После многомесячного курса лечебных процедур по восстановлению и реставрации, проходивших исключительно в его душе и где-то в мозгах, летние дни, а точнее вечера или ночи, которые он проводил с ней, казались ему тем, о чем он не мог даже мечтать. С одной стороны, ему нравилась она: ее характер и внешность, то, как она одевается и другие детали. С другой – он не чувствовал к ней чего-то великого и раздутого, поэтому его совсем не волновал тот факт, что у нее есть любимый.
Поначалу он, конечно, корчил из себя праведного и сентиментального дибила, произносил заготовленные заранее речи, что ему стыдно, что он не удержал себя в руках, или же долгие извинения по поводу того, что он не уважает их отношения и тому подобное. Из-за того, что она была достаточно хорошо знакома с ним еще со школы, она особо не слушала его в эти моменты, но иногда «товарищ трещал так складно», что она забывала, что это все ненастоящее, с упоением слушала и думала, почему ее любимый так не разговаривает.
В основном они проводили время вдвоем, находясь в таких местах, где не бродит много знакомых да и вообще людей в целом. Это обуславливалось историей их отношений, так как всякий раз, когда они начинали общаться, либо у нее, либо у него кто-то был. Эта их школьная игра в шпионов, видимо, превратилась в привычку.
Она неоднократно рассказывала, как ее задолбала одна из ее подруг, живущая с ней в одной комнате в студенческом общежитии, а он, так же лично зная эту ее подругу, не уставал повторять ей, что человеческие качества этой подруги, можно охарактеризовать всего одним словом, которым также обозначаются экскременты живых организмов. Потом он вздыхал, в сотый раз понимая, что она, в силу своей душевной доброты и наивности, продолжает искать оправдание для этой своей подруги, и понимал, что разговоры на эту тему бесполезны, и она еще не раз обожжется.
К его любимым темам относились подшучивания над ней, рассказы о интересных событиях, связанных с ним и его друзьями, а также машины. С последней темой он, как будто бы в отместку, надоедал ей так же, как она ему с этой своей подругой. Однажды она сказала ему, что видимо, у него развился комплекс пешехода, имеющего водительские права, но не имеющего собственного автомобиля. После этого тема машин стала проскальзывать гораздо реже.
Иногда, ей кто-то звонил, она просила его молчать и не шуметь, и он, просто нежно целовал ее, пока она слушала довольно длинные монологи этого кого-то. Первый раз, когда он так сделал, отвечая на ее вопрос «совсем обнаглел?», он как умственно отсталый мальчик с туповатой улыбкой, сказал что она не запрещала ему ее трогать во время разговоров. Против такого «наиумнейшего» довода ей не нашлось, что сказать, и она была вынуждена согласиться. Впрочем запрет на распускания его рук или губ, или же других частей тела во время этих, видимо, важных звонков от нее после этого не последовал. Он подозревал, что это ни кто иной как, ее любимый, и однажды подумал, что это, наверно, какое-то извращение, так делать, но слишком уж привык к такой хорошей жизни и не перестал так делать.
Идя поздним вечером к друзьям после очередной его с ней встречи, он задумался о том, правильно ли все то, что происходит между ними, и почему вообще так бывает. Ведь, будь он на месте того парня, он бы не простил ее за это. Если бы узнал, конечно. В прошлом он на собственной шкуре проверял, что значит, когда лжет любимый человек, и где-то в глубине души не любил себя за то, поступает так, как поступает, но не собирался ничего менять. Потому что слишком устал любить, и каждый раз из-за своей настоящей или, может, придуманной у себя в голове любви, устал падать в темную яму, в которой он оставался наедине со всем тем, что его убивало.
На фоне прошлых блинов комом она смотрелась особенно выгодно, и тот факт, что это закончится с наступлением осени, его никак не смущал. «Не важно, что будет потом, главное – что сейчас» сказал он себе, и вдруг понял, что из-за своих размышлений не заметил, как уже почти подошел к нескольким стоящим рядом машинам. В одной из них играла громкая музыка, около машин в хаотичном порядке перемещались молодые парни и девушки, на одной из машин, на капоте, стояли пятилитровые емкости с пивом, ящики с пивом в бутылках, пакеты с чем то, что очень напоминало очертания пивных емкостей а также пластиковые стаканчики ни с чем иным, как с пивом. Он улыбнулся этому вполне обычному летнему вечеру с друзьями, который, судя по всему, закончится поздним утром. Но на то оно и лето у студента, чтобы не думать о заботах и радоваться жизни целыми днями, начинающимися обычно с шести часов вечера.