Белый Мерседес

         
       Ему казалось, что капли дождя, бьющиеся о стекло маршрутного микроавтобуса, делали это в такт музыке, игравшей в наушниках, постоянно вываливающихся из ушей от тряски машины.  Настроение было странным. Оно не было унылым, как осеняя хмурость и сырость за окном, но и не было радостным, как у молодого парня, сидящего за рулем дорогой машины, остановившейся на светофоре. Машина свернула влево, а маршрутка продолжила движение прямо, и его мысли вернулись к главному, на его взгляд, событию этого утра.
       Его интересовало и в то же время беспокоило то, что она не отвечает. Да, она обиделась, но сделала это без повода, проявив свою стервозность и каприз. Такое случалось периодически, но они оба понимали, что повод высосан ею из пальца и обычно она сама звонила и извинялась, делая это как можно более мягким голосом. Ему нравился ее голос. Она никогда не пела при нем, и он не знал, есть ли у нее талант пения. Ему не было до этого совершенно никакого дела. Ему нравился ее голос. Как-то раз он решил, что единственное прилагательное, более-менее близко описывающее ее голос – это слово «сладкий». Обладающий легкими наркотическими свойствами для его мозга, ее голос молчал. Она не брала трубку, не отвечала на сообщения. А он продолжал писать и периодически позванивать, не видя в этом ничего плохого. Временами любой из них мог писать друг другу сообщения  десятками, по всевозможным поводам, когда кто-то из них не мог отвечать, спал или был занят.
        Наушник выпал из уха в очередной раз, и он услышал, как где-то в передней части салона кто-то кому-то предложил в грубой форме сходить на три советских, и как это заведено в русском языке, без точного указания координат этого легендарного места. Это была пухлая женщина. Ему показалось, что она застряла между сидящими по разные стороны прохода пассажирами и что-то не поделила с водителем транспортного средства. Впрочем, в этом городе это было так обыденно, что их перепалка не вызвала у него даже улыбки.
        Пока в его голове строились предположения и догадки по поводу происходящего, он уже успел покинуть маршрутку, пройти около километра по аллее и немного замерзнуть от прохладной погоды обычного октябрьского дня. Радости к общей картине погодных условий добавляла морось – самое, по мнению многих, худшее проявление осадков. Экран телефона обильно покрывали мелкие капли, и его показатели в области печатания сообщений резко снизились до нулевой отметки.
     В его родном городе, где он жил до окончания школы, раз в месяц, по четвергам в десять утра включали учебную тревогу, представляющую собой сирену, похожую на ту, которую включали во время Великой Отечественной перед авианалетами врага. Сирену было слышно в любом уголке его города. Казалось, она была где-то в небе, над всеми домами, улицами и жителями. В его голове поверх остальных мыслей начала нарастать какая-то тревога, напоминающая ту самую сирену по четвергам, росло ощущение того, что случилось что-то плохое.
       Он просто переходил улицу по пешеходному переходу, как вдруг чуть ли не подпрыгнул от неожиданного свиста тормозов около него. Он почти остолбенел от открывшейся перед ним картины. В сантиметрах от его ног оказался капот белой иномарки, с какой-то белокурой девушкой за рулем. Он не заметил, как оба наушника выпали одновременно. Он обычно всегда смотрел по сторонам и был уверен, что поблизости машин не было. Их взгляды встретились. В его глазах была злоба, а в ее - то ли страх, то ли интерес. Впрочем, она была совершенно спокойна для той, которая чуть не сбила человека, да еще и идущего по «зебре». Девушка артистически пожала плечами и улыбнулась. Такой жест обычно ассоциировался у него со словами «бывает» или «что теперь поделать», и он разозлился еще больше. Что бы как то вылить свою злобу, он сжал кулак и вытянул средний палец вверх, а рука с этим пальцем уставилась в ее направлении. Он продолжил движение, демонстративно отвернувшись, и не увидел, как девушка улыбнулась и проводила его взглядом до тротуара, тронувшись с места только тогда, когда он на этот самый тротуар ступил. Не обратил он внимание и на то, что в месте, где обычно ездит много машин в любое время суток, никого кроме этой девушки не было.
         Услыхав, что машина тронулась с места, он обернулся еще раз, но не увидел блондинку, так как у ее машины были затонированы все стекла кроме лобового. Он подметил, что «у этой шмары крутая тачка, и ей сейчас тепло и уютно в отличии от него, да и сама она, если по правде – очень и очень ничего». Он так же заметил, что машина совершенно чистая,  и на ней нет номеров, как будто бы она только что покинула автосалон, притом, что грязи в этот день хватало на всех без исключения. Так же ему понравился приятный рев мотора импортной машины.
       Он продолжал думать об этой девушке, посмотрел еще раз в ту сторону, где скрылась ее белая иномарка, и ему вдруг стало теплее и спокойнее. Настроение по какой-то непонятной причине поднялось, на лице появилась едва заметная улыбка и вновь его пальцы начали бегать по сенсорному экрану мобильного телефона.
       Суровые и серьезные, под стать детективным, размышления по поводу молчания любимой, продолжали преобладать в его голове. Он шел вдоль проезжей части, сопровождаемый приятной ему музыкой в наушниках, и резко почувствовал неприятный холод в районе левой ноги. Меньше, чем через секунду, он сообразил, что его окатила проезжающая мимо машина, взглянул на ту лужу, по которой она пронеслась, и понял, что водитель мог бы и объехать ее. При желании.
       Настроение опять упало, в мыслях промелькнули различные слова, характеризующие того водителя, он хотел было выразить их словесно, но передумал.
       Он еще не знал, да и не мог знать, что завтра увидит в своем телефоне слова «Не звони и не пиши мне больше, все кончено», не мог знать, что на самом деле она врала ему во всем и ждала другого из армии. Он не мог знать, что только потом поймет, почему она никогда не говорила, где  живет, доводила информацию о себе до минимума, и как много на самом деле было холодного расчета в словах и действиях той, которую он любил и верил, что любовь его взаимна. Верил в это впервые в жизни. Обычно комом бывает только первый блин, но у него комом слипся и второй.