В 1995 году майор дальней авиации Александр Чесноков после почти 24 лет безупречной воинской службы был уволен из Вооружённых сил с формулировкой «по сокращению в процессе реформы» и переехал в родные края, осев в городе Волжском.
Как рассказывает Александр Васильевич, до него в роду Чесноковых военных, а тем более лётчиков не было. Да и сам он в детстве небом не грезил и чисто случайно выучился летать в аэроклубе ДОСААФ. В 1971 году поступил в Краснодарское училище военных лётчиков, служил в Азербайджане, Смоленске и Бобруйске. В те годы сильное государство по-настоящему заботилось о своей обороноспособности, и армия всегда пользовалась особым уважением в обществе. Поэтому и военная карьера для не имеющего высшего образования лётчика Чеснокова, можно сказать, складывалась нормально: лётчик, помощник командира тяжёлого бомбардировщика, 10 лет отлетал на транспортных самолётах, служил оперативным дежурным, исполняющим обязанности начальника командного пункта.
Вспоминая о своей службе, Александр Васильевич по-настоящему гордится тем, что с его экипажем ни разу не было трагических происшествий.
Впрочем, случалось и непредвиденное. Однажды самолёт Чеснокова заходил на посадку в районе Смоленска. Погода была плохой, местность на подлёте к аэродрому изрезанной балками, а на самом аэродроме вдобавок ко всему не работала система посадки. Чтобы ИЛ-14 в тумане смог «зацепиться» за аэродром, с правой стороны посадочной полосы установили прожектор. Заметив его под собой, экипаж начал быстрое снижение, но за две секунды до посадки вместо взлётно-посадочной полосы лётчики увидели строящиеся гаражи в балке. «Сумели взмыть вверх и вылететь из этой ямы, но ощущение было не из приятных,» - вспоминает Александр Васильевич.
Теперь, спустя годы, бывший майор говорит: «обычная рабочая ситуация». Как-то раз над городом Чернобылем заглох один из двигателей и лишившийся мощности самолёт стал «сыпаться» вниз. Бортовой техник предложил выбросить из гружёного солдатскими кроватями самолёта весь этот груз. Чесноков представил, как в небе над Украиной со свистом полетят кровати и... не решился. Дотянул до аэродрома и посадил самолёт вместе с грузом в Чернигове.
Из далёкой Белоруссии приходилось летать на Каспий, где в то время действовал морской полигон, и на пуски ракет в Капустин Яр.
Не раз пролетал Чесноков над Волжским, Волгоградом, родной деревней и разглядывал с высоты свою родину, свой дом. Бывало, приходилось садиться во Владимировке и Энгельсе — как будто бы рядом с домом, а съездить не было никакой возможности. Так и летали военные лётчики день и ночь. «Поболтаешься в воздухе двенадцать часов, выходишь с самолёта и качаешься,» - рассказывает Александр Васильевич.
А ещё Чеснокову как-то раз пришлось... угнать самолёт! Во времена, когда СССР уже начал разваливаться, в авиадивизию, базировавшуюся на территории России, Украины и Белоруссии, входило несколько авиаполков, в том числе и авиаполк «Стрый», дислоцирующийся подо Львовом. На аэродроме этого полка базировались новые самолёты ТУ-22КМ. Лётчики решили их оттуда забрать. Под видом выполнения учебной задачи самолёты были подняты в воздух. После того, как они перелетели на российскую территорию, украинские аэродромы были закрыты «по метеусловиям», и самолёты посадили на аэродроме Сальцы под Новгородом. Там заправились и перелетели в Москву. Заправились ещё раз и быстро перемахнули через Урал, приземлившись в Каменск-Уральске. Воплей и возмущения с украинской стороны было много, но самолёты всё же остались у нас.
А великая держава, которой он присягал, продолжала рушиться на глазах кадрового офицера. В годы безвременья Чесноков всеми силами пытался противодействовать отрицательным процессам, происходившим в армии. С началом формирования белорусской армии в бобруйский авиаполк, где служил Чесноков, явились представители белорусских властей и стали упрашивать офицеров принять другую присягу и перейти на службу Белоруссии. Уговорили лишь нескольких человек из обслуживающего персонала, остальные демобилизовались и уехали.
Чесноков пытался перевестись в Энгельс — не получилось. Предложили Дальний Восток — отказался: ехать на два-три года на край земли с маленькими детьми, да ещё и без перспективы получения квартиры... Так и уволился.
Почему не пошёл в гражданскую авиацию? После сорока туда уже не берут, несмотря на отменное здоровье, которым наградила Чеснокова природа. А из армии увольняют после сорока. «ТУ-16, на котором я летал, - прототип ТУ-134, я пошёл бы летать даже на АН-2, не возьмут. Мог бы работать в аэродромной службе, даже руководителем полётов, но смотреть на самолёты, которые летают, и глотать слюни не хочу».
Чесноков возвратился в родные места, но усидеть без дела не смог. Его звали в военруки, в милиционеры и на прочие «Тёплые» места. Но к подобной работе душа не лежала, и офицер подался в «холодное» место — слесарем на подшипниковый завод. Огляделся, назначили мастером, затем перевели в диспетчеры. «Оно, вроде бы и неплохо: сутки работаешь, трое дома, - говорит Чесноков, - но для меня высидеть трое суток без дела очень тяжело. Поэтому я плюнул и пришёл в механический цех другого завода. Опять слесарем. Год отработал, и снова предложили должноть мастера. Работа, конечно, очень хорошая, но самая хлопотная в цехе. На мне — подготовка производства, завоз металла, его отрезка, отдача на станки, загрузка, погрузка, крановщики, контролёры, инструментальный участок. Вот на такой работе я с удовольствием работаю. Такое дело мне по душе».