Дед Панкрат, тяжело дыша, лежал на кровати. Мыслишки вихрем проносились у него в голове. Нынче был он всеми позабытый в своей не лёгкой житухе. Ему же вспоминались былые славные и героические деяния, в коих он не в сторонке пребывал. Но, какая разница, что за дела-то эти, ведь и людям, да и государству за которое жизни он не жалел, глубоко наплевать было на его подвиги.
Вспомнил он и жизнь в зрелых годах, да временах вроде спокойных. Встала перед глазами у него, его лоббистская деятельность, которая почему-то носила громкое название – научная. Теперь ему и самому было смешно от этого. Вдруг в голове у него пронеслось, что сегодня студенчества-то день.
– Эх, учиться мне в жизни, да учиться ещё и желаньеце-то имеется разобраться во всём, – мысли деда посветлели, подсказав простую и всем известную истину, что вся жизнь, это вот университет главнейший, а мы же все вечные студенты в нём.
– Вот это да! Студеньтик я ещё, да дальше курса первого, ну никак ещё не продвинулся... А ведь светлые думы наши были, в годы-то студенческие! Так отчего я теперь-то сдаю! Что, я разве другой человек уже?! – дед Панкрат кряхтя, поднялся и с трудом добрался до компьютера.
– Вот как свисну на последочек, весь мир затрясётся! – он трясущимися руками и непослушными пальцами нашёл в компьютере свою недавнюю фотографию.
– Какая рожа! А улыбочка-то! Нет, не к празднику такое..., – усмехнулся дед Панкрат.
Он преобразил, как уж вышло, своё изображение на фотке. Вместо головы теперь красовалось сердце, а в середине его надпись – «Сердечная студенческая улыбка». Возможно, это сердце не совсем вязалось с тщедушной фигуркой в мешковатом пиджачке. Дед Панкрат и сам своё произведение оценил:
– Ого, какое чучело! Но, что так поделать-то, какой уж есть, так таковым и жалуйте.
Он не сомневаясь, подписал под картинкой – «Дед Панкрат». В его глазах заиграли искорки, и он разослал по всему интернету своё праздничное студенческое поздравление, подумав:
– Может кто-нибудь, да взглянув на это безобразие, увидит всё ж сердце горящее, и в доброе будущее верящее. Так пускай радуются людишки и не утратят веры той, да стремлений своих не растеряют.
Дед Панкрат, ещё разок, посмотрев на своё творение, беззаботно и от всей души улыбнулся, как и в годы светлой и беззаботной юности. Только кто же знал, что это была его последняя улыбка в жизни.