Начальник

Василий Евтушенко 2
                НАЧАЛЬНИК

Начальник, директор, заведующий, шеф, «Сам», «Главный», босс – каких только синонимов не присваивали мы руководителю нашего предприятия, учреждения!  И каких только характеристик мы не давали им в свободное от работы время. Мы восхищались строгостью и непреклонностью «самого», не сразу подписавшего составленный документ, заявление. С особым удовольствием реагировали на суровость шефа, в ярких выражениях отчитавшего нерадивого работника. Каждый из нас испытал особый трепет ожидания решения «благодетеля» о предоставлении отпуска в летнее время. А премия!  Как только мы не ухищрялись, создавая о себе благоприятное впечатление начальника в соцсоревновании со своими коллегами, в добывании этой подачки. А как же мы упорно молчали, слушая «разнос» начальника в адрес друга, чтобы не навлечь, за компанию с ним, на себя его гнев. А сколько каждый из нас «проглотил» оскорблений в процессе выполнения работ из опасения получить выговор «по заслугам». А кто из нас не врал  начальнику «во избежание…» и с пользой для дела?

Отношения с начальником всегда складывались своеобразно, индивидуально, в зависимости от темперамента подчиненного. А приемами психологического воздействия умельцы - руководители владели виртуозно. Они могли все: угодливого – приласкать, гордого – унизить, строптивого – опозорить, умного – напугать, грамотного – дискредитировать, дружелюбного – поссорить с коллегами. И все эти приемы сводились в единое понятие – «искусство управления». Целью каждого такого «командира» производства было – создать из контингента специалистов команду подчиненных исполнителей и на свой счет записывать выполняемую ими работу.  Таким образом, понятие «подчиненный» перестало быть прилагательным и превратилось в имя существительное, в котором имя не имеет значения и не существует как личность. Но и понятие «начальник» перестало быть подлежащим: оно стало восприниматься как сказуемое -- «приказуемое», «указуемое», «наказуемое».  При такой «грамматике»  процесс управления производственными и хозяйственными процессами превратился в процесс управления  людьми, их моралью, судьбами.

 У советского человека были выработаны низменные условные рефлексы: страх перед угрозой выговора, лишения премии, понижения в должности, перевода на непривлекательную работу, увольнения «по статье» с гиблой характеристикой. Все трудовые «подвиги» и «рекорды» строителей светлого будущего совершались от страха. Страх порождал плутовство, очковтирательство, угодничество, пассивность. Все мы помним каждого своего начальника прошлого, это –  как он пользовался «кнутом и пряниками» в отношениях с подчиненными. Эти воспоминания не отличаются разнообразием, достаточно привести типовой набор приемов без упоминания места работы и причин мер воздействия на их энтузиазм.

Будучи в достаточной мере эрудированным в юридических основах трудовых процессов, я до того надоел своими замечаниями своему начальнику по поводу отклонений от правовых норм в его управленческой деятельности, что этот блюститель «своего порядка» обратился к знакомому прокурору с вопросом: «Как я могу уволить юридически грамотного работника?». Юрист ответил:  если он грамотный, то хорошо знает, как тебя уволить. Так в последствии и произошло.
Мало кто из нас знал лозунг: «Знание – сила». А если и знал, то не применял. А я применял.

Подчиненный, которому надоел деспотизм  начальника, решил обратиться «в поисках правды и справедливости»  в высшую инстанцию. «Ах, ты -- жаловаться?! Так ты у меня и месяца не проработаешь, уволишься по собственному желанию. И другим неповадно будет – сам всех предупредишь!». Я посоветовал «жалобщику» воспользоваться гражданским правом в судебных инстанциях. Там предупредили автора угрозы.

Обратился ко мне за советом работник управленческого аппарата в связи со следующей ситуацией.  Начальник издал приказ о лишении работника премии из собственных соображений, независимо от успешных результатов производственной деятельности. Таков был его привычный прием – лишать опальных подчиненных премии росчерком своего руководящего пера.  Я посоветовал попросить у директора – дать ему на руки копию приказа, а всесильному руководителю сообщить о своем намерении пригласить его в суд для мотивировки решения о лишении премии. Копию не выдали, приказ отменили. Совет работнику пригодился. Начальнику – тоже.
 
В моем присутствии директор завода учинял «разнос» своим подчиненным, с присущей руководителю лексикой, по поводу срыва плана производства отдельных деталей. Подчиненные клятвенно заверили, что в ближайшее время отставание будет ликвидировано, чем успокоили разбушевавшегося шефа. После «совещания»  в личной беседе с одной из жертв директорского гнева я заметил, что, по результатам моих исследований, и через неделю отставание сохранится. На это бывалый специалист  ответил, что директор об этом тоже знает.  «Мы  все играем общий спектакль и никогда не нарушаем установленного сценария. А план выполним и без его участия», -- разъяснил он.

Сколько таких спектаклей сыграно рядовыми командирами «Армии Труда» на фронтах народного хозяйства! Вся страна была театром «трудовых подвигов» народа под руководством «генералов советских карьеров».

Сижу в кабинете своего начальника. Обсуждаем текущие вопросы выполнения плановой работы. Шеф кричит, высказывая свои деловые соображения. Я высказываю сомнение в его правоте: «Вы кричите, а  значит, вы неправы». Начальник притих, подумал и ответил: «Я неправ в том, что кричу. А иначе, как «там» – он указал на дверь –  поймут, что я здесь разговариваю с подчиненным?».

Право голоса начальник проявлял перед своими подчиненными и терял перед высшим начальством. А народу предоставили право тайного голосования.

В кабинете моего начальника -- полированный стол, в котором отлично отражается его физиономия. Наша беседа, то есть монолог шефа, тянется уже около часа. Растет снежный ком собственной правоты, идет самоубеждение. Я нашел для себя занятие: увлеченно рассматриваю «милые сердцу» черты начальника, отраженные в зеркале стола. Шеф выдохся и спрашивает, почему я не смотрю ему в лицо. Я отвечаю, что только этим и занимался, пока тот говорил, и указал на «зеркало». Он понял, что наговорил лишнего. Знали бы начальники, как на них смотрят подчиненные! Да и самим им нужно было чаще смотреть в зеркало на свое руководящее лицо.
 
Побывавший в загранкомандировке коллега рассказал мне, что «там» в некоторых учреждениях имеется специальное помещение, где установлена резиновая кукла, символизирующая образ босса. Любой подчиненный, по мере необходимости и острой потребности, наведывается в эту комнату и истязает куклу по своему вкусу и темпераменту. Отведя душу, клерк, успокоенный и удовлетворенный, продолжает исполнение своих обязанностей под руководством оригинала. Мы с коллегой сошлись в едином мнении, что в нашей стране такое невозможно: чучело может оказаться членом бюро, депутатом, номенклатурным работником, заслуженным деятелем.

 Неприкосновенность личности начальника в нашем обществе  свято соблюдалась.