Август выдался не по-летнему хмурым. Мелкий монотонный дождь навевал тоску. Кузьма задержался у колодца. От озера повеяло холодом. Он оставил вёдра и в несколько прыжков оказался на мостках. Морось туманом не давала Кузьме вдоволь насладиться красотой озера, противоположного берега и вовсе было не видно. Вода зацвела, действительно Илья накидал в реку гнилья, подумал Кузя и поёжился. Тонкая рубашка не спасала от холода, промокла насквозь и прилипла к телу. Но Кузя ещё долго стоял на берегу, на душе было тяжело, его обуревали смутные чувства…
Дома творилось что-то невероятное. Кузя не мог найти себе места, всё валилось с рук. Взялся починить сеть, раньше это занятие его успокаивало, а теперь изнутри его покалывало нетерпение. Бросил сеть, взялся за газету, что-то читал, но так и не понял о чём.
- Кузь, принеси воды. Да, что это сегодня с тобой? Обо всём просить надо! - жена веретеном кружилась из комнаты в комнату.
Странный какой-то тон сегодня был у Люськи, не злобный совсем. И, вообще, она как будто не замечала мужа, была занята сборами. Было что-то в ней такое. На лице блуждала отрешённая улыбка, как будто она была уже не здесь, а где-то там на курорте.
В общем, случилось то, чего Кузя очень боялся. Супруга все-таки решилась взять горящую путёвку. У её подруги Танюхи лопнул роман с её очередным бой-френдом, с которым она должна была ехать на юг. И путёвки были уже на руках. Выход, для неё, конечно, был только один, сбить с праведного пути добропорядочную мать семейства. Аргументов в пользу Люсиного согласия было не счесть. А главным тот, что семья не волк, в лес не убежит и, вообще такой шанс бесплатно отдохнуть, выпадает раз в жизни. Разве с этим поспоришь?
Всё произошло так быстро, что Кузя не нашёлся, как возразить. Сказал только:
- Что ж, ты никогда не была на море, - и тут же пожалел. Слово не воробей, вылетит, не поймаешь.
И, теперь, Люся, воспарившая над мелочами жизни, собирала чемодан. А с утра сбегала в парикмахерскую, сделала короткую стрижку, которая была ей очень к лицу. И вся она как-то преобразилась, помолодела что ли. И тревожно стало у Кузьмы на душе. Прекрасно знал, чем эти курорты могут закончиться…
Он смотрел на цветущую воду, пахло болотом и гнилым деревом. Не замечая дождя, весь ушёл в воспоминания.
Случилось это в тот год, когда в стране был объявлен сухой закон. Работал он тогда трактористом в совхозе. Люсенька была в декретном отпуске, скоро ей было рожать. И, вот, в совхоз для передовиков производства выделили, почти бесплатно, восемь путёвок в Румынию. На общем собрании решили, что поедут передовики от каждого цеха. Группа подобралась молодёжная: зоотехник, доярка, бухгалтер, инспектор по кадрам, завскладом, слесарь и тракторист, то бишь Кузя. Секретарь комсомольской организации возглавляла группу.
Для молодёжи, которая за границей не бывала, эта поездка была просто подарком судьбы. И, конечно, что для совхоза закономерно, путёвки были зимними – в декабре.
Люсенька по началу воспротивилась, но гордость за мужа взяла верх и она, позволив себя немного поуговаривать, великодушно уступила.
В Ленинграде к этой группе присоединились ещё две и женщина гид.
Всю дорогу в поезде до Кишинёва, потом в автобусе до Румынии, Кузьма боялся пропустить что-то важное, поэтому старался занять место у окна. Он наблюдал, как постепенно меняется природа. Чем дальше они удалялись от северо-запада России, тем теплее был климат. У себя на родине была суровая зима, а тут, местами, снега и вовсе не было. Его внимание занимало всё необычное: ровные насаждения деревьев, сады, ожидающие своего часа, земля, местами поражённая эрозией, она была будто поделена на ячейки. А ещё красочные ровные ряды домов. Во всём был педантичный порядок. Кузя представил, как должно быть здесь красиво летом или осенью. Удивило пение петухов рано утром, доносившееся из окна гостиницы города Кишинёва.
И, вот, наконец-то Румыния! Город Молдова, экскурсии по музеям, подъём по серпантину в горах, посмотришь вниз - дух захватывает. Впечатлила экскурсия в кооператив по выращиванию форели. Дома, Кузьма и слова такого не слышал - кооператив, всё совхозы, да колхозы. Город Брашов ничем особенно не удивил, такой же, как и многие советские городки. Да, и туристы изрядно подустали от бесконечной дороги. Сделали остановку в небольшом кафе.
И тут, непьющий по жизни Кузьма, под влиянием неугомонных дружков слесаря Николая и завскладом Виктора, немножко расслабился. Ну, как тут было не попробовать румынской водочки, на вкус, как самогонка, сильно разбавленная водой. Изрядно подпившие его дружки затеяли драку из-за девушки. Вечер был испорчен. Комсорг была в истерике, грозилась, если попойки не прекратятся, всю троицу отправят поездом обратно.
Но главное, что Кузя никак не мог уразуметь, в группе завязались романчики. Женатые Витька с Колькой сразу подсели к молоденьким девчатам в конец автобуса. Оттуда то и дело доносился смех. Витька весельчак сыпал шутками-прибаутками и норовил обнять рыженькую Настю. А благочестивая, замужняя комсорг Антонина, бесстыдно заигрывала с водителем Икаруса. Кузя стал замечать, что при каждом удобном случае, парочки уединялись, а в отеле в Пояна-Брашове и вовсе производили рокировку в своих номерах.
Румяная молодка из Выборгской группы уделяла повышенное внимание Кузьме. У него выросли крылья, только застенчивый кроткий нрав не давал Кузе сделать решительных действий.
И всё же больше его внимание занимала Румыния. Вроде и соц. страна, а с каким-то капиталистическим уклоном. Привыкший к серой одноликой толпе в городах, в периферии, тем паче, была острой проблема, как и где, одеться. Выбирать не приходилось, во всём процветал ширпотреб, что, конечно, больше волновало жену Люсю.
А здесь красиво одетые отдыхающие не оставили равнодушным даже Кузьму. Прогулка в горы и вовсе поразила его сознание. На ярком солнце мужчины и женщины сверкали в разноцветных лыжных костюмах. Вот бы Люсеньке купить такой, мечтал Кузьма. Оказалось, что денег хватило только на дутые сиреневые сапожки, которые Люся носила потом лет десять. Кузя перевёл в уме потраченные леи и бани на наши рубли и пришёл к выводу, что дома он переплатил бы фарцовщикам в несколько раз дороже.
Еще прекрасное достижение человечества – фуникулёр. Кузьма летел высоко над горами, и казалось ему, что он оторванный осиновый листок, унесённый ветром со своего двора и, теперь летит над миром, полным загадок. И оттого, что люди могут жить как-то иначе, красиво и беззаботно и от сознания, что он чужой в этом праздном мире, ему становилось неуютно. Кузя затосковал по дому, по Люське, по своим стёртым тапочкам, да и по работе, в конце концов. И не сравнится ни с какими курортами родная суровая карельская природа, рыбалка, охота… Кузя тяжело вздохнул.
Вечером отдыхающих ждал сюрприз: посещение варьете. Завораживающая музыка, красивые девушки в вечерних платьях, дружки Кузи, делающие вид, что они завсегдатаи подобных мест, ввергло Кузю в замешательство. Смущение и неловкость сковывали движения, он не знал, куда деть руки, как себя вести. И от этого сильно на себя злился.
Сервированные круглые столики ждали своих посетителей. Официанты во фраках ловко сновали с подносами. Подали водочку в маленьком графине и закуску. Графин быстро опустел и под столом был наполнен «Русской», принесённой с собой Витькой. Ещё дома, собираясь в поездку, каждый упаковал в дипломаты по паре бутылок водки, больше было нельзя, и по пять плиток шоколада. Антонина навела справки, что в Румынии ценится русская водка и шоколад. Сладкая валюта оказалась очень кстати для решения проблем при расселении в номерах. Но, после того как попробовали местную водку, своей родной жертвовать никто не захотел.
Началось представление. Кордебалет превзошёл все ожидания. Ослепительные красавицы в пышных, открывающих длинные ноги, юбках, в кружевных панталончиках, в чулочках на подвязках, с разноцветными перьями на голове, будто сошли с обложки глянцевого журнала. Они выделывали такие па, от которых перехватывало дух.
Николай достал из кармана футляр, натянул на нос очки и заворожено уставился на полуголых танцовщиц. Кузя удивился Колькиной близорукости, никогда не видел его в очках.
Солистка, яркая пышногрудая блондинка, скинула длинную со шлейфом юбку и, высоко подбрасывая ноги, ловко подхватила пальчиком красную подвязку и пальнула ею в зал. Подвязка плюхнулась на Кузин стол. И что тут началось! Разгорячённый алкоголем Витёк, стал выкрикивать девице комплименты и делать непристойные предложения, порываясь на сцену.
Это уже было слишком! Кузе хотелось провалиться под стол. Но оттого, что произошло потом, Кузя, и вовсе чуть не лишился чувств. Сначала он потерял способность говорить и двигаться.
Певица скользнула по ступенькам со сцены и, двигаясь в такт музыке, запорхала к столику Кузьмы. Витька затанцевал на встречу, подмигнув товарищам, мол, какой я мачо, даже такая штучка не устояла перед моим обаянием.
Но случилось непредвиденное. Блондинка, продолжая петь приятным бархатным голосом, увернулась от распростёртых Витькиных рук и… уселась на Кузины колени. Кузьма остолбенел, он боялся дышать. А девушка, страстно обхватив его за шею, всё пела, обжигая дыханием Кузино красное ухо. Потом взяла могучую руку тракториста и обхватила ею своё шикарное тело. Кузя вспотел. Капелька пота повисла на носу и, не сдержавшись, капнула девушке прямо в декольте. Она своими длинными ноготками проверила качество бритости Кузиных щёк и, вспорхнув, умчалась на сцену. Такого конфуза пережить Кузе стоило больших усилий.
В последствии он стал объектом насмешек со стороны Виктора. Мол, как он мог не ответить на чувства такой красотки и тем подмочил репутацию русских мужчин. Но, Кузя – то понимал, что Витёк просто злится. Певичка - то выбрала не его, а Кузю. И дружок сам оказался в преглупейшем положении и, тем самым, навлёк на себя издевки девчонок. Не выпячивайся, мол, где не просят и, вообще, пить меньше надо!
На следующий день путь лежал в Бухарест. Город поразил туристов своей необычной архитектурой. Всё шло по намеченному плану. Казалось, уже ничего не должно было произойти « интересного». Но и здесь для неугомонной троицы не обошлось без приключений. После расселения в отеле нужно было снять усталость, в общем, подбодриться, день предстоял тяжёлый.
В поисках допинга ребята забрели в магазинчик, хозяином которого оказался русский дядечка. Толстый лысый мужичок был так рад появлению соотечественников, что угостил их бутылочкой за свой счёт. А ещё, здесь были бесплатными спички с цветными головками на картонке.
Поразило то, что водители на дорогах были вежливы, ожидая, когда бесшабашная троица перейдёт дорогу не по переходу. Туристы по привычке ждали, когда машины продолжат свой путь, а водители ждали, когда те наконец-то перейдут дорогу. Поборов замешательство, пришлось опрометью бежать, дабы не создавать пробку. Кузе стало неловко оттого, что водители, наверное, поняли, что мы не сразу поняли, что нас пропускают и, что водители, наверное, подумали, что мы не из цивилизованной страны.
На вечер был запланирован поход в оперу, от которого, конечно же, троица отказалась, сославшись на усталость. Кузьма, действительно, решил отдохнуть. А ребята познакомились с каким-то негром африканской национальности и весь вечер до поздней ночи играли в его номере в покер. Удивительно, что они понимали друг друга. Под водочку переводчика, знать, не надо, подумал Кузя и уснул.
Утром сюжет разворачивался, как в банальном детективе, который Кузьма читал на сон грядущий. Он спустился в лифте в ресторан к завтраку, где собралась уже вся группа. У входа в фойе стояли полицейские, Кузя заметил, что внутрь в ресторан постояльцы отеля заходили, но обратно никто не выходил. В ресторане царил ажиотаж. Выяснилось, что сегодня группа никуда не выезжает, просто не выпустят, пока полиция не выяснит обстоятельства убийства того самого негра, с которым Витька и Колька резались в карты.
Несколько часов отдыхающие провели в ресторане, как узники, вместо того чтобы посетить музей - последнее мероприятие, намеченное перед отъездом. А ещё обиднее было, что деньги почти у всех закончились и, ждать приходилось всухую. Для Витьки с Колькой непредвиденный пост обернулся невыносимой пыткой, так как головы дружков раскалывались после выпитой дозы алкоголя за ночь. Дотошные полицейские, а так же представитель советского посольства несколько раз вызывали взъерошенных измученных дружков для допроса.
Только к ночи выяснилось, что русские не причастны к убийству. Но настроение у всех уже было испорчено. Больше всех сокрушалась Тонька - комсорг. Она всё время хлюпала носом, пила валерьянку. И поклялась, что дома на комсомольском собрании поднимет вопрос об аморальном поведении злосчастной троицы. Кузя только не понимал при чём тут он? Вся группа встала на его защиту. Тонька не успокаивалась, что бы то ни было, а она больше никогда никого не повезёт за границу. Тут, Колька по-хамски отрезал, зло ухмыляясь, что если на то пошло, то и Тонькин муженёк узнает как та весело проводила время с водителем Икаруса. На что Тоня не нашлась что ответить, только насупилась и отвернулась.
Лишь в поезде из Кишинёва до Москвы ко всем вернулось расположение духа. Все сделали вид, что ничего особенного не произошло.
В Харькове объявили остановку на двадцать минут. Тут, Витька не мог вынести долгого воздержания и предложил скинуться на троих. Кузе пить совсем не хотелось, но Витька выдал неоспоримый аргумент:
- Едем к жёнам, там не погуляешь!
- Перед смертью не надышишься!? – зашипела Тонька, но Витька уже летел по платформе к ларькам.
Кузя только понадеялся, что в Харькове тоже сухой закон:
- Хоть бы Витька ничего не нашёл.
Время шло, а Виктор всё не возвращался. Кузьма посмотрел на часы, оставались считанные минуты. Вот уже попросили провожающих покинуть вагон, а Витьки всё нет. Волнение передалось всей группе. Антонина опять схватилась за пузырёк с валерьянкой.
Поезд тронулся. Кузя слился со стеклом, перрон и ларьки всё быстрей и быстрей удалялись. Тут Кузя увидел Витьку, тот бежал со стороны вокзала, в руках у него были бутылки. Он бежал и спотыкался, но было уже поздно, Витька упал.
Первую минуту всех парализовало. Но, вот очнулся Колька и ткнул Тоньку в бок:
- Чо, сидишь? Иди, рви стоп – кран!
Тонька окрысилась:
- А, почему я?
- Ты старшая, тебе и отвечать!
- Тебе надо, ты и рви!
Вмешалась в спор старшая другой группы:
- Поздно уже рвать! Надо сказать проводнице, пусть сообщат по рации на вокзал, что наш у них остался. Они его посадят на следующий поезд.
Антонина, чтоб в конец не подорвать свой авторитет, всё же пошла к проводнице. И, уже вместе с ней отправилась к бригадиру поезда.
Когда Тонька вернулась, спустя час, рвала и метала:
- Ничего страшного не случилось с вашим Витькой. Он сидит в милицейском участке вокзала. Идиот! Даже не соизволил паспорт с собой прихватить. А, вот вам всем придётся раскошелиться, лимит в общей кассе закончился, - с издевкой выпалила Антонина, - надо заплатить за билет от Харькова до Москвы, а ещё штраф.
Тут началось! Все стали возмущаться, перебивая друг друга:
- А, почему это мы должны платить за этого алкаша!? И, вообще, почему это у нас алкашей поощряют путёвками!?
- Да, потому, что он племянник главного бухгалтера! - больше всех возмущался Колька, - денег нет! Я ему последние отдал!
- Без него мы не вернёмся, а дома и спрашивайте с главного бухгалтера, - отрезала Тонька.
Делать нечего, пришлось поскрести по карманам, кто сколько мог.
Москва встретила морозом под двадцать. Ветер пробирал до костей. Понурые, голодные туристы сидели на чемоданах у перрона, ждали поезда из Харькова. А, пока Антонина побежала к начальнику вокзала, нужно было уладить проблемы, которые наслаивались одна на другую. Группа выбивалась из графика.
Поезд прибыл из Харькова, Колька первым побежал встречать Витьку. Но у того пива не оказалось, на скуле понурого дружка чернел огромный синяк.
- Ты чего, оказал сопротивление при задержании!? - ахнула Тонька.
Витька виновато потупил взгляд:
- Не, упал и на бутылку напоролся.
Раздался взрыв смеха. Витёк, как всегда в своём репертуаре. Напряжение спало. Все похватали свои чемоданы, нужно успеть на свой рейс до Ленинграда.
Но для некоторых самое страшное было впереди. По прибытии домой, весть о неверности некоторых членов группы молниеносно разнеслась по совхозу. Было ощущение, что ещё до возвращения жёны Николая и Виктора знали все подробности путешествия. А Антонине и вовсе пришлось не легко. Муж не мог простить ей измены и ушёл из дому. Для Кузьмы тоже наступили тяжёлые времена. Люська объявила бойкот и целую неделю не разговаривала. И это было невыносимо. Лучше бы ругалась, думал Кузя, чувствуя почему-то себя виноватым.
Но подходил уже срок рожать.
Кузе снились ужастики. То он отставал от поезда и блуждал одиноко по незнакомому городу, то ему снилось, что он отстал от группы в метро и в бесчисленных переходах не мог найти выхода.
Проснулся он от толчка. Над ним стояла Люся:
- Беги скорей к соседям, воды отошли!
Кузя с ужасом подумал, что к сантехнику будет не достучаться, ночь на дворе и, как ошпаренный бросился к батарее. В прошлом годе батарею прорвало. Всю комнату забрызгало! Во, наводнение было! А ещё пришлось платить соседям за ремонт.
Кузя, тупо уставился на радиатор. Вроде всё в порядке. Перевёл взгляд на Люсю, та крутила пальцем у виска:
- У тебя, что? Совсем заклинило? Скорую, говорю, вызывай!
Телефон был только у соседей. Кузя подумал, а при чём тут воды? Но спросить остерёгся и пошёл к соседям.
Скорая пришла быстро. У Люси начались схватки. Когда Кузьма хотел помочь жене спуститься со второго этажа, та оттолкнула его и уничтожающе пригвоздила:
- Иди, свою румынку обхаживай, а ко мне не прикасайся!
Кузя оторопел. Какую румынку? Но промолчал, бесполезно было оправдываться.
До утра, Кузьма топтался под окнами роддома. Люся родила девочку. Он был так счастлив, ведь девочки такие ласковые, а ему сейчас так не хватало ласки и тепла. Кузя глянул на часы и побежал в магазин. Цветов, конечно, не найти, чай, зима, но хоть что-нибудь купить, порадовать своих девчонок. Но, как бы ни так. На дверях магазина красовалась табличка: «Закрыто на ревизию»
Кузя шёл обратно к роддому и соображал, как бы смягчить Люсино сердце. Мороз крепчал, снег скрипел под ногами, ноздри слипались. Кузя натянул шапку на уши и, сосредоточенно, смотрел в окно Люсиной палаты. Наверно спит ещё, подумал Кузьма. Рядом, у кочегарки чернела куча угля. Кузя хмыкнул себе под нос и побежал к кочегарке.
Через час в окне палаты Кузя заметил оживление, молодые мамочки, хихикая, облепили окно, расталкивая друг друга. Через минуту в окне появилась Люсенька. Она глянула вниз, где стоял Кузя с умоляющим взглядом. А рядом на снегу чёрным по белому было выведено: «Кузя + Люся = Любовь»…
… Как давно это было. Дождь усилился, пуская пузыри на воде. Кузя переступил с ноги на ногу. Сколько же я тут стою? Он оглянулся, а за спиной Люсенька:
- Вот, думаю, долго не идёшь. Может, ведро утопло. Пошли домой, вымок вон весь! - потом, помолчав, добавила, - И чего ты изпереживался весь, чай, отдыхать еду, некогда там глупостями заниматься.
Люся взяла Кузю под руку и опустила голову на его сырое плечо…
2006год.
фото - интернет