Киндеркоп

   
    Зимний морозный вечер. Пуржит.На дороге образовались заносы, которые с трудом преодоле-

вает милицейская служебная машина "бобик". В машине трое:два сержанта и капитан,высокий

стройный красавец с голубыми глазами и греческим профилем. "Киндеркоп" - так называют его

сослуживцы. В переводе с немецко-английского - детский полицейский.Почему-то удобно было

соединить два языка в одном слове. А он был просто ответственным милиционером ПДМ ( по

детству и материнству).Капитан Ковалёв. Едут молча. Сгруппировались и подняли воротники.

Холодно.Путь их лежит в дальнее село, откуда поступил сигнал,что одна из неблагонадёжных

матерей вот-вот родит.

    На счету капитана уже не один десяток спасённых детей и не один десяток матерей,

лишённых родительских прав.

    "Бобик" то и дело буксует в снегу. Сержант-шофёр вполголоса ругается сквозь зубы.

Другой сержант помогает ему советами.

    - Успеть бы,- с волнением думает капитан Ковалёв.

      Ведь уже были случаи, когда новорождённых не находили вообще. Или находили мёрт-

выми.Одного - уже закоченевшего - в снегу, прямо у дома мамы.Другого - в мусорном бач-

ке. Третьего - утопленного в туалете. Четвёртого - заживо похороненного в погребе...

     Капитан вытер пот со лба, появившийся от волнения, и произнёс:

     - Долго едем! Сделайте всё! Сугробы не должны быть преградой! Мы в ответе за

жизнь ребёнка!

     Нахмурил брови, образовав складку на переносице.

     Рисовались жутчайшие картины жизни... Жизни тех людей (а, может, нЕлюдей), у которых

приходилось отбирать детей...И сами дети.

    И босой обнажённый ребёнок, лет трёх, не более,топающий по земляному полу в нетоп-

леной хате... И малец, который, играясь,надувал и спускал презерватив, словно воздуш-

ный шарик... И взлохмаченная девчушка,исхудавшая и бледная, с пустой соской во рту...

И крошечный ребёнок,которого мать забила ногами под стул и приказала, как собаке:

" Сидеть!" И роженица-мама, перекусившая пуповину и швырнувшая окровавленного и голо-

го ребёнка на пол...

    - Что-то нервы последнее время шалить стали, - подумал капитан Ковалёв. - В отставку

пора. Да и сердце сбои даёт...

    Машина остановилась. Он рванулся с места.Из дома слышался похабный смех, пьяные голо-

са ... и ... чуть слышный плач новорождённого. Даже не плач, а скрип. Так скрипит старин-

ная пластмассовая кукла, когда её переворачивают.

    Быстро распахнул дверь. Шагнул в дом.За ним - сержанты. Краем глаза увидел переко-

шенные пьяные лица сидевших за столом.Поодаль - в груде тряпья - лежал ребёнок.

    - Пока жив! - пронеслось в голове.

    - Сержанты, снять нательные рубашки! - скомандовал он Разделся и сам.

     Ребёнка завернули, как могли, в три рубашки. Стал немного затихать. Согрелся, навер-

ное.

     Капитан схватил живой свёрток обеими руками и спрятал под бушлат, прижав его к

своему обнажённому телу.

    - Быстро в машину! Везём в больницу!

     И тут он услышал женский голос. Почувствовал ненависть всей спиной своей.

    - Вези! Вези, Ковалёв! Я тебе ещё  рожу!

     Злость ударила в голову.Защемило сердце. Но сдержался. Промолчал.

     Немного успокоился капитан уже в машине.

     - Успеть бы довезти живым, - вновь промелькнуло в голове.- Ну, почему же боль в

сердце не отпускает?...В отставку надо... Гони! Гони, сержант!

      Милицейская "неотложка" покатилась быстрее по уже проторённому пути.

     И вдруг Ковалёв почувствовал, что живой свёрток за бушлатом зашевелился, зачмокал.

Ротик младенца стал настойчиво искать грудь и ... нашёл её, наконец... И ... присосался!

     Слеза прошибла...

     - Надо же!

    - Живём, ребята! Живём! - закричал капитан Ковалёв.