Очередная сказка.
Намек на СЛЭШ!
Грустная, но добрая сказка, где заканчивается хорошо
Аффтор понимает степень своего талантУ,поэтому кто-то где-то уже это писал, а уж как песню спели.
«Если б можно бы взять, повернуть время вспять,
Вот это романтика, чудеса навигации.
Но маяк не горит, тишина говорит,
Капитан Арктика, Капитан Арктика».
Северное сияние ледяными иголочками разукрасило безжизненное небо. Но, черт побери, это выглядело нереально красиво. Только ради этой секунды стоило проделать бесконечное путешествие на край земли.
Он стоял и смотрел, выдыхая белоснежные облачка пара, а иней оседал на всколоченной рыжей бороде, делая его похожим на Санта-Клауса со старинных открыток.
И только глаза, подстать разрисованному разноцветными кляксами небу, горели живительным огнем.
Он кусал обветренные губы, сдирая зубами коричневатую корочку, от чего алая, пахнущая железом кровь капала по белоснежный ковер под ногами, куда не кинь кругом ничем незапятнанная белизна снега и льда и алыми маками капли крови под ногами.
Но капитан этого не видел.
Он любовался северным сиянием. Он дошел, доплыл, долетел.
На краю мира, где землю сковали вековые льды, а города только пепел прошлых воспоминаний, капитан дышал полной грудью, обжигая легкие ледяным воздухом.
- Капитан, вернитесь! - из трюма старого корабля раздался звонкий голосок, разбивая многовековую тишину вечно спящего края.- Капитан!
- Тсс! Слышишь? - белое облачко теплого дыхания взвилось к небесам, мгновение и растворилось в фейерверке света.
- Нет! - донеслось снизу. Хлопнула дверь , и на верхнюю палубу выбежал подросток, закутанный с ног до головы в меховые шкуры. В одно мгновение его лицо покрылось тонкой корочкой льда, реснички слиплись, а горло перехватило от холода. Парень потянул застывшего капитана назад в каюты.
- Пойдемте, капитан. Вы замерзнете.
Но мужчина не мог оторвать глаз от неба, и белоснежной дали, а его голове мелькали, как мешанина из старых газетных вырезок, осколки мыслей, не желая складываться в одну здравую и правильную.
« Когда-то во времена покорителей вечных льдов... там за северным сиянием... там живут те, кто умер... никто не возвращался из скованных земель... живут потерянные души... за северным сиянием... я буду ждать тебя».
Капитан на мгновение закрыл глаза, прогоняя из головы пустые мысли, и тут же кашель сковал его тело, заставляя сложиться пополам, выплевывая свои легкие себе под ноги.
- Капитан! - мальчик подтолкнул зашедшегося в чахоточном кашле мужчину поближе к двери.- Вперед! Вас вызывает «Маяк»!
Капитан разогнулся, скинув кожаную, видавшую виды перчатку, зачерпнул нетронутый снег, вытер ею кровь, размазанную по подбородку.
- Трис, ты же заболеешь!- прохрипел он, забывая о том, что сам стал виновником появления здесь юнги. А так сидели бы оба в теплой каюте пили чай, и ждали попутного ветра.
- А вы не поправитесь! - не сдержался Трис. - Пойдемте, Маяк сообщил последние изменения. Похоже мороз только усиливается, и норд-вест точно...
Капитан поднял перчатку и прикрыл ею рот юнги.
- Помолчи и...
Кашель опять скрутил все внутренности, сотрясая больное, замершее тело.
Капитан в последний раз бросил взгляд на северное сияние и на какой-то момент ему показалось что там на разноцветной дымкй он видит силуэт человека. Мужчина сморгнул набежавшие слезы, застывающие еще не успев скатиться на белесую от инея бороду. Показалось.
Так через пять минут оба, и мальчик и капитан вошли в хорошо протопленную каюту, и мужчина опустился на кровать, стоящую рядом со столом, там где-то среди бумаг, коими был завален стол, хрипел потрепанный жизнью и ветрами радиоприемник.
- Капитан Эклз? Маяк предупреждает об изменении силы ветра. Если мы вылетим в ближайшее время...
Юнга не договорил очевидное. Они и так потеряли много времени. Целый месяц корабль стоял на приколе, а капитан выжидал не то «у моря погоды», не то «попутного ветра». Хотя и того и другого периодически бывало в избытке. И только когда северное сияние, как дети красками раскрашивают картинку, разукрасило небо, стало понятно, именно его ждал капитан.
И дождался. Чахотка уже не первую неделю съедала его тело, высокая температура заволакивала разум, но капитан дождался. Он выстоял.
Он заранее составил своему помощнику четкий план отступления на случай, на крайний случай.
Капитан редко улыбался, а еще реже в его глазах загорался огонек жизни. Раньше, еще при подготовке экспедиции он постоянно твердил о старой легенде, относившейся еще к древним людям, жившим в пыльных, больших домах похожих на ульи, летавших к священной луне и умеющих путешествовать по воде.
Да, когда-то корабли не бороздили воздушное пространство, а подобно тяжелым посудинам плавали по полноводным рекам и соленым океанам. И вот та легенда гласила, что если кто-то умер, но оставил на земле свою любовь, то подобно радуге он попадает за северное сияние, именно , что подобно разноцветному фейерверку расцветает на краю земли, и куда никто никогда в этой жизни не полетал. И вот если попасть за северное сияние, то встретишь там свою любовь. Живой и невредимой.
Капитан годами сидел за древними книгами, прокладывая самый опасный свой маршрут, доказывая седым старцам существование этого явления - северного сияния.
"Древние врут",- качали головами ученые, но капитан упорно искал людей готовых умереть за идею.
И нашел. И вот спустя три года болтания между прошлым и будущим, между небом и землей старый корабль капитала бросил якорь, и матросы вступили на бесконечные, белые снега.
И тогда капитан в первый раз заплакал.
И тогда же заболел. Кашель сначала легкими кошачьими лапками тревожил грудную клетку. Юнга переживал, корабельный врач прописал микстуру, пахнущую летом и свежескошенной травой, и велел пить по три столовой ложки пять раз в день. Капитан вздыхал и кивал головой, но старый помощник видел, как мужчина выливает жидкость фикус не известно почему не замерший еще в этих бескрайних льдах, и ютившейся у капитана на письменном столе.
Кашель не давал капитану спать, и однажды юнга увидал, как капитал прячет какую-то тряпку всю в крови себе в карман. И тогда стало ясно, капитан не жилец.
Но вот загадка, чем быстрее прогрессировала болезнь, тем спокойнее и счастливее становился капитан. Его глаза горели не сколько от высокой температуры и бессонницы, сколько от света, идущего откуда-то изнутри.
«Маяк», так называли последний город, который они проплавали несколько недель назад, постоянно требовал отчета и когда узнал о болезни капитана, немедленно велел поднять якорь и возвращаться.
Капитан медлил. За месяц, проведенный в безжизненных землях, северное сияние подобно пугливой деве пряталось и не показывалось путешественников. И вот когда капитан велел собираться, давая на все про все сутки, оно во всей красе расцвело на небе.
- Капитан, капитан. Вас вызывает «Маяк». Капитан, - хрипело радио, голосом главы старого города, и там, где остались осколки прошлых эпох, и куда совсем не хотелось. Он нашел свой рай.- Капитан, если вы не выдвинитесь в ближайшие сутки, я не смотря на все ваши заслуги и открытия вышлю полицию по вашим следам. Вы слышите меня, капитан?
- Да,- прокашлял мужчина и потерял сознание.
Старый помощник поговорил с главой «Маяка» и пообещал отчалить через три часа.
Собрав команду, юнга, глотая слезы рассказал о состоянии капитана и на всеобщем собрании его обязанности возложили на помощника, он знал обратный путь, и звезды часто разговаривали с ним, почти так же как с умирающим капитаном.
Юнга сидел у постели больного, тот метался в бреду, сбивая серые простыни в молоко.
- Не умиряй ,- шептали белые губы неизвестно кому. В пустоту. - Прошу не умирай. Тебе только восемнадцать. Что ты говоришь? У меня вся жизнь впереди и никто не влюбляется навсегда в шестнадцать? Стой, не умирай. Я не смогу без тебя.
Врач пришел, пожал плечами и спросил, какого вероисповедания придерживался капитан.
Юнга улыбнулся.
- Он верил в Джареда!
- В кого? - переспросил врач, на что Трис лишь пожал плечами. Он четко воспроизвел ответ капитана, когда тот его спросил. Капитан не носил ни крестов, ни полумесяцев, ни еврейских звезд и юнге до еще зеленых соплей хотелось узнать, с каким Богом так часто беседует капитан, глядя в темное, в усеянное звездами небо.
И капитан ответил тогда:
- Я верю в Джареда.
Трис не знал такого бога, но мало ли людей за земле верящих в Валгаллу, в Рай, в вестников смерти, а Шиву, в деревянный молоток, вызывающий дождь, и осколок солнца, на поверку оказавшимся, оставшимся от древних, куском неизвестного металла. Если это помогает, пусть верит хоть в божественную поварешку кока.
- Джаред! - Крикнул капитан, Трис оживился, а радио стоящее на столе захрипело:
- Капитан Эклз, дело плохо, на вас движется холод с северных морей, у вас нет трех часов, вам надо выдвигаться немедля.
- Нет! - капитан открыл глаза.- Нет.
- Капитан Эклз, это приказ!
Старый помощник сел на кровать умирающего:
- Друг...
- Хорошо, - прокашлял капитан, и кровь темными бусинками расплескалась по простыне.- Оставьте меня. И летите.
Спор оказался жарким, как и температура больного. Врач даже засомневался в психическом состоянии умирающего.
- Друзья! - прохрипел капитан, держась за кровать, не оставляя попыток подняться и окинуть взглядом свою каюту.- Прошу, я стремился сюда. И я попал. Теперь Вам надо уходить. И мне надо уходить. Только вам следует вернуться в «Маяк» и передать результаты нашей экспедиции.
- А вы?- хлюпнул носом Трис.
- Я же оставлю северное сияние за спиной.
- Легенда! - волной пробежало по каюте, аикапитан устало опустился на подушки. Он выиграл.
Завернутый в пушистые, теплые шкуры капитан лежал на белоснежном насте, провожая взглядом корабль, служивший ему домом почти тридцать лет.
Он сожалел сейчас лишь об одном, что потратил двадцать лет на книги, бестолковые связки слов, а искать надо было не душных библиотеках, а здесь, в царстве небытия и льда.
Капитан в последний раз вдохнул ледяно воздух, когда услышал тихое пение.
Так пела мать, укачивая на своих усталых руках , в детстве, так пели богини в Храме судьбы, куда он принес на отпевание тело Джареда.
Пение усиливалось, а воздуха в легких катастрофически не хватало, и когда он в последний раз окинул взглядом снега, то увидел многоженство людей с факелами. Они тихо пели.
Капитан хотел подняться, но тело не слушалось, а сердце с бешеной скоростью гнало кровь по венам.
Люди проходили мимо, заглядывали в его глаза, и уходили. Я капитан лежал и лежал не в силах даже шелохнуться. Уже от жара факелов не возможно было дышать, а через снег, который от духоты и жара огня таял, стала пробиваться зеленая, насыщенно зеленная трава, и казалось, последний тихий голосок смолк в ночи, как...
Капитан утонул в знакомом запахе. Это как прыгнуть в холодное море, раз и ты окунулся в головой.
Оказалось этот запах, навсегда забытый, всегда жил с ним, как и сам парень опустившийся перед капитаном на колени.
Волосы водопадом упали на лицо, на миг загораживая блеск глаз, но пришедший последним убрал ненавистные прядки и капитан умер... От счастья, радости, боли.
Теплые губы пришедшего мягко накрыли ледяные губы капитана, а от тихого шепота срывало крышу:
- Ты пришел!
И пока длился поцелуй капитан, наконец, смог поднять руки и коснуться теплой кожи склонного над ним молодого человека.
- Дж... - капитан захлебывался словами, поцелуями, тонул в запахе.- Я нашел тебя. Это правда. Легенда она работает.
- Нет! - Джаред на миг оторвался от губ капитана и улыбнулся, светло и ярко, как в их первое и единственное лето, перед его трагической гибелью от руки пьяного прохожего. - Никакой легенды нет.
- Но...Как?
Джаред еще раз поцеловал капитана, помог ему подняться. Там за их спинами ярко сияло северное сияние, и он ответил:
- Ты сам сотворил легенду.
конец.