ГЛАВА 12
Погода была хорошей. Проглядывало мягкое бельгийское солнце. Рифленные аллюмиевые стены магазина и складов сияли и заставляли жмуриться.
В воздухе пахло весной, изнанкой сыроваренья с соседней фабрики и прокисшими соусами и винами от контейнеров со стеклом.
Летали пьяные осы.
С ними боролись, расставляя плошки с отравленным сиропом. Осы толпились по краям плошек и гибли, обманутые видом и ароматом отравы.
Осы гибли тысячами, но продолжали обманываться, они отталкивали друг друга, чтобы быстрее напиться, оказаться этим ядом убитыми и нем же погребенными.
Сортировка стеклотары не была тяжелой работой. Она была убийственно однообразной. Особенно потому, что ряды клетей, содержимое которых надо было срочно сортировать, непрерывно пополнялись. На месте пустой клети немедленно возникала полная. Складывалось впечаление, что стеклотара – это какой-то обособленный организм - колыхающееся стеклянное чудище, всегда живущее во дворе Кринглопа и требующее неперерывной заботы. Сортировка была вечной и привычной проблемой бригадиров. Еще больше процесс замедлялся и из-за того, что с каждой бутылки нужно было снять пробку, если она там была, и бросить в отдельный ящик для переработки. С баночек нужно было свинчивать крышки и тоже класть в отдельный ящик.
Обычно сортировкой занималось человек пять. Нужно было бездумно, сосредочено и непрерывно – до паузы, а затем до конца рабочего дня, перебирать бутылки и баночки. Для многих, работавших здесь, эта работа была вполне приемлемой, они были рады, что имеют ее и боялись потерять.
Фредерик закончил философский факультет университета. Он считался одаренным студентом. Некоторые из его студенческих работ считались выдающимися. К концу пятого курса он спился. Дипломную работу Фредерик написал хорошо, но провалил один из выпускных экзаменов.
Этот один-единственный экзамен он так больше и не сдал.
Отношения с отцом у него складывались плохо, вернуться в родительский дом он не мог.
Он прожил несколько лет на брюссельских улицах и вокзалах. Потом возглавил группу бездомных и захватил с ними пустующий дом, чтобы восстановить социальную справедливость. По странной прихоти судьбы, в этой группе оказался и профессор кафедры философии того же университета, несколько лет назад уволенный из-того, что он всегда был пьян. Наверное, судьба хотела, чтобы они посмотрели в глаза друг другу.
Фредерик оказался сильным человеком. Он перестал выплачивать дань и изгнал ящера – бросил пить.
Теперь он работал в Кринглопе по программе реадаптации в общество. Отработав определенное время, он должен был получить право на пособие по безработице,на то время, пока не найдет другую работу. Этот период для тех, кто работал в Кринглопе по временному контракту, мог затянуться на долгие годы, несмотря на все усилия службы трудоустройства.
Фредерик надеялся получить постоянный контракт и поэтому всегда работал особенно добросовестно и быстро. Как и многие другие здесь, он делал все почти бегом. Отработав день, он добирался на велосипеде домой и, наскоро обмывшись в душе и поужинав, садился за компьютер. Он уже много месяцев играл в онлайн-игре. В ней можно было зарабатывать виртуальные деньги и покупать на них виртуальные же товары.
В этой жизни Фредерик добился успехов. У него была собственная дискотека, куда приходили виртуальные люди, покупая билеты за виртуальные деньги, на которые Фредерик развивал свой бизнес и дальше. Он редактировал музыкальный журнал, транслировал концерты, жил в красивом доме и был во всех смыслах успешен. Реальная жизнь была ненавистна ему настолько, что во второй жизни у него даже был другой пол. Он был стройной женщиной с гривой длинных волос. Виртуальные ухаживания Фредерик всегда пресекал.
Благодаря своему образованию, способностям и добросовестному, нужному виртуальным людям, труду, в той жизни он был известен, богат и красив.
-Ненавижу эту работу. –Сказал Арно, швыряя бутылки в ящики. –Грузить гораздо лучше.
-Да, - согласился Фредерик. –На грузовике время идет быстрее. Бумагу, правда, грузить тяжело... особенно, когда дождь. Я больше всего не люблю мебель грузить. У меня от этого спина болит.
-Мебель грузить мне нравится. С бумагой и без дождя тяжело. Всего неделя в месяц, а я каждый раз чувствую себя так, будто отбываю пожизненную каторгу.
Он поднял наполненный ящик, пронес несколько шагов к железному контейнеру и с грохотом пересыпал бутылки, стараясь держаться подальше от мерзких капель.
-Я смотрю, -Сказал Фредерик, -Ты ящики на вытянутых руках носишь. Руки болеть будут. И спина. Я тоже раньше так носил, чтобы не капало на одежду. А сейчас мне плевать. Если ящик к груди прижимать – намного легче. Одежда воняет, конечно, и выглядит плохо, зато руки не болят.
-Точно, болит все, что может болеть.- улыбнулся Арно. –Но по мне, так лучше пусть все болит, чем воняет.
-Твой выбор. –Сказал Фредерик. –Раз у тебя есть выбор, -это уже хорошо. –Он засмеялся и продолжил. – Поскольку, если у тебя есть выбор, значит, у тебя есть свобода. В определенной степени.
-Ну да, -ответил Арно, свинчивая крышку с наполовину полной баночки с каким-то соусом. Из нее ударил кислый запах. Он с отвращением швырнул баночку в ящик. Крышка полетела в другой. Из щелей в дне ящика полилась вонючая жижа. –Какая же это свобода? Если границы свободы человека определяет другой человек, то ни о какой свободе речи быть не может.
Он стащил с рук толстые резиновые перчатки, с наслаждением ощутив распаренной и набухшей кожей свежий воздух, положил их на ржавое, покрытое кислой грязью, железо, снял пластиковые защитные очки и достал пачку табака.
- Полная свобода человеческой личности невозможна. –Сказал он, скручивая сигарету. – Когда мы говорим о свободе, мы всегда имеем ввиду относительную свободу. Полную свободу дает только смерть. Но и смерть дает лишь свободу души от тела с абсолютной неизвестностью того что происходит дальше и происходит ли оно вообще. Так что свобода всегда условна.
Фредерик тоже достал из кармана табак. Курить за сортировкой стекла разрешалось.
-Да, - согласился Фредерик. – Свобода на самом деле всегда ограниченна. Даже люди, воюющие за свободу, на самом деле воюют лишь за расширение ее границ. Ты, выбирая способ носить ящик, совсем, конечное не свободен, поскольку ты можешь выбирать каким способом его нести, но не можешь выбирать – носить или не носить. Современное общество дает человеку не намного более широкий выбор. В любом обществе ты можешь выбирать, как нести ящик, но не нести его ты не можешь. Свобода возможна лишь при полном отсуствии государств и правительств.
–Я думаю, - сказал Арно, что свобода человека невозможна вообще. Мать не может быть свободна, пока у нее есть дети, какой бы свободной она себя не считала. Гражданин не может быть свободен от государства. Вообще, ни один человек не может быть свободным, если он зависит от смены дня и ночи, от смены зимы и лета, от необходимости принимать пищу и отправлять физиологические потребности. Пока у человека есть тело, он не может быть свободен. Даже выйдя в космос он будет ограничен скафандром... Такова суть вещей – все живое на планете имеет границы и в пространстве, и во времени. Свобода без границ, то есть без неволи, невозможна. Природа устроена так, что все имеет границы. Все подневольно.
- Я не против естественных границ. –Сказал Фредерик. –Я против искуственных. Например, государственные границы, так же, как и сами государства – искусственны и противоестественны.
-Я понимаю, что ты имеешь ввиду. –Арно бросил окурок на афсфальт и растер его подошвой ботинка. - Я эту идею и раньше слышал. Дескать, если все люди будут добрыми, справедливыми, честными, - то это будет идеальное общество, там не будут нужны никакие границы. Я считаю, что это невозможно. Гены, смешивающиеся в случайных комбинациях, всегда позаботятся о том, чтобы общество идеальных граждан разбавлялось определенным количеством людей алчных, жестоких и каких угодно еще.
А потому - Продолжал Арно, -На сегодняшний день, государство без границ - это не государство. -Скопление клеток без четкой границы - это даже не амеба. И дом без границ - это не дом. Свобода всегда имеет пределы. Она должна имееть пределы, поскольку благодаря случайности, управляющей смешением генов, всегда найдется тот, кого надо сдерживать в определенных границах из-за его алчности, жестокости, похотливости или чего-то еще. Если общность людей хочет выжить – она должна иметь границы между дозволенным и недозволенным. Иначе эта общность сожрет сама себя. Свобода – на самом деле есть Неволя. И то и другое –иллюзия. Также, как и мы сами, и весь окружающий мир – тоже иллюзия, голограмма, спроецированная в наше сознание создателем этого иллюзиона. Ты слышал о теории голографического строения вселенной?
Фредерик взял щетку с длинной ручкой, сгреб ею осколки стекла под ногами в одну кучу, потом совковой лопатой пересыпал их в ведро и вывалил в контейнер.
-Жаль только, что эту голограмму тяжело сортировать. -Он поставил лопату у стены, вернулся на свое место за столом и снова принялся быстро перебирать бутылки. Арно продолжил:
-В отношение одного человеческого существа я бы сказал так: Свобода тела - это когда тело ни от чего не страдает, оно не замечает границ, в которых находится. Свобода духовная - если ни от чего не страдает душа, хотя и находится в каких-то границах.
Тем временем наступило время перерыва. Они поднялись в столовую, налили себе кофе, снова вышли с чашками в освещенный солнцем двор, и уселись на одной из скамеек. Площадка, предназначенная для курения и отчерченная от остальной территории двора желтыми линиями на асфальте, заполнилась людьми. Многие сразу же сели на скамейки и вытянули уставшие ноги. Некоторые молча курили, глядя в пространство и думая каждый о своем, некоторые разговаривали, делясь нехитрыми новостями. Робин, как всегда, сидел с женщинами, то усаживаясь к кому нибудь из них на колени, то сажая на колени к себе, обнимая, и целуя в щеки. Женщины смеялись. Они воспринимали его, как существо одного с ними пола.
Подъехал грузовик. Из кабины вышел Товлан, крепкий тридцатипятилетний мужчина. Когда-то он играл в футбол за сборную Албании. Он подошел, приобнял за плечи Адриану. Затем, громко спросил:
-Робин, ты зубы чистил сегодня?
-Да, -Удивился не ожидавший подвоха Робин, -А что?
- Ну, раз чистил, можешь мне отсосать! – захохотал Товлан.
-Пошел ты... – Робин обиженно поджал накрашенные губы, и с высокомерным видом отвернулся.
Однажды Арно сортировал с ним стекло весь день. Они работали на выезде, в Ривирстаде. Там Кринглоп арендовал огромное помещение, построенное из аллюминия. Внутри размещались два громадных железных транспортных контейнера – один для окрашенного стекла, другой для прозрачного. Между ними стояла железная стремянка. На нее поднимались с наполненным ящиком в руках и пересыпали стекло в контейнеры. Когда они наполнялись, в ангар заезжал, пятясь, большой грузовик, с другого предприятия. Подъехав вплотную, он высовывал откуда-то железную руку. Страшно рыча, грузовик затаскивал ею контейнер к себе на загривок, утаскивал его, и привозил порожний. В контейнер помещалось шестнадцать тонн битого стекла.
В тот день они уже отсортировали стоявшие полными клети, подмели бетоный пол, а грузовики все не возвращались. Стекла в тот день на улицах оказалось мало, ни один из трех грузовиков еще не наполнился.
Могучий механизм воспроизводства человека с непонятным постоянством закладывает в какое-то количество рождающихся тел душу противоположного пола. В Робине жила женская душа. Она влекла его к мужчинам.
Робин никогда не врал. На любой вопрос он отвечал абсолютную правду. Это все знали. Пару раз у Робина произошли романы с рабочими Кринглопа. Они предпочитали свои отношения с Робином скрывать. Однако его необычная честность и горячий интерес работяг к личной жизни Робина не оставили сохраненным ни одного секрета.
-Член! Член! – Выкрикивал, крутя баранку, Барт. – Сосать! Сосать!
-Скажи, Робин, ты когда-нибудь был с женщиной? – В ожидании возвращения грузовика, они сидели на пустых ящиках перед ангаром, курили и жмурились на солнце.
-Да. –Сказал Робин. –Я жил с девушкой один год. Оказалось, что секс с женщиной мне отвратителен. У меня все время были сны, фантазии. Я хотел секса с мужчиной. Я вспоминал своего первого мужчину.
-Кто был твоим первым мужчиной?
-Меня совратил преподаватель интерната, в котором я учился, когда мне было тринадцать лет.
-Как ты думаешь, Робин, если бы он тебя не совратил, был бы ты сейчас гомо?
-Не знаю. –Сказал Робин.
В Навродии его воспитали бы так, что он и думать брезговал бы о таких фантазиях. Лет в семнадцать его бы женили и у него уже были бы дети. Хотя и среди навродийцев, несмотря на всю суровость морали, встречались такие, как Робин. Правда, им приходилось тщательно скрываться.
Природа продолжает настойчиво наделять определенное количество мужчин женской душой и женщин мужской. Может быть, она попросту таким образом решает пресечь их род, лишив возможности иметь потомство.
...Грузовик медленно двигался от дома к дому по вековым мощеным улицам лимбургской деревни. Дома, сложенные из вечного бельгийского темно-коричневого кирпича, оставались крепкими и добротными, несмотря на возраст. Их сильно молодили пластиковые оконные рамы с идеально вымытыми стеклами. Чистые стекла представляли собой обязательную и непременную деталь подтянутых бельгийских домов.
Их возраст выдавал только старомодный вид.
За окнами пряталось пугливое старческое любопытство. Это был деревня из тех, в которых стариков живет намного больше, чем молодых людей. Во многих домах доживали свой век одинокие люди. Они всегда ждали, за чуть сдвинутыми занавесками, чтобы посмотреть, как подъедет белый грузовик, двое рабочих в оранжевых жилетах спрыгнут, подхватят выставленные коробки, и грузовик снова уедет.
Единственное событие, которое должно было произойти, произошло. Щели в занавесках исчезали, люди снова растворялись в своем одиночестве, до следующего события – приезда грузовика или почтальона.
Шофер получил по телефону сообщение о том, что неподалеку стоит сломавшийся грузовик. По пути на разгрузку нужно было прихватить оставшуюся без работы бригаду.
Поломанный грузовик они увидели издалека. Он стоял, скособочившись, на чистой улочке тихой бельгийской деревни. На серой от пыли задней стенке грузовика белела выведенная пальцем Фредерика надпись: «PIZDETS!».
Вечером того дня позвонил Питер, брат Стефана:
- Стефан лежит в отделении интенсивной терапии Генкской больницы с тяжелыми травмами. – Сказал он.
- Между Нирутереном и Кинроем. –говорил Питер. –Он ехал там в половине третьего ночи и врезался в дерево. Удивительно, что он остался жив. Машину сплющило, как банку от колы.
Арно навещал его почти каждый день. К тому времени он купил подержанную машину.
Дней через десять Стефан вышел из комы и узнавал окружающих. Еще через две недели он был уже дома, сильно изменившийся. Он стал молчалив, задумчив и словно бы находился не в этом мире, а все еще в том, из которого его вытащили врачи.
Потом, однажды вечером, позвонил Дирк. Очень четко выговаривая слова и делая между ними паузы, Дирк сказал:
-Арно, я должен сообщить тебе плохую новость. Стефан совершил самоубийство. Он выстрелил себе в голову, под нижнюю челюсть, из винтовки. Похороны в четверг.