Хотхален оказался городком, почти ничем не отличающимся от остальных маленьких городов и деревень Бельгии. Пирамидальный шпиль церкви, мощеные мостовые, здание муниципалитета, центральная улица с магазинами. Вся остальная часть городка в основном состояла из двухэтажных домиков, второй этаж которых большей частью располагался в мансарде; с аккуратно подстриженными газонами; с засыпанными цветной щебенкой или замощенными той же брусчаткой парковками и с также тщательно подстриженными живыми изгородями. Создавалось впечатление, что все свое свободное время жители этой страны проводят за стрижкой газонов, кустов, деревьев и подкраской домов.
В одном из таких домов жили Егор и Лариса.
Иммигрантов, огромная волна которых которых в последнее время накатила на Бельгию, также , как и на другие европейские страны, социальные службы разных городов обустраивали по-разному. Муниципалитет Хотхалена решил задачу нехватки дешевого жилья, снимая и оплачивая для беженцев дома и поселяя в них по нескольку семей. Большей частью, это были люди, ждущие ответа из комиссариата.
Таким образом, в доме, на первом этаже которого располагалась большая, почти на весь первый этаж, жилая комната и смежная с ней впечатляющих размеров кухня, а на втором этаже - три небольшие спальни,- жили три пары иммигрантов. Каждая пара имела собственную спальню. Кухня, жилая комната, подсобные комнаты и души с туалетами, которых в доме было по одному на каждом этаже, были общими. В доме была вся необходимая мебель, большой холодильник, посудомоечная и стиральная машина, телевизор.
-Жить, в общем можно.-Сказал Егор, показав дом и проведя своих гостей на кухню.Они расселись за длинным столом, вокруг которого стояло с десяток стульев. Лариса немедленно принялась готовить чай и бутерброды.
-Вот только денег мало дают. – Рассказывал Егор, -В обрез на питание. Правда, можно бесплатно получать продукты, если хочешь. Те, которые нельзя продавать в магазинах, потому, что срок годности истек или истекает, но которые еще вполне можно есть... И жилье все-таки оплачивают. И еще, если ходить в школу, тоже приплачивают немного.
-В школу? – удивился Арно.
-Ну да. Язык учить и столярное ремесло. Столяр - востребованная профессия. Тем, кто ходит в школу, доплачивают пять тысяч франков в месяц. Это примерно стодвадцать долларов. Ну, на табак и карманные расходы... Вот, наши соседи сегодня как раз все в школе. Мы, вообще-то, тоже должны были сегодня там быть, но решили в Генк съездить. За покупками, так сказать.
При этих словах Лариса, разливавшая чай, усмехнулась:
-Да уж... За покупками... –Сказала она. – Давай не будем при детях.
Ни Арно, ни Инга, ее загадочной недоговоренности не поняли и особого внимания на нее не обратили.
-Многие еще работают начерную. – Сказал Егор.
-Что значит «начерную»?
-Ну, не имея разрешения и не платя налогов, естественно. Это, вообще-то, чревато. Если попадешься –сильно накажут. Того кто нанял – страшно оштрафуют. А того, кто нанялся – могут даже из страны выдворить... Но люди все равно рискуют. Наш брат – от безденежья, а бельгийцы – от жадности. Азулянтам –так они нас, иммигрантов, называют, платят гораздо меньше, чем бельгийцам. У нас тут болгары неподалеку живут, они часто подрабатывают. Уборкой домов, в основном, или еще чем-нибудь по хозяйству.
-А соседи по дому откуда родом? –спросила Инга.
-Двое – из Албании, муж с женой. Еще двое, тоже семейная пара, - из Монголии.-Ответил Егор. –Монголы - ничего ребята, а с албанцами мы почти не общаемся. Просто терпим друг-друга, и все. Да они и не говорят по-русски совсем. И английский знают еще хуже, чем я.
-А монголы по-русски говорят? – удивился Арно
-Немножко говорят, как ни странно. У них, оказывается, раньше, до развала Союза, русский в школе обязательным был.
-Вы ешьте, -сказала Лариса, -Не стесняйтесь... Эти болгары – хорошие ребята, муж с женой и двумя детьми. И еще один с ними – иранец. Мы часто в гости друг к другу ходим. Они и по-русски неплохо разговаривают.
Дети, выпив чай и съев бутерброды, немедленно отправились смотреть телевизор. Лариса прибрала со стола. Егор достал из шкафа пачки с табаком, сигаретные гильзы и машинку для их набивания.
-Вы, наверное, уже знаете, что готовые сигареты слишком дорогие?-спросил он, раскладывая все это на столе.
-Да знаем уж... –Ответил Арно. –Я с приезда сам скручиваю.
-Почти все скручивают. Большинство бельгийцев тоже. А я люблю машинкой набивать. Получаются с фильтром, как фабричные.
-Кстати, Егор, мне бы надо табак купить. Может быть, сходим в магазин вместе. Да и продукты какие-нибудь. Если на те деньги, что у нас остались, можно что-то купить.
-Сходим, чуть попозже. А за деньги не переживай. До того времени, когда социальный отдел начнет работать – это числа третьего, я думаю, четвертого, -мы вас как-нибудь прокормим.
-Спасибо, дружище. Вы нас по-настоящему выручили. Я и представить не могу, что бы мы делали, если бы вас не встретили. Неудачно получилось с этими праздниками...
-Наоборот удачно. Если бы позже приехали – вам бы наверняка пришлось в центре для беженцев жить. Я точно знаю – после нового года социалы давать больше не будут, только в исключительных случаях. Хотя и в центре можно жить. Многие живут годами. Это все равно, что в общаге. Просто материально тяжело – денег дают совсем немного, так, - на курево и чай. Ну, и воруют там друг у друга по-черному. В лагерях народ собирается всякий... Такие крысы, что у своего же брата тащат – тоже есть. Мы с Ларисой, брат, и в центрах пожить успели, и где только не были. Всю Европу исколесили.
-Так вы не сразу в Бельгию приехали?
-Нет. Сначала мы в Германии сдавались. Три года там прожили. Потом сюда пришлось приехать.
-Так ведь вам тогда сразу должны были отказать? – удивилась Инга. –Нам объясняли, что Коммисариат, если там узнают, что вы раньше хоть одной ногой ступили на землю какой-то другой страны Евросоюза, сразу же в эту страну и отправляет...
-Это точно. Если узнают – отправляют. –Усмехнулся Егор. Он укладывал набитые сигареты в пачку от «Мальборо». –Но только им ведь совсем не обязательно рассказывать все, как есть. Мы рассказали сказку, из тех, что рассказывает большинство. Дескать, приехали в Европу позавчера, пересекли границы без документов, спрятавшись в грузовике. С шофером договорились, ничего вокруг не видели, до самой Бельгии ни одной ногой на землю не ступали. Спасались от преследования на религиозной, национальной или политической почве, как водится. Теперь будем этой легенды придерживаться до победного конца. Главное ничего не напутать и не выдать себя самим. В теперешнем бардаке с наплывом народа им почти невозможно докопаться до правды. На самом деле подавляющее большинство - это просто экономические беженцы. Некоторые просто хотят жить в Европе. А настоящих политических беженцев всего-то, может, процента два. Я слышал, что, по официальным данным, убежище получают только два процента из тех, кто подает заявление. Да из этих двух процентов - больше половины тех, кому хорошее интервью адвокаты сделали. Остальные получают негативы. Но суд да дело длятся годами. А там, глядишь, под регуляризацию можно попасть. Большинство приехавших, так или иначе, остаются жить в Европе. Ну, а некоторые еще - оставаться здесь и не собираются. Знают, что все равно получат негативы и должны будут домой ехать. Такие стараются поскорее побольше денег накопить и уехать, обратно, куда-нибудь в Румынию... Есть такие , что голодают, а пособие откладывают –копят.
-А с Ларисой где вы познакомились? –спросила Инга, слушавшая Егора с неподдельным интересом.
-У меня на родине,- ответил он. –Вообще-то она с Украины. Приехала с какой-то бухгалтерской проверкой на фирму, где я шофером работал. Ну, и допроверялась. –Он с нежностью посмотрел на жену. Та в ответ улыбнулась. В этот момент послышался шум открывшейся входной двери и голоса в прихожей.
-Албанцы пришли. –Сказала Лариса. –Уютное чаепитие закончилось. Давайте, наверное, в зал перейдем.
-Не суетись. –Сказал Егор.-Не облезут, потерпят. Сейчас сигареты доделаю спокойно и пойдем.
На кухню вошли мужчина и женщина. Им было лет по тридцать – тридцать пять. Не проронив ни слова, а лишь мотнув головой, –не то в знак приветствия, не то просто по каким-то своим причинам, мужчина с каменным видом сел за дальний угол стола и сразу же погрузился в принесенную с собой газету на незнакомом, албанском, наверное, языке. Женщина же лишь отчужденно покосилась на присуствующих и с мрачным видом начала шуршать пакетами, вынимая какие-то немногочисленные продукты. Потом она стала с гордым и презрительным видом печь зеленый перец, подцепляя стручки вилкой и держа их над пламенем. Этот печеный перец и хлеб, по-видимому, были основной частью их ужина. От албанцев явственно веяло неприязнью.
Егор, нарочито медленно и напевая веселую песенку, спрятал по шкафам свои табачные принадлежности, вытер стол и сказал:
-Ну, теперь пойдем в магазин. А женщины пусть общаются, знакомятся поближе.
Они шли по чистым, отмытым вечными дождями, мощеным улицам, освещенным желтыми, расплывчатыми от моросящего дождя, шарами света вокруг фонарей. Улицы были пустынны.
-Странно, что так мало прохожих. –Сказал Арно.
-Здесь всегда так. Фламандцы – такой народ. Приходят с работы, опускают жалюзи и закрываются по своим домам, иногда по кафе сидят, а передвигаются в основном на машинах. Поэтому на улицах никого нет. За покупками в магазин тоже обычно на машинах ездят. Или на велосипедах, некоторые.
-В магазинах все очень дорого. –продолжал Егор.- Пособия, если его кто и получает, ни на что не хватает. На работу разрешение дадут только через пару лет в лучшем случае. Да и то, если комиссариат пришлет первый позитив. А у меня, честно сказать, шансов на него мало.
-Почему?
-Потому, что я из Германии, вообще-то, сбежал. Мне срок грозил года два.А уже, вот-вот, гражданство должен был получить. Могут пробить по базе отпечатков, и все узнать. Единственно, надеюсь, что при теперешнем наплыве им будет некогда этим заниматься.
-А за что срок-то?
-Все за то же самое. За кражи. Ты не удивляйся. Здесь по-другому не проживешь.Сам увидишь, когда поживешь немного. Или нищенствовать надо, или воровать... Хочешь, научу – вместе будем работать.
-Не хочу я вовсе... Это не для меня. -Арно был шокирован. Он понял причину отчужденности албанцев.
-Все так начинают. Многие воруют. За албанцев не скажу – не знаю. А остальные – большинство. Здесь это очень легко. А вдвоем с Ларисой вообще одно удовольствие. Она беленькая, на бельгийку похожа – никаких подозрений. Сейчас, правда, чуть потруднее стало, а года три назад – вообще рай был. Последние месяцы прижимать начали. Раньше ребята по десять штук в месяц в баксах без проблем делали. Холодильники даже умудрялись из магазинов средь бела дня выносить. Есть способы... Одних мобильников домой сотнями в посылках отсылали. Ну, вот он, наш супермаркет. Давай так, внутри расходимся, потом здесь встретимся. Если меня не будет, подожди минут пять. Я долго не задержусь.
Войдя в двери, стеклянные створки которых при его приближение разъехались с легким вздохом, Арно взял у входа корзину для покупок и стал бродить вдоль стеллажей. Его шокировало все – крутящиеся в голове слова Егора, чужая речь вокруг, этикетки на непонятном и кажущемся непостижимом фламандском языке. В этом зале, заполненном светом, товарами и покупателями, толкавшими перед собой переполненные новогодними покупками тележки, вид у него с его пустой корзиной был потерянным и чужеродным.
- Этот магазин не совсем для вас подходит. –Сказал по-английски кто-то за спиной. Он обернулся. Человек, обратившийся к нему, видимо, был рабочим супермаркета. На нем был синий халат с эмблемой на нагрудном кармане. От него слегка пахло пивом.
-Что вы имеете ввиду? – не понял Арно. Человек в халате чуть замялся и сказал:
-Здесь очень строго.
-Что строго? – спросил Арно, еще более не понимая, о чем идет идет речь.
-Нет-нет, сэр. Ничего. Извините.- Рабочий неопределенно махнул рукой и ушел прочь, немедленно скрышись за стеллажами.
Так ничего и не поняв, но испытывая отчетливое, гнетущее беспокойство, Арно взял с полок пачку табака, коробку чая, сахар, масло, хлеб. Расплатившись, он положил все это в бесплатный упаковочный пакет, и вышел на улицу. Подавленно свернув сигарету, закурил, пряча ее в кулаке от моросящего дождя, превращенного фонарями в желтый электрический туман. Фигуры людей в этом тумане расплывались и выглядели мистическими. На душе было скверно.
Через несколько минут появился Егор. В руке у него был почти пустой пакет.
-Все. -Сказал он, взмахнув пакетом.-Отоварился. Должен же я был что-то купить, раз пришел в магазин. Всегда приходится что-то покупать. Иначе сразу заподозрят, когда через кассу проходишь. Вот я и купил,- он снова помахал пакетом,- зубочистки и зажигалку. Ну, пошли домой, а то спина мерзнет. Бифштексы там у меня. Холодные, как лед. Простудиться могу. Сейчас еще ничего, а летом – на голом теле приходится под рубашкой прятать. Я так однажды почки застудил-таки. Летом воровать продукты с холодильных полок очень вредно для здоровья.
Обратный путь Арно проделал в в прострации. Время и расстояние перестали существовать.
-Я заметил, -продолжал рассказывать по дороге Егор, -Иногда кассирши точно знают, что у меня что-то спрятано под одеждой. Но молчат. Некоторые – стесняются сказать что-либо, особенно молодые девочки. Другие просто не хотят создавать шум и себе же лишние хлопоты.
Он молча слушал. Теперь он понял, что именно имел ввиду человек в халате. Наверное, случись такое лет десять назад, он бросился бы назад в магазин, чтобы разыскать того, кто посмел намекнуть ему, что он вор, и, так или иначе, заставить его извиниться. Лет десять назад он, довольно известный тогда в Навродии врач и писатель, совсем по-другому отреагировал бы на это оскорбление. Однако, многое случилось за эти десять лет... Мир, в котором он заслуживал уважение, перестал существовать. На его место пришел мир с обнищавшими инженерами, учителями и врачами; с разбогатевшими до непристойности и популярными, как кинозвезды бандитами, рэкетирами, разборками, с войнами, с бетонными блокпостами через каждые пару километров... На каждом из этих постов с ним обращались как с преступником, террористом, вором, кем угодно еще. Люди, одетые в ту или иную форму, запросто и безнаказанно могли забить его насмерть прикладами, или пинками, или заставить мучительно умирать несколько недель в глубокой черной яме с мазутом на ее дне, или убить его еще каким –нибудь изощренным способом – только из-за того, что фамилия в паспорте звучит иначе, чем их собственные. Чтобы уцелеть, выжить, просто проехать, – нужно было научиться терпеть унижение, научиться оправдываться, изворачиваться, лгать...
За эти десять лет целые народы, не только он один, научились смиряться с оскорблениями, болью, страхом и смертью... Что в сравнении с этим намек рабочего из магазина, привыкшего к тому, что иммигранты в последнее время воруют чаще других, и увидевшего в нем просто одного из множества чужеземцев, заполнивших его страну.
Наверное, радостей по поводу рухнувшей берлинской стены было бы куда меньше, если бы европейцы хорошо представляли бы себе последствия. Если бы знали, что теперь, вдобавок к привычному потоку из Африки и с Ближнего Востока, в Европу хлынет не менее сильный поток из огромного, на пол-мира, постсоветского пространства. И что этот поток не только пополнит государство рабочей силой и откроет новые рынки, но принесет еще и очень самобытную преступность самых разных уровней, от мелких воришек до опытных грабителей банков и народов. Человечек из магазина тоже, наверное, радовался падению стены. И тот, бритый, который возмущался на остановке по поводу того, что его страна переполнена иммигрантами, наверное, тоже...
Когда они вернулись, дети все еще смотрели по телевизору мультики, совсем не смущаясь непонятным языком, на котором разговаривали хорошо им знакомые персонажи. Лариса с Ингой сидели на кухне. Вид у Инги был ошарашенным. Похоже, они тоже поговорили о жизни.
-Албанцы наверх поднялись? – спросил Егор.
-Ага. –Кивнула Лариса
-Ну, теперь до утра их кислых рож, слава богу, не будет видно. –Сказал Егор. Свою куртку он в прихожей не снял, а стал расстегивать ее сейчас. Откуда-то из-за пазухи, из-за спины, из рукавов, он стал, как фокусник, выгружать пакеты. В каждом из рукавов оказалось по бутылке водки и по нескольку продолговатых пачек табака.
-Сигареты не взял, -добавил он, выкладывая табак. Сигареты кассирша сама дает. Может быть, завтра, в другом магазине... Бифштексами всю спину отморозил.
Инга смотрела на это действо, растерянно округлив глаза и переводя взгляд то на пакеты, то на Арно.
-Ну, ты накупил... – Сказала, улыбаясь Лариса.
-Так Новый Год же завтра, прелесть моя! –Смеясь, горделиво ответил Егор. –Надо же будет праздник отметить. Монголы скоро придут, тоже долю внесут, они хотят вместе встречать, я утром говорил с ними
На фоне роскоши, выложенной на стол, покупки Арно выглядели жалкими.
–Он воровать не стал – сказал Егор, как бы оправдывая его: –В натуре купил. За деньги.
-Так в нашем положении много не купишь. – Заметила Лариса, раскладывавшая пакеты и бутылки по полкам и холодильнику. -Поначалу все так покупают. Потом - не все.
Вскоре бифштексы, источая искушающий запах, зашипели на сковородах.
Между тем, в прихожей послышались шум и голоса.
-О, друзья наши пришли! –Сказала Лариса.
На кухню, широко улыбаясь, вошли обтесавшиеся, приодевшиеся в Европе и ставшие похожими на японцев, монголы. Сказав по-русски «добрый вечер» они быстро переглянулись с Егором. Взгляд Егора, видимо, сообщил им, что гостей остерегаться не нужно.
Монголы, смеясь, начали разгружать свою одежду. Стол снова заполнился пакетами, коробками и бутылками той же «Смирновской». Последними монгол вынул из кармана две пачки зубочисток и зажигалку. Разгрузившись, монголы сели за стол.
-Зубочистки-то с зажигалками –дорогие...-Егор подмигнул монголу. Тот засмеялся в ответ и сказал:
-Завтра у нас гости. Надо сделать хороший праздник.
Монголка, молча улыбаясь, стала помогать Ларисе накрывать стол к ужину, обещавшему быть роскошным и с водкой.
-Скажите, а вы кем работали у себя в стране? – спросил Арно.
-Я был полицейский. –Ответил монгол. -А моя жена был учительница. Сначала приехать я один. Смотреть. Потом я писать домой – надо приехать. Здесь все – бесплатно. У нас есть только один большой город Улан-Батор. Там сейчас работа больше нет. Надо юрта покупать, в аймак жить. Поэтому я писать – надо приехать, бесплатно жить, деньги собирать, очень хороший большой юрта можно покупать.
-Да, он так писать, – Подтвердила, кивая головой, монголка. –Я приехать. Я сначала долго думать – как все бесплатно? Не понимать. Потом приехать и увидеть. Я плакать, плакать. Три день плакать, десять день плакать. Потом привыкать.
Это правда.-Думал Арно.-Человек привыкает ко всему. То, что при первой встрече вызывает шок, лишает сна и аппетита, через некоторое время может стать привычным и не вызывающим никаких необычных эмоций. Так студенты-первокурсники на медицинском факультете лишаются сна, аппетита и хорошего настроения, впервые в жизни увидев препарированный человеческий труп. К пятому курсу они ничего необычного не находят в том, что кто-то ест бутерброды с газетки, на одном столе с этим трупом или даже на самом проформалиненом теле, - для особого студенческого шика, - разложенной.
Монгольская учительница внушала, наверное, детям в школе, что красть – нехорошо. А ее муж, наверное, ловил и сажал в тюрьму не желавших соблюдать эту истину. Теперь они привыкли к другому, расценив новые обстоятельства как вполне приемлемые. Цель – большая юрта в аймаке, - оправдывала средства.
Это также, как гипноз –Думал Арно, мучаясь оттого, что собирается есть краденую еду. -Загипнотизированный человек не может совершить, то чего он не способен совершить в здравом уме. Наверное, точно также и человек, принужденный обстоятельствами совершить что-то бесчестное, на самом деле может сделать только то, что он способен сделать и безо всякого принуждения...
Все это однозначной оценке не поддавалось. Однозначно было лишь то, что Егор и Лариса совершенно бескорыстно оказали им бесценную услугу, которую многие из людей, считающих себя честнее и порядочнее их, не предложили бы. Как бы то ни было, Арно, и, наверное, Инга тоже, испытывали к ним странную, смешанную с долей неприязни и угрызений совести, благодарность.
После ужина с водкой, всех разморившего, Лариса и Егор постелили себе матрас на полу в зале, а своих гостей отправили спать в свою спаленку. Двуспальная кровать оказалась достаточно широкой, чтобы на ней разместились, хотя и в тесноте, и Арно, и Инга, и дети.
Утром он проснулся от голоса, внезапно закричавшего в тишине, нарушаемой только пеньем птиц:
-Мейстер Бдолах! Хей, мейстер Бдолах!
-Да не кричите же вы так громко! – ответил голос доктора. – А, это вы, Франц. Ну, проходите в дом.
-Я... Это... – Сказал Франц. –Я смотрю, у нас в деревне никого не хоронили... Значит, думаю, никто, слава богу, не помер. Рыцарь-то, думаю, живой еще, стало быть. Ну, вот и пришел навестить. Я ему гостинцев принес.
- Я его еще не будил – пусть спит, набирается сил, к тому же и воскресенье сегодня. Но уже полдень, пора все же вставать.
В пещеру, в сопровождении доктора, который вежливо пропустил гостя вперед, вошел Франц. Было видно, что оделся он по случаю визита по-праздничному. На нем была широкая зеленая куртка, под ней – белая рубаха с тесемками у воротника. Ниже широких штанов из коричневого бархата, собранных в складки под коленями, виднелись белые чулки, натянутые на толстые икры. На ногах были новые башмаки с блестящими металлическими пряжками. Розвощекое лицо его расплывалось в улыбке. В руке он держал объемистую корзину, накрытую чистой холщовой тряпицей.
-Добрый день. –Рыцарь уже встал со своей лежанки . –Рад вас видеть, Франц. Доктор рассказывал мне, что если бы не вы, я так и умер бы там, у дороги.
- А я как рад! – Франц заулыбался еще радостней. –Ну до того рад, что вы не померли! В жизни бы не поверил, что такой больной человек может поправиться... А вы, надо же, поправились-таки! Мейстер у нас – волшебник. А я подумал – раз хоронить не везут, значит живой еще, надо, думаю, проведать... - Он поставил корзину на стол- Яблочков вам принес, винца красного, хлеб свежий, горячий еще, жена курочку сварила, еще чего-то... Кушайте на здоровье... А еще –вот ! –он вынул из корзины и развернул перед собой на вытянутых руках толстый, коричневый байковый халат. –Чтобы вам дома вечером носить. А то, что же вы день и ночь в этой кожаной сбруе с железками будете ходить.
- Спасибо, Франц. Вы меня, ей-богу, растрогали до глубины души! – искренне сказал рыцарь, глаза которого повлажнели от чувств. Особенно тронул его халат, хотя он и представить себя не мог облаченным во что-либо подобное. –Вы присаживайтесь, я сейчас умоюсь, приведу себя в порядок и немедленно вернусь. Вы не против, докотор если мы немножко пообщаемся?
-Отнюдь нет, -ответил Бдолах , которого происходящее тоже явно умилило– Сейчас как раз время обеда, вот и пообедаем все вместе.
-Да я-то и пообедал уже, - сказал Франц, сияя круглыми голубыми глазками.-Но посижу с вами с удовольствием, раз уж досталась мне честь с настоящим рыцарем и с вами, мейстер, за одним столом сидеть.
Вскоре, они наслаждались обедом и вином. Франц ел очень мало – то ли из скромности, то ли оттого, что действительно был сыт, и вино пил охотно, но в меру.
От выпитого его розовые щеки стали еще ярче. Прибавилось и словоохотливости, от недостатка которой он не страдал и без вина.
-Вот этого еще попробуйте – сказал Бдолах, подливая в его глинянную чашу из другой бутылки.
-А я это вино знаю. –Сказал Франц, сделав пару глотков. –Это вино делает Джос, который за речкой живет. У него виноградники особые, со своим вкусом.
- Совершенно верно. –Удивился Бдолах. – Его, действительно, еще в прошлом году, принес мне человек, которого звали Джосом. Вы настоящий знаток вин, однако.
-Вы ему руку вылечили. Рука у него распухла и почернела местами.-Продолжал польщенный Франц. - Все думали –помрет от боли и дурной крови, а вас привезли к нему, вы руку разрезали, он поправился.
-Да. –Согласился доктор.-Так оно и было. Я смотрю вы все обо всех знаете, а Франц?
-Тут все знают все обо всех, - ответил Франц. –Людей-то не так уж и много в округе живет... У нас уже избранниц намечают. –Сообщил он, отпивая вино и жмурясь от наслаждения. -Потом, когда выберут, чествования будут. Им и их семьям вручат награды от герцога, грамоты за заслуги перед отечеством. После этого их с почетом будут принимать в лучших домах и устраивать в их честь праздничные обеды. Каждую неделю в новом доме. Затем будет общий праздник уже перед самым Днем Откупления. Ну, и в День Откупления , когда драконы девушек уже заберут – последний, самый большой праздник.-Завершил, Франц.
-Наверное, многие мечтают стать избранницами?. –Спросил Бдолах.
-Да, конечно. –Ответил Франц. –Вон сколько им чести и славы... Живут несколько месяцев не хуже принцесс и их семьи останутся обеспеченными, и народ без войны намного лучше живет. Всем хорошо. Не зря же в наше королевство люди бегут из тех государств, которые не подписали конвенции.
Послышались отдаленные раскаты грома.
-Засиделся я с вами. -Сказал Франц. –Пойду я уже. А то дождь собирается, промокну.
-Спасибо за гостинцы,-поблагодарил рыцарь. –Я действительно очень тронут.
- На здоровье. –Ответил, вставая, Франц. – И вам спасибо за обед и беседу... До свидания.
Через какое-то время после ухода Франца доктор с рыцарем, прибрав со стола, занялись каждый своим делом. Лекарство, которое Бдолах давал рыцарю по нескольку раз в день, оказывало чудодейственный эффект, с каждым днем все более заметный. Землистый цвет лица исчез, мускулы постепенно стали набирать силу и, впервые за много последних месяцев, на смену полному бездействию, вызванному чрезвычайной утомляемостью, стало все чаще возвращаться желание двигаться, упражняться с мечом, и упражнять мозг.
Он понемногу приводил в порядок свои доспехи и оружие, благо у доктора имелся и кузнечный горн, и множество самых разных инструментов, достаточных для любого дела, включая и токарный станок с ножным приводом.
Бдолах проводил время как всегда – занимаясь своими склянками, травами, рукописями и чертежами. Рыцарь, занятый усовершенствованием механизма взвода арбалета, погрузился в раздумья, из которых его вывел неожиданно прозвучавший голос:
-Пора к столу. –Сказала Лариса.
Длинный стол, который перенесли из кухни в зал и накрыли белыми скатертями, был заставлен снедью и выпивкой. На нем красовались самые дорогие сорта спиртного и готовых закусок из супермаркета. За столом, вокруг которого хлопотали, нанося последние штрихи сервировки,женщины, сидели, помимо Егора, монголы и приехавшие к ним гости –другие монголы.
Эта новогодняя ночь оставила в памяти немного впечатлений. Егор с Ларисой вскоре ушли к болгарам. Для Арно и его семьи двадцатый век завершился бесконечным пением потомков Чингисхана. Они пели до утра, время от времени роняя головы на стол и на короткое время засыпая. Затем просыпались, снова пили водку и снова пели. Весь остаток ночи Арно , Инга и дети не могли спать, поскольку перепившие кочевники без конца хлопали дверями, выбегали на улицу, и мучительно там блевали.
Среди монголов, наверное, есть очень достойные люди. Но тогда встретились именно эти. Утром обнаружилось, что они заблевали весь аккуратно подстриженный фламандский газон.
Так закончился двадцатый век и начался двадцать первый. Еще через два ничем не примечательных дня, Арно и Инга, так и не сумев найти жилье, попрощались с Егором и Натальей, гостеприимством которых пользоваться дальше уже было просто неприлично, и отправились в Бройзеле, захватив с собой детей и вещи.
-Надеюсь, в социале вашу проблему все-таки решат.-Сказал на прощание Егор. –Будет совсем невмоготу, – возвращайтесь.
Для того, чтобы попасть в Бройзеле им пришлось сначала поехать в Генк, чтобы сделать пересадку.
В зале ожидания автовокзала их русская речь немедленно привлекла новых знакомых. Они познакомились с семьей, состоявшей из мужа, жены и ребенка, которому, также как и их младшему сыну, было лет пять. Передряги, случившиеся с Советским Союзом в конце двадцатого века, заставили покинуть его очень много людей. Многие из них оказались в Бельгии.
Новых знакомых звали Виктором и Еленой. Или Аленой, как она сама назвала себя, представляясь . Это была невысокого роста худенькая женщина лет тридцати со светлыми вющимися волосами и круглыми голубыми глазами. Виктор был высоким, худощавым и малоразговорчивым брюнетом. Оказалось, что они живут в Бройзеле и едут домой.
-Мы раньше в Узбекистане жили, а здесь уже больше года, - рассказывала Алена уже в автобусе. –У нас была поначалу похожая поблема. Тоже не могли квартиру найти. В конце концов Виктор сел на пол в ОСМВ и заявил, что не встанет и не уйдет, пока нам не дадут социальное жилье. Они и полицию даже вызывали. А что может сделать в этом случае полиция? В конце концов, нашли все же квартиру для нас. Там мы сейчас и живем. Приедем - посмотрите. Социал все равно только после обеда сегодня работает. Так что сначала зайдем к нам, пообедаете, потом пойдете.
-А с процедурой как у вас дела? –Спросила Инга.
-Да никак... -Ответила Алена. –Негатив у нас. Мы аппеляцию подали. Вот, ждем второго интервью. Если и второй ответ негативным будет – пособие перестанут давать и потребуют покинуть страну. Мы, конечно, опять аппеляцию подадим, но на что жить будем - не представляю. Работать с негативом не разрешают. Разве что «начерную», но «начерную» - можно подрабатывать, а зарабатывать, так, чтобы прожить , - очень трудно... Я устроилась в кафе, нарезаю салаты. Но там и работы мало, всего пятнадцать часов в неделю, и платят гроши.
- Вы, когда в ОСМВ придете - требуйте, -Посоветовал Виктор. –Они в этом социале ничего делать не хотят, пока скандал им не устроишь. И вообще, - зря вы им сразу сказали, что у вас есть какие-то деньги на гостиницу на первое время. Они и расслабились поэтому. А сейчас – не уходите из кабинета, пока что-нибудь для вас не найдут.
Вскоре автобус приехал в Бройзеле. Они вышли на той самой площади, с которой незнакомая женщина отвезла их в гостиницу в рождественский вечер. После нескольких минут ходьбы, они подошли к старому домику, в котором жили их новые знакомые. Чтобы войти в него, им пришлось спуститься на несколько ступеней вниз. Квартира была темной и сыроватой, со скромной мебелью, но очень чисто прибраной.
- Ну вот. Проходите, раздевайтесь. Сейчас я камин зажгу, сразу тепло станет. -сказал Виктор. Это секундное дело. Камин на солярке работает. Надо просто спичку в него кинуть.
-Я пойду пока обед накрою. –Сказала Алена.
- Я с тобой. – Инга встала с кресла, на которое только было присела и женщины ушли на кухню. Дети немедленно уселись перед телевизором.
-Вот уж не думал, что в Бельгии соляркой топят.- Сказал Арно. Привык в России к тому, что везде газ, везде батареи...
-Здесь все совсем по-другому. –Ответил Виктор. Большинство топят соляркой. У кого батареи, у кого просто камины, вроде нашего. А солярка стоит дорого. И солярка, и бензин, и электричество, и газ, и вода. На все это уходит большая часть денег. Не то, что в России. Там даже и не думали об этом.
-Да, -согласился Арно.-Просто топили днем и ночью, а если становилось жарко –открывали форточку. А здесь – я уже успел заметить – везде термостаты, глухая термоизоляция, каждую калорию берегут. Так, наверное и надо. Но только люди начинают что-то беречь лишь тогда, когда этого не хватает.
-Это точно, - согласился Виктор. –По поговорке: имеем –не жалеем, потеряем – плачем.
- Скажи, а наших много тут живет? Нам они на каждом шагу встречаются. – Спросил Арно.
-Очень много. – Ответил Виктор. –В некоторых городах есть целые русские кварталы. Правда, в маленьких городках их не так уж и много. Здесь, в Бройзеле семей пять. Но мы с ними стараемся не общаться.
-Почему? – удивился Арно.
-Ну, как тебе сказать... Знаешь, если начинаешь общаться со своими, то оно так и заводится. Говоришь все время по-русски, в гости ходишь только к русскоговорящим... Язык толком освоить невозможно. Будешь жить обособленно в узком кругу. Ну, а в узком кругу вечно то сплетни, то обиды. Для бельгийцев навсегда остаешься чужим. Они и так от нас шарахаются. Боятся.
-А чего боятся-то?
-Да бог их знает... По-моему, они считают что русские мужчины – это большей частью бандиты, а русские женщины все легкодоступны. А русскими они всех, кто из бывшего Союза считают. Они наших национальностей не различают. Вообще-то, отчасти они правы. Среди наших очень много преступников. В прошлые годы, говорят, еще больше было. Короче говоря, у них уже есть неприятный опыт. То ограбление, то кража, то рэкет, то поножовщина, то просто драка. И очень часто все это с с нашими тоже связано. Ну, вот мы и стараемся только с бельгийцами общаться. Правда, к нам пока что только свидетели Иеговы приходят. Их здесь очень много.
-Вы с Аленой иеговисты?
-Как тебе сказать... Не то чтобы на самом деле иеговисты. Общение хоть какое-то... Мы уже год посещаем собрания, библию изучаем, но еще не крестились.
- Мужчины, идите обедать! – донесся с кухни голос Алены.
Пообедав, они пошли в социальный отдел. Алена проводила их, всю дорогу разговаривая с Ингой, потом пожелала им удачи, попрощалась и ушла, оставив им на всякий случай номер своего телефона.
Через минуту они, с детьми и сумками, нарушив чинно-деловую обстановку чистенького кабинета, сидели в офисе своего социального работника.
-Мисс Инге,- сказал Арно, -Я прошу прощения, но мы не смогли найти жилье, наши деньги кончились до последнего франка. Мы практически остались на улице без средств к существованию. У нас не было другого выхода, кроме как прийти к вам. Пожалуйста, помогите нам.
Хозяйка кабинета – молоденькая девушка, сильно, до заметной дрожи в руках и в голосе взволновалась, может быть, вспомнив инцидент с Виктором, потом схватилась за телефон и после нескольких минут переговоров сообщила, что для них найдено временное жилье в некоем «биваке», в который их вскоре отвезут. Кроме того, она, позвонив в банк, сказала , что они уже сегодня могут получить часть своего пособия.
Он перевел все это Инге.
-Если она могла все это организовать так легко, почему же она, сволочь, не сделала этого сразу? – возмутилась Инга. Переводить это Арно не стал.