О пользе торможения

Сновидящий
Был  на  заводе  у  нас  мужичок  один.  Работал  слесарем  по  ремонту  гидростанций.  Рабочие  ему  сразу  прилепили  прозвище  "ЛЫЖНИК".  Гидростанции  приводят  в  движение  толкачи  «живого  дна»  бункеров,  которые  народ  любовно  назвает  лыжами.  А  персонал,  который  обслуживает  всю  эту  систему  -  лыжниками.
Лыжника  я  знал  ещё  по  работе  в  коммунальном  хозяйстве.  Ох,  и  хитрющий  мужичонка!

Привезёт  автобус  смену  на  завод.  Он  самый  первый  из  двери  выскочит  и  бегом  в  цех.   Люди  в бытовку  собойки  несут,  переодеваются  в  рабочее,  а  он  уже  по  уши  в  масле  ключами  бренчит.   Схватит  своё  ведро  помятое  и  мечется  по  цеху.  Типа  работает.  И  так  до  конца  смены.  Только  толку  от  его  работы  было  не  много.  После  его  прихода  на  завод  начала  потихоньку  расти  аварийность  на  гидростанциях...

Рабочие  жалуются:  «Ни  черта  лыжник  в  гидравлике  не  понимает».
Я  им:  «Ну  как  не  понимает?  Вон  он  по  восемь  часов  с  гидростанций  не  слезает.  Чумазый  весь  бегает.  Горит,  можно  сказать,  на  работе.  А  вам  всё  не  ладно!»
«А  что  толку,  что  бегает.  Нужно  чтобы  руки  из  спины  росли.  А  у него  -  где  попало».

Гидравлик  работал,  а  частота  отказов  оборудования  потихоньку  ползла  вверх.
У  него  был  шикарный  приём  на  вооружении.  Стоило  только  заговорить  о  том,  что  не  плохо  бы  было  бы  улучшить  качество  ремонтов  и  обслуживания,  как  тут  же  на  тебя  обрушивался  шквал  негативной  информации:  запчасти  привозят  бракованные,  гидравлические  рукава  гнилые,  в  масле  встречается  вода,  не  всегда,  но  встречается,  за  оборудованием  кроме  него  никто  не  следит,  рабочие  его  не  любят,  мастера  ругаются,  солнце  светит  не  оттуда  и  т.  д.  и  т.  п.  А  это  негативно  сказывается  на  его  самооценке,  что  в  свою  очередь,  влияет  на  качество  проводимых  ремонтов.  А  он  ни  в  чем  не  виноват  -  всё  обстоятельства.  Приём  этот  называется  "встречный  пал".  Так  лесные  пожары  встречным  огнём  тушат.  После  всего  этого  оставалось  только  пожать  плечами,  пожалеть  бедолагу  и  сказать:  «Я  во  всём  разберусь».  И  так  всегда. 

Как-то  раз  случилась  в  СТЭС  первого  цеха  поломка  дымососа,  а  это  значило,  что  объём  теплоносителя  на  сушку  снизится.  Иду  я  по  цеху  и  ломаю  голову  -  как  производительность  линии  не  уронить.  А  тут  из-за  бункера,  как  чертик  из  табакерки,  лыжник  выскакивает.  Весь  в  масле  (как  всегда),  растрёпанный,  в  руке  огромный  рожковый  ключ. 

«Ну,  вот,  сейчас  начнётся»  -  думаю.   Готовлюсь  к  словесной  атаке.  Лыжник  пасть  распахнул,  побольше  воздуха  в  лёгкие  набрал.  И  тут  мне  вдруг  захотелось  сделать  что-нибудь  доброе.  Поправить  настроение  себе  и  вот  этому  товарищу,  так   сказать.  Ведь  это  не  правильно  чтобы  каждый  день  одно  и тоже  -  сплошной  негатив.  Ну,  в  самом  деле,  ведь  могут  люди  хоть  раз  сделать  друг  для  друга  что-нибудь  хорошее. 

И  тогда  я  сказал  комплимент.  Я  показал  пальцем  на  огромный  ключ  у  него  в  руке  и  говорю:  «А  клёвый  у  тебя  ключик!»

Один  раз  я  видел  как  старенький,  раздолбанный  УАЗик  на  полном  ходу решил  затормозить.  Его  начало  жутко  трясти,  колбасить.  Завизжали  тормоза.  От  колёс  повалил  дым.  Какая то  хреновина  отскочила  и  укатилась  в  кусты.  Тут  произошло  нечто  подобное.  Слова  у  лыжника  застряли  в  горле.  Отвалилась  челюсть.  Глаза  выкатились.  Я  СЛЫШАЛ,  КАК  ИСТОШНО  ВИЗЖАТ  ЕГО  МОЗГИ,  ПАДАЯ  НА  РУЧНИК. 
Смешной  такой  стоит.  Буратино?  Не  Буратино.  Петрушка?  Не  Петрушка.  Домовёнок  Кузька,  которого  застукали  в  пять  часов  утра  около  холодильника.

Я  аккуратно  обошел  статую  лыжника  и  не  спеша  направился  дальше  по  своим  делам.  Сделав  с  десяток  шагов,  я  услышал  за  спиной:  «Сергеич,  ты  чего  сказал-то?»   Сделав  кислую  моську,  полуобернулся  и  досадливо  махнул  рукой:  «А,  не  бери  в  голову».  И  шустро  юркнул  в  операторскую  пеллетника.

Разработка  стратегии  работы  линии на  сниженных  параметрах  заняла  примерно  полчаса.  Достигнув  взаимопонимания  с  оператором,  я  собрался  в  контору. Прежде  чем  уходить,  я  осторожно  выглянул  из-за  угла  операторской.  «Памятник»  лыжника  так  и  торчал  посреди  цеха:  гордая  осанка,  голова  высоко  запрокинута,  стеклянный  взгляд  в  потолок,  в  руке  огромный  ключ.  Всё  ещё  думает.

Странно,  но  этот  случай  поправил  ситуацию  аварийности  на  гидростанциях.  Сначала  частота  поломок  выровнялась,  а  потом  постепенно  начала  снижаться.  Операторам  линий, конечно,  угодить  очень  трудно,  но  и  они  стали  относиться  к  лыжнику  терпимее. И  теплее,  что ли.