Господи! Это я

 "Торжество православия" - картина автора.

«Когда человек делает к Богу один шаг,
  Бог делает два шага к человеку».
Пихто Твердятич



  Небесным вразумлением я должен объяснить читателю, что высказанные здесь мысли сугубо мои. Это правда о моей жизни, и я не имею  ни малейшего желания обратить на себя внимание, как на писателя. Это мой опыт, жизнь частично прозревшего христианина. Возможно, для кого-то мои исповедальные строки покажутся бредом сумасшедшего, но я надеюсь, что найдутся и те, кто поймёт меня, а возможно и найдет ответы на свои вопросы о жизни православного христианина.

  Всем нам, людям, независимо от того – христианине мы или нет, нужно научиться смотреть на себя прямо, не отводя глаз в сторону; взирать не лукаво-святым или нагло-невидящим взглядом, а пытливым оком - каков я? Научиться признавать свои немощи, смеяться над своими слабостями и преодолевать их. Каждый способен изменить себя, свою жизнь, стать чистым и открытым. Для этого надо принять твёрдое решение идти по Пути к Богу, стать рабом Божьим, а не этого грешного мира. А потом, не сворачивая, идти по этому Пути. Дай Бог решимости и сил всем, кто ищет Истину!

  Поиск Бога начинается с осознания того, что Он необходим. В двадцать четыре года я впервые смутно почувствовал необходимость Его присутствия в своей жизни. Принял крещение, и, не зная, что делать дальше, вновь погрузился в житейскую суету. Это, как воспринималось мною позже, было краткое посещение Божие.
   После этого я знал, Бог где-то рядом, но как найти Его? Как услышать Его? Господь стоял у дверей моего сердца и тихо, но настойчиво стучал: «се стою у двери и стучу». (Откр. 3,20.) Но я не слышал Его потому, что не слушал. Иногда чувство одиночества незримой волной захлёстывало мою душу, становилось нестерпимо тягостно, тревожно. И я спешил «развеяться» известными людям способами: пойти в кино, выпить с друзьями винца, «пообщаться». Но пустые разговоры, развлечения, не приносили радости, а, наоборот, оставляли на сердце тяжёлый след, я чувствовал себя одиноким и несчастным среди людей.

   «Зачем я живу?» - всё чаще и чаще всплывал вопрос. Он заводил в тупик. Чувство неразумности земного бытия раздражало, приходили мысли о самоубийстве.
  Но Господь вёл меня  по жизни дальше, не оставляя ни на мгновение мою погибающую душу.
  «Да возвеселится сердце ищущих Господа.» (Пс.104, 3)   
      

  * * *
  Большую роль в моей судьбе сыграл отец Александр. Когда-то он провел надо мной вычитку, чтобы избавить от состояния «прелести». Это не было началом моего покаяния, но это стало началом моего обращения к Богу, Церкви.
  Всё в церкви поначалу мне было непонятно. Моя гордыня не хотела многое принимать: было ощущение, что меня обманывают. Трудно было понять и поверить, что это Господь, через своих служителей, Сам хочет взять у меня тяжелую ношу, Сам желает взять бремя мое и облегчить мое существование на Земле.
 Я  привык к тому, что жизнь состоит из двух понятий - «дать» и «взять». Мне трудно было  поверить, что Господь безкорыстно  (здесь и далее вместо приставки "БЕС" будет писаться приставка "БЕЗ", да простит меня читатель), предлагает свою помощь. Я был в недоумении.
  Церковь тихо приняла меня. Назвала своим чадом, заботилась обо мне, наставляла меня. Я обрел спокойствие: безпричинная гонка по жизни прекратилась.

               
 НАХОЖДЕНИЕ В "ПРЕЛЕСТИ"

  Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш   диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить. 1Пет.5,8.

  Плачевно быть «в прелести», но не страшно. Плачевно потому, что обнаруживается твоя гордыня, которую ты ещё не способен признать в себе, и враг рода человеческого берет тебя в свои лапы легко, не выпуская когтей, особо не изощряясь. А не страшно потому, что самое сокровенное души твоей известно Богу, и человек, ищущий Бога, даже не осознающий этого, в Его заботливых руках. Не отдаст Он душу твою хозяевам ада, если не будет на то твоей воли, но испытание попустит для исправления твоей порочной жизни.
   Так и я попал в сети диавольские: легко пойман был, и стал измываться надо мною враг, ведя тело и душу к погибели. Было это задолго до моего воцерковления. Нательного креста я тогда не носил, церковные службы не посещал, но дорогу в церковь знал – кое-что делал с целью подработать.
   Жена всегда занимала основную часть моего сердца, но в жизни всякое бывало. Повздорили мы как-то между собой крепко: я до этого несколько дней выпивал, а, приходя домой, сразу ложился спать. Утром рано уходил на работу, чтобы не видеть её укоряющего взгляда.
   В один из этих дней я остался в мастерской допоздна. Ребята разошлись, а я все ещё раздумывал: идти домой или нет. Ожидаемая картина была ясна: взгляд, полный упрека и злобы, колкие слова или томительное молчание. Кому не знакома эта печальная сцена!
   Но легко говорить это сейчас, когда уже многое пережил и понял, что все это воспитание Божие посредством людей. А тогда как можно было поступиться своею гордыней? Не просто поверить, что ты плохой, когда всю жизнь считал себя хорошим; не просто отказаться от своего мнения о себе потому, что ты и  не видишь своих недостатков. Разум твой в тумане ложного самомнения, к тому же лукавый взгревает эту ложь о себе.
   Ночевать я остался в мастерской. Раскаяние перебивалось во мне обидой, которая захлёстывала меня с головой.
   Моя мать была баптистка. Она подарила мне Евангелие карманного размера, и я всегда носил его во внутреннем кармане куртки, хотя очень редко и поверхностно читал. Сейчас вспомнил о нём и, чтобы задавить тоску, решил почитать. Открыл и начал бегать глазами по строчкам. Вначале мозговой сумбур препятствовал восприятию Слова Божия, потом, незаметно, мысль сконцентрировалась, и я углубился в чтение.
   Почувствовав усталость, прилег на танкетку, но заснуть не мог – не спалось. Закрыл глаза и почувствовал чье-то присутствие: это присутствие было неопределенным, неясным. Вдруг я обнаружил в себе, что призываю имя Господне, даже не столько я призываю, сколько чей-то голос во мне:
   -Господи! Господи! Господи!- всё яснее и яснее произносил кто-то в моей голове. Незаметно и разум присоединился, и имя Господне стало звучать всё яснее и громче.
   -Молись! - властно произнес голос внутри меня.
   -Молюсь, о, Господи!
   -Молись!!! – голос совсем захватил власть во мне.
   -Молюсь, о, Господи!!!
   Не знаю, сколько времени продолжалось это чередование; комната внезапно озарилось ярким светом, который с каждой минутой всё более и более набирал силу. Я видел, как свет разлился за окном, и почувствовал, как он наполнил меня. Вдруг неимоверная радость, как некая округлая форма колесом вкатилась в мою грудь!вкатилась в сердце и, осталась там, поселив ликование.
 Вкатилась, разлилась и осталась во мне. Грудь наполнилась необъяснимой полнотой, её распирало изнутри: дышалось легко и свободно! Домашние неурядицы отступили; всё сознание было наполнено неизъяснимой радостью!
   -Господи, это Ты пришел ко мне?
   -Я – Иисус Христос!
   Незаметно наступило утро. Я не сомкнул глаз, но бодрый и радостный, беседуя с «Христом», вымыл пол, навёл порядок в комнатах, в ожидании прихода ребят, оставил входную дверь незапертой и занялся приготовлением к работе. Был ноябрь месяц, а мне захотелось вдруг поставить цветы на стол. «Ты не знаешь, какими цветами украсить комнату? Самые лучшие «цветы» у тебя в кармане…». Я понял, что «голос» говорит мне о Псалтыри и, усевшись за стол, прочёл 33-й псалом, по указанию «Господа»: «Благословлю Господа во всякое время…» 
   
  На дворе светало.
  Мне нужно было напилить реек. Включив станок, я начал распиливать доску вдоль. Отдалённые голоса послышались за спиной, я резко оглянулся, но сзади никого не было. Несколько озадаченный, продолжил распил; голоса явно и громко, перекрикивая шум циркулярной пилы, осыпали меня бранью.. Вновь резко обернулся,- от неожиданности чуть было не коснулся жала вращающейся пилы, - опять никого! В замешательстве и некотором страхе выключил станок, обошёл в тишине все комнаты, вышел во двор, огляделся, но никого так и не нашёл.
  Стали  подходить ребята, и это меня несколько ободрило. Постоянно повторяя про себя «Господи, Господи», я вновь подошёл к станку. В это время «он» сказал мне: «Ничего не бойся, – они (кто они?) не могут тронуть тебя».
  Я включил станок, с шумом мотора вновь послышались крики и ругательства, адресованные мне. Какая-то неведомая сила подвела меня к окну, и я увидел
  три фигуры полуголых людей: нижняя часть тела была, как бы скрыта глазам моим, но я четко рассмотрел двух мужчин и одну женщину, стоящих прямо под окном. Синюшные, испитые лица, измученные страстью пьянства и наполненные злобой глаза, искаженные гримасой физиономии…
  Страх исчез, я только обнаружил в себе мысль: «Откуда могли взяться эти люди? Ведь наше окно выходит на территорию соседней охраняемой организации, окружённой высоким забором». Я опустил голову и продолжил работу, не обращая больше внимания на этих людей. «Голос» во мне похвалил меня за правильное поведение, что меня весьма ободрило.

  Весь день мы работали с выездом на объект. Я не ел и не пил ничего, мне не хотелось даже курить! Как это? Курильщик поймет меня. С ребятами не переговаривался, отвечал односложно: я разговаривал с «ним». Обращался к «нему» «О, Господи», так «он» велел. Ещё утром, до прихода ребят, «голос» предупредил:
  «Никому не открывайся, что ты меня слышишь, и что я разговариваю с тобой – тебя не поймут, будут считать сумасшедшим».
  На различные мои вопросы, ответы были неожиданные, иногда с юмором, как мне тогда казалось.
  Когда ехали на троллейбусе на объект, «он» сказал мне:
  «Сейчас троллейбус остановится, ты выйдешь, и, не отвечая никому, дойдешь до остановки».
  Троллейбус остановился, немного не доезжая до остановки: слетели шпалы. Двери отворились, я вышел. Ребята окликнули меня:
  -Володя, куда ты? Это ещё не остановка!
  Я не оборачивался и не отзывался, идя прямо посреди проезжей части дороги. Машины, сигналя, объезжали меня. Дойдя до остановки, вошёл в наш подъехавший троллейбус, чувствуя на себе взгляды ничего не понимающих товарищей.
  Тогда мне были непонятны мои действия. Значительно позже я понял: злой дух проверял моё послушание «ему», мою покорность, которую «он» завоевывал различными уловками и толкал к опасности быть сбитым автомашиной.

  День мы провели в трудах. Мои товарищи разошлись по домам уже поздним вечером, а я опять остался в мастерской один. В ночной тишине слышался только заводской шум: грохот и визг раскатываемого на вальцах, металла. Завод находился рядом с нашей мастерской.
  - Почитай псалмы, - прозвучал приказ.
  Я вынул из кармана Евангелие с Псалтырем, открыл, начал читать.
  «Господи, да не яростию Твоею обличиши мене, ниже гневом Твоим накажеши мене». Пс. 37.
  Читал, но не понимал смысла. «Он» начал поучать меня, как нужно понимать те или иные слова. Объяснения были понятны и приводили в восторг. Забегая вперёд, скажу, что все эти «пояснения» после вычитки отцом Александром сразу же забылись, и я не могу сейчас привести что-либо из «вразумлений» «Его».
  - А теперь ждут тебя испытания. Будь готов с твердостью выдерживать их. Сейчас в комнату через эту дверь кто-то войдёт. Не оборачивайся! Если не обернёшься, значит, ты испытание выдержал.
  -Да, о, Господи! Я готов.
  Я сидел за столом, за моей спиной двухстворчатая дверь. На ночь я плотно затворил её, чтобы было теплее в комнате. Неожиданно дверь распахнулась, в неё вспорхнула женщина и, оставаясь у меня за спиной, бесшумно вальсировала. Не поворачивая головы, я успел ухватить её косым взглядом. Немного потанцевав, женщина растворилась в проёме двери, и они закрылись.
  - Ты выдержал это испытание! Не обернулся! Это было испытание на любопытство. А сейчас следующее. Не оборачивайся, чтобы сзади не происходило!
  Вновь распахнулась дверь. Из дверного проёма выскочили два существа неопределенного вида. Опять косым взглядом я увидел у одного из них на голове рожки. Ростом существа, которых в народе принято называть «черти», были небольшие, до полутора метров. Они шумели, но ничего не говорили. Космы обросшей шерсти при резких поворотах развевались по ветру. Не испытывая ни страха, ни любопытства, я не оборачивался. Вдруг черти злобно накинулись на меня: они схватили мои руки, завернув их за спину, и стали наносить удары по всему телу. Я кричал от боли, но терпел. Наконец, они оставили меня и скрылись в дверном проёме. Когда я обернулся, двери были плотно закрыты…

  - Ты и это испытание выдержал!
  Я встал, переводя дыхание. Всё тело ныло после лихих ударов гостей. «Ну и ну!»-
  мелькнула мысль.
  - А сейчас для тебя будет самое трудное испытание. Испытание на страх. Смотри на провод телефона.
  Я посмотрел и оцепенел от ужаса… Телефонный провод, извиваясь змеёй, медленно подползал в мою сторону. Всё во мне было сковано холодным страхом: казалось, сама кровь остановила своё течение по венам. Понятие «волосы дыбом» я знал только из прочитанной литературы, а сейчас испытывал это на себе. Волосы встали дыбом! Мысль будто мороз спеленал в ледниковую пелену! Застывшим взглядом я наблюдал, как провод медленно превращается в живую змею. Она извивалась: вот головка её склонилась со стола и тихо скрылась в складках скатерти. Вдруг сама скатерть начала сползать со стола: телефон, стоявший посредине, приблизился к краю столешницы, вот он уже повис в воздухе,… я закрыл глаза от ужаса и тут же открыл их. Всё было на месте: телефон стоял посредине стола, скатерть лежала без движения. Мозг медленно приходил в себя, волосы на голове вернулись на место. Я встал, встряхнулся, ещё не совсем придя в себя от пережитого страха.
  -Ты и это испытание выдержал!
  Походив по комнате и дивясь происшедшему со мной, я надел на себя куртку, накинул капюшон на голову и снова сел за стол.
  - Хочешь, попутешествуем по другим странам?
  -Да, о, Господи!
  И я не заметил, как перенёсся на большое расстояние, завис не телом, но духом над двумя женщинами, стоявшими с пустыми корзинами и весело беседующими между собой. Почему-то я легко определил, что они говорят на румынском языке, и находимся мы в конце базара. Долго здесь задерживаться я не захотел: чувство перемещения в пространстве было для меня совсем новое, ещё никогда не испытываемое, и хотелось ещё и ещё передвигаться.
  Мгновенно переместился в Америку, именно в Нью-Йорк, хотя не могу сказать, откуда была такая уверенность в этом. Здесь я почувствовал себя «в теле» и ходил по супермаркету, разглядывая товары для меня совершенно новые. Какой-то прохожий прошел сквозь меня, я даже не успел удивиться этому, причём я рассказываю о времени, когда ни фильмов не видел, ни понятия не имел, как это «быть привидением». Еще немного «попутешествовал» по другим странам, причём, всюду понимая иную речь; и был возвращён к себе в мастерскую, на стул перед столом, за которым сидел до этого.

  Завтра третий вторник месяца – день, когда собирается художественный совет. Надо ехать в Ворошиловград, везти туда свои работы, которые готовил в течение месяца. Осталось сделать одну раму. На стене, в столярной комнате, висит рама, но она принадлежит Виталию: чужая вещь, да и велика для моей картины по размеру.
   - Бери и переделывай под свою картину!- звучит приказ.
   - Как же я возьму чужую вещь без разрешения, о, Господи?
   - Это «Я» говорю тебе! - голос ставит ударение на «Я». В нем звучит властность, не требующая возражений.
   Нерешительно я снял раму со стены, взял рулетку и начал делать замеры.
   -Что ты делаешь?
   -Замеры, о, Господи.
   -Ты что? Забыл, что «Я» когда-то столярничал?
   Я отложил рулетку, разобрал два угла рамы, вытащив гвозди: нужно было сделать четыре запила, чтобы подогнать её под размеры своей картины.
  - Бери пилу! Ставь палец здесь! Ещё немного! Так! Чуть-чуть поверни ножовку! Ещё! Так! Пили!
   Я подчинился безропотно, хотя не понимал, как это можно сделать «на глаз». Без предварительных замеров, не поставив меток карандашом, не взяв для запила в 45 градусов стусло? Делать запил под 45 градусов для меня было проблемой и с приспособлениями , а тут…  Но, не сомневаясь в результате, начал пилить.
   Один угол готов, следующий! В том же порядке, под руководством «САМОГО БОГА»: «Он» был столяром, «Он» знает, «Он» руководит мною, и я не сомневаюсь в успехе! Так, без каких-либо замеров и приспособлений, я отпилил четыре угла. Складываю воедино, машинально замеряю уголком, рулеткой – всё сходится! «Он» молчит, как бы давая мне возможность убедиться в правильности проделанной работы. Склеиваю и сбиваю раму. Готово!

   Уже утро. Я вставляю картину в раму, но она немного не входит! Я недоумеваю, как же так, ведь я верил, что всё правильно!
   - А ты думал – это всё?! А помолиться, забыл? Иди, читай Псалтырь!».
   Я иду в чистую комнату, сажусь за стол и читаю, но мысли о раме, встаю, возвращаюсь в столярную комнату, примеряю картину – всё без изменений: картина не изменила размер, рама не стала больше. Опять плетусь назад, читаю псалмы и снова иду, вставляю картину. Никаких изменений. Я отчаиваюсь и решаю не ехать на совет, хотя потеряю при этом целый месяц. Приходит мой товарищ, Гагик, начальник нашей мастерской, с которым мы должны были ехать, и начинает меня убеждать в необходимости поездки.
  -Это же пустяк, что ты ошибся в размере рамы на семь миллиметров. Хочешь, я сейчас быстро подрежу стамеской, вставлю картину в раму, оклею бумагой, и мы поедем – совет после обеда, мы вполне успеваем!
   Видя моё упадническое настроение, он решительно доводит дело до конца. В конце концов, я соглашаюсь ехать, но прежде спрашиваю мысленно:
   -О, Господи, мне ехать?
   - Его слушай.
   За всю поездку мы мало разговаривали. Товарищ, видя, что я настроен на молчание, тактично не тревожил меня разговорами и расспросами. Наши работы прошли художественный совет, были приняты на продажу. Мы вышли из салона и расстались с Гагиком: он ещё оставался в Ворошиловграде, по каким-то делам, а я отправился обратно, домой.
   Всё время я вел внутренний диалог с «Господом», то, спрашивая о чем-либо меня интересующем, то, задавая вопросы на свои действия. В течение двух с половиной суток я ничего не ел и не пил, не испытывая при этом ни голода, ни жажды; о курении совсем позабыл.
   
   К вечеру я добрался до дома, решив, во что бы то ни стало примириться с женой. Но жена была внешне безучастна. Этой маской она прикрывала свою гордыню: внутри всё кипело, а внешне она, казалась, полна спокойствия и тишины. Я отдал себя во власть детям, когда услышал внутри себя голос: «Пора!»
   -Я хочу остаться дома, о, Господи. Неужели мне нельзя остаться?
   - Пора! Тебя ждут новые испытания!
   Неохотно распрощался с детьми, сказал «до свидания» жене и, не услышав ответа, вышел из дома.
  Было около девяти часов вечера. Я медленно пошёл в мастерскую: предстоящая ночь не радовала меня; ожидание новых физических мук и мук душевных повергали в уныние.
   - Не заговаривай первым с незнакомыми людьми, - «голос» устанавливал мне новые правила, которые я безропотно принимал.
   Какая-то прохожая женщина вежливо меня что-то спросила, но я молча пожал плечами и прошёл мимо. Вскоре идущий навстречу мужчина, попросил закурить – я, не говоря ни слова, развел руками.
   Вот и поворот в наши скошенные, никогда не закрывающиеся, ворота. Это промышленный квартал, здесь нет жилых домов, поэтому места безлюдные и мрачные. Свет от соседнего фонаря попадает в наш двор. Я подхожу ближе к дому и вижу две мужские фигуры, в полном молчании стоящие на крыльце, по обе стороны двери. Они неподвижны, стоят, дышат и смотрят на меня. Страха нет. Я в безмолвии  поднимаюсь на крыльцо, поочерёдно вглядываясь в их лица, вставляю ключ в замочную скважину и распахиваю дверь. Нужно войти и включить рубильник и, когда загорится свет над крыльцом, можно будет рассмотреть посетителей. Включаю рубильник, выхожу на улицу – никого нет! Захожу опять в дом, закрывая за собой дверь на засов.
   -Ты выдержал это испытание, ни с кем не заговорил, - услышал я.
   Меня не радует это поощрение, я не знаю чего ожидать в следующую минуту, но готовлюсь к этому неожиданному и напрягаюсь всеми фибрами тела и души.
   Вместо очередных избиений меня ждут занятия по стихосложению. Сажусь за стол и достаю блокнот, в который записываю сразу приходящие в голову строки. Иные «Он» диктует мне, но не голос звучит в сознании, а само сознание явственно приводит слова: «Отныне ты будешь – Авраам. Это имя будет известно только тебе и «Мне».
   - Ты готов пострадать за жену и детей своих, как «Я» пострадал за вас – людей?
   -Да, о, Господи!
   Неожиданно комната наполняется демонами, они громко и зло осыпают меня бранными словами и начинают физически измываться надо мной: заламывают руки за спину, выкручивают их, бьют меня по туловищу, затылку, ушам. В голове гудит, реальность отодвигается, я уже не понимаю, во сне ли происходит всё это или наяву, только тело после нанесенных ударов отзывается болью. Один демон схватил со стола шило, которым бухгалтер Наталья протыкает подшиваемые листы в папку. Он ткнет им, неглубоко вонзая в тело: живот, грудь, спину…
   Постепенно бесы исчезают, и только тот, с шилом, не оставляет меня, но вот и он исчез, напоследок вогнав мне в бок шило до самого отказа – боль неимоверная! Но от этой боли я прихожу в себя, ошарашено осматриваю комнату, поглаживаю ладонью раненый бок. Встаю со стула, поднимаю свитер и рубашку, чтобы осмотреть прокол… на теле ничего нет! Как же так! Ведь я явственно ощущал боль и до сих пор чувствую последствия издевательств над собой: места после ударов ноют.

  -Ты и это испытание выдержал, - «голос» не выражает ни соболезнования, ни удовлетворения моей победой.
   А вот и долгожданное утро. Слышны голоса проходящих мимо окон рабочих: идут на смену. Начинаю уборку комнат – хочется порадовать ребят чистотой.
   Несмотря на бессонные ночи, я был достаточно бодр, только в голове царило некоторое отупение. Я не ощущал себя покинутым и одиноким, хотя о доме, жене и детях ныло сердце, мысль сама собой постоянно возвращалась к ним. Я по-прежнему ничего не ел и не пил: к пище и питью было полное равнодушие.
   Народа в мастерской становилось всё больше. Пришли братья-армяне к нашему начальнику. Они принесли с собой различные армянские закуски и домашнюю виноградную водку. Расставили всё на другой стол, оживлённо переговариваясь на русском и армянском языках. Пригласили и меня к столу.
   Я спросил «голос»:
   - Что мне делать о, Господи?
   - Они не обидятся. Садись за рабочий стол, будешь из их слов извлекать слова для составления молитвы.
   Я вежливо отказался присесть с ребятами, и на настоятельные просьбы попробовать присланные яства, вежливо, но твердо ответил:
   -Спасибо, ребята, но я не хочу.
   Сел за стол, взял ручку, открыл блокнот и сосредоточил своё внимание на произносимых словах и фразах. Вначале мне было не понятно, как можно из обычной застольной беседы «выудить» нужные для молитвы слова. Да и какова должна быть эта молитва?
   Должен ли я просить чего-нибудь в ней и чего?
   Я понимал, что это должна быть МОЯ молитва, а какая она будет – этого я не понимал и даже не представлял, что искать и к чему стремиться.
   Чтобы более сосредоточиться на создании своей молитвы, я закрыл глаза, а уши и ум свой обратил в слух и внимание. Вскоре всю свою чуткость я сосредоточил на «выуженных» словах, которые вылились в первые строки молитвы:
   «Господи, скажешь « жди» – жду»,
   Я напряг свой слух: каждое слово, сказанное кем-либо, взвешивалось моим разумом, оценивалось душой: подходит ли оно для моего состояния «беседы с Богом»? Состояния молитвы, не молитвословия, а  глубокой искренности, выражения своего «я» в контакте с Богом.
   « скажешь «иди» – иду»,
   Сложившиеся в осмысленный строй слова, вдохновили меня продолжить составлять молитву, и я продолжил создавать её из «выплывающих» слов.
   «… скажешь «ищи» – ищу»,
   Постепенно, в сознании моём зазвучала молитва, полная решимости и жертвенности:
   «Господи, скажешь «жди» – жду; скажешь « иди» – иду; скажешь «ищи» – ищу; скажешь «стерпи» - стерплю; скажешь «умри на кресте» - умру; скажешь «молись» - молюсь».

  За столом остались сидеть только ребята армяне, и разговор перешёл на армянский язык, но мне уже не нужно было «выуживать» слова – молитва сложилась!
   - Я предлагаю тебе выбрать из моих богатств, что пожелаешь, - услышал я.
   «Голос» передавал торжественность минуты: выбор был не шуточный.
   Я не колеблясь, сказал:
   - Мудрость, дай мне мудрости, о, Господи!
   Почему я так сказал? Теперь затрудняюсь ответить. Библию я не читал – ни Ветхий Завет, ни Новый, но о выборе царя Соломона знал. Наверное, именно это сыграло решающую роль в моём выборе.
   -Теперь закрой глаза ладонями. Так, сильнее дави на глазные яблоки! Еще сильнее!
   Всё сильнее и сильнее я прижимал ладони к лицу, и вдруг у меня открылось другое зрение! Совсем иным, внутренним зрением я «увидел» за домами, на параллельной улице, идущих ко мне знакомых, мужа и жену. На прошлой неделе я договаривался с ними, что они купят у меня картину для юбиляра, мастера заводского участка. Тогда речь шла о примерной сумме, т. к. деньги были ещё не собраны. Цеховые рабочие «сбросились» и собрали определённую сумму на подарок. Сегодня Валерий и его жена несли деньги и должны забрать готовую картину. Почему-то я знал, что покупатели захотят торговаться и заплатить мне меньше той суммы, которую собрали.
   -Гагик! – обратился я в сторону столика, за которым сидели ребята и мой начальник, - можно я прерву вас?
   Разговор смолк, и все повернулись ко мне. Глаза мои были закрыты, но я чувствовал на себе недоуменные взгляды ребят.
  -Гагик, к нам идут Валера К. с женой. Почему-то с ними еще одна женщина с завода. Не торгуясь, назови им сумму за картину: она у них есть, собрали. А я не могу уделить им внимания. Они уже рядом с нашим домом, я вижу.
   В это время в ворота входили Валера с женой и, сопровождавшая их, женщина.
   Гагик встретил их, проводил в другую комнату, показал картину в раме, обратную её сторону, что она оклеена и подписана, и назвал сумму, при этом добавив:
   -Мы с вами оговаривали только стоимость картины, без учёта рамы. Ну вот, а всё вместе вытекает в такую-то сумму.
   Без лишних препирательств, но, удивляясь, что запрошенная сумма совпала до рубля с собранной, Валера и покупательницы забрали картину и ушли. А ребята, подогретые домашней водкой, приступили ко мне:
   -Володя, оторви ладони от лица!
   -Да, просто оторвите ему руки, да и всё! – послышались советы и весёлый смех.
   Я спросил «голос»:
   -О, Господи, мне убрать руки от лица?
   «Нет, не убирай и никого не слушай!»
   Смбат, сапожник с сильными руками, попробовал оторвать мои ладони от лица, но это ему не удалось, что задело его, он вошел в раж: схватил меня за запястья и легко поднял всё моё тело над полом! Ладони словно приросли к лицу! Немного поносив, потряхивая, меня по комнате, он помотал головой и в сокрушении сказал:
   -Не знаю, что за сила такая! Володя никогда не отличался силой!
   Гагик, отстранив всех, взял меня за плечи и локоть:
   -Пойдём, Володя, на свежий воздух. Ты просто устал!
   Я мысленно спросил:
   -Мне идти с ним, о, Господи?
   «Что написано? Кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два…»
   Мы вышли на крыльцо, я всё ещё не отрывал руки от лица.
   -Посмотри, Володя, какое сегодня небо! Солнышко светит! Посмотри!
   -Мне посмотреть, о, Господи?
   «Да, его слушай».
   Я убрал ладони от глаз, поднял голову на небо: оно было чистое и лазурное от глубины.
   -Вот, видишь, как хорошо! Видишь! Мир прекрасен. Ты просто устал немного. Лучше пойди домой, отдохни, с детьми поиграй.
   Я попрощался со всеми и радостно понёс деньги домой.

Только спустя много лет, я понял духовный смысл этого зажатия глаз ладонями: враг скрывает наш взор, строя всякие козни; закрывает не только физические очи, но и духовные старается стеснить всеми силами, дабы извратить истинное восприятие внешнего и внутреннего мира человеком. Жалок и немощен человек, когда он потакает дьяволу, закрывая свои глаза на всё видимое с рассуждением. Благоразумен тот человек, который стремится открыть для себя ясность своего жизненного пути.

Было ещё одно продолжение истории с зажиманием глаз ладонями; произошло это совсем недавно, то есть – спустя много лет после происходящих событий.
Как-то жена сказала, потирая усталые глаза ладонями:
-У тебя бывает такое: вот я тру-тру глаза, давлю на них и после момента, когда идут цветные круги, как в детской игрушке калейдоскопе, вдруг видишь что-то. Вот у меня это "что-то" видится венцом – таким белым-белым венцом, даже ослепительным, будто глаза слепит...
-Не увлекайся таким давлением на глазные яблоки, жена моя! Я тебе говорю об этом не просто так, а по опыту, который был со мной, когда я попал в прелесть; тогда демон вытворял со мной всякие штучки; и одна из них была именно такая, чтобы я давил на глазные яблоки и мне открывалось иное, как он говорил тогда, видение. Это было видение не глаз, а ума, но всё это с его подачи в мои мозги, а не на самом деле. Мы знаем уже, что демоны способны воздействовать на наши внутренние органы, чтобы создать иллюзию заболевания той или иной болезни; или влиять на подкорку головного мозга, чтобы внушать нам свои козни. Как это происходит в действительности?  Механизм такого "видения" прост: демон телепатически передаёт мне какое-либо событие, происходящее где-нибудь рядом, но где никто из людей, окружающих меня, видеть не может, а для беса – это пустячное дело; человек же подкупается таким, как он считает – необычным явлением и подпадает под  демоническое управление.
Опасные вещи! – а начинаются они с приятных пустячков. Ну, зачесались глаза – это вполне естественно устали; почеши их ладонями! И это вполне естественно, как упражнение для глаз, а заниматься рассмотрением различных образов – не нужно: неизвестно, чем закончится такое рассмотрение.

      «Хорошо бы хлеб купить домой, а уже время послеобеденное, будет ли хлеб в продаже?» - подумал я. «Зайди в магазин на углу – здесь ты купишь три хлеба».
   Я вошёл в магазин, увидел пустые хлебные полки, огорчился, но, подойдя ближе, заметил на полке, за продавцом, три буханки хлеба!
   «Спасибо Тебе, о, Господи. Как ты обрадовал меня!», - мысленно поблагодарил я.
   Больше я ничего не стал покупать и сразу направился домой.
   По-прежнему моему приходу обрадовались только дети, лицо жены выражало безразличие. Я отдал ей деньги, побыл немного с детьми и вновь услышал «голос», который теперь мне не хотелось слышать:
   - Пора.
   -О, Господи, мне так не хочется идти в мастерскую!
   -Ты был готов пострадать за детей и жену. А теперь нет?!
   -Я готов, о, Господи.
   Попрощавшись, я вышел из дома. Еще было светло. Сердце болезненно ныло, всё естество моё разрывалось на части, ноги не несли в мастерскую.

  Медленно стопы сами повернули в другую сторону: я хотел оттянуть время и пойти другой дорогой, более длинной. Чувство безпомощности охватило душу мою. Я – один, в целом мире, и даже Бог не поможет мне, ведь всё, что происходит со мной, происходит с «его» ведома. Какие тяжкие испытания ждут меня? Сами по себе испытания не страшили, не страшила и боль, причиняемая телу: пугало чувство полного непонимания со стороны людей и полного одиночества в этом мире. Только воспоминание о детях светлым облаком окружало и согревало моё сердце.
   Кто поможет мне? Я не хотел, чтобы «бог» услышал меня. Его «голос», как бы насторожился от моих размышлений, затаился, ожидая вопроса.

  Вдруг я вспомнил про «Молитвенный дом», куда провожал маму во время её приезда к нам. Баптисты могут помочь мне, они так участливы, так благожелательны…
   Надежда поселилась в душе моей. Я  твердо и решительно направился в сторону «Молитвенного дома». Подойдя к высокому забору и нажав кнопку звонка, стал нетерпеливо ждать. Вышла пожилая женщина, сердито спросила:
   -Что вам нужно?
  -Скажите, а собрания у вас нет?
   -Какое собрание? Уже вечер, никого нет!
   -А пастыря тоже нет? – надежда угасала, вновь никто не поможет мне.
   -Никого нет, приходите завтра утром.
   -А где он живёт, мне очень нужно поговорить с ним. Мне НУЖНА помощь!
   -Не знаю. Приходите завтра, - женщина, обернувшись ко мне спиной, ушла.
   Растерянно потоптавшись у калитки, я отправился восвояси. Надежда опять покинула меня. И у баптистов не нашёл я помощи.
   -Ну что, ищешь помощь у людей? Они не помогут тебе – услышал я «голос».
   -Кто же поможет мне?
   -Только я могу помочь тебе.
   Сомнение закралось в разум мой: с Богом ли я говорю? Кто от лица Господа говорит и приказывает мне? Нечистый?
   -Разве человек может напрямую разговаривать с Богом? – задаю я, неожиданно созревший во мне, вопрос.
   - Конечно, может. Авраам разговаривал с Богом, Моисей и многие праведники и люди. Почитай в Евангелии 2-е послание к Коринфянам, глава 13, 5-й стих.
   Я достал из кармана Евангелие, нашёл нужную страницу и прочел:
   «Испытывайте самих себя, в вере ли вы; самих себя исследывайте. Или вы не знаете самих себя, что Иисус Христос в вас? Разве только вы не то, чем должны быть».
  Меня поразило то, что голос указал мне уверенно, в каком месте Евангелия я могу найти ответ, значит – это действительно Иисус Христос говорит со мной, хотя самого ответа я не понял.
   Медленно шёл я, осмысливая прочитанное, но не вмещалось это в моём рассудке, в котором происходила борьба – безысходность сменялась теплом надежды, сердце чувствовало: совсем рядом помощь, нужно только обратиться к ней!
   И вдруг глаза остановились на блеснувших золотом крестах, на вершине куполов Свято-Николаевского храма. Заходящее солнце, послало последние лучи свои на золото крестов, они отразили свет его, и попали мне в глаза, воскресив в сердце НАДЕЖДУ.
   -Почему я раньше не пошёл сюда? Ведь я проходил мимо церкви, идя в мастерскую. Кто-то должен быть в церкви, кто-то поможет мне…
   Сердце в предчувствии ожидаемой помощи, радостно забилось.
   Я резко повернул стопы мои: сейчас пересеку пустой рынок и выйду к церкви! Дорогу сюда я уже знал, были знакомы также отец Александр и бухгалтер Светлана.
   Вошёл в ворота церкви, затем в бухгалтерию. За столом сидела Светлана и на счетах подсчитывала что-то. Взглянула на меня с немым вопросом.
   -Здравствуй Светлана. А нет ли отца Александра?
   -Нет, Володя, и будет ли так поздно, не знаю.
   -А кто-нибудь из священников есть?
   -Нет никого. А зачем тебе, Володя?
   Поколебавшись, я решил открыться Светлане, все-таки человек церковный, она поймет, ей не будет смешно, и я не предстану перед ней сумасшедшим.
   -Не знаю, как тебе сказать об этом. Понимаешь, со мной разговаривает «бог». Он поучает меня, приказывает, но ночью я прохожу всякие испытания, физические боли.
   Светлана перекрестилась, встала из-за стола:
   -Это ты попал в прелесть, Володя. Они тебя бьют?
   -Да и руки выкручивают!
   Обратившись к иконам, висящим в углу, Светлана перекрестилась и, припав перед ними на колени, стала в голос молиться, а я стоял растерянный:
  «Я же открылся ей, надеясь на её помощь, а она молиться! Видно и здесь никто не поможет мне».
   После некоторого времени, Светлана встала с колен, и обратилась ко мне:
   -Что «он» еще говорит тебе?
   -Мы сочиняем стихи, вот сегодня молитву под его руководством написал.
   -Прочти, как хоть звучит эта молитва.
   Я прочёл.
   -М-да. Эта ещё нормально воспринимается. У других, впадающих в прелесть, бывает вообще ничего не понятно, сплошная несуразица.
   В церковном дворе послышался звук мотора, машина остановилась перед зданием.
   -Слава Тебе, Господи! Это машина отца Александра, как хорошо, что он заехал!
   Вошёл отец Александр, за ним отец Валерий и ещё кто-то. Комната наполнилась запахом спиртного, я все эти дни не пил, не ел и не курил, мой нюх на различные запахи обострился.
   -Ой, батюшка, как хорошо, что вы приехали! Вы прямо с престольного праздника? Володя, расскажи отцу Александру, что с тобой происходит.
   Я достал из кармана Евангелие:
   -Через эту книгу может в человека вселиться нечистый дух? Он говорит со мной. Поучает, приказывает…
   Отец Александр взял из моих рук книгу:
   -Так, Евангелие, издание «Гедеоновы братья». Через любую книгу может вселиться дух, Володя. Ты хоть благословение просил на чтение Святого Писания?
   -Как это? Я не знаю...
   -Понятно. А как ещё он проявляет себя?
   -Он говорит мне, какие я должен проходить испытания, меня бьют демоны, истязают. Сегодня я должен проходить ещё более страшные пытки.
   -Понятно. Как же ты обращаешься к нему?
   -Он сказал, чтобы я обращался к нему «О, Господи!»
   -Понятно. Хорошо, Володя, иди пока в пономарку, я сейчас подойду.
   Я прошел через церковный двор, поднялся на крыльцо и подождал немного. Подошел отец Александр, открыл замок двери, и мы вошли в церковь. Батюшка оставил меня в пономарке, а сам ушел в алтарь. Вскоре вернулся в облачении, неся в руках несколько толстых книг. Книги разложил в нужном ему порядке, открыл на тех страницах, которые нужно было читать, затем спросил:
   -Ты крещен, Володя?
   -Да, отец Александр.
   -А крест на груди носишь?
   -Нет, не ношу.
   -Почему?
   Я пожал плечами.
   -Ясно. Вот тебе крестик, - батюшка одел мне на шею алюминиевый крестик, - прячь его под рубашку, на тело.   
  Затем дал мне в правую руку пластмассовый крест, величиной 7–8 сантиметров и окропил меня святой водой. Отец Александр начал читать непонятные мне слова, я слушал их, и не понимал. Внешне ничего не происходило: батюшка читал, я стоял, держа в руках крест. В какой- то момент отец Александр повернулся ко мне:
   -Что, Володя, голос говорит? Ты слышишь его?
   Я прислушался к себе – тишина.
   - О, Господи! О, Господи! – позвал я в себе, - где Ты?
   Тихо.
   -Нет, батюшка, не слышу.
   -Хорошо.
   И всё продолжилось в том же порядке – отец Александр читал, я стоял. Вдруг уши у меня заложило, будто при полете в самолете, когда он взлетает или, наоборот, готовится к посадке. Затем наступила ясность сознания: в голове очистилось, реальный мир стал восприниматься четче и яснее. Я заинтересовано вслушался внутрь себя, вновь позвал:
   -О, Господи! О, Господи!
   Безмолвие было мне ответом.
   Батюшка взял кисть и, обмакнув её, окропил меня святой водой. Минут сорок длилось чтение. В завершение батюшка дал в бутылке святой воды:
   -Этот крестик возьми с собой, положишь его рядом, где будешь спать, или под подушку. Сегодня ложись спать в комнате один. Враг просто так не оставит тебя – ещё придет. Если что, выставляй впереди себя крест и призывай имя Иисуса Христа. Вот святая вода. Придёшь домой, окропи все комнаты. Знаешь, как это делать? Нет. В доме есть иконы? В «Красном углу»? Нет. Ну, хорошо. Поставь в угол, на стол или подставочку, иконы Иисуса Христа и Богородицы. Если нет, то потом приобретёшь, а пока окропишь так: налей в баночку святой воды, стань посреди комнаты, сначала окропи чистой кисточкой (кисточку возьми лучше новую, ты же художник, у тебя есть) «Красный угол», с потолка и до пола, где стоишь, крестообразно и говори: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь». Потом повернись по часовой стрелке в противоположную сторону, также окропи этот угол; затем по часовой стрелке очередной, и ещё один. Вот так, понял?
   Исправляй свою жизнь. Нужно ходить в церковь на службы. Исповедоваться, причащаться, квартиру освятить, венчаться, иными словами, духовно трудиться. Не хлебом единым жив человек…
   Придя, домой, я, первым делом, окропил последовательно всю квартиру. Спать лег в детской, а детей разместили в другие комнаты. Также окропил себя святой водой и попил ее. Лег в постель и сразу впал в глубокий сон. 

  Проснулся ночью от присутствия какой-то злой силы. Разум сразу отрезвился ото сна. Все мое существо наполнилось страхом: я не мог пошевелить и пальцем, не то чтобы вынуть из-под подушки крест. Только волосы на голове зашевелились и встали дыбом, как в прошлый раз. Сила явно злилась на меня – я ощущал это. Обладатель злой силы приблизился в кровати, приподнял её сантиметров на пятьдесят, семьдесят от пола и злобно тряхнул. Раз, другой, третий… поставил, и, не проронив ни звука, таинственно исчез. Теперь я мог пошевелиться, страх отступил. Поднялся с постели, включил свет, окропил себя, постель и всю комнату. Вынул из-под подушки пластмассовый крест, захотелось прикоснуться губами к ногам Распятого, прикоснулся горячо и с верой, что Он защитит меня, Он не оставит меня!
   Больше таких «приходов» не было по сегодняшний день. Но враг рода человеческого не оставил меня, ни на минуту не выпускает из своего поля зрения. Я, зная это, чаще замечаю козни демонские и благодарю своего Ангела Хранителя, оберегающего мое земное житие. Единение с ним возрастает с каждым днем. Слава Тебе, Господи, что Ты дал мне в охранение такого чудного, любящего меня, более родной матери, создание Свое. Слава Тебе за любовь Твою, заботу Твою и за то, что Ты попустил случиться демонским издевательствам надо мной. Жизнь моя, не сразу, но стала трезвее и внимательнее к своему внутреннему «я» и к людям, окружающим меня. Слава Тебе, Господи, за все!   
      
  Спустя какое-то время, я принес отцу Александру небольшую картину, написанную мною: бушующее море, тучи сгустились в небе; в порту суденышки на якорях стойко переносят удары бури. Так символически я выразил мысль: удары врага рода человеческого всю жизнь будут доставать нас всюду, но заботы Бога, Сил небесных, всюду с нами.
  Надпись «Буря. За спасение души», вызвала на лице отца Александра улыбку:
   -Душу человека спасает только Бог.
  И, видя мою решимость исправить надпись, добавил:
   -Ничего, ничего – пусть останется…   
   

  * * *
  Всю жизнь я прожил, как слепой котенок, совершая множество ошибок. Только совесть иногда мучила мою грешную душу. Господь терпеливо и нежно стучал в мою грудь, ожидая от меня обращенного взгляда к нему.
   Он поучал меня через людей, животных, природу. Книг духовных я тогда не знал.
   Мучимая совестью, душа моя познавала Бога через ошибки и страдания. Только на шестом десятке, наконец, Господь достучался в мою душу.
   Сколько терпения! Сколько любви, Боже, Ты выразил ко мне! Разве создание Твое не может в ответ наполниться любовью к Тебе, Господи? Конечно, и нет сомнения в этом, но «даст ти Господь по сердцу твоему» (Пс.19)

 * * *
   Моя гордыня, моё самомнение скрывали мир божественный: Бога, Пресвятую Богородицу, Силы небесные, ангелов, святых.
   Мир, который мы сами скрываем от духовных очей своих, как свиньи, занятые желудями, суетой добытчика, в гордыни своей - я добыл, я достал, я…
   О, немощь моя! О, гордость моя! Господи, Ты терпеливо ожидал моего обращения к Тебе. Ты стучал в двери сердца моего негромко, с любовью, как к чаду своему мать. Как бы говоря: « Проснись, сынок, пробудись от грёз! Они слишком убаюкали тебя в обмане жизни мирской. Они отравили твою душу, наполнили тело жаждой потребления».
   Иисус сказал: « Всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять, а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную». (Ин.4,13,14).

  * * *
   Жизнь течет теперь спокойнее, без суеты. Обретшая смысл в «едином на потребу», она открылась, как дивные просторы, как чудо, которым хочется поделиться с людьми. Но людям, живущим только земными мерками, - а таких большинство, - не надо этого. И потому верующий уходит в себя, остаётся наедине с Богом.
   И вместе с тем, глаза всякого духовного человека в ожидании встречи, встречи с человеком, который бы понял тебя, и вы бы вместе прославили бы Бога – ибо, « где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф. 18, 20).

  * * *
   В раннем детстве, помню, я заболел. Болезнь протекала тяжело: я метался в жару, бредил. И было мне тогда видение: большая, на всю стену, книга встала предо мной. Раскрытая, но букв я тогда ещё не знал, прочитать ничего не мог, и что это была за книга, долгие годы для меня оставалось тайной. Но сегодня, под конец жизни, мне пришло вразумление - эта большая книга была «Библия»! Господь ещё вначале жизненного пути указывал мне, какие знания важнее всего в земном бытии - знания о Боге!

  * * *
   Что значит раскрыть свою душу Богу? Понятие «раскрыть», нам привычно в смысле «высказаться кому-то». Чаще всего это уместно под градусом или при большом горе. Обязательно тянет с кем-то поделиться, выговориться, и это естественно. Человек делится с человеком, с животным, фонарным столбом – ему необходимо сочувствие и понимание. Но как, же, это сделать с Богом? Мы же не видим Его, до нас ли Ему? До наших ли проблем и неурядиц? Да, в том- то и дело, что Господь ЖДЁТ от нас ЧУВСТВА разделить нашу боль, радость, разделить все мелкие и крупные проблемы, житейские затруднения.
   Ум наш очень рассеян, его постоянно нужно одергивать, направлять в русло богомыслия, молитвы, удерживая в «ежовых рукавицах». Наш ум, как безпризорник, полон безотчетной искательности, он блудливо ищет приятности себе, всяческого пустомыслия, зачастую под соусом хороших дел, гениальных мыслей, решения проблем всего человечества и т.д.            
      
  * * *
   Жизнь принадлежит Богу. Диавол, ослепленный гордынею, обманным путем жизнь человеческую хочет покорить своей власти. Человек, доведенный до отчаянья, хочет лишить себя жизни под действием какой-либо страсти: отчаяния, тоски, бравады. Это знак величайшей гордыни и беспечности.
   Бог, как Создатель человеческой жизни, вправе распоряжаться ею. Но  Он отдал свободу выбора во всем самому человеку, и в нарушении этой свободы никто Бога не может укорить.
   Мы обладаем огромной ответственностью за собственную жизнь, за спасение души своей, и никто не вправе вмешаться в это действие. Навредить могут – и диавол, и другой человек, почему Господь предупреждает: « А кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской. Горе миру от соблазнов, ибо надобно придти соблазнам; но горе тому человеку, через которого соблазн приходит». (Мф. 18, 6,7).

  * * *
   Из памяти всплыл один жизненный эпизод.  Из детского сада воссоздавали церковь. Рядом был брошенный домик: хозяева умерли, наследников не было. Ограду разобрали на дрова, что было полезного в доме, растащили. Несколько раз мы заходили в это плачевное место. Бывший хозяин имел некоторые таланты, данные Богом, - скульптора, поэта, художника. Всюду были следы его творчества: в саду, под открытым небом, стояли гипсовые бюсты Маяковского, Шевченко, Горького. Печальная картина: бюсты людей, послуживших миру, разрушались, «умирали» вслед за их почитателем. Зримый, кратковременный след таял в глазах вечности.
   Я порылся в бумагах: поэзия хозяина также вызывала скорбь и недоумение в душе. Живописные полотна, такой же тематики, трагично подводили итог его жизни: в прославлении своих кумиров хозяин был неискренен. Через всё его творчество явно проглядывалось желание прославить себя самого. Плачевная надежда, скорбная суета.
   «Я прославлю прославляющих Меня, а безславящие Меня будут посрамлены». (1 Цар 2, 30.)

  * * *
   Господи, я был так одинок без Тебя! У меня была любимая жена, но я был одинок; было четверо детей, а одиночество не покидало меня. Была мать, с которой я мог поделиться этой печалью, был родной и любимый старший брат, которому я мог открыть свою душу и ожидать ответ, на мучивший меня вопрос. Но, я был одинок! И чувство одиночества толкало иногда общаться с женой посредством записок. Как жалок человек в таком состоянии! Как велика скорбь души, которой я сам себя окружил.
   Открывшись Тебе, Господи, я перестал испытывать это страшное чувство. Жизнь моя обрела смысл, наполнилась верой и, хотя страсти не покинули меня, бороться с ними становится всё легче и легче, ибо я теперь не один. Ты помогаешь мне, Ты берёшь на Себя мои немощи и делишь со мною боль, печаль, скорби, различные невзгоды и неполадки в моей жизни. Слава Тебе, Господи, за долготерпение Твое!


  МАТУШКА МАГДАЛИНА ИЗ ФЛОРОВСКОГО ЖЕНСКОГО МОНАСТЫРЯ, В КИЕВЕ.

 Нас было трое. На первый взгляд совершенно случайных людей, но объединенных общей целью – увидеться с матушкой Магдалиной. У каждого были свои неразрешимые вопросы, требующие ответа. И вот мы в её келье: я – художник, пишущий иконы, староста нашего приходского храма Володя А. и Василий Г. - официальный миллионер. Мы приняли от матушки благословение, и стояли на коленях у кровати схимницы.
Несмотря на болезнь, голос матушки был бодр:
- Разве я могла подумать, что буду встречать вас лёжа на боку? А что поделаешь? И так бывает. Кто бы поверил, что моя нога была толстая, как у слона, и черная, как мои одежды? А ведь так и было. Приключилась со мной болезнь, и мои, - матушка кивнула на монахиню Викторию, - вызвали врача. Он посмотрел на ногу, схватился за голову, и говорит: «Срочно, срочно в больницу! Нужно отрезать ножку, иначе в любой момент тромб оторвется и… смерть». А я ему говорю: «Нет, ножку я отрезать не дам. Меня Господь с двумя ногами создал, с двумя и в могилу лягу».
А он и думает: «Вот глупая монашка, ей ногу жаль, а себя не жалко». Уходя, доктор сказал моим, там, в коридоре, чтобы готовили всё для похорон, потому что до утра вряд ли доживу. Там в коридоре и гроб стоял. Я глаза закрыла и…
Матушка сделала паузу, в которой слышались недосказанные слова: «… и умерла».
- Но, Господь не допустил,- во сне явился мне Ангел и говорит:
«Нет, Магдалиночка, ты не умрёшь! Ты ещё людям должна послужить! А сделай так: пойди в лавру, да спустись в пещеры, и из лампадочки у мощей Йосифа Многоболезненного возьми маслица. Ставь этим маслицем крестики на больной ноге, ставь, не переставая».
Я проснулась и думаю: «Как же я пойду с больной ногой?» Но Господь и в этом управил. Утром рано-рано заходит ко мне в келью человек из правительства, - он приехал на своей большой государственной машине,- и говорит:
-Матушка, чем я могу вам помочь?
-Мне очень нужно набрать маслица из лампадочки у мощей Йосифа Многоболезненного, - отвечаю.
Он, молча, поклонившись, повернулся и пошёл. Вышел за ворота монастыря, сел в свою большую государственную машину и поехал. А я себе и думаю: «Что же ты, Магдалиночка, натворила? В такую рань человека отправила в пещеры, ведь ещё очень рано до их открытия».
Но и в этом Господь управил.
Человек из правительства явился к наместнику, объяснил, что больной монашке из Флоровского монастыря нужно маслице из лампадочки у мощей Йосифа Многоболезненного. Сказал, что дело совсем не терпит отлагательства. Наместник благословил открыть пещеры, они с монахом спустились к мощам и таким маленьким насосиком набрали из лампадочки маслица.
Что там дальше было, я не знаю, но приехал он весь в слезах. Молча, отдал мне ампулки с маслицем и уехал. Я помолилась за него, взяла свечечку, и ставила, ставила крестики на больную ногу. А теперь посмотрите на мою ножку. Виточка, подыми рясу повыше!
-Но, матушка!
Молодая монахиня Виктория заупрямилась: схимницам нельзя обнажать части тела, да ещё при мужчинах!
-Виточка! Не спорь! Подымай, подымай повыше. Вот! Видите, обыкновенная нога! Разве можно поверить, что она была толстая, как у слона и чёрная, как мои одежды?
Завершив рассказ, матушка прославила Бога за явное чудо, мы так же восхвалили Господа нашего Иисуса Христа, Ангела Хранителя матушки Магдалины и святого Йосифа Многоболезненного, по молитвам которого матушка получила исцеление.
«И сделался Аса болен ногами на тридцать девятом году царствования своего, и болезнь поднялась до верхних частей тела; но он в болезни своей взыскал не Господа, а врачей. И почил Аса…» (2Пар.16,12).

  Во время этой беседы, матушка Магдалина неожиданно, будто слова не к нам относились, произнесла:
  -А ведь вы, ребята, не молитесь.
  Это не прозвучало укором, но задело наше самолюбие. Когда мы ехали втроём в машине назад, Володя-староста, немного с обидой, произнес:
  -Интересно, почему матушка сказала нам, что мы не молимся?
  Все мы, наперебой, высказали своё недоумение: как это не молимся?! Читаем утренние и вечерние молитвы дома, произносим молитвы в храме, на службах, а матушка говорит, что мы не молимся! Странно. Недоумение граничило с обидой.
  Спустя время, я понял, «молитвенниками» мы не только не были, но едва ли научились произносить слова молитв.

 В разные годы, по разным причинам я бывал в Киеве и первой моей целью было зайти к матушке, выслушать её наставления, поделиться своими недоумениями по поводу дальнейшей жизни.
               
  Мы с Володей Ш. имели одну общую страсть – выпить. Провидя это своим духовным зрением, матушка приводила примеры из жизни, как удерживать себя от этой страсти.
  И когда мы приехали втроем, матушка не упустила случая, чтобы не напомнить нам о необходимости контролировать себя.
  - Выпить не возбраняется, но всё по уму надо делать. С женой, перед ужином, по праздникам, по рюмочке, от силы две. А зачем по лавкам валяться?

  Два огурчика. Матушка призадумалась, решительно сказала:
  -Вот, я даю вам с батюшкой по огурчику. Один передашь отцу Тихону (Жилякову), а один съешь сам.
  Очевидно, не было у матушки ничего другого, чем побаловать нас, но моя склонность во всём искать скрытый смысл, привела меня к размышлениям: «Наверное, тот, что больше, отдам отцу Тихону. Матушка, по всей видимости, имела в виду, что батюшка значимей пред Господом, как Его служитель. А с другой стороны, ведь, у нас семья – столько детей!» Моё мудрование заводило мысли в тупик.
  Со дня нашего приезда прошло уже два дня, а я всё размышлял и не решался через Галину, певчую храма, передать огурчик отцу Тихону. Для себя я уже решил - оставить нам меньший. Но не знал, что с ним делать: порезать по кусочкам и поделить между членами семьи, или, быть может, засушить?
  Спросил у Галины. Она, с улыбкой, ответила:
  -Да съешьте его и всё.
  Огурчик передан, наш съеден, и я облегчённо вздохнул.
               
  «Остерегайтесь шуток и неосторожных слов».
  Оптинский старец Варсонофий

  В одной из бесед с матушкой Магдалиной, Володя Ш. позволил себе сказать:
  -Да это шутка, матушка.
  -Шутка? Да знаешь ли ты, что такое шутка?! - строго, глядя на нас, спросила матушка и перевела разговор на другую тему, оставив без пояснений, что же такое «шутка».
  Вернувшись домой из поездки, мы зашли ко мне домой и, сидя за столом, обсуждали беседы с матушкой. Вошёл малолетний Матвей, и я, неожиданно для себя, спросил его:
  -Сынок, что такое шутка?
  На мой вопрос он ответил очень по-взрослому, серьёзно:
  -Шутка – это ложь.
  -О! Устами младенца… - подвел итог начавшейся беседы в Киеве, Володя.

  Когда-то я зримо испытал силу камфорного масла в связи с благословением старицы. Мой маленький сын упал с турника и ушиб ногу. Стала расти опухоль на кости. Медицинские обследования привели наше сознание в шок: необходима операция, но никто не давал гарантии, что опухоль не будет расти. Привели нас в панику тем, что подробно рассказали ход развития болезни: пойдут метастазы, перерастут в костный мозг и...
  Тогда я поехал с сыном к схимонахине Магдалине во Флоровский женский монастырь, что находится в Киеве, дабы взять благословение на операцию. Матушка велела поднять штанину и показать опухоль.
  - И как же хирург объясняет процесс операции?
  - Возьмет зубило и собьет нарост на кости. Так рассказывал он, матушка.
  Матушка вздохнула и категорически запретила её делать.
  - А делай вот так в течение года. Возьми три пузырька камфорного масла и один пузырек камфорного спирта. Все смешай, добавь каплю - три иорданской воды и хорошо встряхивай, чтобы смесь стала как молочко. Этой смесью смачивай холщевую тряпочку и клади на больное место. Сверху оборачивай пленкой, чтобы не испарялась влага, но впитывалась в тело. Делай это по три-пять раз в день".
  Так мы и делали, прикупая масло и спирт в аптеке. Однако месяца два не дотянули до окончания года: то ли лень помешала, то ли нерадение.
  Когда я в очередной раз приехал с сыном к матушке, то сказал, что не дотянули лечение до года. "А уже и не надо," - отвечала матушка. Она еще раз велела показать ногу, удовлетворенно покивала головой, благословила нас и отпустила.
  Сыну уже 23 года, он освобожден от воинской повинности, опухоль не тревожит. С прекращением роста тела и она перестала расти.
  По поводу операции мы испытали немалое давление со стороны ближних и врачей, но устояли.
 И только много позже я понял - дело было не в действии камфорного спирта и того же масла... суть дела была в молитве матушки и нашего методического старания, что также являлось молитвой и проявлением любви к сыну, и, пусть малой, но уже веры во всемогущество Божие.


  -И что вы ко мне всё ездите? У вас своя звездочка есть – отец Тихон, к нему обращайтесь, его спрашивайте, - говорила матушка.
  Отец Тихон, когда учился в Киеве, часто приходил проведывать и побеседовать с матушкой Магдалиной. От Володи я слышал, что отец Тихон называл её своей духовной матерью.

  Я достал блокнотик с карандашом и приготовился сделать с матушки набросок.
  -Матушка, благословите сделать с вас портретик.
  -Зачем? Что я, такая красавица, что ли?
  -На память о вас, дома своим покажу.
  -Кому надо будет, мы ещё увидимся, - отвечала матушка,- а рисовать или фотографировать ни к чему.

  Одна местная христианка задала через мою жену, ехавшую в Киев для встречи с матушкой Магдалиной, вопрос: «Как избавиться от пристрастия к шоколаду? Может уменьшать постепенно количество потребления шоколада, и со временем страсть уйдёт?»
  - Отсекать! – категорически ответила матушка на вопрос.

  У матушки были больные ноги.
  Жена передала ей в подарок теплые шерстяные носки. Совсем простой подарок, но как ему обрадовалась матушка!
  -Это Людочка мне связала?
  -Нет, матушка, она не умеет вязать, купила на рынке.
  -Она их мне купила?
  -Да, матушка! Сказала: «Чтобы матушкиным ногам тепло было».
  И схимницы, вопреки нашим представлениям о духовной жизни радуются, как дети, простым, но нужным подаркам, которыми мы выказываем свою заботу о них, Христовых невестах.

  В то время ходило много слухов о перемене паспортов и присвоении кодов, но еще не было официального распоряжения властей.
  Я, раздумывая об этом, как-то спросил у матушки:
  -Матушка, что мне делать? У меня малые дети, а ходят слухи, что, не имея печати, ни купить, ни продать ничего не сможешь, и христиане будут стоять перед выбором – принять печать или не принять. Я, если увижу мучения своих детей, их голодные глаза, наверное, не выдержу – приму!
  -А не надо бояться! Господь, зная твою нерешительность, все устроит; возможно, будет война, тебя призовут, а на войне тебя убьют.
  Я оторопело смотрел на матушку, она испытующе поглядывала на меня. Внезапно в мое сердце влилась радость и покой – в самом деле, зачем я безпокоюсь? Ведь Бог может легко решить этот вопрос и устроить так, что его решение будет мне по силам – Бог ничего не даёт сверх того, чтобы человек не мог выдержать!
  Я даже рассмеялся над своими страхами, и, благодарно глядя на матушку, сказал:
  - Спаси вас Господь, матушка, Вы сняли с моей души камень.
  - Не я. Это Господь может всякий камень снять с души, всякое бремя. “Иго бо Моё благо, и бремя Моё легко есть!” (Мф. 11:30).               

  «Послушание лучше жертвы и повиновение лучше тука овнов; ибо непокорность есть такой же грех, что волшебство, и противление то же, что идолопоклонство».( 1 Цар. 15, 22,23).

  Я на своём опыте испытал, что значит нарушить благословение старицы, данное именем Божиим. В угоду своим страстям, идем на поводу падших ангелов и не думаем о последствиях, постигающих нас.
  В начале своего церковного пути, я ещё курил и не помышлял о том, чтобы избавиться от этой привязанности. Назвать это привычкой я не решаюсь, потому, как на себе испытал трудность в оставлении этой «привычки», которая, на поверку, вышла гораздо хуже - это страсть наркотическая, и нет сомнения в этом.
  Мы работали в здании бывшего детского сада. Места было много, и я выделил себе уголок под «художественную мастерскую», где приступил к исполнению иконы «Вознесение». Не имея ни опыта, ни средств, но полон решимости и энтузиазма, я приступил к работе. И сразу же столкнулся с трудностями в борьбе со своими привычками и страстями.
  На перекуры нужно было выходить за территорию храма или, что было ближе, перебираться через полуразрушенный забор. По мере сил, я старался реже ходить на перекуры – борьба начиналась!

  Вскоре почувствовал, как раздражительно действует на меня моё дыхание: отражаясь от плоскости будущей иконы, зловонный дух обволакивал всего меня, мешая работать.
  Решение было принято немедленно – бросить курить! Но здесь-то и начались препоны! Я сражался с собой, мучаясь каждую минуту, безуспешно уговаривая себя потерпеть, вновь и вновь терпя поражение.
  Отец Иоанн собственноручно принес трёхлитровую банку святой воды и сказал:
  - Пейте, наливая в стакан, сколько нужно, святая вода будет отбивать вам охоту курить.
  Послушно выпивал я банку за банкой, скорбно вновь наполнял её, но дня через два-три не выдерживал, закуривал вновь. Потом, стыдясь своей слабости, бросал на несколько дней, снова не выдерживал, и брался за сигарету вновь. Так продолжалось около месяца. И вот, при очередной неудаче в работе, расстроившись, я пошёл и купил сигареты в ближайшем киоске. Как сейчас помню, «Ватра», стоимостью двадцать пять копеек.
  И в очередной раз закурил. Стыд за свою немощь, сокрушение в проигранной борьбе, склоняли мою голову всё ниже и ниже к земле.
  Никотин опьянил на короткое время, потом возмущение восстало во мне: «Да что же это такое! Неужели я не могу бросить курить?».
  Полный решимости, я смял начатую пачку и отбросил её от себя в кучу строительного мусора
  Прошло дня два.
  Погода стояла сухая, и в моей голове все чаще появлялась картинка: сиротливо лежащая на куче мусора пачка «Ватры». «Кажется, я смял её вдоль, а не поперек? Да, вроде бы вдоль. Пойти посмотреть? Пойду, заодно прогуляюсь».
  Я, будто нехотя, оторвался от работы, разминая уставшие мышцы, вышел за ворота. О, лукавство человеческое! Кого ты обманываешь? Бедный, бедный человече! Со страстями, опутавшими, будто цепями волю, ослабевшую и приходящую медленно к смирению.

        Пачка, действительно, лежала, как я это и представлял; смялась она вдоль, и все сигареты были целы. Неспешно вынул одну, вздохнувши, закурил и решил про себя: «Всё, воин я никакой! Хватит себя мучить! Буду курить!».
        Когда, смердящий табаком, я вошёл в рабочий зал, Володя спросил:
        -Что, опять закурил?
        -Да, я понял, что уже не брошу. Чего же мучить себя?
        -Ну, ничего. Теперь точно поедем в Киев под благословение матушки Магдалины. Будешь третьим Володей, который не курит с благословения монахини: первый был я, второй староста Покровского храма, а ты будешь третьим!
        С сомнением я усмехнулся про себя: «О чём он говорит? Денег едва хватает кормить семью, а тут вдруг – поедем в Киев. Смешно даже говорить об этом».
        Времена были нелегкими: начиналась безработица, кто-то резко богател, кто-то стремительно нищал, предприятия останавливались.
        Я ходил по вечерам в бильярдный клуб; рисовал на заказ шаржи, портретики, случалось, кто-то угощал выпивкой, ужином.
        В один из вечеров, ко мне подошел «цыганский барон», он имел на рынке магазин и несколько торговых точек:
        -Слышал, Володя, вы с товарищем, собираетесь поехать в Киев, на богомолье, а денег нет. Я вам дам денег, только у меня просьба: мой брат полгода назад попал в аварию и теперь транспортируется только в инвалидной коляске. Помолитесь за него, пусть Бог поставит его на ноги, молодой ещё, а такой инвалид.
        Новость о поездке была неожиданная, но дома её приняли безропотно, и мы, с Володей,  поехали в Киев.
        В Киеве, во Флоровском женском монастыре, нас приняли, указали келью для проживания, трапезную, где мы должны были трапезничать.
        Матушка Магдалина приняла нас у себя в келье.
        -Как же ты, Володя, собираешься, иконы писать, если  ты куришь? – участливо спросила она.
        -Курю, матушка, и не могу бросить.
        -А хочешь ли бросить?
        -Очень хочу, и не раз пытался, но не могу, - отвечал я, сокрушаясь и признавая свою безпомощность.
        -Ну, тогда я тебя благословляю на это, - и матушка, очень крепенько, наложила на мой лоб, живот и плечи, свой перст со словами, - Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь.
        После трапезы привычка, (здесь я уже говорю о механической привычке), напомнила о себе, и я вышел за ворота монастыря: у меня оставалось ещё три сигареты. Достал одну, спички, но подкуривать не стал: не было ни малейшего желания затягиваться дымом, было чувство, что только что покурил.
        Несколько удивленный таким странным действием, я смял сигарету и выбросил её в урну.
        Утром мы стояли на трамвайной остановке в ожидании транспорта. Первым делом хотели побывать в Киево-Печерской лавре на службе и в пещерах.
        Ожидание вновь напомнило «привычку». Я полез в карман за сигаретой, достал её, но желания курить не было.  Вновь всё закончилось тем, что сигарета была смята и выброшена.
        Через два дня мы возвращались домой. Так  совпало, что отец Тихон тоже возвращался с сессии. Мы переночевали в монастыре, утром купили билеты, а вечером, встретились на вокзале. Устроившись на своих местах и успокоившись, собрались поужинать. Отец Тихон прочел молитву, мы потрапезничали. Стук по рельсам колес, уют вагона – всё располагало к привычке, и я отправился в тамбур покурить. Уже с меньшим размышлением, смял и выбросил последнюю сигарету, за нею полетели спички и я, под общий смех над немощью человеческой, начал готовиться ко сну.

  Прошло полгода, как я не курил, не было даже позыва к этому. Я успокоился и потерял бдительность.
  Однажды варил борщ. Дети были кто в школе, кто в садике; жена писала картину. Я нарезал овощи для поджарки. Вдруг неожиданно, оставил всё, взяв табурет, прошёл в комнату старшего сына. Высокие потолки, мебель. Снизу я не мог видеть, что находилось на самом верху шкафа. Встал на табурет, и глаза сразу остановились на упирающихся в стену коробках из-под сигарет. Их было много, и все только иностранные; я таких раньше и не видал. «Почему Тарасик их спрятал? Стоят же пустые пивные банки, отчего же из-под сигарет не поставить ради хвастовства?» - подумалось мне. Рука потянулась к красивой коробке, хотелось рассмотреть её поближе. Но у неё вес! Открыл и застыл в недоумении – почти полная! Начал пересматривать остальные коробки: во всех были сигареты. Это же, сколько денег истрачено на них! Я, как бывший курильщик, понимал, что сигареты дорогие, в свободной продаже их просто не было. Откуда же они у сына?
  В голове роились мысли, одна другой нелепее. «Ладно, придет из школы, спрошу. Ведь никогда от него не пахло табаком».
  Вернувшись в кухню, неторопливо доварил борщ, размышляя при этом, что за загадка кроется под пачками сигарет.
  «А ведь ты никогда не курил таких сигарет, - таинственный « голос» в душе навязчиво возвращал к этой теме. «Наверное, табачок ароматный, - вкрадчиво внушал он. «Что ты, разве начнёшь курить? Попробуешь только, да и всё. Когда ещё доведется попробовать?»
  Недолго уговаривал меня незримый враг: человек падок на подобные «удовольствия».
  «В самом деле, попробую, и всё, я же курить снова не начну. Что в этом такого?» - подумал я.
  Но совесть вяло отпиралась, не привыкла она к решительной борьбе. «А как же благословение?» - хрипела она, зажатая с обеих сторон: с одной врагом рода человеческого, с другой страстями, опутавшими душу и тело слабого и немощного творения Божия.

  И я уговорил себя. Вновь взял табурет, приставил его и, взобравшись, выбрал самую красивую пачку. Вынув неспешно сигарету, вышел на балкон, предвкушая «кайф». Закурил. Курил, глотая противный дым в ожидании того удовольствия, которое раньше получал от сигарет, но так и не дождался. Докурил почти до конца, в досаде отшвырнул от себя окурок: «Для чего закурил? Такая гадость!».
  Сделал несколько шагов с балкона в комнату, и вдруг почувствовал, как в области солнечного сплетения будто бы уголёк зажёгся. Продышался, надеясь, что пройдёт. Не проходило! Угли быстро множились, силы мгновенно покидали моё тело. Я еле добрался до дивана и, с горящими внутренностями, ошарашенный случившимся, упал со стоном.
  Жена, услышав мои стоны, оставила работу и пришла посмотреть, что со мной, но, увидев распростёртое тело, испуганно всполошилась:
  -Что с тобой? Что случилось?
  -Жена моя, я сгораю.
  -Как, почему? - глаза жены, от непонимания происходящего, совсем округлились.
  -Я закурил.
  Причитая, схватила с полки молитвослов, раскрыла «Другий Канон покаянный ко Господу нашему Иисусу Христу».
  -Давай читать, давай молиться! Вставай, - она потянула меня за руку, и я упал на колени у дивана, перед венчальными иконами Господа Нашего Иисуса Христа и Божьей Матери «Умиление». Жена встала на колени рядом. Я начал читать канон. Он давался с трудом. Дочитал до слов: «Кто творит таковая якоже аз? Якоже бо свиния лежит в калу, тако и аз греху служу…».
  Слезы брызнули из глаз моих, душа разрывалась в раскаянии, сердце сжималось от осознания своей немощности. Жена слезами вторила мне.
  Одновременно почувствовал, как угольки в животе по сторонам очага начали медленно гаснуть; в центре же всё ещё полыхало и сжигало изнутри мое тело.
  Мы дочитали канон до конца, жена помогла встать с колен и лечь на диван. Я лежал и слушал себя: как наступает покой в душе и теле, как мысли, собравшись в сгусток благодарности к Богу, пришли в порядок, как гасли огоньки во чреве.
  Когда пришёл из школы сын, мы узнали у него, что это одноклассник попросил взять на «хранение» сигареты. Враг коварно устроил ситуацию и посмеялся надо мной.
Господь попустил мне закурить сигарету, чтобы я понял вражию коварность и ощутил его жгучую ненависть и всегдашнюю готовность на погубление человеческой жизни и был бы впредь осторожнее в борьбе с ним.
Отныне я насторожился в целом, но конкретное уяснение по всем вопросам вложилось в меня не сразу…

  Через некоторое время я вновь побывал у матушки.
  В храме, перед службой Володя подошёл к «её месту», где матушка обычно сидела (у неё были больные ноги). Через некоторое время, с изменившимся лицом, подошёл ко мне и прошептал:
  -Иди, тебя матушка зовёт.
  Я, с радостью, перешёл на «женскую» половину храма, и, подойдя к матушкиному месту, стал пред нею на колени:
  -Здравствуйте, матушка. Благословите меня, матушка.
  -Вот я тебя благословлю, - гневно встретила меня матушка Магдалина, - Я тебя благословлю! Ты что же это – закурил! А?
  -Ой, закурил, матушка, - испуганно отвечал я, - Чуть не сгорел!
  -И сгоришь. А как же ты думал, шутки шутить! Но лучше гореть во славе Божией, чем гореть в аду вечно! А почему ты… 
  И матушка подробно перечислила мои прегрешения, в голове у меня пронеслось: «Володя всё рассказал».
  -Ладно, благословлю тебя, - миролюбиво закончила матушка «нашу беседу».
  Я покорно приблизился под благословение, она наложила перстом крест на моё чело, живот и плечи, и резко ударила кулачком в мой бездумный лоб. От неожиданности я отпрянул, но матушка, с любовью в голосе, сказала:
  -Ну, ступай на место и впредь будь внимательнее к себе.
  С квадратными глазами я встал на место, рядом с Володей.
  -Что, по лбу получил? – тихо спросил он.
  Я утвердительно кивнул.
  -Я тоже – вздохнул Володя.
  Выстояв вечернюю службу до конца, мы вышли из храма.
  -Что это ты, никак обижен на меня?
  -Как же мне не обижаться? Всё матушке выложил про меня, все подробности.
  -Да ты что? Я о себе-то ничего не сказал – она за меня всё рассказала. Все мои походы. Ты что, не понимаешь, что ей не нужно ничего говорить? Она прозорливая старица и молится о нас, ей всё открыто.
  Но мне тогда это было не понятно.

  При жизни матушки Магдалины я получил от неё заказ на икону.
  -Мой покровитель Архангел Михаил и святой Иоанн Предтеча, их изобразишь рядом, а по сторонам – клейма; святой Кукша Одесский и святая Мария Магдалина, - напутствовала матушка.
  Святой Кукша Одесский был, при жизни, духовным отцом её. Некоторое время она была у него келейница; об этом матушка говорила не раз. Я с радостью согласился выполнить икону и поблагодарил матушку за доверие, оказанное мне.
  Работа приближалась к концу, когда пришло известие о смерти матушки. О какой-либо предоплате мы не говорили. Я пригласил отца Тихона посмотреть икону и разрешить мою озабоченность: что с нею делать?
  Батюшка пришёл ко мне в мастерскую вместе с Иваном Ивановичем, своим духовным чадом, одобрил икону и обещал найти нужного покупателя. Своё обещание он вскоре выполнил: икона была куплена. 
   
       Прошло некоторое время. Собралась компания по какому-то поводу у Светланы К.  Люди были разные: неверущие, сомневающиеся. Все уже подвыпили, когда Светлана увела меня на кухню и спросила:
       -Я слышала, что вас трое Володек, в городе, не курят по благословению монахини. Как это? И возможно ли и мне так? А то чувствую – раскурилась, особенно если выпью - прямо тянет закурить. Уже трудно сопротивляться, раньше курила из баловства, за компанию, а теперь… Ты мог бы как-то, это, ну благословить, что ли?
       Неожиданно для себя я спросил:
       -А хочешь ли ты избавиться этой страсти?
       -Конечно, хочу!
       -Ну, тогда я тебя благословляю!
       И я с решительностью и верой перекрестил Светлану.
       -Во Имя Отца и Сына и Святого Духа. Помоги, Господи, рабе Божией Светлане, молитвами схимонахини Магдалины, избавиться от страсти курения.
       Алкоголь придал смелости и решительности моему дерзкому поступку.
        Через неделю я предстал на исповеди перед отцом Вадимом, и кроме всего прочего, исповедовал случай со Светланой. Батюшка, спокойно вразумил меня:
       -Что же, это возможно каждому православному христианину; помочь ближнему в немощи его. Плохо только, что вы были, выпивши при этом. Потому, примем выпивку как исповедь, а от «благословения» пока воздержимся, чтобы не навредить себе.
       Батюшка накрыл меня епитрахилью, отпустил грехи и благословил причащаться.
       Раба Божья Светлана оставила курение, но признавалась много лет спустя, что может выкурить одну-две сигареты, если выпьет спиртного в компании,  но тяги  к курению не испытывает.
      
       Сатанисты, как говорили монашки, а, может просто хулиганы, собираясь на кладбище, на горе, над Флоровским женским монастырем, швыряли вниз на территорию монастыря пустые бутылки, камни. Воинская часть, что напротив монастыря, оказывая шефскую помощь, выделяла на ночь солдата с собакой для обхода территории.
       Вечером, перед сном мы решили испить воды из источника, который находился  напротив храма.  Мы втроём уже подходили к трубе, из которой бежала вода, когда с нами произошёл такой случай.
       При монастыре находилась бесноватая женщина. Она имела свободный выход и вход, одевалась в темные одежды, но монахиней не была. Дружбу водила с довольно большой собакой, которая не причиняла никому вреда, и так же свободно входила и выходила когда ей вздумается. Обычно молчаливая, ни на кого не лающая, собака не обращала на себя внимание.
       Накануне приезда в Киев, мы побывали в Корецком женском монастыре, где я причастился. Духовные тяготы оставили меня, я был безпечен, свободен в мыслях и словах.
       Оживлённо болтая, совсем не внял мягкому замечанию товарища:
       -Володя, ты сегодня причастился; будь внимательнее к себе. Враг злобствует на тебя. Он ополчается на новоначального человека, и от него можно ожидать чего угодно.
        И мести врага рода человеческого долго ждать не пришлось. Мимо нас прошла бесноватая женщина, которую сопровождала собака. Охранник-солдат тоже с собакой на поводке проходили мимо с другой стороны. Я шёл в средине, окруженный слева и справа ребятами.  В это время, собака, шедшая с женщиной, тихо, без лая, развернулась, тихо подошла ко мне сзади и неожиданно ухватила за ногу своей пастью. От резкой боли я вскрикнул и присел. Ребята подняли крики, отгоняя животное, военная собака с рычанием отскочила в сторону; солдат командами успокаивал её; женщина окриками вернула собаку назад. Мы рассмотрели, при свете уличного фонаря, оказавшийся незначительным укус, который значительно отрезвил меня и привёл в состояние внимания.   
        «Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна». Мк. 14, 38.
               
       Как-то раз, будучи в Киеве, я заказывал во Флоровском монастыре, панихиду по матушке Магдалине. Во мне явно взыграла гордыня духовной близости с нею: я сам чувствовал этот наплыв кичливости. Нужно было бы отойти, помолиться за душу рабы Божьей схимонахини Магдалины, пока не утишились собственные чувства внутри. Но мне нравилось это чувство. Это было так значимо для меня: я заказываю панихиду по монахине Магдалине в том же монастыре, где она подвизалась!
       Как хорошо, что Господь пристыдил меня моей совестью: монахиня за прилавком осадила и отрезвила, бросив короткую фразу: 
       -Панихиду по монахине Магдалине? Да хоть по самому всемирному патриарху!


ПОМОЩЬ СВЯТЫХ

 * * *
  Помощь святых я реально и сразу ощутил в начале нашего с женой Пути к Богу, когда мы  только стали воцерковляться.
 Как-то  мы повздорили с женой. Зарываться в свою обиду на неопределённый срок, давно стало ею привычкой.
  Так было и на этот раз. Я готовился к причастию:  несколько раз пытался заговорить с нею, просил прощения. Но жена игнорировала меня, делая вид, что не замечает. Что же делать?
  Я обратился к отцу Николаю:
  -Батюшка, что мне делать? Я собираюсь причаститься, а нахожусь в ссоре с женой, и любые попытки примириться безрезультатны.
  -Попроси у неё прощения, - отвечает мне батюшка.
  -Я просил, но она молчит, будто меня не существует.
  -Но ты просил прощения?- повторил отец Николай.
  -Да.
  -Причащайся.
  Я причастился. Во мне не было обиды, но была тягость, что жена моя мучается, ей плохо. Сказал об этом Володе Ш. и попросил совета, что делать.
  -Закажи молебен, сам помолись, вместе с людьми, батюшка освятит воду, сам попей и жене дай. Что же ты, сам мучаешься и жену мучаешь?
  -А кому молебен заказать?
  -Да хоть Николаю Чудотворцу. Он всем помогает во всех нуждах.
  Дождавшись вторника (у нас были заказные молебны по вторникам и четвергам), я, захватив с собой пластмассовую бутылку для святой воды, собирался в церковь. Жена всё также, игнорируя моё присутствие, молча, занималась какими-то делами.
  В регистратуре я заказал молебен святителю Николаю Мир Ликийскому, продиктовал имена всех домашних, набрал воды в бутылку, поставил её на столик, где выставили свою посуду прихожане, и приготовился, вместе со всеми, к молебну. Стоял и думал: «Святый Николае Чудотворче, ты же знаешь для чего я здесь. Я не умею молиться, не умею правильно обращаться к святым. Помоги нам, мне и жене, примириться. Успокой и её, и мою души». Молебен начался, а я всё думал о своём; о чем ещё я мог думать? Одна мысль, одна надежда на Бога и на святителя Николая, владела мною.
  Неожиданно для себя, я обернулся  и посмотрел на часы (тогда над входом висели маятниковые часы) и запомнил время: было без пятнадцати минут девять. Тихая радость и мирное состояние души овладели мною.
  Молебен закончился. Приложившись к кресту, и, разобрав свои бутылки, банки, прихожане, с благословения батюшки, разошлись. Я решил прежде зайти домой: желание поделиться этим душевным миром с женой, умиротворить её, увлекало меня.
  Позвонил в дверь, жена отворила и, улыбаясь, спросила:
  -А почему ты не на работе?
  Я, улыбаясь, в свою очередь, спросил:
  -А почему ты со мной разговариваешь?
  -Не знаю, - продолжая улыбаться, отвечала жена.
  Мы прошли на кухню, выпили святой воды, и я рассказал о своих муках и мольбах, о молебне святителю Николаю, о том, что я вдруг посмотрел на часы…
  Жена рассказала, что проснулась, мысленно разбирая меня по косточкам, села работать всё с теми же мыслями и… вдруг почувствовала в себе мир.
  -Я почему-то обернулась и посмотрела на часы. Помню, было без пятнадцати девять.
  Мы вместе порадовались Божьей заботе о нас, немощных, в страстях и гордыне, губящих дни и годы жизни, и в поклоне прославили святого Николая Чудотворца.

  «Всякое раздражение и ярость, и гнев, и крик, и злоречие со всякою злобою да будут удалены от вас; но будьте друг ко другу добры, сострадательны, прощайте друг друга, как и Бог во Христе простил вас». (Еф. 4, 31,32).

 * * *
  Дивна помощь святых всем людям, к ним обращающимся! И эту скорую помощь, я и жена моя не раз ощутимо испытывали на себе. Хочется рассказать бытовой случай из нашей жизни.
  На бирже труда мы стояли давно, никем не востребованные. Времена были трудные, безработица набирала силу, а мы, художники, вообще, не нужны были никому. Без дела, конечно, не сидели, но требовалось хотя бы официально числиться в какой-либо организации.
  Мы решили вечером пред образами прочесть акафист Ксении Петербургской, а утром, с надеждой, отправились на молебен.
  Заказали молебен Ксении блаженной - она ещё при жизни была помощница людям в трудоустройстве. Сослужили и, с тихими сердцами, возвращались домой. Недалеко от дома жена предложила зайти в одну новоявленную контору, что-то по рекламе. Зашли, спросили, можно ли поговорить с начальником. Секретарь ответила, что даже к её удивлению, начальник на месте сегодня и его можно видеть. Мы зашли к нему, объяснили суть дела и, были приняты на работу по трудовым книжкам. Целый год числились, не тревожа друг друга посещениями, и только в конце года нам позвонили, сказали, что их контору закрывают, и чтобы мы забрали документы.

 * * *
  Прожив у нас полтора месяца, брат моей жены уехал в другой город, собираясь по весне работать инструктором по авиаспорту. Несколько раз, позвонив ему, моя жена убедилась, что брат выпивает. Подключила меня, я позвонил, и тоже, убедившись в пьянстве Валерия, решил усилить молитву, но звонками его больше не беспокоить. Жена, как почти любая женщина, зароптала:
  -Вот, всегда так! Неужели тебе трудно позвонить и сказать пару наставительных слов?!
  -Сейчас лучше усилить молитвы за него. А всякими наставлениями мы его больше раздразним, и он просто выключит телефон,- отвечал я. И привел пример из своего прошлого, когда пропьянствовал три дня и, проснувшись в понедельник, думал только об одном, как бы похмелиться. Вместо обычной «пилы», видно по наущению своего Ангела Хранителя, жена миролюбиво сказала, одеваясь в дорогу:
  -Пойдем на молебен?
  -Так сегодня понедельник – нет служб, в храме никого нет.
  -А мы пойдём в Покровский храм.
  В нашем храме, действительно, служб не было, но в Покровском можно заказать требу дежурному священнику.
  Идти нужно было через весь город, и в моем мозгу сразу пронеслось - где-то да сбегу. Кроме этой мысли ничего другого не шевельнулось, я молчаливо согласился. Понятно, что смирение моё было ложным, и лукавый мозг преследовал свои интересы.
  По дороге сбежать не удалось, надеялся это сделать в храме. Батюшка с должным вниманием отнёсся к моему признанию в пьянстве, и посоветовал заказать молебен Целителю Пантелеимону с акафистом. Заказали.
  Пока длился акафист, я боролся с соблазном уйти, сбежать, но когда перешли к молебну и молитве, то в голове удивительно прояснилось.
  Спокойно дождавшись конца, я с радостью и благоговением приложился к кресту: чувства дискомфорта в организме как не бывало! Удивляясь, и воздавая благодарность Богу за явную помощь мне, ничтожнейшему, я рассказал о своих лукавых мыслях жене. Рассказал и о переменах, во мне произошедших, просил не волноваться и идти домой. А сам отправился в мастерскую, не имея ни малейшего желания выпить.
  Боже мой, как велика готовность Твоя к помощи нам, грешным, в борьбе со страстями нашими, как велика любовь к чадам Своим, созданиям Твоим!
  Убедив жену, что искреннее упование на помощь Божью действеннее наших слов, мы вместе усилили молитвы за раба Божия Валерия.
  И на самом деле,  Валерий вскоре приступил к работе и перестал злоупотреблять алкоголем.

 * * *
  Мы с женой никогда не просили у Бога денег. Из книг святых отцов я знал, что
  Небесного Царя можно сравнить с земным царем. « Если бы царь земной, награждая тебя, сказал: «Проси у меня, что тебе угодно» и ты попросил бы у него грязи, разве не унизил бы ты царя подобной просьбой? Конечно же, унизил».
  Но однажды Господь поставил меня в условия, при которых следовало пересмотреть свои молитвенные прошения к Богу. И деньги воспринимать не иначе, как деньги, а не грязь и не сокровища, и понять, что у Царя Небесного можно просить всё, но только с верой.  «Иисус сказал ему: если сколько-нибудь можешь веровать, всё возможно верующему». (Мр. 9, 23,24).
  У нас в семье возникла очередная полоса безденежья, и я занял у матери небольшую сумму, в надежде перебиться до лучших времён. Время шло, а мы никак не могли отдать долг.
  Надо сказать, что моя мать была баптистка, и в долговых вопросах была очень щепетильна. Не из жадности, нет, но из боязни своей внезапной смерти, когда вдруг долг «повиснет» на нашей совести. Её нетребовательные напоминания о возвращении долга привели к тому, что я сказал жене:
  -Женушка, давай, вместе с детьми, сегодня вечером попросим у Бога денег. Нужно матери отдать долг, чтобы она не тревожилась. Она уже старенькая и всякие переживания ей ни к чему.
  Так мы и сделали: этими же словами выразили своё прошение Богу, а утром отправились на молебен. Молебен заказали святому Спиридону Тримифунтскому. К этому времени мы уже полюбили иногда читать акафист святителю и знали о его помощи людям, в том числе и денежной.
  Однажды у святителя один земледелец попросил взаймы денег. Их у святого не было, но желание помочь ближнему было велико. Святой Спиридон взял в руки проползающую мимо змею, которая тут же, по незримой молитве святого, обратилась в горсть монет. Спустя какое-то время этот человек вернул долг. Святой Спиридон бросил деньги на землю, и они превратились в змею, которая мирно уползла в гущу кустарника.
  Для человека неверующего это звучит, как сказка, но верующий знает, что эта история не вымысел и житие святых богато смысла.
  Помню, Володя Ш. рассказывая о поездке с женой в Москву, где стал невольным свидетелем беседы одного московского прихожанина с духовным отцом. Тот человек благодарил батюшку за совет – просить о помощи у святителя Спиридона Тримифунтского в денежном вопросе. Прихожанин со всей сердечной верой, обратился за помощью к святому. Вскоре зарплату повысили и теперь, Слава Богу, денег хватает, и он пришёл поблагодарить батюшку за вовремя данный совет.
  Володя, услышав историю прихожанина, решил посетить храм святого Спиридона Тримифунтского, находящийся в Москве. Храм оказался староверческий. Володя, как человек с клироса, хорошо знающий службу, внимательно и придирчиво внимал всему, что видел и слышал, но остался доволен всем ходом службы; единственно, о чём он, рассказывая с легким смешком, сделал замечание:
  -Нам, конечно, это непривычно, но в храме нет электричества. Службы проходят при освящении свечами, но в этом есть своя прелесть: легче сосредоточиться на глубине слов службы и песнопении. Но в то же время мешает суета при гашении и зажигании свеч на паникадиле и бра. Мужички, одетые в рубахи-косоворотки навыпуск, в сапогах и джинсах ходят с шестами, на конце которых маленькие чашечки, чтобы гасить пламя свечи – это выглядит несколько театрально в наше время, в Москве ХХ1 века.
  Что касается нашей семейной истории, дело развивалось так.
  Буквально на следующий день начали появляться деньги в доме: кто-то отдал забытый долг, купили у меня картину и заказали портрет. Долг мы тотчас отдали, облегченно воздохнули, в душах воцарился мир, и мы спокойно зажили дальше.
  Однако, через несколько лет, опасения матери сбылись – она неожиданно умерла, а мы как раз были должны ей небольшую сумму в 300 гривен. Я оказался в недоумении: как вернуть долг матери? Ангел Хранитель вразумил спокойно, без слов –  помочь деньгами,  сидящему в тюрьме товарищу. Почти год он ожидал суда, находясь в следственном изоляторе, и любая передача была бы ему радостна. Мы связались с ним по телефону, договорились, как это сделать и, чувствуя двойную радость, я переслал деньги по назначению.

 * * *
  Много лет я страдал болями в пояснице. Лечение у врачей, горячительные уколы, физические растяжки, излечения не приносили, только временно снимали боли.
  Обострение пришло, как всегда, неожиданно. До этого, мы купили в церковной лавке освященное маслице на мощах святого целителя Пантелеимона, и я попросил жену поставить кисточкой крестики на пояснице. Жена, с молитвой на устах к святому, а я тоже повторял за ней мысленно, поставила три креста на пояснице, и, оставив меня, лежащим на животе, вышла к детям, которые увлечённо смотрели что-то по телевизору.
  Мне очень хотелось присоединиться к семье, к их весёлому сообществу, но боязнь потревожить успокоившуюся боль, не давала свободы действий. Однако частый смех в детской будоражил, и спокойно лежать не хотелось. И я решил встать. С осторожностью поднялся с кровати, также осторожно сделал поклон, присел. К моему удивлению, боли не было!
  Пошёл туда, где собралась вся семья, и вприсядку пританцовывая, вышел на средину комнаты. Жена, дети удивленно смотрели на меня. Весёлая передача как раз закончилась, и я предложил всем вместе, прочесть акафист святому целителю Пантелеимону, что мы и сделали.
  Слава тебе, святый угодниче Пантелеимоне, за скорую помощь нам, добрым и злым; жадным и безкорыстным, глупым и умным – всем, кто с верой и чистым сердцем обращается за помощью к тебе.

 * * *
  Была весна, всё наполнялось природными соками, всё оживало. Володя Ш. часто выпивал. Девчат на клиросе раздражал его перегар, и они ворчали, но терпели. Терпели, пока Володя и Галина (они имели венчанный брак) были муж и жена, но вот они развелись, и Володе на клиросе поставили условие: если с запахом – и близко не подходи. Володя любил петь, любил и выпить: «У меня от водочки голос крепчает», - оправдывал он свою склонность.
  После развода и принужденного ухода с клироса, он совсем запил.
  -Володя, ходи на службу – пропадешь! – пытался урезонивать его я, - Ну, и ничего, что на клирос не зовут - становись на своё бывшее место, будем рядом стоять.
  -Нет, пока меня на клирос не позовут, вообще в храм ходить не буду!
  Гордыня взыграла в нём в полную силу. Неделя проходила за неделей: Володя ослабевал. Я редко виделся с ним, увещевания не помогали:
  -Я чувствую, как «он» убивает меня!- говорил Володя при встрече.
  -Ну, так, обратись к Церкви!
  Я недоумевал. Он опытный, верующий человек знает какое «оружие» применить против беса – молитва, пост, молебны…
  Как-то он позвонил ко мне утром, просил зайти к нему домой, взять деньги и купить ему водки. Я был возмущен, но, будучи, сам человек выпивающий, понимал его тяжесть и моральную, и физическую, и духовную.
  Зашёл, взял деньги. Физическая сила и уверенность оставили Володю. Он был смирен, спокоен и жалок: полгода пьянства не прошли безследно.
  Душа моя разрывалась: купить ему водку, значит, участвовать в порочном деле, недостойном христианина, а не купить…
  Уж очень мне было близко и понятно состояние гибнущего человека. Душа сама взмолилась к святителю Николаю:
  «О, святый Николае Чудотворче! Помоги мне, душа моя разрывается на части. Укажи мне, как поступить в этом не благом деле?».
  Сразу же, без слов, душа моя восприняла вразумление: «Купи водку, возьми у себя дома святой воды и возвращайся». Я припал на колени, в благодарности к скорой помощи святого и его вразумлении, придя к Володе, предоставил ему самому сделать выбор.
  Как он был тяжек бедному немощному человеку! Он колебался, в своём мучении обхватывал голову руками, ладонями тер лицо:
  -И всё-таки, я выберу это, - он придвинул к себе бутылку водки. - А святую воду я литрами пью, - оправдываясь, Володя налил себе рюмку водки и выпил.
  Досадуя на слабость товарища, я оставил его и отправился по своим делам.
  Вскоре Володя попал в больницу: живот вздулся – печень отказывалась работать. В больнице он причастился, был спокоен и даже весел. Врач говорил, хорошо, если он дотянет до Нового года. Не дотянул.
  Схимонахиня Магдалина скорбела о нём:
  -Такой был воин Христов!

  « Смотрите же за собою, чтобы сердца ваши не отягчились объядением и пьянством и заботами житейскими». (Лк. 21, 34)


 * * *
  «Ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них».
  (Мф. 18, 20).

  Многих жителей нашего города замучила многолетняя безрезультатная борьба с домашними насекомыми – тараканами. В борьбе с этими, всюду шныряющими проворными тварями, В. Г. кто-то посоветовал прочесть у себя в квартире акафист святому мученику Трифону, заверив, что «не прошеные гости» уйдут. Он сразу же решил позвать меня и еще прихожанина нашей церкви для этой цели. Твердой веры на успех предприятия у нас не было, но надежда всё, же, теплилась.
  Собравшись втроём в квартире у В. Г., мы прочли акафист святому мученику Трифону и, спустя несколько дней, поинтересовались у него: исчезли тараканы?
  -Да, тараканы все ушли, я даже не заметил, когда это произошло. Вообще, ни одного не видел. Даже сам сейчас, как только вы спросили, удивляюсь.
  После этого мы собрались у Андрея с той же целью и с большей верой прочли акафист – тараканы покинули и его дом.
  Сколько помню, и мы с женой тоже боролись различными методами и средствами с этими назойливыми насекомыми, но ощутимых результатов от этой борьбы не имели. Я попросил ребят собраться и у меня в квартире и помолиться, дабы тараканы оставили и наше семейство. Мы собрались, и уже без сомнения в результате, прочли акафист.
  Прошло много лет, после безследного исчезновения насекомых, но я не забыл об этом молитвенном опыте.
  Господи, Ты  укреплял веру каждого из нас, по крупицам вселяя её в наши оскудевшие безверием души. Ничего нет мелкого для Тебя! Всё значимо в приобретении веры, её твёрдости!

  "Если бы вы имели веру с зерно горчичное и сказали смоковнице сей: исторгнись и пересадись в море, то она послушалась бы вас".
  (Лк.17, 6)

На этом наша история с тараканами не закончилась.  После многолетнего исчезновения насекомых они опять начали терроризировать нас. Мы семейно обратились к мученику Трифону, прочитав акафист,- вот, здесь как раз и выявилось наше маловерие... Тараканы не только не исчезли, но и продолжают свой террор, несмотря на разные ядовитые средства и технические новшества типа "RIDDEX".

И вот Антоний Сурожский устыдил нас своей простотой в вере:
"Когда я жил с бабушкой и мамой, у нас в квартире завелись мыши, — рассказывал митрополит Сурожский Антоний. — Они полками бегали, и мы не знали, как от них отделаться. Мышеловки мы не хотели ставить, потому что нам было жалко мышей. Я вспомнил, что в требнике есть увещевание одного из святых диким зверям. Там начинается со львов, тигров и заканчивается клопами. И я решил попробовать. Сел на койку перед камином, надел епитрахиль, взял книгу и сказал этому святому: "Я ничуть не верю, что из этого что-то получится, но раз ты это написал, ты, значит, верил. Я твои слова скажу, может быть, мышь поверит, а ты молись о том, чтобы это получилось".
Я сел. Вышла мышь. Я её перекрестил: "Сиди и слушай!" — и прочел молитву. Когда я окончил, перекрестил её снова: "Теперь иди и скажи другим". И после этого ни одной мыши у нас не было!" 

Из воспоминаний митрополита Антония Сурожского

 * * *
  Господи! Ты дивно и ярко наполняешь мою душу радостью бытия с Тобою. Господи! Верю, что не оставляешь меня ни на минуту без Своего внимания. Меня же суета земная, мои ничтожные заботы уводят от полноценного общения с Тобой.
  Как радостно соприкосновение с Тобой, Господи! Святой Дух озвучивает мою грудь тихой радостной песней: «Слава Тебе, Боже! Слава Тебе, Боже! Слава Тебе, Боже!»
  Жизнь моя наполнена заботой о спасении своей души. Я знаю, что это спасение целиком в  Твоих руках. Мое же участие в этом – согласие с Твоим призывом: «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас». (Мф 11, 28).


 НАСТАВНИКИ

 * * *
  Наставничество духовное и нравственное тесно переплетается по жизни, и порой трудно определить, кто являлся для тебя наставником духовным, а кто нравственным. С пеленок моими наставниками были мать и отец, брат и все ближние, друзья и товарищи, самые разные люди. Через них я учился отличать добро от зла, правду ото лжи, познавал жизнь и себя. Бывало, мимолётным словом, человек пресекал во мне дальнейшее развитие той или иной страсти. Ругая или нахваливая меня, он, по милости Божией, был моим наставником, сам того не ведая. Через него Господь воспитывал меня.
  Помню один эпизод из детства, когда совсем незнакомая женщина преподала мне важный нравственный урок.
  Мы, несколько мальчишек, рисовали на асфальте мелом, кто что придумает. Я нарисовал большой-пребольшой корабль, а название его написал на борту. Вот здесь невинные игры и перешли в греховные дерзости! Название состояло из бранного слова, а чтобы оно сразу не бросилось в глаза, буквы я намеренно перепутал и весело «закрашивал» их мелом. Я был крайне доволен собой и уже предвкушал, как и другие мальчишки, глядя на мой корабль, будут смеяться моей озорной выдумке. Но вдруг какая-то проходящая мимо женщина, резко обратилась ко мне и, цепко схватив за ухо, воскликнула:
  -Вот какие тут «художники» грамотные! Ты что написал здесь? Думаешь, другие люди не поймут, грамотей!
  -Ай! Тётенька, пустите! Я больше не буду!
  -Вот я сейчас отведу тебя к родителям – они тебе зададут трёпку!
  -Не надо!
  -Не надо. Давай стирай свою гадость водой и тряпкой, чтоб и следа не осталось!
  «Тетенька» добросовестно проследила за моей уборкой, и, напоследок, сделав ещё раз внушение всем нам, ушла. Этот, казалось бы, незначительный случай, на всю жизнь врезался в мою память и отбил охоту писать надписи на заборах и стенах, чем так погрешает русский человек.

 * * *
  Ещё случай из более позднего времени, когда я уже был взрослым человеком, понудил меня взглянуть на себя критически и изменить точку зрения о себе.
  В один из приездов, мой брат, Вячеслав, осуждая себя за лень, написал стихи и вот прочёл мне.

  О ЛЕНИ
  Я знаю, что всегда не прав,
  И жизнь живу не земную.
  Быть может, и не живу,
  А просто так – существую!
  Понимаю порывы свои
  И слабую мою волю;
  От этого душа болит,
  Потому я, как волк вою!
  Оправданье всему найдёшь,
  Беседуя сам с собою;
  Дескать, лень вперёд тебя родилась,
  У неё власть над тобою.
  Да! Она очень сильна!
  С этим спорить не стану;
  Господи! Помоги мне побороть её –
  Может я, Человеком стану.

  Стихи его и моя душа восприняла, как свои немощи. Я тоже ленив! В духовном делании я был подобен камню лежащему!
  Так, часто, через друзей, родственников, знакомых и незнакомых людей, мы получаем уроки воспитания себя, своего слепого «я».
  Только теперь, прожив жизнь, я осознал и понял это.


  ОТЕЦ АЛЕКСАНДР.

  Из духовных лиц, принимавших активное участие в моём воспитании, прежде всего, это были о. Александр (Устименко) и, тогда ещё монах, отец Тихон (Жиляков).
  Я как-то спросил отца Александра:
  -Батюшка, вы бывали на многих целебных источниках. По вашим наблюдениям, действие воды разное?
  -На любом святом источнике можно получить исцеление от любой болезни, но вообще, действие воды разное. Вода одного источника лечит от болезни ног, а другого – от желудка и т.д

 * * *
  Почаев.
  Это была моя первая паломническая поездка. В переходе храма, батюшка, заметив мой растерянный взгляд, ободрил:
  -Что, Володя, совсем другой мир?
  Мир был действительно иной, непонятный мне, и то, что это был целый мир, душа признавала и тянулась к нему.
  Заехали на источник праведной Анны. В то время он не был благоустроен, монастыря ещё не было, купален тоже, но люди знали о целительной силе воды, заезжали, набирали воду, окунались.
  Батюшка, по приезду, объявил:
  -Всем настоятельно рекомендую окунуться трижды, с головой. Вода целительная: проверено моей семьёй. Мужчины окунаются здесь, женщины за камышом.
  У меня, накануне поездки, обострился радикулит. Выйдя осторожно из автобуса, я решил обязательно окунуться, по послушанию, но веры в своё исцеление не имел. Тем не менее, решительно разделся и с берега бросился в воду. Ледяная вода обожгла! Не заметил, как опять оказался на берегу. Но надо снова лезть в воду. Полез и во второй, и в третий раз! Когда высыхал, чувствовал, как горячая волна охватила мою поясницу, ноги запылали огнём. Я впервые ощутил такое!
  Садился на кресло в автобусе осторожно, но уже ощущал – болезнь отступила. И по сей день не напоминает о себе. Несколько позже, при удобном случае, спросил отца Александра:
  -Батюшка, вы сказали, что испытали действие воды всей семьёй. Если не секрет, как это было?
  -Не секрет. Действительно, вся семья убедилась в целебной силе воды. Напала на нас всех - меня, жену и четырех дочерей - непонятная болезнь: нельзя ни руки вымыть, ни умыться, а искупаться… вообще, не думай! Если же под дождь попадёшь, страдания не меньше, чем на неделю, обеспечены. Обращались к врачам – никакого толку. Лосьон и спирт – вот единственные средства гигиены. Так целый год мучились.
  Потом нам посоветовали съездить на источник праведной Анны. Поехали. Капля воды попадёт, проблема, а тут выкупаться! Но решились. Благословясь, окунулись – всё, как рукой сняло!

  «Иисус сказал ему: если сколько-нибудь можешь веровать, все возможно верующему». (Мр. 9, 23).

 * * *
   Счастливая пора детства. Я бывал в городе Ельце в летнее время у своих родственников. С одним из них, дядей Борисом, мы были примерно одного возраста, поэтому, кроме родства, нас ещё объединяла дружба.
   Часто вспоминаются эти времена: старый двухэтажный деревянный дом со скрипучими полами, пройти по которым тихо было невозможно. Если мне нужно было потихоньку сбежать из-под надзора бабушки, я спускался по деревянной лестнице на первый этаж, а оттуда спрыгивал прямо на землю.
   Не забыть того дня, когда весь город оглашали взрывы. Это по распоряжению Никиты Сергеевича Хрущева местная власть взрывала храмы.
   В одном таком полуразрушенном храме, мы с Борисом и другими мальчишками играли «в латки» (это такая народная игра). И мне запомнились деревянные лаги, через которые приходилось перелезать, убегая, чтобы не стать «латкой».
   В одну из бесед с отцом Александром, будучи уже взрослым, я спросил:
   -Батюшка,а отчего храмы взрывали рано утром?
   -Пока ещё люди спят. Чтобы меньше было любопытных. Меньше людей – меньше неприятностей.
  -А почему лаги укладывали такие толстые?
   -В церковь всегда отдавалось самое лучшее – строилось на века.
   Да, строилось на века! Наши предки и представить себе не могли, что церкви, построенные ими во славу Божью и на молитвенную радость людям, будут когда-нибудь разрушать их потомки. Впрочем, это совсем другой разговор.
   Прости, Господи, неразумие наше!

 ОТЕЦ ТИХОН (ЖИЛЯКОВ)

   -Батюшка, в чаше вино и просфора. Это символически кровь и плоть Господа?
   -Нет, это действительно кровь и плоть Господа. Я тогда еще был иеромонахом. Однажды, после причастия, вкушал остаток из чаши. Набрал в рот, и у меня проскользнула мысль: это же вино я вкушаю, а не кровь Христа. И вдруг я ощутил полный рот крови человеческой. Вкус-то её я еще с детства помню – порежешься или разобьёшься до крови, сразу в рот, раны зализывать, - батюшка сделал небольшую паузу. Потом продолжил:
   - Меня охватил ужас, и я мысленно взмолился: «Господи, верую, что это истинно Твоя кровь и плоть»! И сразу же вновь почувствовал вкус вина и хлеба. С тех пор у меня никогда не возникало сомнения в том, что, причащаясь, мы вкушаем кровь и плоть Господа нашего, Иисуса Христа
   
  Выражая своё возмущение и обиду на свою жену за её несмирение (будто у меня оно было!), услышал от отца Тихона вразумление:
   -А вы не пытайтесь сами перевоспитать её - этим только вызываете у неё раздражение. Молитесь, как можете, за рабу Божию и уповайте на милость Господа, и незаметно исправление придёт. А мира в доме будет больше, если меньше замечаний делать друг другу. Терпите и молитесь.

   Однажды, отец Тихон поставил нам в пример монаха, который переносил кучу песка. А делал он это так. Подошёл, поставил вёдра, взял лопату:
   -Господи, благослови.
   Насыпал полные вёдра, воткнул лопату в песок:
   -Господи, благослови, - взял вёдра, понёс.
   Перенес, куда надо, высыпал:
   -Слава, Тебе, Господи.
   И вновь, в том же порядке…    
               
  Оставшись один на один, спросил:
   -Батюшка, у меня очень воспалился геморрой, и я помазал несколько раз освященным медом. Это ничего? Так же по поводу святого масла; им я не решился воспользоваться – всё-таки, святое маслице!
   -Святое масло, кроме других случаев, даётся нам и для лечения тела. Не нужно стесняться, пользуйтесь, ставьте крестики на больные места.

  Отец Тихон часто совершал вечерние прогулки, и за ним ходила толпа народа. У батюшки шаг был «саженный», поэтому прогулки, в смысле расстояний, были самые невообразимые. За одну такую прогулку можно было о многом поговорить, и желающие узнать о чём-либо, заранее составляли список вопросов. Получив ответы, они отделялись от группы и, таким образом, к концу «путешествия» оставались один - три человека.
   Маршрут одной из прогулок лежал вокруг Орловых прудов. Когда подошли ближе к воде, тучи комаров закружили над головами, устрашая своим писком всю сопровождающую батюшку, группу.
   Николай, один из них, высказался:
   -Хорошо бы помолиться святому мученику Трифону. Наверное, комарики бы разбежались!
   Продолжающаяся беседа отвлекла внимание от комаров, но через какое-то время Николай вновь заметил:
   -А комарики-то исчезли!
   Он произнёс это замечание, как бы адресовав его отцу Тихону, на что батюшка ответил:
   -Я помолился святому мученику Трифону. Это по его молитвам комары не досаждают нам.

  Был объявлен конкурс на лучший проект памятного знака к 2000 – летию Рождества Христова. Я тоже, помимо текущей работы, с увлечением работал над двумя макетами, когда отец Тихон предложил выполнить интересный, но сложный проект.
   В основе был древнерусский шлем-купол, по абрису он и напоминал церковный купол с православным крестом на вершине. Если смотреть сверху, то четыре усечения в шлеме напоминали Андреевский крест. В этих усечениях располагались ростовые фигуры: благоверный князь Владимир, княгиня Ольга, святые Кирилл и Мефодий. Замысел был масштабный, и исполнить его в нашем городе не представлялось возможным. Впрочем, батюшку это мало заботило: ему было интересно творить. Глаза его горели рабочим азартом, он был полон энергии; замечания делались мягким голосом и были справедливы, поэтому споров между нами, никогда не возникало.
   Пластилина для работы требовалось много, денег на его покупку не было, и я собирался попросить у отца Тихона гривен пятнадцать (тогда эти деньги что-то значили), чтобы продолжить лепные работы. На стадии полуготовности, я пригласил батюшку в мастерскую посмотреть, дать необходимые указания. Мы вышли за изгородь храма и, пройдя метров двадцать, остановились в замешательстве: порывом ветра, прямо под ноги, мне принесло купюру в двадцать гривен. Абсолютно новая, не измятая ассигнация. Я вопросительно посмотрел на батюшку, он утвердительно кивнул головой. Тогда я наклонился, и, перекрестив купюру, поднял её:
   -Как поступить, батюшка? Отнести, положить в денежный ящик храма или купить пластилин?
   -Но ведь вам нужен пластилин?
   -Да, очень.
   -Вот и купите сколько необходимо.
   В этот же день я купил несколько пачек пластилина, которого хватило до конца макетирования.
   Подписывая законченный макет, спросил:
   -Батюшка, как благословите подписать? Ведь идея ваша, моё только исполнение.
   -Как найдете нужным.
   -Я так и напишу: идея ваша, выполнение макета моё.

  Хорошо помню свою первую исповедь, которую по воле Божией, исповедовал отцу Тихону. Именно он был посредником между мной и Богом. Господь желает спасти всякого грешника, и как велико это таинство в глазах человека грешного, но желающего очиститься от грехов накопившихся.
   Слёзы безудержным потоком лились из глаз. Не осознавая грехом всего скопившегося на душе, я жил и непонятно почему мучался. И вот теперь выплескивал и выплескивал из сосуда души своей, а батюшка, сочувствуя моей духовной боли, утешал меня: «Успокойтесь, тише, тише, не волнуйтесь так». И пока я, просветленный и успокоенный батюшкой, не выплеснул всю зловонную пену, накопившуюся за годы грешной жизни моей, отец Тихон не произнёс разрешительную молитву.
  Больше я не испытывал такого чувства духовного облегчения – тяжек груз, который мы копим годами и не исповедуемся.

Отец Тихон сравнивал уста курильщика с шандалом (подсвечником), а легкие курящего человека с жертвенником на котором приносится жертва – своё здоровье; саму же сигарету – со свечой. Понятно, кому ставит «свечи» со зловонным дымом курильщик, и во имя кого жертвует он своим здоровьем.

В начале церковного пути меня очень занимал один вопрос, и как-то я спросил отца Тихона:
-Батюшка, а душа в вечности будет иметь дальнейшее развитие?
-Конечно! Вечность безгранична, и познание не имеет границ, и душа будет развиваться в знании без конца.
Тогда меня удовлетворил этот ответ.
И вот, встретил у святого Исаака Сирина подтверждение на свой вопрос:

У восхождения нет предела

"Во всех чинах разумных существ каждый день происходит восхождение, и никакого нисхождения там вовсе нет, так как у восхождения нет предела. Начиная от самого старшего и первого из всех по чину, и до самого последнего все они каждый день с момента своего создания и доныне постоянно восходят к Богу".
               
  ЧЕРЕНКОВ ВЕНИАМИН ИВАНОВИЧ – мой дядюшка, художник-проэктант,скульптор, монументалист.

  « Всех людей по их отношению к жизни, в том числе и к семейной, — можно приблизительно распределить на две группы. Одна их них похожа на муху. У мух есть такая черта — они всегда садятся на всякую грязь и нечистоты, не обращая внимания на ароматные цветы. Те люди, которые похожи на мух, замечают и ищут везде только злое, никогда не видя и не пытаясь увидеть добро. Другая группа людей напоминает пчелу. Отличительная черта пчелы в том, что она находит только сладкое и красивое, не обращая внимания на грязное. В таких людях всегда работает добрый помысел, они замечают только хорошее, и о других думают хорошо. Тем, кто привык обвинять во всем других, в том числе и своего мужа (или жену), я обычно предлагаю выбрать, к какой категории людей принадлежат они сами, а к какой те, кого они обвиняют».
   Старец Паисий Святогорец

   «Тайна любви к человеку начинается в тот момент, когда мы на него смотрим без желания им обладать, без желания над ним властвовать, без желания каким бы то ни было образом воспользоваться его дарами или его личностью, - только глядим и изумляемся той красоте, что нам открылась».
   Митрополит Антоний Сурожский

Найди в ближнем хотя бы одну добрую черту, качество, которого у тебя нет, и по этой положительной черте цени, люби, восхищайся, радуйся и воспринимай его.
На остальное не обращай особенного внимания.
Старец Иероним Эгинский


   У Вени был дар Божий: видеть в каждом человеке только хорошие качества. Тогда я не понимал этого, не понимал что это талант к тому же удивительный, встречающийся в людях очень редко. Вряд ли он сам понимал его.
   - Что ты защищаешь его, Веня, ведь он слова без мата не скажет, скандалист и пьяница.
   - Ну что ты! Он добрый по своей натуре человек. Да, бывает - выпьет немного лишнего, поскандалит, но это же бывает редко, а вообще – он человек хороший.
   Так защищал он всякого человека, на которого я бездумно нападал.

ОБРАЗ  ОБНАРУЖИВАЮЩИЙ СЛАБОСТИ ХАРАКТЕРА

В юности во мне часто возникал четкий до мелочей образ: я держу винтовку в руках, щелкаю затвором, прицеливаюсь и стреляю. Цель при этом во мне не обозначалась, важен был сам процесс подготовки к выстрелу.
Я поделился об этом со своим дядюшкой, ибо доверял его рассудительности, он подумал коротко и сказал: «Очевидно, в тебе есть какие то слабые черты характера и возникающий в твоём сознании образ говорит об этом».
Я интуитивно начал искать и натыкался на различные слабые стороны своего характера, укреплял их сознательно и безсознательно.
С годами образ вставал всё реже, становился менее четким, а потом и вовсе померк и исчез. 


  «В работе (художественном произведении) - всё должно быть красиво», - любил говорить Веня. И говорил это искренне, без тени фальши или лукавства. Он любил всё красивое. В человеке видел, прежде всего, внутреннюю красоту: пусть человек пил, ругался матом, вёл себя непристойно, а Венечка замечал, прежде всего, в нём красивое и восхищался. Благодушно переносил человеческие немощи, ни на кого никогда не злился.
   На его похоронах, скульптор Закалюкин, в прощальном слове своём, сказал:
   -Он был ангел, не побоюсь сказать так, потому что это так и было.
   После похорон, я подошёл к нему:
   -По поводу «Ангела» ты, пожалуй, перехватил.
   -Почему? Разве можно иначе сказать о таком человеке, как Веня?
   Пожалуй, верно. Пока мы живы, в нас ещё существуют страсти: в ком-то они кипят внутри, в ком-то даже пенятся и разбрызгивают «пену» по сторонам, очерняя и обижая людей до глубины души. А кто-то, источая аромат любви своей, незримо ласкает наши души, дарит тихую радость, которая ощутима всеми: добрыми и злыми, эгоистичными и беЗкорыстными, «чистыми» и «грязными».
               
  Какой огромный вклад духовный вложил в меня дорогой мой дядюшка! День за днём, незримо, Венечка вкладывал в меня частицу своей души.
   Вот прошли годы, Веня оставил жизнь земную, перешёл духом в жизнь небесную, а память о нём свежа и чиста. Смотрюсь в неё, как в чистый родник, и пью, пью, воду духовную, и каждый глоток воспоминаний даёт мне новые силы для продолжения пути.

   Маленькому мальчику Вене было пять лет, когда он «катаясь»,- а после войны трамваи были без дверей,- выпал из вагона и попал под колеса трамвая. Потерял правую руку и правую ногу.
   -Помню, как я лежу раздавленный, и вижу огромное голубое небо, плывущие облака, а потом склонившееся надо мной лицо матери, - вспоминал Венечка.

  - Уличные мальчишки кричали мне вслед: « Калека! Калека!» Я, доказывая, что человек полноценный, играл с ними в футбол, бегая на деревянной «ноге», лазил по заборам, играл в «латки» и принимал участие во всех шалостях, какие проделывали они. Позже, подростком, оборудовал руль под левую руку,- протез был уже «цивилизованный», - и ездил всюду на велосипеде с мотором, даже приезжал к брату из Луганска в Кадиевку (Стаханов).

  Прошли годы, Венечка закончил десять классов, потом художественное училище, а затем Харьковский художественно-промышленный институт по специальности «интерьер и оборудование». Люди к нему быстро привыкали, с уважением относились и часто просили совета не только в профессиональном деле, но и просто житейского.
   Позже любовь к человеку подвигла его стать скульптором-монументалистом. Он лепил в глине, воске, но особенно любил выколачивать из металла портреты; специальные молотки были его инструментом. Человек, портрет человека – главное направление его творчества.
   Своей жизнью он подавал пример другим людям, как не падать духом, всегда находить, с терпением, выход из любого затруднительного положения.
   « Будьте братолюбивы друг к другу с нежностью ; в почтительности друг друга предупреждайте».( Рим. 12, 10). 

  Изготовлением барельефов на могильные памятники  Веня отдавал дань памяти усопшим художникам и просто людям, которых он уважал при жизни. Лепил и отливал их, зачастую, совершенно бескорыстно, по зову сердца.
   Годы «перестройки» наложили свой отпечаток и на эту область человеческого творчества: барельефы срывались с памятников и сдавались в открывшиеся пункты приёма цветных металлов.
   Такое безжалостное отношение к памяти людской ещё раз напоминало о преходящем, временном пребывании на земле наших тел и душ.
   Венечка с горечью говорил о том, что не осталось ни одного его барельефа на кладбищах, где в могилах лежали останки дорогих ему людей.
   Помнится, с каким тяжелым чувством и сокрушением сердечным он произнёс фразу:
   -Неужели весь жизненный труд напрасный?
   Барельефы в металле, (изображения Ленина, Горького и др.) в рост человеческий и выше, которые он выполнял одной левой рукой, подходя к работе требовательно, тщательно устраняя недостатки, придирчиво разглядывая при разном освещении, – вся эта добросовестная работа «коту под хвост?». Это сокрушало его душу.
  Как пережить рухнувшие идеалы, как иначе взглянуть на своё творчество, сознавая, что оно ошибочно, и вся деятельная жизнь оказалась никому не нужна?
   Нет! Нет, и нет! Господь взирает на нашу жизнь совсем иначе, чем мы, люди. Наши созидательные труды, порой совсем не нужны миру. Важно то, как они возделывают наши души, какой плод приносят - живительный или мертвящий?

   «Я смотрю не так, как смотрит человек; ибо человек смотрит на лице, а Господь смотрит на сердце». (1 Цар. 16, 7).

   Годы проходят, а память свежа, и живо вспоминаешь о людях, которые дороги твоему сердцу. Телом мы все умрем, перейдем в мир иной, но какую память оставим о себе? Впрочем, на всех не угодишь, будем же угождать своей совести, своему сердцу, Богу.

   «Добрый человек из доброго сокровища сердца своего выносит доброе, а злой человек из злого сокровища сердца своего выносит злое, ибо от избытка сердца говорят уста его».
   (Лк.7, 45).

   И только спустя годы я задумался над его «формальным» безверием: в церковь не ходил, не исповедовался в грехах, о которых сознательно воздыхал, не причащался святых тайн. Но в нём гораздо больше было любви к внешнему миру, к каждой твари, к людям, к Богу, чем во мне, ходящему в церковь.

 «Те, кто родились калеками, или стали калеками по вине других, или по своей собственной невнимательности, если не ропщут, но смиренно славят Бога и живут со Христом, будут причтены Богом к исповедникам».
 Афонский старец Паисий

 Не сомневаюсь - эти слова старца относятся и к рабу Божьему Вениамину.



   ЛИХОВИД ГЕОРГИЙ ИВАНОВИЧ – друг юности, художник, график, живописец, монументалист.

   Понятие «дать и взять» воспринимается по-разному, в зависимости от уровня духовного развития человека. Я понимаю это так: отдать своё духовное богатство (а оно есть у каждого человека) и взять то, духовное, что даёт тебе другой человек, проще сказать – услышать то, что говорят тебе.
   Разные люди, в разное время говорили мне разные слова, но не все я их слышал, и не всё мог понять тогда, когда они говорились. Эти слова в уста различных людей вкладывал Сам Бог, но «Уста имут, и не возглалолют, очи имут и не узрят, уши имут, и не услышат, ноздри имут, и не обоняют». (Пс. 113, 13,14).
   Так и я: имея уши - не слышал, имея глаза - не видел. Однако душа запоминала, и я постепенно стал меняться и меняюсь до сих пор. И так будет продолжаться до того дня, покуда душа не покинет бренное тело.
   В своё время я попал в среду людей, которые помогли мне сформироваться, как личность. Именно тогда я познакомился и близко сошёлся с художником, тогда ещё молодым, только закончившим Одесский пединститут, художественно-графическое отделение – Лиховидом Георгием Ивановичем.
   Была зима, я жил в бараке, в котором располагались творческие мастерские художников. Бараки находились на окраине города, и художники редко бывали в своих мастерских, особенно в зимнее время. Я был за сторожа, и безплатно проживал в мастерской своего дядюшки.
   Уходя утром,- а приходилось выходить пораньше, чтобы добраться на работу вовремя,- замечал на снегу следы с ярко выраженными протекторами, оставленные с вечера. Обладатель обуви, судя по следам, приходил ежедневно и усердно трудился. Кто же он?
   Вскоре наше знакомство с Георгием Ивановичем состоялось, мы стали друзьями, и его влияние на меня, как на личность, было огромным.

   Мы часто трудились вместе в его мастерской: писали постановочные натюрморты. В то время я был совсем ещё начинающий художник, и за любые замечания и советы был искренне благодарен Георгию. Разница в возрасте, в образовании, совершенно не воспринималась нами  как барьер, и дружественные узы крепли с каждым днём.
   -Нужно работать так, будто этот день твоей жизни последний, и завтра ты уже не встанешь живым! – говорил Жора, заимствованную у кого-то фразу.
   Целеустремлённости его в жизни я незримо подражал. Моя молодая лень постепенно отступала: пример Жоры заражал энергией, и следы, некогда оставленные на снегу, он оставил в душе моей на всю оставшуюся жизнь.
   Давно мы не виделись, но годы, проведенные вместе, часто всплывают в памяти, и понимаешь, как много хорошего взято от друга. Господь предоставил нам это время для того, чтоб наши души соприкоснулись, чтобы через опыт друга я приобретал свой жизненный опыт.


 ЗАЧАТКИ ЗАВИСТИ
 
  Зачатки зависти проявились еще в раннем детстве. Некоторые вырывались с корнем, некоторые крепли в стволе, и их приходилось искоренять с болью и мукой, а иные живы до сих пор, прикрываясь личиной добра, и гнездятся в душе. Их ещё предстоит узреть. Помоги Господи, помоги Ангел Хранитель в сих трудах!
   Наш двухэтажный дом был полон ребятни. И часто, выходя во двор, каждый нес с собой кусок хлеба: у одного он был намазан сливочным маслом, у другого натёрт чесноком с солью, у третьего посыпан сахаром и полит водой, иной сдабривал вареньем и т.д. у кого, насколько хватало фантазии и достатка. Причем хлеб был одинаков, отличался только «начинкой».
   -Дай попробовать, - звучало паролем при встрече во дворе.
   Мы пробовали друг у друга, менялись, но были и такие, которые «зажимали своё» то ли из брезгливости, то ли по наставлению родителей. Здесь-то и появлялась зависть!


КАМЕННАЯ МОГИЛА

   Путешествие во времени.
   Это было действительно – путешествие во времени. Я и сын, наш первенец, предприняли поход на Каменную могилу. Путь был неблизкий. Проехав на рейсовом автобусе почти до Мелитополя, а, далее добираясь пешком, мы вдруг оказались в совершенно удивительном месте. Посреди наших украинских степей лежали огромные глыбы камней песчаника. Время здесь, его текучесть, постоянно ощущалось едва заметным звуком осыпающегося песка: камни рассыпались под воздействием атмосферного влияния. Этот мелкий песок как бы вел отсчет земного времени. Песчинка за песчинкой – мгновения, минуты, часы, годы, века…
   Повсюду на песке были следы змей. Они заставляли быть начеку, говорили об опасности, ожидающей на каждом шагу. Это как сама жизнь – не знаешь, что будет с тобой в следующую минуту. В противовес этой опасности молитва: если отвлекся, расслабился, – жди падения-укуса, жди подвоха. Безмятежность неба, его безграничность, лазурь, неспешно плывущие облака, звенящая тишина и едва слышный звук падающих песчинок.
   Вечность. Душа ни с чем не спорит, душа согласна с величием Вечности.
   «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного», - сквозь эту вечность чудится молитва и ощущается присутствие Владыки Жизни.
   Безмерность маленького островка среди суеты земной!
   Шуршит песок, время течет, мы на Земле, мы изгнанники за ослушание, а Вечность надо заслужить.


 КИСЕЛЕВА БАЛКА

  Я спустился к купальне, окунулся семь раз с головой, как благословлял меня батюшка, и, почувствовав в себе новые силы, неспешно пошел назад, к храму. Была ранняя весна. Всё радовалось жизни и оживало, прилетевшие птицы наполняли лес разноголосъем, пели славу Господу, Его творениям.
   Паломников было мало: не всякий решиться окунаться в ледяной, весенней воде.
   Утром приехали школьники; зашли в храм, тихо поставили свечи, шепчась, рассматривали роспись. Меня радовало присутствие благовоспитанной молодежи и мысль, что Бог дал возможность поработать во славу Свою, подбодрила меня.
   Подойдя к спилу дуба, на котором образ Иисуса Христа сиял свежим лаком, я обратил внимание, что щели спила дуба были старательно утыканы записками (существовало поверье, что желание, написанное на записке и вставленное в расщелину, непременно сбудется). Дежурный послушник вечером, все их вынимал и сжигал за трапезной.
   Мы часто посмеивались над этим обычаем. За два года жизни в Киселевой балке, мне никогда и в голову не приходило прочесть записку. А тут вдруг…
   Поколебавшись, я вынул из щели записку и развернул, почерк был детский: «Господи! Помоги мне наладить отношения с отцом».
   Я застыл от боли, так неожиданно пронзившей меня – вот о чем просит маленький человек, но большая душа! Вот что важно ему более всего на данный момент жизни! Вот почему Господь позволил мне прочесть желание подростка и пристыдить этим мою взрослую надменность. Мне было стыдно, горько и хотелось плакать.

 * * *
  Работы по росписи потолка в трапезном зале подошли к концу. Нужно было снимать леса, разбирать конструкции и все это выносить из церкви. Охотно вызвались помочь шахтеры.
   Начали снимать доски верхнего настила. Сняли две доски, и Вадим, бывший прапорщик, просунул голову в щель и, обозрев весь свод потолка, ранее закрытого лесами, неподдельно изумился:
   -Во, дела! Мужики целуются!
   В его возгласе было и удивление, и возмущение одновременно. Я следом просунул голову, ожидая увидеть что-то не мной написанное.
   -Ну да! Это же Иуда поцелуем предает Господа, - в свою очередь изумился я тому, что кто-то не знает этого, - Разве ты не знал?
   -Нет. А что это значит?
   Я обстоятельно разъяснил сцену композиции «Поцелуй Иуды». Для меня было некоторым шоком узнать, что кто-то этого не знает.
   С этого дня Вадим стал расспрашивать о библейских сюжетах, а я возблагодарил Бога, что правильно принял решение, написать их.


 КЛАД

   В детстве и юности сколько раз, враг рода человеческого предлагал отыскать клад; в одночасье разбогатеть, решить массу проблем, и обязательно осчастливить ближних. Слава Тебе, Господи, что не послал мне такое «счастье», такое испытание!
   Будучи студентами, мы жили у одного моего хорошего товарища – снимали флигель. Жена в то время находилась в отпуске по уходу за ребёнком и часто уезжала в другой город, к маме.
   В это время мы с товарищем-студентом увлеклись спиритизмом.
   Мой хозяин, немного старше меня, тоже присоединился к нам.
   Мы загорелись желанием вырыть клад. А, точнее, лукавый увлёк наши корыстные сердца к этому не благому делу. По наущению беса ( это он нам сказал во время одного из «сеансов» спиритизма) – это был кувшин, лежащий донышком вверх, полный драгоценных камней. Донышко тринадцать сантиметров в диаметре. Лежал кувшин в грунте, состоящем из ила и земли, на глубине 172 см. и от кромки воды реки - 3 метра 20 сантиметров. Если клад сдать государству,- а мы так и собирались поступить,- то на свою часть,  положенные нам 20%, я мог купить!.. Мысли метались в сладостных грёзах. Наверное, и у ребят головы закружились от мечтаний!
  Не мешкая, взяли с собой лопаты, шнур, рулетку – отмерить и определить место нахождения кувшина. Была пора раннего лета: дни уже стояли продолжительные. Разметили: от моста – столько-то метров; от воды – столько до суши, где и ждал нас клад.
   Заранее приготовленные рейки, с пометками глубины, легко входили в илистый берег. Вертикально воткнутый шест уперся на нужной глубине, по метке. Ещё один шест воткнули под углом, полагая, что попадем в кувшин: и он также уперся, чуть захватив метку. Вечер пришёл нежданно, и мы решили продолжить поиски завтра. Когда, сполоснувшись по-быстрому в душе от налипшей грязи, вновь приступили к «беседе», бес «представился»:
   -«Я – дух клада».
   -Когда можно вырыть клад?
   -«Завтра».
   -А почему не сегодня?
   -«Поздно. Уже 21.00».
   Будильник стоял в соседней комнате. Я вышел, посмотрел на циферблат – ровно 21.00.
  -Ребята, а ведь точно, девять часов!
   Можно себе представить, как у нас, на следующий день, тянулись часы занятий! Как работалось Валере – хозяину!
   Ровно в 15.00 мы, полные решимости продолжить поиски, были у реки. Штыри торчали на месте, упёршись в кувшин. Мы, не придавая этому значения, добросовестно перепробовали упрямо торчащие рейки. Спешно начали копать, но грязь, переплетенные корни, мешали быстрому продвижению. Из ладоней, изрезанных травой осоки и камышом, сочилась кровь.
   Ямка была небольшая - одному человеку развернуться негде, поэтому работали попеременно, вычерпывая ведром воду. Истоптанная вокруг земля превращалась в грязь, мы рвали камыш и подстилали под ноги. Работали, молча, лишь иногда роняя слова по делу. Наконец, выбились из сил и решили перекурить. Валера не курил, он задумчиво молчал, опершись на шест, торчащий под углом.
   -Это бес нас дурачит, - изрек он неожиданно, - А мы и рады стараться.
   Вдруг, упиравшийся «в кувшин» шест, неожиданно, под весом Валерия, легко вошел в грунт, тот отпрянул от неожиданности. На мгновение все оторопели, потом, не сговариваясь, кинулись к вертикально стоящему шесту: он под нашими руками легко пошёл вглубь, в землю!
   -Дух убрал кувшин!
   -Как убрал?
   -Куда убрал?
   После повисших в воздухе вопросов, Валера категорически произнёс:
   -Я больше в этом не участвую.
   «Я тоже», - про себя согласились мы, подчиняясь каждый своей душе.
   -Вы же понимаете теперь, кто с нами «играет», и к чему приводят эти игры?
   Мы понимали. Но всё-таки, быстро смыв с себя грязь, обратились к «духу клада»:
   -Это ты убрал клад?
   -«Да».
   -Почему? Потому что мы тебе не поверили?
   -«Да».
   -А мы можем откопать его?
   -«Через два дня».
   -Теперь, тем более, понятно, кто всё это подстроил, и неизвестно, что он ещё выкинет, - проговорил Валера, - Вы как хотите, а я больше копать не буду.
   Наши неверующие души тяготились лукавством бесовским. И эту тягость ощущал каждый. Не ведая и малейшего понятия о таинстве исповеди, мы несли новые и новые тяготы в своей душе.

 ЖИТЕЙСКИЕ СЛУЧАИ

   Когда я был далек от Тебя, и за греховными заботами не слышал зова Твоего, жизнь моя проходила в постоянной суете. Грех туманил очи мои, обеднял восприятие мира и сосредоточивал всё внимание на эгоизме и самолюбии.

   Теперь я предоставил все свои планы и заботы Тебе, и жизнь моя изменилась: стала искриться многогранностью чувств, открылось духовное видение, пришли осмысленность и наполненность.
   Я восторгаюсь сознанию множеством творений Твоих! Как душа моя могла чувствовать себя одинокой в этом огромном мире, полном удивительной красотой созданий Твоих, Господи?!

   Мне дано пересматривать свою жизнь духовными очами, и за это видение велика моя благодарность Богу. Господь позволил мне посмотреть на различные моменты жизни другим зрением, осмыслить духовно тот или иной эпизод на пути спасения. Я много лет был, как слепой котенок, но также, всегда имел свой выбор, и весь жизненный путь мой в поворотах, зигзагах, блужданиях похож на путь заблудившего в дремучем лесу человека.
   Слава тебе, мой Ангел Хранитель, за терпение и вразумление меня, неразумного! Слава вам, все святые, наполнившие жизнь мою верой, осмыслением и любовью! Слава вам, Силы Небесные, за поддержание моих человеческих сил!
 Слава Тебе, Пресвятая Богородице за нежную помощь Твою! Слава Тебе, Дух Святый, за раскрытие очей моих на весь Мир великий в величии своём и великий в малом! Слава Тебе, Господь Мой, Ставший на одну ступень со мною, ради меня. Слава Тебе, Боже Мой, Преблагий и Чудный в великом и малом, в тайном и явном за заботу обо мне, грешном! Слава Тебе, за все создание Твое, Господи! Слава Тебе вовеки!

 * * *
   Лукавое бытие падших ангелов, их изощренность в обмане людей, беспредельна.
   Младший сын, Гриша, как-то ходил на программу одной из многочисленных групп шоу-бизнеса - «БИ-2». В клубе, где проходил концерт, на контроле, ставили печать на руку: «Я +« сердечко» (люблю) Колизей». С одной стороны удобно: можно выйти и зайти обратно через контроль. Но сама надпись, какова? Всем известно, что Колизей – это центр развлечения в древнем Риме, где приносились людские жертвы, в первую очередь христиан. Входящий на развлечение человек, отдает свою любовь месту казни Боголюбивых людей.
   Моя жена, после рассказа сына, была шокирована такой хитростью диавола и служащих ему людей, её прямо – таки, пронзила его изощрённость в изобретательности! А сколько таких подвохов, которых мы не замечаем, лукавый проносит в течение каждого дня нашей невнимательной жизни?

 * * *
   Плачет сердце мое о людях, сраженных, как и я, инсультом внезапно, и не нашедшим, чем заняться после болезни. Как-то, беседуя с моим лечащим врачом, мы заговорили о больных людях, о влиянии на них этой болезни.
   - У меня много таких больных, и скажу вам, что практически все они находятся в депрессии. 99,9 процента – это люди в страшном психологическом расстройстве.
   -А я радуюсь своей болезни, и совершенно иначе взглянул на наш мир, его ценности.
   -Очевидно, вы как раз относитесь к тому десятому проценту, который не впал в уныние.
   После этой короткой беседы, я внес в свой синодик «всех страждущих от инсульта» и ежедневно молюсь за людей, поникших в скорби, за их опечаленные души.

 * * *
   «Рече безумен в сердце своем, несть Бог». (Пс. 13, 1).
   
   Зашёл я как-то к знакомому учёному- экологу в его офис. После принятия новых «чудодейственных, омолаживающих организм» таблеток, которые он выписал из столичного города, внешне он явно ободрился. Оживленно перебирая бумаги, учёный воскликнул:
   -А, Владимир Евгеньевич! Вы кстати. Я вот книгу пишу,- он взял одну из папок, с несколькими листочками, видно только начатой «книги», - о том, что Бога нет. Вот послушайте.
   И он, с явным удовольствием, стал читать «умную галиматью». Я послушал, вызова на спор не принял, но сокрушенно, качая головой, ответил:
   -Спасаться вам нужно, Алексей Дмитриевич.
   Он удивлённо поднял глаза:
   -От кого мне спасаться? Я никого не боюсь!
   -Душу свою спасать вам нужно!
   -Душу? Душа Богу нужна, а я жить хочу!

 * * *
  Я шёл среди застройки жилых городских массивов. Прошёл двор новой школы и вышел на громадный пустырь. Далеко впереди меня стояли высокие жилые дома; так же вдали, слева и справа высились коробки «спальных районов». Я шел по тропинке этого громадного пустыря среди высотных домов и, оглянувшись назад, на более низкие дома и школу, подумал: «Надо же, на таком пустыре запросто можно выстроить целый массив, а в Киеве чуть ли не за каждый метр земли дерутся».
   Вдруг из-за домов, выбежала огромная собака и решительно направилась в мою сторону. Я, поежившись, посмотрел по сторонам – никого, собака быстро приближалась. Я уже видел её оскаленные зубы, страх пробрал меня до внутренностей. Безотрывно глядя на эту несущуюся на меня псину, я невольно рассмотрел её всклоченную шерсть, злые глаза. Остановился, не зная, что делать: сомнений, что собака бежит именно на меня, уже не было. Расстояние между нами оставалось метров пятнадцать – двадцать.
   И тут, помимо моего рассудка, я поднял руку и наложил крест на этого летящего зверя: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа», мысленно произнес я. Резко изменив направление, собака, не меняя скорости, помчалась дальше. Какой неожиданный случай! Впрочем, вся наша жизнь состоит из неожиданностей, и всегда нужно быть готовым к ним. И молитва самый лучший в этом помощник. «Непрестанно молитесь!» (1-е послание к Фессаноникийцам 5:17), говорит нам апостол Павел.

 * * *
   Господи, я орудие в руках Твоих! Ты бережно несешь меня по волне жизни и требуешь от меня одного – быть послушным исполнителем воли Твоей.

 * * *
   Читая Евангелие от Матфея, 25 главу, я был пронизан мыслью, что уподобился козлам Евангельским: « и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов – по левую». (Мф.25,33).

   Мне не спалось, и я читал в кухне. Время было позднее, первый час ночи. Неожиданно услышал какую-то возню в подъезде и мальчишеские негромкие голоса. Подошел к входной двери и взглянул в глазок: трое мальчиков, сидя на полу лестничной площадки, устроили возню и беззлобно переговаривались между собой. Открыв дверь, я вышел:
   -Что это вы здесь делаете, ребята, в такой поздний час?
   -Дядя, не прогоняйте нас, пожалуйста. Ваш подъезд самый тёплый, а нам ночевать негде. Мы не будем шуметь, и мешать вам.
   Я понял, мальчишки «бомжуют», что не редкость в наше время:
   -Хорошо, только не шумите.
   Немного озадаченный, я проверил сон своих детей и улегся сам, вскоре предавшись неспокойному сну. Утром, вспомнив ночное происшествие, взглянул в глазок – на лестничной площадке никого не было. Во мне шевельнулся укор, но тут же, самооправданием, был безжалостно изгнан долой.

  « Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: придите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира:
  ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня;
  был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне». (Мф.25,34-36).
   Хоть чем малым я был подобен праведникам? Хоть чем малым я послужил этим бездомным детям? Я их обогрел? Напоил, накормил? Уложил спать хотя бы на полу в прихожей? Нет.

   «Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его:
 ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня;
 был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня.
   Тогда и они скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе?»( Мф.25, 41-44).

   С плачем духовным, по сей день, вспоминаю, как пришли ко мне Ангелы, и я не принял их. К Аврааму также пришли Ангелы, в виде обычных людей, и он сам прислуживал им, с любовью и почтением.
    "Тогда скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне. И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную". (Мф.25, 45,46).

   "Страннолюбия не забывайте, ибо через него некоторые, не зная, оказали гостеприимство Ангелам". (Евр. 13,16)

* * *
"…Всегда надейтесь только на Бога, но никогда – на человека. Тогда всякое зло будет отпадать от вас, как отрубленная ветка".

Святитель Феофан Затворник

Помню, как мы поехали с отцом в Днепропетровск – отец хотел повидать своих родственников, в числе которых там жила и его тетя, одна из сестёр моей бабушки Едокии Харлампиевны, то есть матери моего отца. И случай этот, именно самой встречи с Галиной Харлампиевной, показал мне, насколько должен человек доверять Богу во всем…

Мы приехали поездом очень рано и добрались до маленького домика Галины Харлампиевны уже к шести часам утра. Было еще темно, канун Нового года, снег скрипел под ногами. Домик находился рядом со старым автовокзалом. Заборчик в некоторых местах упал, но калитка еще была действующая – закрывалась на обычную деревянную вертушку. Отец повернул вертушку и с каким-то удовлетворением заметил:
-У нашей безсребреницы как всегда: заходи, кто хочет, бери что хочешь… впрочем, у неё всю жизнь так, и двери, наверное, до сих пор не закрываются.
Мы прошли по дорожке к домику, отец нажал на пятачек дверной ручки, дверь открылась.
-О, я же сказал, что у неё дверь всю жизнь не закрывалась. Вот мы сейчас её пуганём!
Прошли через холодную прихожую и вошли в тёплую комнату, которая и составляла весь дом. Отец нащупал включатель и включил свет.
-Есть кто живой? – громко спросил он.
Одеяло на кровати зашевелилось, из-под него появилось благообразное лицо седенькой старушки, которая сказала:
-Есть, сыночки, а что вы хотели?
-Грабить тебя пришли! Доставай свои деньги, а то убьем! – делая нарочито грозный голос, отец, тем не менее, слегка усмехался.
-Нет у меня денег, сыночки, можете не затрудняться и не искать,- старушка привстала, свесив ноги.
-Что же у тебя всё открыто – заходи, бери что хочешь?
-А что у меня брать? Берите, что хотите…
-Ты что, тёть Галь, не узнаёшь меня?
-Не узна-ю… - всматриваясь в лицо отца, Галина Харлампиевна перекрестила фигуру отца, потом неторопливо наложина на себя крестное знамение.
-Нет, не узнаю.
-Племянник твой, Евгений.
-Женя! - лицо старушки преобразилось,- Как же узнать тебя, столько лет прошло!
После этого пошли причитания, суета по накрыванию стола, воспоминания, расспросы, а я молча смотрел на настоящую живую безсребреницу, реальную христианку, сохраняющую покой в душе своей истинным доверием Богу.

 * * *
  « В мире все делается с большими ошибками, потому
   что враг всех искушает, и Бог попущает, чтобы чрез
   это испытывалось произволение человеческое. Но Бог
   смотрит не на совершение дел, особенно материальных,
   а взирает на намерение, с каким кто что-либо делает,
   совершит ли он то или не совершит».

   Преподобный Амвросий Оптинский

   Уже при входе жены в дом, я чувствую: с ней что-то произошло, а, глядя в лицо, понимаю, что так и есть. Жена колеблется, её нерешительность я не понуждаю: решится спросить, значит, так тому и быть, не решится – тоже, так тому и быть:  каждому человеку своё произволение.
   Жена решается:
   -Вот, не знаю, правильно  я поступила или нет.
   Тут уж я подталкиваю её:
   -А что случилось?
   -Да вот, шла по улице и вижу – лежит человек, то ли пьяный, то ли не живой. Все проходят мимо, и я прошла, а сама всю дорогу думаю, наверное, во время войны такого не было, чтобы человек лежал неподвижно, а людям до него дела не было бы.
   -Правильно ты думаешь, жена моя. Вот, представь, иду по улице с моей сердечной болезнью. Случился со мной приступ, я упал, а никому дела нет – напился мужик. Мне же дорога каждая минута для оказания помощи, и больше шансов оказать её мне живому, а мёртвому помощь не нужна…
   Я ещё произносил последние слова, когда услышал звук закрывающейся двери – жена решила исправить ошибку.
   Через короткое время она вернулась.
   -Есть же на свете добрые люди, - входя, произнесла она, - кто-то уже вызвал «скорую помощь». Я только к углу дома подошла, как вижу, его грузят в машину.
   -Жив?
   -Да, пьяненький! Я издали слышу, врач говорит, что пьяный.
   -Ну, слава Богу. Да, всё-таки нет в нас решимости на оказание помощи ближнему. Во всем сомневаемся – пьяный, не пьяный; живой – не живой.
   -От Андрея слышал такую историю. Передышка между боем. Солдаты, мальчики ещё, сидят в окопе, курят, анекдоты «травят», матом ругаются, о бабах вспоминают. Вдруг в окоп влетает граната – все застыли, и только один быстро вскакивает и бросается грудью, накрывая гранату своим телом. Взрыв! Бойца в клочья! Все остались  живы ценой жизни одного. Нет больше той любви, « аще кто положит душу свою за други своя». А мы такой решимости не имеем, потому что не имеем молитвы в себе, не просим Ангела Хранителя о нужной нам помощи, не решительны в добром деле.

 * * *
   Незлобие ко всему – вот сущность христианского бытия.

 * * *
   Ранние посещения баптистских собраний, в поисках веры и Бога, наложили свой отпечаток на моё восприятие. Пресвятая Богородица  воспринималась мною, как обыкновенная женщина, и чудо Рождества Богомладенца становилось будничным. Посещающая собрания братия, в своих «исследованиях» Евангелия, указывала на то, что Богородица, после рождения Христа, рождала ещё детей. Тогда, как мы православные, утверждаем: «Прежде Рождества и по Рождестве Дева».
   Поэтому, позже, когда я пришёл к Православию, я каялся в ошибке и вольнодумстве. Грех казался мне неисправимым, но прощение Божие сладко тронуло душу, растворило ожесточенность сердца и раскрыло новую Любовь моей души.
   Господь сокрыл боль Матери, глубину Её страдания, но светлой радостью пронизал души верующих чад Божиих. Велика Любовь Пресвятой Богородицы, велика скорбь Её сердца, и нам не понять и не разделить этого чувства, пока жизнь наша наполнена суетой, лицезрением вокруг себя, а не в себя.

 * * *
  Однажды ко мне подошла одна знакомая женщина, заговорила о церкви, о свечах. Она сказала, что  заходит в храм, но не знает, как себя там вести. И вот одна «церковная женщина» посоветовала ей:
   -Ты заранее купи свечку, и дома иглой напиши на ней всё, что тебе нужно, все свои пожелания, какие имеешь. Потом приди на службу, зажги свечку, поставь её на подсвечник, и подожди, пока не сгорит, а то разные в церкви люди бывают! Наколдуют ещё чего-нибудь!
   -Я так и сделала, - говорит она мне, - купила свечку самую большую, - у меня много просьб к Богу,- и до полночи писала на ней, выводила каждую буковку. Пойду завтра на службу, поставлю свечку!
   Она показала результаты своего труда. Действительно, сколько усердия и внимания проявила бедная женщина: довольно толстая свеча была сплошь исписана мелкими печатными  буковками.
   -Зачем? – удивился я, - разве Бог не услышит твоих просьб, если будешь говорить их Ему « про себя»? Главное, что ты просишь: полезное ли для спасения душе своей или нет.
   Дай Бог за усердие исполнения всего полезного душе её!

 * * *
   Теперь, глядя на свою жизнь духовными очами, я вижу в ней разные периоды продвижения вперед, к Богу. Один из таких периодов заключал в себе находки кошельков. Суммы в них были небольшие, но если учесть тяжелые денежные времена в стране – каждый найденный рубль был бы тогда поддержкой для моей большой семьи.
   Но всякое добровольное возвращение денег несло счастье, удовлетворение от радости, которую испытывал другой человека, потерявший его. Какой-то период мы часто находили кошельки, и если узнавали, как его вернуть – всегда возвращали.
   Последней находкой был женский кошелек: в нем лежало немного денег и квитанция, по которой мы узнали адрес женщины, обронившей этот кошелек. Жена отправилась по этому адресу возвращать находку. Вернулась оттуда без настроения. На мой вопрос ответила:
   -Еще и недовольны остались, что им кошелек вернули!
   Поговорив, я сделал для себя вывод – больше не поднимать кошельков и денег.
   Но однажды враг хитро подсунул кошелек! Моя мастерская находилась в высотном доме, входные двери закрывались на ключ. Поднявшись на крыльцо, я увидел лежащий у двери кошелек, даже отметил про себя, как спокойно в груди, сердце даже не дрогнуло. Обойдя кошелек, открыл замок, собираясь войти и закрыть за собой дверь, но услышал голоса соседей:
   -Не закрывайте, пожалуйста!
  Они вышли из-за угла дома, неся в руках котомки и сумки. Я поздоровался и уже поднимался по лестнице, когда соседка окликнула меня:
   -Мужчина! Мужчина, вы кошелек потеряли!
   -Это не мой, извините.
   -Ну, как же! Никого, кроме вас, не было!
   -Нет, нет, это кто-то другой потерял.
   Я прошёл дальше, удивляясь коварству диавола, его изобретательности и постоянству в проверке твердости человеческой.
   Больше находок не было.
   Еще матушка Магдалина, в одной из бесед, заметила нам:
   -И никогда ничего не подымайте с земли, особенно деньги.
   Позже, когда я работал в Киселевой балке, ко мне подселили двух ребят. По вечерам, перед сном у нас бывали беседы на разные темы. Одна из тем возникла о находке денег, а я уже имел опыт в этом и решительно отвечал, что пользы от найденных денег не будет.
   -Да, меня как раз этот вопрос волнует,- говорил Андрей, шахтёр, женатый парень, - Я ещё не женат был, когда со мной произошёл один случай.
   Вечером мы с товарищами выпили перед танцами. Как всегда, мало, и я отправился на поиски "добавки" к знакомым. На дороге, вдруг, луч моего фонарика наткнулся на рассыпанные деньги. Много денег. Там были гривны, рубли, доллары.
  Никого вокруг не было, я собрал деньги, пошёл, купил выпить. Выпили с ребятами, а меня и хмель не берет и на танцы не хочется. Ушёл домой. Пришёл, посчитал деньги: хватало на мотоцикл, о котором я мечтал, и ещё оставалось! Вскоре купил себе мотоцикл, гонял на радостях! На бензин деньги были, на вино тоже.
   Как-то раз подвозил знакомого парня. И проезжали мы один коварный перекрёсток, где немало людей побилось. Вроде машин не было, откуда взялась эта иномарка? И мы в неё! До сих пор перед глазами туфли этого парня, которого я подвозил, аккуратно так стоят, рядом, будто он разулся.
   Парень этот сильно побился, я меньше. Мужик, что в машине, был неправ, но отмазался, а мне отец этого парнишки счет выставил. Вот уже три года половину своей зарплаты выплачиваю! Те деньги, что нашел, мне впрок точно не пошли.

 * * *
   Смерть человеческая. Как часто напоминает она нам о своей неизбежности. Жизнь и смерть – понятия более близкие, чем мы себе представляем: это как войти в соседнюю комнату в одной квартире.
   Мы, с дочерьми, работали тогда в Горске, или Мало-Ивановке,- это шахтерский поселок. Трудились над росписью в трапезной храма Успения Пресвятой Богородицы. Строители проводили работы вокруг храма и копали глубокую канаву для труб. Возле забора наткнулись на древние захоронения. Работы временно прекратили, собрали в ящик останки и поехали к Владыке за дальнейшими указаниями. Владыка распорядился: останки перезахоронить подальше от канавы, а работы продолжить. В числе потемневших костей была женская коса, сплетенная не из трех прядей, как плетут наши русские женщины, а из четырех. Предположительно, это было скифское захоронение.
   Останки вложили в ящик и захоронили.
   Такое неожиданное вмешательство другого исторического времени в суету житейскую, приостановило бег наших каждодневных забот и планов. Был повод помыслить об истории, о людях живших и живущих ныне, об их месте в этой жизни.

 * * *
  Город Молочанск, Запорожской области.
  Места старинные и славные. Молочанск когда-то носил немецкое название Гальбштадт, что значит «полугород». Станция по железной дороге до сих пор носит название «Полугород». Это была колония немецких переселенцев из Германии при правлении царя Александра 1.
   В юности я жил в этом маленьком городке, и слышал от Смолина Анатолия Яковлевича такую историю.
   На месте городского сада когда-то было старинное кладбище, где хоронили немцев-колонистов. В советские времена кладбище снесли, засадили фруктовыми деревьями, и кладбище осталось только в памяти людей, ещё живых и помнящих.
   Анатолий Яковлевич был мальчиком, когда однажды, экскаватором копая траншею, вдруг наткнулись на гранитный склеп. Ковшом часть гранитной плиты сковырнули, и образовался узкий лаз, в который мог пролезть разве что ребенок. Тут и подвернулся Анатолий. Его спустили в щель, и он оказался в склепе.
   -Помню, - рассказывал он,- в полумраке была видна девичья фигура, сквозь пыль фаты проглядывали черты молодости, очевидно тело было забальзамировано. В полутьме резко бросились в глаза белые лаковые туфли. Все было покрыто пылью, но эта пыль времени придавала загадочность захоронению. По наущению взрослых, прежде всего, снял серьги, какое-то колье, кольца, все это передал им. Затем обратился к туфлям,- это уже была моя добыча.
  Я давно мечтал, как стану взрослым, пойду работать и с первой же зарплаты куплю сестре белые лаковые туфельки. Сняв осторожно с останков покойницы туфли, передал их наверх и сам полез следом. Мальчишки уже затеяли дележ и двое, схватившись за трофей с обеих сторон, не уступая друг другу, кричали:
   -Моя!
   -Нет, моя!
   Вдруг туфелька, с легким, лопающимся звуком, распалась надвое, и мальчишки, оторопев, смотрели каждый на свою половину, а Толя, с навернувшимися на глаза слезами, смотрел на них.
   Мечта рухнула: туфли, снятые с покойницы, пролежавшей в земле не меньше 150 лет, подарить сестре и надеяться, что она их поносит!

 * * *
  Луганск, семидесятые годы.
  Я работал тогда, благодаря своему дяде, в художественном фонде. И часто, как самого молодого, меня посылали за вином, дабы подогреть творческие силы маститой братии. В те времена, чтобы выстоять очередь за вином, надо было потратить немало сил и времени и часто, зная наперед, чего это стоит, сбрасывались в общую кассу максимально.
   Путь лежал через сквер ВЛКСМ, когда-то бывшее кладбище немецких воинов. В один из таких дней я шел знакомой мне дорогой и обратил внимание на скопление дорожных строителей, но прошёл мимо.
   Возвращаясь той же дорогой через полтора часа, я заметил, что трактор с ковшом выкопал длинную траншею. Рядом была школа, и любопытная ребятня тоже наблюдала за работой. А самые безшабашные играли в футбол вырытым черепом. Подгнившие кости останавливали взгляд спешащего по своим делам прохожего, и заставляли придержать шаг: на мгновение суета человеческая отступала.
   Господи, как нужно молиться, пока мы живы, за знакомых и за тех, кого посылает нам судьба на жизненном пути.
   Как мы далеки от страха Божия, беспечно и беззаботно принимая из Рук Творца все, что Он дает нам, не замечая этого, не имея благодарного чувства.

 * * *
   О том же Смолине Анатолии Яковлевиче хочется сказать еще то, как он делился со мной мыслями о воспитании своего избалованного внука, привезенного на лето к дедушке и бабушке.
   -Если он провинится или закапризничает, что дома было ему в порядке вещей, то я веду его в дом, от глаз людских и бабушки, и говорю: «Ты уже мужчина, хотя и маленький, и за свои поступки должен отвечать сам. Что ты сделал? Как ты ведёшь себя? Вот за это и будешь отвечать. Я дам тебе три удара ремнем. Снимай штаны, ложись на кровать!» Беру свой «хороший» ремень и первый раз, добряче так ка-а-к врежу ему по заднице! Если не ноет – я второй раз уже помягче бью, а третий – ещё мягче. Вначале он сразу в рёв – так я ему все три раза х-хорошо поддавал! Теперь уже следит за собой, реже капризничает, но бывает!
   Анатолий Яковлевич был педагогом, трудился в школе и его методы были вполне «научно обоснованные» на опыте предыдущих поколений и своего личного.

  Из своего опыта поделюсь.
   В детстве я часто получал подзатыльники от отца и старшего брата даже в качестве поощрения. Помню, однажды, я с горечью высказал:
   -Вот вырасту – я своим детям никогда подзатыльников давать не буду!
   Прошло много времени. Вот я и сам отец и, признаюсь, своему первенцу нередко отпускал за какую-нибудь провинность подзатыльник.
   Однажды к нам приехал мой брат. Мы сидели за столом, когда сын вдруг допустил провинность и получил немедленно «поучение» в качестве того же самого подзатыльника. Брат отвёл взгляд в сторону и сказал:
   -Помню, в детстве, кое-кто говорил: вот вырасту – никогда своим детям не буду давать подзатыльники. Наверное, этот «кое-кто» забыл о своих намерениях. А, брат?
   Какое своевременное замечание! Как оно освежило мою память, как пристыдило меня! С тех пор, я никогда не наказывал своих детей шлепками и подзатыльниками.

 * * *
   Я, неосознанно, влеком сквозь лабиринт в простор души, где светло всё и ясно в Боге.

   Одного проси у Бога: смирения и кротости и все чувства подчиняй этому.

   Жизнь одна на Земле более кратка, чем долга, но если хочешь покаяться – Господь всегда предоставит тебе возможность.

   Ни в чем не торопи события. Господь Сам будет руководить тобою. Предайся Его Воле, скажи в сердце своём: «Господи! Я неразумен, как малое дитя в руках Твоих. Направляй меня, каждым шагом моим, Сам руководи, каждое слово вкладывай в уста мои, всякую страсть сдерживай, всякую мысль направляй».
   Читая вслух старца Силуана, услышал от жены в конце чтения:
   -Пока слушаешь, так все понятно, а потом всё перемешивается.
   -Это потому, что написано Духом Святым; душа слышит и все принимает, разум же пытается разложить все по своим полочкам, всему ищет своё место, и все смешивается в умствовании.
   Разум душу зачастую не понимает, он кичится своими «познаниями», все воспринимает мирскими мерками, а душа все видит духовным зрением, у нее нет мелочей, важно каждое слово. Потому Господь говорит нам «всяким словом оправдишися и всяким словом осудишься». Разуму привычно делать «отсев» слов – многословие мира привело к этому: это неважно, а вот это пригодиться, а вот это нужно послушать, часто, видя - не видят, и слыша - не слышат, и не разумеют.
   Духовно беседовать трудно, потому что это великий труд ума и сердца, требующий внимания, осмысления, постоянно держащий мысль на гребне волны.

 * * *
   Помниться, жена начала бороться с косметикой. Понятно, что, прежде всего это была борьба с лукавым, действующим скрытно и неприметно для нас.
   Вскоре страсти в этом поутихли – жена побеждала свои наклонности, Господь помогал ей. Только маленькая лазейка для врага рода человеческого оставалась: желание навести румяна, никак не покидало бедную женщину.
   Вот, наконец, и в этом она стала победительницей, но только чуть успокоилась, как подруга принесла коварное искушение. Она в это время занималась распространением продукции фирмы «Орифлейм» и с дипломатом косметики зашла к нам домой. Пошептавшись, они уединились в другой комнате, а я, побуждаемый нашими Ангелами Хранителями, устремился вслед. Когда вошел, сразу бросилось в глаза лицо жены: глаза её загорелись, румянец восторга выступил на щеках, во всей фигуре было движение и готовность с головой окунуться в раскрытый дипломат.
   -Света, что же ты принесла такое искушение в наш дом? Жена только избавилась от привычки краситься, как ты ей подсовываешь целый чемодан этих соблазнов!
   Я был неподдельно удивлен, разгневан и, одновременно, ошарашен всем происходящим. Женщины принялись оправдываться, каждая в своей ошибке (грехе). Светлана быстро собралась и ушла.
   Враг был посрамлен, но мы тогда до конца не понимали этой борьбы, и с кем она ведется.

 * * *
   Не знаю Воли Божьей; по нынешний день живу, как слепой котенок, но верю душе своей: то она щемит, то плачет, то вовсе готова из груди вырваться. В молодости был менее послушлив душе, жил более разумом; противоречия разума и души рвали меня на части.
   С возрастом начал больше доверять душе, появилась осознанная вера в Бога, в Силы Небесные, в святых, и своего Ангела Хранителя.

 * * *
   Совсем незначительный случай из детства. Решив доказать товарищам свою смелость, я вызвался убить кошку, ударив её об стену дома. И вот, спустя 50 лет, этот случай, очень ясно и отчетливо, вспомнился. Это слово было сопряжено с действием, действием отвратительным и постыдным.

  «За всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день Суда».
  ( Мф. 12, 36.)

 * * *
   В подростковом возрасте рассудок мой, отравленный чтением романов, порождал мечты о приключениях. Однажды  я зарыл «клад»: коробку из-под фотоаппарата марки «ФЭД», наполненную побрякушками, монетами и старинными бумажными кредитками.
   Позже попытки отыскать его не увенчивались успехом – «клад» поглотила земля.
   Наступило время моего сознательного преображения. Я решил почистить домашнюю библиотеку:  выбросить романы, детективы, прочие популярные книги, создававшие репутацию «самой читающей страны в мире», а также заселившие библиотеку восточные умствования.
   Не имевший духовного опыта, но послушавший Ангела Хранителя, я просил его «почистить мои мозги» от ненужных знаний и суетных мечтаний. Это был один из первых осознанных опытов духовной жизни.  Я  сразу же почувствовал очищение  и после этого всё чаще и чаще стал прибегать  к руководящей силе своего Ангела Хранителя.
   Душа поглотила «побрякушки» собранные на протяжении жизни.

 * * *
   В семье было трое детей, когда мне пришлось поехать на курсы повышения квалификации в Киев. Занятия начинались с начала месяца мая, и рассчитаны были на два месяца, а в конце апреля произошла авария на Чернобыльской АЭС.
   Отец ворчал:
   -Все бегут из Киева, а он едет туда! Впрочем, тебе не страшно – уже трое детей есть.
   Курсы повышения квалификации художников-оформителей находились на территории Киево-Печерской лавры, за Музеем Книги. На втором этаже у нас было общежитие, а на третьем - аудитории, где шли занятия. Впрочем, « занятия» - громко сказано: все преподаватели в срочном порядке выехали из города,  а группе выделили одного единственного руководителя, художника – монументалиста. Из каждой области Украины был один художник, я из Луганской.
   Ежедневно на территории лавры мы замечали людей с приборами, отмечавшими уровень радиации. На наши вопросы они отмалчивались, но некоторые говорили, что как это не странно, радиации нет.
   Печать об этом замалчивала, лишь года три-четыре назад проскользнула «новость», что на территории лавры уровень радиации был в норме.
   Отец мой и предположить не мог, что мы с женой родим ещё пятерых нормальных детей.
   Слава Тебе Господи, за чудеса творимые Тобой! Дивны дела Твои, Господи!

 * * *
   Молодежи свойственно доказывать свою исключительность: желание быть первым часто вводит в грех.
   Это выяснение первенства привело к удивительно хорошему концу; я с благодарностью молюсь за товарища, преподавшего мне урок на всю жизнь. Господь Сам воспитывает нас, в этом можно без конца убеждаться, мы же являемся воспитанниками и мы же воспитатели друг друга.
   Я работал в то время на тонкосуконном комбинате, в Луганске. Нас было трое художников-оформителей. Старший был и по возрасту, и по способностям, и по опыту жизни – старшим. Его первенство выяснять не приходилось; но между нами этот вопрос был невыяснен, первенство переходило из рук в руки и устойчивости в отношениях не имело.
   Одним из методов выяснения были игры, на которые мы затрачивали немало времени. Играли в шашки, домино, карты и прочие страстные «забавы» и добрались до игры в кости. Товарищ предложил для подогревания интереса мелкие ставки, которые иногда выливались в стоимость обеда. Азарт незаметно возрастал и, так же незаметно, я проиграл уже половину зарплаты. Мне записывали возрастающий долг, азарт становился всё больше и больше, мой проигрыш тоже рос пропорционально азарту. Мои мысли и днем и ночью были поглощены одним: выигрышем и проигрышем. Наступил день, в который обозначился мой явный проигрыш – на следующий день зарплата, которую надо будет отдать.
  Для меня ночь прошла беспокойно, в мыслях, как смягчить новость для жены, где перезанять денег. Наступило неизбежное утро.
   -Я всю ночь думал, - встретил меня товарищ, - Ведь я мог бы оказаться на твоём месте и проиграть. И вот что я решил: давай дадим друг другу обещание  никогда не играть в азартные игры, ни при каких обстоятельствах не вовлекаться в них. А твой долг забудем, как страшный сон.
   Нет слов, с каким облегчением я услышал эти слова. Во мне уже созрело твердое решение: никогда, ни в какие игры не играть. Я проникся тем, как нелегко далось такое решение моему товарищу, как благороден его поступок.
   Отказавшись от игр, мы, тем самым, отказались искать превосходства друг перед другом, а также перед другими людьми.
   Мы крепко пожали друг другу руки, сохраняя слово и по сей день.

 * * *
  Я был ещё даже не крещен, а Господь уже воспитывал меня. Он воспитывал меня с первой минуты моего рождения, с первого дыхания неосмысленного тельца. Сколько терпения и любви ко мне, грешному, Ты проявляешь, Господи! Как чудно ведёшь меня по жизни, посылая людей, оставляющих неизгладимые следы в душе. Слава Тебе, Господи! Слава Тебе!

 * * *
   « Всяк человек ложь» ( Пс.115, 2. И). Познавая себя, всё глубже и глубже открываешь лукавство свое. А когда-то это казалось нормальным, значит, норма жизни – лукавство? Да, если не осознаешь этого, и не будешь с этим бороться.
   Мой ум и способности не были особенно изощрены в обманах оплаты за электроэнергию, но ощущение, что ты ловок и лихой парень, толкали на жульничество.
   Примитивный способ, подсмотренный ещё в детстве, вставлять пленку между стеклом электросчетчика и останавливать вращение диска, «колёсика»; практиковал и я. Но сколько веревочке не виться…
   Звонок в дверь. Жена, взглянув в «глазок», понизив голос, говорит:
   -Проверяющая!
   Я, быстро подставив табурет, вскочил на него и начал вынимать плёнку. Жена уже открывала дверь,  а у меня что-то не заладилось:
   -Подожди!
   Жена тянет на себя распахнутую дверь, проверяющая тянет её к себе – суматоха! Наконец пленка выдернута, я соскакиваю с табурета и слышу за спиной голос:
   -Я видела, что вы тут «химичите»!
   -Ничего мы не «химичим»!
   Мы стоим оба, уличенные в жульничестве, нам стыдно. Проверяющая говорит:
   -Хорошо, ребята. Только чтоб больше этого не было. Договорились?
   Утвердительно киваем головами, что-то бормочем в оправдание.
   После ухода женщины, твердо решаем больше никогда и ни в чем не «химичить».

 * * *
  Бог всех призывает к покаянию: верующих и неверующих, молодых и старых. Только есть души чуткие – это почва добрая, если в неё зерно попадёт, то быстро прорастёт, а есть почва сухая, каменистая – в ней, попавшее зерно, не прорастёт, но погибнет. Так нас поучает Господь в притче.
  Художник-живописец Н. бывал в эйфории запоя. Бога он не знал,  от веры был далёк. Однажды он поехал в нашу столицу утрясти дела по поездке в Англию: сделал все дела, билеты купил и со своим столичным товарищем выпил на радостях. А раз попало в рот хмельное…
  Очнулся, как понял, на Андреевском спуске, в каких-то развалинах. Дипломат в головах: в нём, как помнил, были билеты и прочие документы, деньги. Открыл со страхом и с замиранием сердца заглянул, но… документов не было!
  «Горе мне, пьянице несчастному! Горе мне!»
  Буря мыслей пронеслась в голове, одна другой безнадежнее. Затем раскаянье сменило отчаянье. Раскаянье было искреннее: никто не мешал в этом, никто не отвлекал, чтобы обратиться к Богу. Он и обратился: со слезами навзрыд, со словами, которые исторгала душа, намучавшаяся в этом страстном теле! Не умея молиться, он горячими словами умолял Господа простить его. Он дал тогда слово не прикасаться к спиртному ни-ко-гда! (И по сей день не нарушает его, даже лекарство на спирту не принимает).
  Выбившись из сил, тихо и беспомощно лежал на мусоре. «Вот здесь мне и место»,- говорил разум. «Здесь мне место навеки»,- вторила душа.
  Придя в себя от потрясения, смирившись с обстоятельствами, и, отдав себя в руки Божьи, он встал на ноги, отряхнул мусор с брюк. Напоследок захотелось ещё раз посмотреть в дипломат. Крышка была прикрыта. Открыл и… о, чудо! Все документы лежали на месте!!!
  Благодать Божья посетила его, указуя на гибельную страсть.
  Трудись над очищением души своей, но не забывай - тебе нужна Моя помощь, чаще обращайся ко Мне, помни: "Без Мене не можете творити ничесоже»( Ин. 15, 5).

 * * *
   «Исходит из уст ваших только доброе слово». ( Еф. 4, 29)
   Армейский лексикон, в котором преобладает изощренный мат, резал мой слух на первом же году моей службы. Я следил за своими словами: мат, которым когда-то щеголял и я, стал мне противен. Бога я не знал, не был крещен святым крещением тогда, и потому не обращался за помощью ни к Богу, ни к Ангелу Хранителю. Без помощи небесной, мне стоило немало усилий в борьбе с этим злом.

   Менее всего я мог заметить присутствие Божие в армии, но спустя десятки лет - могу с уверенностью сказать, что был храним и Богом, и Силами Его, и Ангелом небесным.

   Нужно учиться отказываться от лишнего в жизни: одежды, пищи и пития, вещей, эмоций и прочего «добра», которое отягощает нашу жизнь.

 * * *
   Сегодня Пасха. Радостно, что небо чистое, солнышко светит. Несколько лет у нас было пасмурно на Пасху, а так хотелось вновь посмотреть, как играет солнышко! Дождались.
   Знакомые норовят пораньше позвонить – поздравить. Душе отрадно, за всех радостно.
   Помню, в один из пасхальных дней, встретил одного знакомого:
   -Что так невесел, Василий? Посмотри, какое голубое небо, травка зеленеет, солнышко греет!
   -А мне от этого не легче! Я на рынке проторчал до самого обеда, хотел простыни продать. Никому ничего не нужно! Хоть бы на сигареты.
   Жаль тех людей, что не смотрят душой в небо; скорбно на сердце, что рай им видится в букете телесных «удовольствий».
   Встретились с одним из знакомых, выпили, и он, с сокрушением о прошедшем, стал рассказывать:
   -Было это в советские времена. Я поехал в Запорожье, по делам учебы. Встретились со старыми друзьями, загуляли, не хотелось расставаться, и … оказались в Москве, в гостях у старшего брата одного из нас. А было нас трое. Брат принял нас на работе: это закрытое учреждение, лучше сказать – сокрытое от посторонних глаз. Бассейн, девочки, выпивка, закуска, – всего до отвала. Не заметили, как три дня прошли. Ох, погуляли! Отдохнули!
   Назад возвращались на машине, иномарке, - подарок брата нашему товарищу. Мы в импортных костюмах, часы каждому тоже брат подарил. Сопроводили нашу машину далеко за Москву, чтобы никто не остановил.
   Ох, погуляли! Я тебе скажу – это рай на земле! До конца жизни помнить буду.
   Бедные наши души! Как томятся они от наших низменных страстей! Не помним Бога, не знаем своего назначения, от жизни хотим одних удовольствий.
   « Работайте Господеви со страхом и радуйтеся Ему с трепетом»(Пс. 2, 11).

 * * *
   Таланты. Обоюдоострые мечи. Как опасны они в руках людских! Таланты обращаются в служение страстей человеческих: корысти, гордыни, тщеславия, славолюбия и т.д. и т.п.
   Молю Бога: Господи, не попусти мне, по воле моей, способностей к излечению телес и душ человеческих! Не попусти мне, Господи, испытания непосильного. Нет во мне истинного смирения и кротости, чтобы нести этот талант на служение людям и во благо им.
   У всех нас, кроются различные таланты, все они заложены от создания человеческого, но нужно прилагать усилия, чтобы развить тот или иной талант, и, в любом случае, надо отдавать его людям.
   В нашем кооперативе было человек семь художников. Жарким днем я работал без рубашки, склонившись над столом. Когда оторвался от него, заметил, что к груди прилипла мелкая монета. Приложил какую-то вещь побольше – тоже прилипла, ложку затем утюг. Все прилипало! Ребята увлечённо подражали мне, и вскоре почти все ходили по мастерской с металлическими предметами на груди. Эта забава продлилась несколько дней – мы чувствовали себя экстрасенсами. Наши способности были налицо!
  Так лукавый, исподтишка, увлекал нас «забавными мелочами».
   Примерно в этот период я познакомился с молодым парнем, бывшим шахтёром. Он не работал, был на инвалидности и часто приезжал ко мне из соседнего города.
   На шахте, где он раньше работал, произошла авария, и его завалило породой. Когда отрыли, подняли наверх и отвезли в больницу, он мало что соображал от боли. Повреждение позвоночника. Около полугода пробыл в больнице. Это было ещё во времена Советской власти.
   -Однажды ночью, чувствую, - рассказывал Петр, - что человек в соседней палате, мучившийся от сильных болей в пояснице, не может уснуть и помышляет о смерти. Я тогда уже вставал, ходил. Встал с постели, пошел к нему. Все спали, только он не спал. Я присел рядом, поговорил и поводил ладонями над больными местами на пояснице. Он уснул, позже рассказал, что несколько ночей до этого не спал. Откуда у меня эти знания и способности? Никогда в себе ничего подобного не замечал.
   Так, в течение некоторого времени, Петр приходил к несчастному и снимал боли, а в одну из суббот болящий сбежал на радостях домой – соскучился по жене.
   Однажды Петра позвали во двор, сказав, что какой-то дедушка пришёл его проведать. Дед был незнакомый, но сразу воскликнул:
   -Ах, Петя, как я тебя долго ждал!
   Петр недоумевал. Дед представился, объяснил, что он костоправ, и свой опыт хочет передать ему, Петру, если тот не возражает.
   -Подумай, а я ещё зайду, проведаю тебя.
  Петр подумал и согласился. Костоправ несколько раз навещал его, передавая свои знания, а потом пропал. Позже Петр узнал, что дед умер. В общем, костоправом он не стал.
   Но способностей, проявившихся в больнице, не оставлял, и при случае, практиковал их.
   Постепенно слух о Петровых талантах расширился – он уже помогал людям в излечении от  разных болезней. Одной замужней женщине, много лет желавшей иметь ребенка, помог своими способностями, забеременеть. Они с мужем были так благодарны ему.
   Помню, он приехал ко мне и поделился своими планами: ему хотелось вступить в союз экстрасенсов. Я был от всего этого далек, да и не мог оказать какой-либо поддержки или дать толковый совет, сам, к тому же, был ещё не воцерковлен.
   Петр, «на авось», поехал в Киев, явился в клинику по нужному адресу и обратился к нужному врачу.
   Тот просил продемонстрировать что-нибудь из своих способностей.
   -Мы находились в кабинете, - рассказывал Петр позже, - Мне нужно было снизить давление человеку на расстоянии. Сказали, что он в соседней комнате. Вначале я мысленно поискал его в соседних комнатах, но нигде не почувствовал его присутствия. «Отыскал» его во дворе. Приложив усилие, нормализовал давление: ему замерили – все в порядке, а несколько дней не могли стабильность установить – «прыгало» давление. Врач-экстрасенс меня похвалил, но сказал напрямую, что для вступления в союз одних способностей мало, нужна определенная сумма. Таких денег я не имел, и, не солоно хлебавши, отправился назад домой.
   Через несколько лет, я узнал, что Петр уверовал в Бога, начал посещать службы, и его экстрасенсорные способности безследно исчезли.

 * * *
   Приснился мне как-то сон. Будто бы мы с женой едем в Елец, на поезде. На какой-то станции нам стоять долго, и мы выходим на прогулку. Заходим в полуразрушенное здание, я оставляю жену в ближайшем помещении, сам прохожу далее. Вдруг слышу её сдавленный крик; быстро бегу обратно, и в той пустой комнате вижу, как насильник пытается овладеть ею. Его спина предо мною,  он не видит меня, а у меня в кармане складной охотничий нож. Я быстро достаю его, раскрываю, заношу для удара … и просыпаюсь в недоумении, ещё не придя в себя от сна, задаю себе вопрос: убить или не убить насильника? Разум говорит – убей его! Совесть противоречит – можно поступить иначе, ведь это человек, в нём возобладала страсть, он потерял рассудок!
   Под впечатлением сна и неразрешимости вопроса, пришёл на работу. Володя, заметив во мне некую растерянность, спрашивает:
   -Что это ты, как в воду опущенный? Случилось что?
   -Даже и не пойму, как сказать…
   -Как есть, так и говори.
   -Приснился мне сон, - и я подробно рассказал ему до момента, как я с ножом в руке остался во сне, а проснулся с вопросом «убить или не убить насильника?»
  -Да, сон поставил тебя перед вопросом. Я не знаю, есть ли в Библии конкретный ответ на этот вопрос. Честно скажу – я Библию полностью не читал, только то, что требуется во время службы. Если бы мне был задан такой вопрос, отвечу – убил бы! А ты решай сам.
   Проходили годы, иногда этот вопрос всплывал в моей памяти и всё ещё оставался без ответа. Только теперь, когда пришло вынужденное смирение тела, но с ним и духовное смирение, я склоняюсь к ответу – нет, нельзя убить человека ни физически, ни духовно, как это, порой, ни трудно даётся, но ответ должен быть согласован с совестью.
   
   « Благо есть надеятися на Господа, нежели надеятися на человека». (Пс. 117, 8).
 
 * * *
  Володя Ш. рассказывал:
  « Помню,  в Донецк поехал  к  своему другу детства и юности. Я уже был церковным человеком, пел на клиросе. Он меня встретил очень гостеприимно. Стол был накрыт в саду такими сказочными яствами, которые привели меня в состояние ступора: и это в трудные времена разрухи, обнищания одних людей и резкого обогащения других! Я и представить себе не мог, что настолько велика разница  материального благосостояния между нами. Во время сытного обеда  я много рассказывал о Боге и церковной жизни, а он, открыв рот, слушал.  И как бы подводя итог нашей беседы, я сказал:
  -Чего только у тебя нет!
  Он согласно кивнул головой:
  -Это точно.
  -А помнишь, как мы любили попить пивка и поесть вареных раков с укропчиком? Уж этого у тебя точно нет!
  -Почему? Есть! У меня действительно чего только нет! – и, сделав  паузу, с некоторой грустью добавил:
  -Ума только у меня нет…

 * * *
   Я выполнил икону, по заказу Сергея Н. Он был доволен, но при расчёте я получил на 50 гривен меньше (тогда они что-то значили!), однако он обещал мне их доплатить. Время проходило, иногда мы виделись, но речь о деньгах ни он, ни я не заводили, хотя мы с женой всё ещё рассчитывали на них. Так, прошло месяца три, и, после очередной безрезультатной встречи, я сказал жене:
   -Женушка, я вижу денег нам не видать от Сергея. Чтобы на них не надеяться, давай вменим их ему в милостыню. Помолимся от сердца, будет даже радостно, что мы, бедные, можем дать милостыню богатому.
   Жена охотно согласилась. Встав перед образами, мы, с поклонами и без тени недовольства, даже с сердечной радостью, со словами, легшими мне на уста, вменили долг рабу Божью Сергию.
   Накануне отъезда в Киев, я увидел машину Сергея, стоящую во дворе. Он, в обычном одиночестве, сидел в ожидании чего-то:
   -Здравствуй, Серёжа, - сказал я, намереваясь пройти мимо, но он остановил меня, заговорив.
   -Здравствуй, отец! Что нового?
   -Нового? Еду завтра в Киев с молитвенной целью, в монастырь.
   -Ой, брат, как хорошо, что мы увиделись! Подожди.
   Он покопался в «бардачке» и подал мне две ассигнации по 50 гривен:
   -Это тебе на дорожные нужды. И очень прошу тебя, помолись за мою жену, рабу Божью Анну, что-то болезненная совсем стала, а что именно и врачи сказать не могут.
   Я обещал, по поводу же денег, удивленно спросил:
   -Зачем так много даёшь, Серёжа?
   -Это не я тебе даю – это Бог даёт, - был ответ.
   Дома мы порадовались неожиданной прибыли, долг был возвращён сполна, положили поклон за раба Божья Сергия и я, с легким сердцем, уехал в Киев.
   В Киеве, помимо своих треб, я заказал молебен и сорокоуст за рабу Божью Анну.
   Через неделю, по возвращении, мы увиделись с Сергеем; он был заметно раздражён:
   -Ну вот, помолились, называется! Жена вовсе в больницу попала!
   -Слава Богу, Серёжа.
   -Что же тут «Слава Богу»? Говорю же, в больницу попала!
   Недовольный, хлопнув дверцей автомобиля, он уехал.
   Ещё недели через две опять встретились: он радостный, тормознул свой огромный «джип»:
   -Слава Богу, отец! Выздоровела жена! Сейчас порхает, как бабочка! Спасибо тебе за твои молитвы.
   Мы вместе порадовались здоровью жены, прославив Бога, но после этого случая уже редко виделись.
   «…должно всегда молиться и не унывать». (Лк. 18, 1).

* * *
Переменчива сущность человека: на протяжении суток сколько раз переметнётся он то на сторону Бога и Сил Небесных, то на служение падших ангелов с главою их сатаною. Мгновение – ты всей душою с Богом, ещё мгновение – и ты удалился от Него. «С преподобным преподобен будеши, и с мужем неповинным неповинен будеши, и со избранным избран будеши, и со строптивым развратишися». (Пс. 17, 26,27).
 
Ребята устанавливали могильный обелиск на кладбище. Один, взяв вёдра, пошёл набрать воды для замешивания раствора; второй отправился за песком; а третий укладывал поперек могилы швеллера. Их нужно было уложить по уровню, чтобы обелиск стоял строго вертикально. Швеллера своими концами опирались на края могильной ямы: земля будет со временем оседать, обелиск будет оставаться на месте, опираясь на твердую основу.
После замеров уровнем, понадобилось укрепить один конец швеллера. Евгений, мужчина лет пятидесяти, с большой плешью, поискал в инструментах – молотка не было, забыли в спешке, - и ничего подходящего, ничего тяжёлого для такой работы он не нашёл.
Обвёл взглядом вокруг: одни могилы, рядом прошлогоднее захоронение: деревянный крест чуть накренившись, как бы молясь за усопшего, одиноко стоял на могильном холмике.
«Подходяще, - подумал Евгений – выдерну, а потом назад вставлю».
Ещё раз огляделся - вокруг не было ни души. Не раздумывая, раскачал крест и, выдернув из земли, перенёс его к швеллеру. Затем раздвинул ноги, приняв устойчивую позу, крепче обхватил большими ладонями высокий крест и ударил со всей силы по металлу.
На мгновение сознание покинуло его: тело от сокрушительного удара припало на колени. Не выпуская из рук креста, прислонился лбом к древку: «Разве можно крестом бить… вместо молотка. Что же ты делаешь, раззява? Господи, прости меня, неразумного!».
Он поднял лицо к небу, слёзы раскаяния катились из глаз и, приходя в себя, Евгений ещё некоторое время пробыл так - на коленях, глядя в небо. Затем взгляд, скользнув с него, перешёл на крест: зрачки неподвижно уставились на перекладину креста - она была повёрнута не вдоль глаз, а поперек и, ударяя в швеллер, он одновременно должен был ударить себя по лысине... 
«Ох, тупица! Ах ты, валенок старый! Куда ты смотрел? Хорошо ещё, что ребят не было! Засмеяли бы до смерти!» И, встав с колен, повернув удобно крест, Евгений продолжил работу, утерев слезы кулаком и укоряя себя в невнимательности.
Этот мужчина - был мой отец и он же сам много позже рассказал эту историю, случившуюся с ним. 

 * * *
  Икону «Добавление ума» мы писали вдвоём с женой, не на заказ, просто очень хотелось выполнить этот сюжет, поразивший нас своей необычностью. Как многообразна духовная иконография Пресвятой Девы Богородицы, какое множественное количество ликов, передающее глубины чувств и Тайн Божьих!
   Мы писали и радовались, что кого-то икона будет звать на молитву и послужит в пользу духовную; кто-то, глядя на святой образ, уразумеет свое несовершенство, которого мы даже не понимаем по своей гордости и самолюбию.
   По окончании работ, предложили купить образ человеку, с которым имели договор: если что новое появляется, выполненное не на заказ, предлагать ему. Икона ему не понравилась, и покупка сама собой отпала.
   Мы верили, что найдётся человек, кто оценит её и купит.
   Действительно, вскоре её приобрели представители одной партии, купили и отвезли в Киев, партийному руководству в подарок.
   Одно из шествий этой партии было знаменательно тем, что икону «Добавление ума» несли впереди колонны. Славное осознание своей немощи, осознание своего безумия – неверия воле Божьей. Невольно и я проникся симпатией к этой партии.

 * * *
   Когда я был молод – был глуп, зрелость чуть уменьшила мою глупость. Пришла старость, а глупость не покинула меня, только с болезнью более возросла вера. Господь ограничил жизнь человека. «Дние лет наших, в нихже седмьдесят лет, аще же в силах, осмьдесят лет, и множае их труд и болезнь…» (Пс. 89, 10).
   Сколько же нужно прожить, чтобы поумнеть?
   О, человек! Его лукавству нет предела: чтобы ещё пожить хоть немного на земле, он готов хитрить, изворачиваться в лечении своего тела, забывая при этом о самом главном – душе.
   « Каждый человек есть непреходящая вечная ценность, большая, чем весь прочий мир, и дорог перед Богом каждый, единый из малых сих».
 Схиархимандрит Софроний

 * * *
   Мгновения жизни – барабанная дробь. Каждый удар сердца подобен удару барабанной палочки; из каждого удара слагается цепь звучания, мелодия человеческой жизни. За каждое мгновение мы в ответе перед Дарителем этой жизни, потому Господь говорит нам: за каждое слово дадим ответ.

 * * *
   Иосиф Романович – сухощавый, спокойный человек. На тот период, о котором я пишу, ему было лет шестьдесят пять. Художник-любитель, цветовик с одарённым талантом, и в отличие от обычного любителя, был простого нрава.
   Иосиф Романович любил заходить ко мне в мастерскую полюбоваться на пейзажи, и рассматривал их без профессиональной зависти. Однажды, зайдя ко мне, он попал на беседу о паломниках на святую гору Афон. Володя Ш., как человек, начитанный в этих вопросах, задавал тон своими рассказами о людях разных времен, предпринявших паломнические поездки в Иерусалим и на святую гору.
   -Мой отец тоже ушёл в Иерусалим, да так и не вернулся. Наверное, где-то в пути убили, - тихо, как бы про себя, произнёс Иосиф Романович.
   Нас очень заинтересовала тема живого рассказа, и мы задавали вопросы, удовлетворяя любопытство и выказывая явный интерес к событию далёкого прошлого.
   -Да я-то ещё маленький был, когда отец ушёл. Он собирался побывать в Иерусалиме, потом на Афоне; был ли там – не знаю. Знаю только, что у нас было двадцать золотых червонцев, и отец их унёс с собой, а нас, получается, без денег оставил. Может быть, в пути подсмотрели, что деньги есть да и убили.
   Нас в семье было пятеро: три сына, две дочери – я был младшим. Чего ему там делать, в том Иерусалиме? Семью оставил, пошёл куда-то, для чего?
  -Но ведь он ради вас пошёл помолиться о спасении ваших душ и, наверное, согласовал с женой. Не просто бросил семью, как это часто бывает, а сейчас – сплошь и рядом! Что эти золотые червонцы? толку-то от них.
   -Как что толку? Я бы на них сейчас такие дела развернул!
   -Ну, какие дела, Иосиф Романович?
   -Да, мало ли какие!..
   -Вот наша благодарность! Самим неведомо, сколько жить осталось, а всё о земном думаем, - с сокрушением в голосе проговорил Володя.
  Иосиф Романович был недоволен, что мы не поддержали его обиду на отца, и о золотых червонцах он, наверное, не раз помышлял, а мы остались в недоумении как потомки расценивали отцовский подвиг, веру родителей.

 * * *
   Жена пришла из храма задумчивая. Я помалкивал, ожидая, что сама созреет и выскажется. Долго ждать не пришлось:
   -Я, пожалуй, тоже при встречах со знакомыми людьми не буду кланяться,- проговорила она.
   -Почему?
   -Да вот, мне одна женщина, работающая в храме, и говорит: «Что ты кланяешься, когда здороваешься? Я одному Богу кланяюсь, а не людям: ибо написано « Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи». (Мф. 4, 10).
   Я тут же возразил:
   -Но ведь каждый человек создан по подобию Божию, и он носитель Образа Его! Как же не выразить ему почтение в поклоне? Хотя бы он последний пьяница был – твой поклон, при встрече, подбодрит человека, подаст ему надежду в свои силы, и не нужны пространные беседы об исправлении, не нужны поучения, которых человек не всякий терпит.
   Спустя годы этот разговор продолжился, как наставление своим детям. Работая в селе Целуйково, я, приветствуя старшего себя или младшего, делал ему поклон. Вскоре, стал замечать, как и мне в ответ люди делают поклон. Так, часто, не нужны нам наставления или долгие беседы, чтобы вразумить человека - достаточно потерпеть его недостатки, хорошо бы при этом помолиться его Ангелу Хранителю: «Ангеле Христов, Хранителю души раба Божия, вразуми его, наставь на путь истинный».

 * * *
   Запомнился случай: в нашем храме художники с западной Украины расписывали храм. Староста храма ревниво наблюдал за ними. Через две недели  такого наблюдения он говорит мне: «Что это за иконописцы такие! За обедом водку по рюмке выпивают, сало едят…»
Спустя ещё две недели слышу от него:
-Они хоть водку пьют и сало едят, а когда на стенах пишут, то псалмы поют…

 * * *
   Дима М. иконописец мастерской в Лавре, умеющий подшутить над собой, рассказал забавный случай:
   -В самом начале церковного пути со мной произошел такой случай. Как-то я припоздал в трапезную – уже никого не было, только за пустым длинным столом сидел и трапезничал батюшка. Внешний вид его, ну, чисто – старец. Внушительный человек! Длинные волосы сияют белизной, борода пушистая, тоже седая, движения степенные. Я ещё не был с ним знаком и, боясь ударить лицом в грязь, решил достойно помолиться перед вкушением пищи.
   Как мне казалось, я повел себя весьма благопристойно: чинно крестясь, прочел про себя «Отче наш», затем «Богородице Дево Радуйся…», на всякий случай, так же про себя, «Очи всех на Тя, Господи, уповают…», затем, скосив глазом, подумал: « Пожалуй, ещё «Символ веры» прочту». Прочёл, благословил пищу и присел, косясь, должное ли впечатление произвел на старца.
   Батюшка, пережевывая пищу, обескуражил меня репликой:
   -Ты бы ещё акафист прочёл!

 * * *
  « …и старцы ваши сновидениями вразумляемы будут».
   (Деян. 2, 1)7.
   После смерти Володи Ш. мне приснился сон, очень реалистичный. Я искал Володю в каких-то неимоверных трущобах, среди обезображенных лиц. Они отвечали на вопросы не иначе, как лукаво, со злорадством и сквозившей ненавистью. Дети, подростки, старики, мужчины и женщины – всех их объединяла одна печать: «Этот человек для нас чужой». В конце концов, я услышал успокоившую меня фразу: «Он был здесь, но ушёл». И понятно было, что ушёл навсегда. Резко проснулся с полным ощущением и мыслью «я же в аду был» и понял, что Володя, его душа, была в аду. Может быть, это было тогда, когда Ангелы показывали ему ад, не знаю, но душа моя чувствовала: он был в аду, но его уже там нет.

 * * *
   По промыслу Божьему, одним летом мы отдыхали с семьёй в селе Штормово, Ново-Айдарского района.
   Одна из верующих жительниц села предложила мне посмотреть и забрать старую икону, хранящуюся у них в доме на чердаке.
   - Она претерпела немало испытаний, - рассказывала женщина, - когда меня ещё не было, а мама была молодой, прятали икону от властей в подвале. Батюшка, служивший тогда в нашем храме, «законсервировал» образ (так он говорил) и отдал моей будущей маме на хранение. Его самого забрали вскоре куда-то. Икону, после оккупации, из подвала перенесли на чердак; по сей день она и лежит там.
   Пятьдесят лет с лишним пролежала икона на чердаке, теперь уже и не разобрать, что изображено на ней; даже не понять - мужчина или женщина. Может вам доска пригодиться, нарисуете что-нибудь. Там даже ящичек сохранился.
   Я охотно согласился посмотреть.
   Доска была действительно черная, увидеть хоть какое-нибудь изображение на ней не было возможности. Надежда, что, может быть, после очистки проявится что-нибудь, поддерживала меня. Местами левкас осыпался до самого основания, и проглядывала доска без паволоки, т.е. без наклеенного холста.
   Даже на первый взгляд легко можно было понять, что работа не местная, не кустарная.
   Взяв у соседа велосипед, я перевёз икону и киот в наш дом.
   Помолившись, приступил к очистке потемневшего слоя. Потемнел слой лака, под лаком была калька, крошившаяся чешуйками от времени. Это был защитный слой – «консервация», который предохранял икону от пыли и влаги. Кусочками оргстекла я легко удалил этот слой и глазам открылся необыкновенной красоты образ Пресвятой Богородицы с Богомладенцем на коленях. «Образ Пресвятой Богородицы Козельщанская», стояла внизу иконы надпись.
  Семьёй прочли акафист пред явленным образом Козельщанской иконы Божьей Матери и благоговейно приложились к нему.
   Икона была выставлена в одной из комнат на обзор всем желающим. Пришёл поклониться Божьей Матери батюшка, служащий при храме, который создавали из бывшего жилого дома. Он подивился и порадовался явленному образу. Что же касается дальнейшей реставрации, то благословил меня на работу словами:
   -Лики поправь, а остальное не трогай; пусть останется в напоминание потомкам, что их отцы и деды два храма разрушили в селе.
   Доведя до конца работу, икона была передана храму в том виде, в котором батюшка благословил содержать её в церкви и молиться пред нею за разрушающих и созидающих сельчан, не оставляя без внимания и равнодушных.

 * * *
  Ещё в самом начале на пути к Богу я, направляемый Ангелом Хранителем, решил «подчистить» семейную библиотеку: книг собралось немало, много лишнего. Подчищая, таким образом, библиотеку, я в сердце своём попросил Ангела «почистить» и мою память, обремененную ненужным хламом разного «чтива». Ангел Божий тут же неприметно устранил из моей головы различный сор, которым гордится современный человек, считая себя «начитанным».
  Это был первый опыт обращения к Ангелу Хранителю и первый, ощутимый мною, ответ на просьбу. После этого я часто обращался к своему Ангелу, пока, наконец, не признал его своим другом, доверяя и вверяя ему свою жизнь.
  В детстве, отрочестве и юности, я увлекался книгами, развлекающими ум, затем перешёл на более чувственные романы, и рад, что в моё время не было засилья откровенной «чернухи» в литературе, чего так много сейчас.
  Можно себе представить, чем был бы наполнен мой сосуд до самого предела, и что расплескивал бы я вокруг!
  Трижды, в разные периоды, я чистил библиотеку, пока в ней не остались только православные книги и необходимые мне для работы.
  Посещавшая меня медсестра Фотиния, как-то сокрушалась в том, какое множество ненужных книг просто занимают место в её маленьком доме. Огромная библиотека, которую собирали ещё её родители, уже зримо и ощутимо обременяет своей безполезностью. Я поделился с нею обретённым опытом:
  -Смело и решительно лишай себя этого «блага», лучше, конечно, продать оптом. Тебе и сыну, как я понял, они совсем не нужны. Во многих книгах, особенно советских времен, да и в иностранной литературе, можно невидимо узреть эпиграф: «Человек – это звучит гордо!»
  Читаем всякую ложь, а о своей душе только и знаем, что её вес девять граммов, но чаще всего не знаем вообще, что она есть.

  «Открый очи мои, и уразумею чудеса от закона Твоего».
  (Пс 118,18).

 * * *
  Андрей признавался, что любит полузгать семечки, однако уже приходит осознание, что дело это пустое, более того, душевредное. Он высказал свои сомнения отцу Виктору. Батюшка не замедлил с ответом:
  -За каждую семечку – поклон перед образами. Кайся, и страсть отойдёт. Это же страсть для тебя?
  -Ну, да.
  -Если заметил это за собой, то борись с нею!

  Однажды Андрей спросил отца Виктора:
  -Батюшка, бывает, что я ем в кафе или на людях и, честно признаюсь, стесняюсь наложить крест на пищу рукой; тогда я крещу её глазами, мысленно. Можно ли так делать?
  -Ну что ж, глазами крестишь – глазами и кушай, - ответил батюшка.

  Когда он находился в тюрьме, в следственном изоляторе в ожидании суда, мы перезванивались – в камере был мобильный телефон.
  -Везде человек приспосабливается к жизни! Вот у меня даже своя «келья» в камере.
  -Как это возможно, Андрюша?
  -А я отделил себя шторкой на нарах. Здесь у меня даже лампадка есть, огонек глаз радует, зовет на молитву, есть образа – из газет вырезал. Также есть Евангелие, читаю – дома не читал, времени не было, а здесь, слава Богу, времени много.
  -Где же ты маслице для лампадки берешь?
  -В тюрьме всё, что хочешь можно достать, было бы желание.
  Спустя некоторое время Андрей говорил:
  -У меня братья по вере появились! Нас уже трое таких в камере. Тоже себе «кельи» отделили шторками, у всех лампадки горят и образа «светят».

* * *
Как-то у меня случилась поездка в Киев, и я решил воспользоваться случаем, чтобы проведать своего двоюродного брата, который жил в Броварах. Мы договорились, что я приеду к ним вечером и останусь ночевать.
И вот я в гостях у брата, мы сидим за гостеприимным столом и хозяйка, и хозяин радушно потчуют меня. Мы рады встрече, рады поговорить о детстве и юности, которые непременно всплывают за таким столом в памяти и приятно пьянят ум.
В это время мне звонит Андрей по мобильному телефону и необычно сдержанным голосом говорит:
-Брат, помолись обо мне, что-то мне очень плохо, только не откладывай.
-Хорошо, Андрюша.
Я вышел из-за стола, мы перебросились двумя-тремя словами, но, чувствовалось, что Андрею было не до разговора.
В меня забралась тревога, и я мысленно помолился о нем, хотя делал при этом гримасу внимательного слушателя. Двоюродный брат рассказывал о разных житейских пустяках, а я иногда вставлял не менее пустяковую фразу, да только мысли мои витали далеко.

А в это время в донецком СИЗО, где сидел Андрей, он умирал на нарах: неожиданно был произведен «шмон» и Андрей получил умелый удар под сердце; на теле у него было еще несколько кровоподтеков. Когда тело одевали для захоронения жена и несколько близких ребят видели эти кровоподтеки. Среди этих ребят был опытный человек, и он сразу определил, что этот удар был смертельный. Умер Андрей часа через два после звонка ко мне.


 * * *
  Один из Великих постов я был особо строг в пище, и решил, что так буду вести себя до конца.
   Через два дня Пасха. Ночью я проснулся и зашёл в кухню, посмотреть, который час. Включил свет: на столе стояло большое блюдо, полное сваренных яиц: жена приготовила на завтра красить.
   Вдруг я почувствовал непреодолимое желание съесть яичко: ощутил даже вкус во рту и аромат свежего яйца вокруг себя. Присел на табурет и, как завороженный, глядел на гору белоснежных яиц. Осознавая свою немощь, взял в руку одно, разбил скорлупу и, очистив его, посолив, с наслаждением, съел. Мир не перевернулся, и я остался жив! Одно яичко только разожгло желание. Взял ещё одно. Слёзы набежали на глаза. Сквозь колеблющуюся пелену в глазах, я смотрел на отлетающие скорлупки, сокрушаясь о своём строгом посте, медленно ел, сдабривая солёными слезами, яйцо. Пост я не выдержал. Слава Тебе, Господи!

 * * *
   Дерзость молодости, а в наше время переходящая в откровенный цинизм, поощряет враг рода человеческого. Любой талант, который человек открывает в себе, бес научает использовать в эгоистических целях. Учит обманывать, лукавить, хитрить, завидовать, блудить, гордиться и т.д. И каждый успех, в этом деле, окрыляет молодого человека, вселяет в него уверенность в себе, самонадеянность.
   Учась в пятом или шестом классе, я решил попробовать свои силы в очень неблаговидном деле - нарисовать денежную купюру достоинством в один рубль.
   Враг укреплял меня в терпении и усердии: я старательно выводил тонкой кистью каждый штрих, и вот одна сторона рубля была готова. Предварительно я смачивал бумагу в одеколоне и проглаживал её горячим утюгом, добиваясь шуршания бумаги.
   Отец был первым советчиком в различных моих опытах. Его оценка зачастую была обидной, по-мужски суровой, но и похвала его радовала сверх меры, она воодушевляла на большие труды.
   Я положил «рубль» между ладонями и, подойдя к отцу, спросил:
   -Пап, хочешь, фокус покажу?
   -Покажи, - охотно отозвался он.
   Я убрал ладонь сверху – в левой ладони лежал рубль, нарисованный мною.
   -Рубль? – спросил я, довольный своей работой.
   -Рубль, - ожидая, что будет дальше, отвечал отец.
   Я хлопнул в ладони, так что теперь левая сторона купюры была сверху, открыл руки – на ладошке лежала… чистая бумага. С восторгом я наблюдал за изменившимся лицом отца. Мне показалось, что своим недоумением, оно выражало высшую похвалу мне.
   Взяв бумагу у меня с ладони, отец рассмотрел нарисованную сторону:
   -М-да, - наконец резюмировал он, - молодец! Только, смотри, не рисуй другую сторону. Нарисованная купюра с двух сторон – это уже фальшивая купюра, значит, ты фальшивомонетчик, и тебя можно сажать в тюрьму.
   Эта устрашающая перспектива мгновенно отрезвила мою голову. Вскоре я охладел к подобным экспериментам и, как оказалось, на всю жизнь.

 * * *
   Мы были в Киеве, паломниками, в день праздника святого князя Владимира. Служба в лавре совершалась в Трапезном храме. Причастников много. Одна из нескольких чаш с дарами была в руках Блаженнейшего Владимира. Володя устремился в очередь, дабы из рук экзарха принять причастие. Мы с Григорием стоим в очереди к другой чаше, Володя машет нам рукой: мол, переходите ко мне в очередь, становитесь передо мной. Я говорю Григорию полушутя:
   - Пойдём по блату.
   - Ага, в Царство Небесное тоже по блату пойдём?

 * * *
   Люди утратили чувство послушания Богу, по замечанию Максима Исповедника, «вера рождает страх», а не наоборот. Возросла гордыня человеческая. Враг рода людского сеет эти плевелы: общий упадок веры ведет к неизбежному концу. Когда это будет? Только Отцу ведомо: «О дне же том и часе никто не знает, ни Ангелы небесные, а только Отец Мой один». (Мф. 24,36).

 * * *
   В мастерской стояла двухлитровая бутылка воды из источника Серафима Саровского. Постепенно воду я выпил, но  не выбрасывал пустую бутылку, ожидая случая, когда смогу её закопать или сжечь.
   Случилось так, что не было в водопроводе воды два дня, и даже чаю попить, не было возможности. После этого я решил сделать запас, чтобы не попадать больше в подобную ситуацию.
   Наполнил несколько бутылок водой, в том числе взял и бутылку, в которой ранее была вода из источника Серафима Саровского: мелкие водоросли в ней высохли, остался только зеленоватый налет на дне.
   Подобные ситуации летом возникали ещё не раз, и я пользовался водой из других бутылок, а «серафимовскую» не трогал. Потом,  я оставил мастерскую, работал на росписи сельского храма. Вернулся обратно только через два года, летом. И опять неожиданно остался без воды. В поисках наткнулся на две бутылки с водой: одна дурно пахла; вторая – «серафимовская», была чистая, без запаха, мелкие водоросли ожили и чуть заметно колыхались от колебания воды.
   Налил в стакан - кристально чистая вода! Попробовал – прекрасный вкус! Удивлен тогда был чрезвычайно. С тех пор, стал следить, чтобы посуду от святой воды, освященного маслица, не выбрасывали в мусор и не использовали в бытовых целях. Я уже не смотрел на это, как на чудо, а только, как на явление славы Божией и произносил:
   -Слава Тебе, Господи, слава Тебе!

 * * *
   
   Было это в советские времена. Володя Н. после окончания художественного училища, решил податься с женой на север, за заработком.
Года через два-три они приехали в отпуск. В универмаге на рынке присмотрели шубу из натурального меха: жене она пришлась по душе, решили купить, хотя стоила она недешево. Пошли снять деньги с аккредитива: пока ходили по рынку, пока добрались до банка, наступило обеденное время.
Входная дверь банка была открыта; охранника на месте не оказалось, впрочем, не удивительно - в советские времена ленивая безпечность царила во многих сферах обслуживания.
Володя прошел в помещение банка, заглянул в одну дверь – никого; в другую – тоже никого! Наконец, вошёл в третью, и там никого не увидел, тогда решил вернуться в коридор. У самой входной двери обратил внимание на стоящий у стены шкаф, за стеклянными дверцами которого были видны какие-то большие блоки, напоминающие упаковки с деньгами. Любопытство одолело страх быть застигнутым: он потянул дверцу шкафа, и та легко поддалась. Вынув один блок, Володя ближе рассмотрел содержимое и остолбенел – деньги! Это были пачки купюр достоинством в двадцать пять рублей! От разбежавшихся мыслей он застыл манекеном с блоком пачек кредиток в руках: «Хватай, беги!», - шептал один голос внутри. «Поймают – тюрьма! Лишишься своих заработанных денег, жены и ребёнка на много лет, а может навсегда! Нет!», - урезонивал другой.
Рассудок внял вразумлению совести. Положив на место блок, закрыв дверцу шкафа, выйдя, прикрыл за собой дверь комнаты и прямо-таки упал на стулья, стоявшие в коридоре. Мозг, казалось, трепетал в черепной коробке, не находя себе места внутри – он требовал действия! «Нет!», - снова властно сказал голос совести, - «Угомонись!».
Вышел из дальней двери милиционер, вытирая платочком рот, за ним выпорхнули работницы банка. Володя, находясь как в тумане, спросил:
-Где у вас можно поменять аккредитив?
Охранник указал на дверь.
Шубу они купили.
Прошло много лет, мы увиделись с Володей, и была возможность обстоятельно поговорить. Один из моих вопросов был:
-Помнишь случай в банке? Как теперь поступил бы?
-Бывает, вспоминаю! Хватал бы! Хватал, и не один блок! Но такие моменты в жизни бывают однажды.
Нет, подобных моментов выбора в жизни много, но избрание того или иного варианта всегда остаётся за самим человеком.
Бог дал мне свободу выбора, и я счастлив в обладании этой свободы!

 * * *
   В Луганске, в психиатрической больнице, лежал парень, мнивший о себе, что он Иисус Христос.
   « Иисус сказал им в ответ: берегитесь, чтобы кто не прельстил вас, ибо многие придут под именем Моим, и будут говорить: «Я Христос», и многих прельстят». (Мф. 24,4,5).
   Я был юношей: поиск Бога привёл меня к нему в больницу. Ничего разумного я не услышал, но спустя годы утешился тем, что посетил больного и исполнил заповедь: «Блажени милостивии, яко тии помиловани будут».

 * * *
   « И сказал им Иисус: идите за Мною, и Я сделаю, что вы будете ловцами человеков». (Мк. 1, 17).
   Для Александра Т., для его гордыни, эти слова Господа послужили поводом, чтобы уйти из церковного хора и не посещать церковных служб:
   - Когда я прочел эти слова в Евангелии, меня, как обрезало: так противно мне стало. Меня уловить в сети!.. и я перестал ходить на хор и на службы, - говорил он.
   Как легко бес отвергает наши души от служения Богу! Идя вслед своей гордыне, безумной кичливости своим «я», не понимает человек, навстречу кому он идёт, чью ненависть он встречает с распростертыми объятиями; и в какие сети он в действительности попадает. Бедные создания Божьи! Слабые травинки, мнящие себя дубами несокрушимыми!

 * * *
   Иногда для человека лучше меньше знать, чем мнить о себе невесть что и, придавая своей персоне значимость, взгревать гордыню и чувство превосходства пред другими людьми.
   Александр Н. допустил врагу надсмеяться над собой, лелея в нём чувство всезнайства – это придавало ему вес в своей среде. Он охотно давал ответ на любой вопрос, но если вдруг не знал чего-то, говорил:
   -Вот, мотня, не знаю! Сегодня вечером посмотрю, а завтра скажу.
   Частое употребление присказки словом «мотня» послужило поводом дать ему звучную кличку. В похоронном бюро, где работал, он был больше известен как Саня Мотня, чем под своей фамилией.
   Любимым его чтивом была «Большая Советская Энциклопедия». Множество томов занимали в его доме почетное место. Ежедневное чтение её родило в нём потребность «всё знать», и в самом деле создало из него «ходячую энциклопедию».
   Саня Мотня прожил недолгую жизнь, и всё узнать так и не успел. Как не успел узнать и самого главного – Бога.


«Случайностей в жизни нет - всё происходит по Божьему промыслу или попускается ради нашего спасения, отражая наше внутреннее состояние и потребности».
Иеромонах Серафим Роуз

 * * *
   Сергей С. любил говорить: «Всё в этом мире - дело случая!» Говорил он так до одного момента, который перевернул его представление о происходящем в мире. Это было вразумление Божье.
   Не может человек ожидать, когда его глаза станут зрячими, а уши начнут слышать.
   Сергей прятал свой интерес к теме «есть ли Бог?». Поэтому заговаривал со мною на эту тему со смешком и как бы свысока. Меня это не раздражало: я охотно говорил о том, о чём меня спрашивали.
   Однажды Сергей даже раскрыл тайну, что пишет книгу о «космических силах». Хождение в церковь он считал отсталостью, а вот наука - это да! Это серьёзно!
   Что ж, многие уловляются в эти ловушки диавола, гордыня завлекает их в свои силки.
   Сергей был убеждён, что всё в мире случайно, и нет никакого промысла Божьего.
   Но однажды он позвонил, пригласил домой нас с женой на ужин:
   -Приходите! Посидим, поговорим, я кое-что расскажу.
   Это меня заинтриговало, уж очень таинственно и загадочно говорил Серёжа. Мы пришли, рассчитывая посидеть недолго, но засиделись – беседа шла исключительно духовная.
   -Что я хотел рассказать. В прошлом году, мы с моей Анной поехали отдыхать в Сочи.  И вот, определённого числа, в определённое время проходим с ней по улице мимо конкретного магазина. Из магазина выходит женщина с пакетами, у неё ломается каблук и она попадает ко мне в объятия! Я её отстраняю – ха! Это же наша знакомая из Алчевска! Вот так встреча! Посмеялись, поболтали, да и разошлись.
   Этим летом мы, в том же месяце вновь поехали в Сочи. Тот же день, такое же число, то же время, как и в прошлом году! Мы идем с Анной по той же улице, мимо того же магазина, из него выходит женщина с пакетами, у неё ломается каблук, и она попадает в мои объятия! Я отстраняю её – это наша прошлогодняя знакомая!.. Но на этот раз мы уже не смеялись – я понял, что этот случай для меня! Бог так устроил, чтобы до меня дошло, что ничто в этом мире не случайно!

 * * *
  Икона «Троица», святого Андрея Рублева.
   Я был ещё очень мал по возрасту, когда Никита Сергеевич Хрущёв обещал показать по телевизору последнего попа. С тех пор минуло 50 лет; снова люди потянулись к вере, как ростки будущих трав и цветов тянутся к солнцу.
   Мои детские и юношеские знания о Боге, которые оставил мне в наследство безбожный порядок, были плачевны и скудны. Расскажу один смешной, но в тоже время печальный пример из своей молодости.
   Оканчивая службу в армии, я верил, что все пути-дороги мне открыты, и замахнулся поступать не куда-нибудь, а в Московский Государственный Университет! Что мелочиться – сердце Родины ждало меня с открытыми настежь дверями и зазывно помахивало мне ручкой!
   Факультет выбрал искусствоведческий, смутно угадывая, что он мне подходит. До демобилизации оставался ещё месяц, и я упросил командира части отпустить меня в Москву, вопреки всем правилам службы. Благодаря взаимной симпатии, командир отпустил меня на время собеседования и я, в полной уверенности, что моих знаний вполне достаточно для поступления на подготовительные курсы, приехал в Москву.
   Меня поселили в общежитие: в комнате было человек шесть ребят, самых разных возрастов и один офицер, который, как выяснилось, уже в третий раз поступает в МГУ, на факультет искусствоведения. Все ребята, обложившись книгами и конспектами, готовились к завтрашнему собеседованию.
   Из всего увиденного и услышанного, сделал вывод, что я человек случайный в рядах этих самоотверженных молодых людей, стремящихся поступить в главное учебное заведение страны, и мне делать здесь нечего. Предварительно оценив обстановку, и взвесив свои силы, я спокойно уснул при электрическом свете и под бормотание «зубрил».
   Утром, дождавшись очередности, прошёл в небольшой кабинет, где стоял один длинный стол, с сидевшими за ним преподавателями и абитуриентами. Стоял негромкий гул голосов – это абитуриенты отвечали преподавателям на вопросы. Не успев оглядеться, я был схвачен за руку и усажен рядом с каким-то преподавателем. Он задал несколько вопросов из истории, которую я в школе очень любил, благодаря нашему директору Гольденбергу Давиду Михайловичу. И дальше, пересаживаясь на освобождающиеся стулья, я двигался к своему позору, который потом по жизни, заставлял меня краснеть, и научил соизмерять свои знания и свои возможности.
  Очередной преподаватель, женщина, мягко спросила меня:
   -What is you name?
   -My name is Vladimir, - отвечал я, совершенно автоматически, растерянный от такого «перекрёстного допроса».
   -What is soname?
   -My soname is Voropaev…
   Наконец, я добрался до финиша.
   Уселся рядом с профессором, который задал мне вопрос, указывая на репродукцию, стоявшую перед нами:
   -Э-э, скажите, молодой человек, что это перед вами?
   «Ха, профессор, думаешь, я не знаю, что это такое?».
   -Это икона Андрея Рублева, «Троица».
   Я даже мысленно потер ручки от столь удачного ответа.
   -Так, э-э, хорошо. И что же изображено на этой иконе?
   -На иконе мы видим сидящих за столом трёх девушек, - я покосился на чуть усмехнувшегося профессора.
   -Так, так!
  Это «так, так!» меня явно ободрило, и я пошёл «поливать» без зазрения совести дальше, что могло бы звучать более-менее правдиво.
   -Перед ними на столе стоит блюдо в виде вазы, с пряником «Барашек». И одна из девушек жестом приглашает, мол, угощайтесь, не стесняйтесь: это ничего, что пряник мал – всем хватит! Другая девушка протягивает руку. Движения у всех спокойны, красивы. Позади девушек художник изобразил скупой пейзаж: дерево и дом, но и этого достаточно, чтобы понять, что девушки находятся в саду.
   -Э-э, очень хорошо, - спокойно сказал профессор. – Но, во-первых, э-э, это не девушки, а Ангелы: Бог Отец, Бог Сын и Бог Дух Святой. Перед ними жертвенный агнец. «И побежал Авраам к стаду, и взял теленка нежного и хорошего, и дал отроку, и тот поспешил приготовить его. И взял масла и молока и теленка приготовленного, и поставил перед ними, а сам стоял подле них под деревом. И они ели» (Быт. 18, 8).
 М-да, ну, идите, молодой человек, э-э, учите, готовьтесь на следующий год. Язычок-то у вас подвешен…
   Так я впервые услышал о Боге: Бог Отец, Бог Сын и Бог Дух Святой.

 * * *
  Верить в существование Бога, Сил Небесных, ангелов и святых – это лишь начало верования в Жизнь и Свет; верить Богу без сомнения, с твёрдостью и ощущать Его ведение во всём – это начало Жизни уже здесь, на земле.

   Духовные знания уравнивают людей разных профессий, званий, интеллекта и ставят на одну ступень врача и больного, учителя и ученика, политика и кухарку. Истинно верующих это не унижает и не возвышает, что нельзя сказать о людях поверхностных и безбожных.
   Жизнь каждого, без исключения, человека от самого раннего детства до глубокой старости – сплошной путь испытаний. На этом пути надо научиться во всех случающихся с тобой несчастьях и невзгодах, искать причину в себе, а не в других. Тогда жизненный путь твой становится ясней, освященней.

 * * *
   Мы, с дочерью и сыном, приехали к своим знакомым – Анатолию и Нине. Они вышли на пенсию по горячему стажу и переехали жить в живописные места, на реку Айдар. После нашего задымленного города металлургов - это были поистине райские места. «Все познаётся в сравнении», гласит народная мудрость. И это действительно так! До сих пор в памяти плавный ход водной ряби, высоких осин по берегам, крутого подъема меловой горы, тянущейся на многие и многие километры. Вблизи нет никаких шумных промышленных предприятий, никаких гудков и грохотов днем и ночью, скрежета металла о металл, визга валков, раскатывающих раскалённое железо. Чудные места!
   Как-то зашёл разговор об отце Нины:
   -Он у меня был человек набожный, но пришедшие времена безбожия увлекли и его в свою суету. Он стал деятельным колхозником, перестал посещать церковь, в общем, осуетился. Пришла старость, а вместе с ней и болезни. Он слёг, и видела я, что уже не встанет. Часто говорила ему:
   -Папа, давай я приглашу священника, он исповедает тебя, причастит.
   -Хоронить собралась? Торопишься, я еще поживу!
   -Да я потому и говорю, что исповедаться и причаститься тебе надо: болезни наши по грехам нашим. Может, полегчает после исповеди и причастия. Ты же посещал церковь, знаешь таинства, знаешь их силу!
   Папа всё лежал, думал, и вскоре решился:
  -Ладно, позови священника. Только не нашего попа, пьяницу и блудника! Не хочу у него исповедоваться и с его рук причащаться.
   Не понимал папа, что батюшка такой же человек, как и мы, со всеми страстями, но имеющий благодать от Бога разрешать грехи и вязать их.
   Пригласила я батюшку другого, он постарше нашего был, и папа знал его. Исповедал, причастил, а вскоре папа, тихо и спокойно, умер.
   Мне же так неймётся, спустя сорок дней, узнать: куда папа попал – в рай или ад? И стала я Бога молить успокоить мою душу и указать, где душа моего папы по смерти пребывает. И вот, однажды, лежа на диване, то ли задремала, то ли нет – видится мне узкая такая тропиночка, издалека тянется, а слева и справа от неё бездна, и папа ко мне по этой тропиночке идёт. Я так и ахнула:
   -Папа, осторожней! Не упади в пропасть!
   -Теперь уже не страшно, доченька, - и так со мной спокойно и ласково говорит, - я уже дома. Это мне разрешили с тобой повидаться, уж очень ты настырная была.
   Поговорили мы с ним.
   -Ну, пора мне. Работать надо.
   -Разве вы там работаете? - удивилась я.
   -Конечно, мы здесь работаем не так, как вы – в грязи, да без любви. Всё у вас запущено, грязно, всё с матами да с руганью, а у нас всё чисто, ухожено, и всё мы с любовью делаем. Всё, пора мне.
   Пришла я в себя и думаю – Слава Тебе, Господи, что Ты открыл мне участь моего папы. На душе так спокойно стало! Успокоилась я по поводу души моего отца, слава Тебе, Господи.

 * * *
Ох, мы люди, жалкие самоуверенные, чада! Самоуверенность так «естественно» отравила кровь, что и яда самонадеянности в себе уже не замечаем.
«Пока гром не грянет, мужик не перекрестится» - эта мудрость человеческая с детства нам известна, а осознаем её, только прочувствовав на себе.
Я привычно входил в набранную ванну, даже не имея в мыслях просить благословения у Господа, и выходил из неё, не попросив помощи у Ангела-хранителя. Для того чтобы уяснить необходимость в этом, мне понадобилось прожить 59 лет. И вот, наконец, когда, вылезая из ванны в очередной раз, я шлепнулся на мокрый пол, всем своим неуправляемым телом, и до меня дошло – Ангеле Христов, хранителю мой святый, соблюди меня и помоги мне! Гром грянул – я перекрестился! Слава Тебе, Господи, что учишь меня терпеливо.  Чувство, что я слабый ничтожный человек с этим падением поселилось в сознании моём раз и, надеюсь, навсегда. Теперь входя в ванную, я накладываю на себя крест и говорю: «Господи, благослови», так же наношу крест на наполненную водой ванну и влезаю в неё. Выходя же из неё, непременно перекрещусь и скажу в себе: «Ангеле Христов, хранитель мой святой, помоги мне, поддержи меня» и старательно со вниманием выхожу.

 * * *
   Словам святых нужно верить, исследуя лишь своё невежество. Верить, потому что слова эти навеяны Духом Святым.


ЯЗЫК ПРИРОДЫ И ЛЮДЕЙ

   О Природе мы часто говорим, как о чём-то отвлечённом, существующем само по себе. А так ли это?
   Мой брат как-то по-особому относится ко всему живому и неживому. Например, промывая рис для кваса, он беседует с ним:
   -Ой, как мы делаем моим пальцам «щекатушки»! Рисинки так и щекотят, так и щекотят.
   Поучая домашнего кота жизни, объясняет свои и его поступки и поведение, говоря об этом вслух, и не сомневаясь, что кот его слышит и понимает. Набирая воду из-под крана для отстаивания, говорит ей:
   -Хоть ты и бежишь по трубам, и тебя обезображивают резкие повороты, но постоишь, впитаешь солнышко, подышишь воздухом и наберёшься сил!
   Лежа в высокой степной траве и внимая её шепоту, говорит:
   -Спасибо тебе, травушка, что ты слушаешь меня и отвечаешь мне.
   Высокому своду неба открывает свою душу словами:
   -Как бы я хотел полетать в тебе! Ты бы качало меня на волнах своих! Бросало бы меня с облака на облачко!
  Подойдя к стволу берёзы, он, как Василий Шукшин в фильме «Калина красная» припадает к ней и разговаривает вслух.
   Господь разговаривает с деревом: "и увидев при дороге одну смоковницу, подошел к ней и, ничего не найдя на ней, кроме одних листьев, говорит ей: да не будет же впредь от тебя плода вовек. И смоковница тотчас засохла". (Мф. 21,19).
   -Всё живое! А, уж, наша Земля – подавно! - восклицает мой брат.
   Это дар Божий – чувствовать жизнь природы, её голос и её дыхание.
   « Верующий Богу человек не сомневается словам Господа – если будете иметь веру и не усомнитесь, не только сделаете то, что сделано со смоковницею, но если и горе сей скажете: поднимись и ввергнись в море, - будет». (Мф. 21,21).

  Я не умею слышать голос Природы. Это такой же талант человека, как и любой другой, данный от Самого Создателя. И не важно – сельский ты житель или городской; выросший в чистоте трав и полевых цветов или среди мусорных баков и высотных домов.

 * * *
   Бог наполняет человека Своим присутствием. Но сначала нужно приготовить себя к принятию Бога. Мы тщательно моем и убираем своё жилище к приходу званных гостей, как же Самого Бога собираемся встречать, не подготовившись?!
   «Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рожденным от Духа». (Ин. 3,8).
   Из Писания мы знаем, что Дух Святой посетил своим присутствием только человека. Только венец творения удостоился этого посещения! Как дивно это! Не ангелы, ни какое другое сотворение Божие, а только грешный человек посещается Богом!
   Задача всякого человека открыть себя пред Господом!
   Труд каждого человека максимально вместить в себя Бога!
   И это в свободном выборе самого человека!

 * * *
   Лет в пять, болея корью, я спросил у матери о смерти и, услышав, что все люди умирают, а в свое время умру и я, горько заплакал. Мать не утешала меня, давая возможность смириться с этой мыслью, а лишь ласково поглаживала по голове.
   Теперь жду прихода смерти без страха, иногда даже с нетерпением. Конечно, жаль расставаться с близкими людьми, с земными привязанностями. Потому-то и поучает нас Господь: не привязывайтесь ни к чему земному, всё время, подаренное Богом, употреби «на единое на потребу». Что там ждет впереди? Что заслужил – ад, или рай? Место в свете Божьем или во мраке с бесами? Только это неведомое и повергает душу в страх неопределённости.


   Всю жизнь я иду к Тебе, Господи – безсознательно и сознательно, обращая к Тебе свой взор: то, понуждая себя, то в отчаянии опуская голову, то, окрыляясь, чувствуя, Твое непосредственное участие в решении моей судьбы. Но когда, наконец, я предстану перед Тобой, то смогу прямо и честно сказать:
   - Господи! Это я.

   2011 год.
   г.Алчевск