"Вот настырная!" Аля заметила Кристину, как только въехала во двор. Наконец-то "Пчёлку" починили, и счастливая хозяйка пребывала в самом радужном настроении.
Девушка курила возле подъезда. Нос у неё покраснел от холода, а замёрзшие пальцы с трудом удерживали сигарету.
"Это ж надо такой упрямой быть! - За прошлую неделю Аля видела Кристину у своего подъезда уже в четвёртый раз. - А всё-таки, чертовски приятно, что ты ещё кому-то можешь нравиться! Тем более такой девчонке. Значит, Алевтина Анатольевна, вы ещё не вышли в тираж. Так что нечего себя хоронить. Вы ещё очень даже можете заинтересовать кого-то!" – довольная Аля спрятала улыбку в воротник.
- Салют, - Кристина улыбнулась левым уголком губ и швырнула сигарету в снег. - Неплохая тачка.
- Крис, и не надоело тебе меня караулить?
- А чё нельзя?
- Странная манера у тебя вопросом отвечать на вопрос.
- Не нравится?
- Ты посинела вся от холода.
- Чё правда?
- Да, почти под цвет твоих волос, - рассмеялась Аля.
Кристина хмыкнула.
- Так может куда-то зарулим?
- Нет, я уже нарулилась сегодня по самое не могу.
- Понятно, - разочарованно протянула девушка.
Аля махнула рукой:
- Ладно, идём ко мне. Накормлю тебя и чаем напою.
- Круто! Идём! Я конкретно задубла и жрать охота.
Аля, улыбаясь, смотрела на Кристину. Без куртки и толстого шарфа девушка напоминала взъерошенного воробья. На острых худых плечах, как на вешалке болтался тёмно-синий свитер толстой вязки. Узкие джинсы цвета индиго туго обтягивали бёдра.
- Я вижу, ты любишь синий цвет?
- А чё, нельзя? Я вообще-то любой цвет люблю…если он конкретно синий, - Кристина, улыбнулась своей несимметричной улыбкой и с интересом оглядела хозяйку квартиры с ног до головы. Чуть дольше она задержала взгляд на Алиной груди.
Алю это смутило и рассмешило одновременно. Она засуетилась, разливая чай.
- Вот ешь! Это мне подруга принесла. Она сама пекла.
- Подруга?
- Подруга. А что? – Аля смутилась ещё больше и тут же рассердилась на себя. "Что это я, как школьница смущаюсь перед писюхой?"
- Подруга? – ещё раз переспросила Кристина, пристально глядя на Алю.
- Да! Подруга! Она - моя одноклассница, мы сто лет уже дружим.
И замолчала, спохватившись, что оправдывается перед девчонкой.
- А что у тебя с Дроздом?
- С каким Дроздом? - опешила Аля.
- С Ларкой Дроздом.
- С Ларкой? - Аля была так ошарашена допросом, который ей устроила нахальная девица, что даже не обратила внимание на Кристинино "тыканье".
- С Ларкой я жила три года…но это было давно. И потом! Это не твоё дело!
Кристина довольная отпила чай и с жадностью откусила кусок Иркиного пирога.
- Хорошо, - с набитым ртом проговорила она.
После отъезда матери и Кирилла в дом отдыха отчим практически перестал приходить на ночь. А остаться вдвоём с младшей сестрой оказалось равносильно, что остаться совершенно одной. Вечерами Лялька читала, закутавшись в пушистый плед или пялилась в телевизор. Маша приходила уставшая и молчаливая. Буркнув сестре: "Салют", - она шла в ванную, долго мылась (а скорее всего, грелась там), потом наскоро проглатывала ужин и "зависала" перед компьютером почти до утра. Она упорно не шла на контакт и на все вопросы Ляльки отвечала нехотя и односложно. Мать звонила каждый день, и Ляльке приходилось врать, чтобы успокоить её. "Да, у нас всё хорошо. Да, общаемся с Машей. Да, ужинаем каждый вечер все вместе…"
Телефонный звонок глубокой ночью, как правило, не предвещает ничего хорошего. Лялька проснулась и рывком села на кровати. Сердце бешено колотилось в груди.
- Маша! Маша, что случилось?
- Ничего! Спи!
- А куда ты собираешься?
Электронные часы показывали 3:15.
Маша молча натягивала свитер. Лялька видела, что сестра нервничает и очень спешит.
- Я с тобой, - решительно сказала Лялька, спуская ноги на пол.
Маша ничего не ответила, сосредоточенно втискиваясь в джинсы.
Её руки дрожали так, что непослушные пальцы несколько раз набирали неверный номер. Когда, наконец, в трубке послышался голос диспетчера, девушка хриплым от волнения голосом назвала перекрёсток улиц, о существовании которых в городе Лялька и не подозревала.
У стены скрючившись, прямо на снегу сидел какой-то подросток. Маша кинулась к нему.
- Лялька, помоги, - крикнула она сестре.
Мальчик был худеньким, но безвольное тело оказалось очень тяжёлым. С трудом девушки втащили парня в такси, усадили на заднее сидение посередине, а сами подперли его с двух сторон, потому что он поминутно заваливался то на один, то на другой бок. Лялька принюхалась, от парня совершенно не пахло алкоголем, но какой-то запах всё же был, и она никак не могла разобрать, что же это за запах.
Когда Маша уже дома стащила с парня куртку и девушки потянули своего не прошенного гостя в ванную, Лялька увидела, что это вовсе не парень, а девушка, ненамного старше самой Маши. У девушки были ярко синие волосы, которые топорщились на голове ёжиком, но на ощупь оказались мягкими, как пух. Под курткой была только тонкая белая футболка, надетая на голое тело. Грудь девушки так замёрзла, что соски сжались в два тёмных ледяных камешка.
- Помоги, - снова попросила Маша.
За несколько часов Лялька не слышала от сестры ничего, кроме этого слова, брошенного несколько раз, когда ей не удавалось справиться самой.
Синеволосая начала подавать признаки жизни, как только горячая вода стала наполнять ванную. Спина её была расцарапана, а руки изрезаны ножом или может быть лезвием. Почти везде кровь запеклась и почернела, только несколько самых глубоких порезов слабо кровоточили. Костяшки рук были сбиты, они уже опухли и посинела. На предплечье левой руки красовался продолговатый багровый след. Маша со знанием дела осмотрела раны, промыла их перекисью. Лялька одобрительно покивала головой, вот что значит дочь медиков. После ванной, не смотря на слабые протесты синеволосой девицы, Машка смазала её ранки и ссадины, налепила несколько пластырей и перебинтовала левое запястье.
Уложив подругу в свою постель, Маша заботливо укрыла её, примостилась рядом и вдруг заплакала. Слёзы часто закапали, быстро впитываясь и образуя неровное мокрое пятно на пододеяльнике.
- Маш, может чаю попьём? Полседьмого уже. Сестра слабо помотала головой.
- Ну, идём. Она уснула. Видишь?
Маша кивнула и позволила Ляльке увести себя в кухню.
- Маш, это кто такая?- спросила Лялька, осторожно отхлёбывая горячий чай.
- Тебе что за дело? – вяло ответила сестра.
- Ну, интересно, кого мы приволокли к себе в дом среди ночи. Она наркоманка? Может, надо было скорую вызвать? У неё передоз может?
Маша хмыкнула:
- Проспится, всё ок будет, не бзди, не в первый раз.
- А почему она такая избитая?
- Хз, короче, очухается, сама расскажет.
- Знаешь…мне просто дико интересно, что у тебя может быть общего с ТАКОЙ?
Машка вскинулась:
- С какой ТАКОЙ?
- Ну…с такой…волосы синие, пирсинги везде…наркоманка.
- Какого хера?! Не лезь в мою жизнь! – взвилась девушка.
- Это ты, какого хера на меня орёшь?! Я и не лезу! Просто хочу знать, что вас связывает! – Ляльку глубоко задела грубость и неблагодарность сестры. – Что?
- Что! Что! Люблю я её короче! Тебе не понять! – Машка с грохотом поставила чашку на стол и хотела уйти. Лялька схватила её за руку.
- Подожди, Маш. Почему же ты думаешь, что мне не понять? Я, по-твоему, никогда не была влюблена?
- Может и была! Но не в девушку же! Это совсем другое!
- Почему не в девушку? И в девушку тоже! Вернее…в женщину.
- Ты??? – поражённая Маша медленно опустилась на стул.
- Я…а что я не человек?
- Конечно человек, но…Я думала…
- Что ты думала? Что я святая?
- Нет, но…ох, ни хера себе!!! Лялька, а кто она? Расскажи! Ну расскажи! – загорелась Маша.
- Да нечего рассказывать почти, – отмахнулась Лялька. - Это было в юности, в институте ещё, я тогда была чуть старше тебя, а она…старше…преподавала у нас.
- Ого! Ты в свою преподшу??????????А она?
- Не знаю…мне казалось, что и она…
- А ты ей сказала?
- Нет…не решилась, да и поздно уже было…я замуж собралась и…
- Не решилась? Как я это понимаю…это трудно сказать, когда не просто так, когда любишь…
- Значит, она не знает?
- Крис? Нет, конечно!
Машу словно прорвало. Она стала взахлёб рассказывать сестре о своей жизни, о своей неразделённой любви, о том, что непостоянная Крис волочится буквально за каждой смазливенькой девчонкой, но особо гордится, когда ей удаётся "зацепить" красивую женщину постарше. Вот пару недель назад она, например, "сняла бабу прямо в метро и вчера хвасталась, что у них всё офигенно, и что эта баба в сексе просто супер, кончает так, что штукатурка сыпется". Маше неприятно было выслушивать все эти интимные подробности. Подруги разругались до крика, а ночью Крис позвонила и попросила её забрать, потому что денег нет ни копья, да и вообще она с трудом понимает, где находится и не помнит, как туда попала.
- Она всегда так! Нахапается дури и вляпается во что-то. Она дура! Курит и хапает, а потом ещё и спиртное глушит. Идиотка! Но…я люблю её…всё равно люблю. Понимаешь?
- Понимаю, кивала Лялька, - а сама мысленно улетала в то время, когда у неё был "роман с преподавательницей".
Как же её звали-то? Аля? Да, кажется Аля, Алевтина Анатольевна. Столько лет прошло, почему же она ни разу не вспоминала об Але? Может потому что эта любовь, или точнее симпатия казалась Ляльке чем-то неестественным, неправильным. И она сама себе "простила, баловство юности, мол, кто по молодости не экспериментирует". И вот теперь сестра идёт той же дорогой. Странно…
- Лялька, ты не говори маме, что Крис у нас была. Мама против нашей дружбы. Она не поймёт! Она не понимает меня вообще!
- А ты пыталась ей объяснить?
- Я не пыталась, я вижу, она не поймёт, будет осуждать. Она ведь у нас сама святая! Надела на себя семью, как терновый венок и радуется, что может вытерпеть любую боль. Ненавижу эту её святость! Ненавижу! А знаешь, что самое страшное? Она стопроцентно уверена в своей правоте! И она не лицемерит, как другие! Она на самом деле ТАК живёт. А я чувствую себя рядом с ней просто куском говна! Ты же знаешь, отец гуляет, а она ему всё прощает: Витенька! Витенька! Противно! Гадко! Он пользуется ею, как прислугой бесплатной, а она готова ему ноги целовать.
- Может, потому что она его просто любит?
- Нет! Она не любит, она просто верит, что женщина должна терпеть и прощать, что женская судьба только такой и может быть! Что женщина не имеет права думать о себе! Только о детях и муже. А я так не хочу! Я так не буду никогда! Я не хочу, чтоб мои дети не уважали меня. А ведь так и будет, если я сама себя не стану уважать, то и они…И вообще, я не знаю, хочу ли иметь детей. Но уважать себя я хочу! Понимаешь? Вот ты, скажи мне, зачем ты сама замуж вышла, тем более, что была влюблена в это время в женщину.
- Погоди, Маш, не горячись. Я вышла замуж, потому что в тот момент мне казалось, что я люблю Игоря.
- А как же эта твоя преподавательница?
- Ну…я не была уверена и потом…она же женщина.
- А что женщину нельзя любить всерьёз?
- Можно, конечно, не кипятись. Можно, но создать семью с женщиной как? Это же…невозможно, наверное.
- Почему? Почему невозможно? Значит, возможно жить с нелюбимым человеком, да? А с любимым нельзя, потому что семья двух женщин – это неправильно?
- Маша, ты слишком категорична!
- Нет! Это ты категорична, а не я! Почему? Почему нельзя жить с любимым человеком?
- Но как же дети?
- Только из-за детей? Да пусть их вообще лучше не будет, чем рожать от нелюбимого! И вообще, это теперь не проблема. Можно искусственное оплодотворение сделать! Делов-то! И посрать, кто что говорит!
Кристина проснулась только к вечеру, и Маша тут же окружила её такой заботой, что Лялька даже позавидовала, никогда вокруг неё так никто не бегал, кроме разве что мамы.
"Наверное, Машка эту синеволосую наркоманку действительно любит, - думала Лялька, наблюдая, как сестра кормит Кристину свежим супом и уговаривает съесть ещё хоть ложечку. - А может Машка права? И не смотря на всю противоестественность лучше жить с любимым человеком, даже если это женщина…В конце концов, когда я болею, когда мне одиноко или плохо, когда я зверски устала, какая мне разница, кто поддержит, позаботится, приласкает, поймёт…Пусть это будет женщина, если она будет любить меня, если я буду любить её…"