При всём многообразии Иркиных недостатков у неё было несколько очень веских и совершенно неоспоримых достоинств. Одно из них – Ирка умела дружить. И делала она это самозабвенно. Могла в 3 часа ночи, как была со сна, без макияжа, непричёсанная на такси примчаться на другой конец города и кого-то там вытаскивать из кабака, везти к себе домой, отпаивать крепким чаем или кофе и до утра слушать про чужие беды. Или месяц после работы носить в больницу передачи матери своей подруги. Или ремонт делать у кого-то во время собственного отпуска. При этом она совершенно не требовала такой же самоотдачи взамен. "Дружба, она как любовь должна бескорыстной быть, иначе какая нахер дружба, если ты – мне, я - тебе?" – любила повторять Ирка. Аля дружила с ней с тех пор, как себя помнит, наверное, с первой пасочки в песочнице. Они выросли в одном дворе, ходили в одну школу, сидели за одной партой. А потом судьба круто распорядилась неудачливой Иркой. В десятом классе она забеременела от своего одноклассника, поэтому "скоропостижно", как сама же выразилась, вышла замуж и произвела на свет мальчика Юру, едва успев сдать госэкзамены. Через четыре года Ирка родила своего второго сына, а ещё через два развелась с мужем. Сашка оказался и мужем никудышным, и отцом никаким. Ирка осталась одна с двумя детьми на руках. Кто-то из знакомых подсказал ей, что хорошо бы Ирке бухгалтерские курсы закончить, она так и поступила. Выучилась и стала работать в какой-то конторе сначала простым бухгалтером, а потом и главбухом. А Аля благополучно окончила институт, успела пару лет поработать и только потом вышла замуж, правда, тоже за одноклассника, но не по залёту, а по собственному, так сказать, желанию и гораздо позже, чем подруга. Несколько лет они не виделись, пока неожиданно не столкнулись на автобусной остановке. Аля уже подрабатывала частными уроками, а Ирка с той же целью подработать, окончила курсы массажа. Дружба и общение возобновились, точнее говоря, буквально вспыхнули с новой силой.
- Ну, слава Богу, ты мне сразу открыла, а то я уже по дороге думала, что буду колотить в дверь ногами, пока не откроешь.
- Ир, я…
- Так всё, сопли подбери! Щас мы сначала полечимся, а потом будешь мне всё подробненько рассказывать, что у тебя случилось.
Ирка оттеснила Алю своим мощным бюстом с дороги и прошествовала на кухню.
- Сядь и не отсвечивай, - велела подруге, - лучшее лекарство от всех сердечных болезней – коньяк. Причём не абы какой, а хороший! Глянь-ка из окошка, что у меня есть! Клиент подарил. И водрузила на стол пузатую бутылку.
- Ириш, ты же знаешь, что я коньяк терпеть не могу, - попыталась возразить Аля.
- А никто тебя не спрашивает, можешь или не можешь. Надо! Вот держи! Пей, без разговоров! Вооот, закусывай лимончиком.
Аля быстро выпила коньяк и зажмурилась.
- Фуууу, ну кто так пьёт коньяк? Давай, открывай глазки! Не боись, не повылазят. Как оно? Щас ждём две минуты, должно отпустить.
Ирка выпила свою порцию с видимым удовольствием, запихнула в рот кружочек лимона вместе с кожурой и зачмокала полными ярко красными губами:
- Красотища! Ну, как оно? Повторить?
- Ир, я…
- Понятненько! Повторяем!
Ирка буквально силком отобрала у Али рюмку и налила снова.
- Пей! И не делай такое лицо! Тебе не идёт!
Потом она внимательно проследила, как Аля, морщась, пьёт коньяк и довольная результатом хмыкнула:
- Умница. Теперь уже значительно лучше. И ещё одну! Контрольный выстрел! Ударная доза!
После третьей рюмки Аля окончательно захмелела.
- О! Кондиция, - констатировала Ирка. - Так Алевтина, такое выражение на твоей физии я видела всего пару раз за всю нашу с тобой многострадальную жизнь. Первый раз, когда ты втюрилась в свою Елену Прекрасную. Ну, это-то понятно, баба завидная, будь я по бабам, сама бы её…Ладно, подробности опустим. Второй, когда Ларка от тебя ушла. Что ты в этой сучке нашла для меня всегда будет тайной покрытой мраком. Хорошо, тут подробности тоже опустим. Ну и…всё, пожалуй. Излагай, куда ты на этот раз вляпалась? Только не мычи!
Аля подпёрла сразу отяжелевшую голову кулаком и сказала бесцветным голосом, глядя на Иркины крупные без маникюра и колец пальцы.
- Пальцы у тебя большие. Да…
- Вот зараза, - взвилась Ирка, - не вздумай стрелку переводить. Говори!
- Аааа, - Аля махнула рукой, - что говорить? Ирка, я чуть не трахнула свою собственную студентку.
- Опа! За что? В смысле как? То есть… ты рехнулась что ли?
- Аха! Практически.
- И что теперь? Она стукнет и тебя попрут с работы?
- Нееее, не в этом дело.
- А в чём?
- Она не стукнет. А если даже стукнет, то и пусть. Она мне отказала…она замуж выходит.
- Ну и дура, что отказала. Хоть бы попробовала перед замужеством - то.
- Ира!
- А что? Она же замуж выходит! Слушай, а сколько ей лет?
- Двадцать один.
- Так зачем она замуж? Может беременная?
- А ты зачем? А я зачем?
- Дуры потому что! Обе! Так может она действительно беременная?
- Нет, я знаю, мы в одной палатке месяц жили. Ирка! Она..мне отказала, а я никого в жизни так не хочу, как её и не хотела никогда.
- Аль, ты влюбилась что ли?
Алька уронила голову на стол и застонала.
- Опа, картина Репина « Приплыли», - пробормотала Ирка упавшим голосом.
Ворочаясь на жёстком настиле, Лялька в который раз подумала, что сюрприз Аде Семёновне удался на славу. Когда в день свадьбы новоиспечённая свекровь, лучезарно улыбаясь, преподнесла…именно преподнесла торжественно и чинно новобрачным свой подарок, Лялька сразу почувствовала: не к добру такая церемонная щедрость. Между невесткой и свекровью с самого начала установились отношения более чем натянутые. Нет, сам подарок был хорош – шестидневный пеший тур по горному Крыму, но… Но! Вот ведь закон подлости! За день до свадьбы к Ляльке «приехали гости из Краснодара», как любит говорить Зинуля, то есть начались месячные. Как назло, на полторы недели раньше срока. Может, потому что девушка очень переволновалась перед свадьбой, и нервов подготовка к торжеству съела немеряно, а может из-за погоды. Кто знает? Женский организм - механизм сложный и тонкий. Короче, с первой брачной ночью надо было повременить. А с подарком свекрови нарисовалась совсем непривлекательная для Ляльки перспектива лишиться девственности где-нибудь на свежем воздухе, под кустом. Хотя Лялька сама себе не хотела признаться, что, увидев на прокладке кровь, даже обрадовалась, потому что это обстоятельство оттягивало первую близость с Игорем. Она элементарно трусила, наслушавшись рассказов подруг об их первом разе с парнями. Зинуля сказала, что это дико больно и будет много крови и, что лишаться девственности в двадцать один год очень поздно, ну и так далее. Галка подлила масла в огонь, заявив, что в первый раз надо переспать обязательно с опытным мужиком, иначе будет только возня и никакого кайфа. В общем, лучшие подруги поддержали, как смогли. Месячные давали хоть и небольшую, но отсрочку.
Перед свадьбой Лялька мечтала, что после ароматной ванны, наденет длинную ночную сорочку, подаренную крёстной и так ляжет с мужем в их первую семейную постель и будет всё красиво и романтично, и будет гореть свеча… Но в первый раз переспать в походе, где даже элементарных условий нет, было ужасно.
Конечно, какое-то время в глубине души теплилась слабая надежда на то, что Игорь согласится потерпеть до конца маршрута, но он терпеть не захотел.
В первый же день, после десятикилометрового перехода по горам, Лялька растёрла прокладками нежную кожу в паху. Вечером, подмываясь ледяной водой из озера, она почти выла от боли. А на следующий день, пока все собирали хворост для вечернего костра, молодой муж потащил её в редкий подлесок.
- Ну, ты уже можешь? – зашептал он нетерпеливо.
Лялька неуверенно кивнула.
- Тогда давай здесь!
- Но ведь совсем светло ещё, - попыталась слабо возразить Лялька, - и тут…
Игорь, не дослушав, уже торопливо стаскивал с неё спортивки.
Лёжа на голой земле, она чувствовала, как острый сучок впился в спину где-то под правой лопаткой, но от страха и волнения Лялька не могла даже пошевелиться. Игорь неловко тыкался в неё. Его возбуждённый член раз за разом больно долбил бедро девушки. «Господи! Ну, неужели он не может догадаться хоть рукой поправить?» - думала она. Самой сделать это было стыдно. Когда Игорь, дрожа и задыхаясь от возбуждения, наконец, попал куда нужно, Лялька почувствовала сначала резкую боль от того, что он вошёл практически насухую, ведь молодая жена не возбудилась и никакой смазки, естественно, не было, а потом ещё более резкую боль, когда член Игоря прорвал девственную плеву. Потом она лежала под мужем и молилась, чтоб эта пытка поскорее прекратилась, и никто не застукал их. Было больно и стыдно одновременно.
На следующий день идти было тяжело, тело ныло, как после побоев. Выспаться ночью не удалось, было тесно, жёстко и мысли одолевали не очень радостные. Неподъёмный рюкзак тянул к земле, лямки врезались в плечи, низ живота ныл. Только к обеду Лялька немного пришла в себя. Наконец, она стала замечать красоту природы. А вид открывался такой, что прямо дух захватывало. Группа после очередного восхождения оказалась посреди удивительного царства каменных истуканов – в Долине Привидений. Ветер и вода выточили из огромных каменных глыб причудливые фигуры мистических великанов.
А с вершины горы Демерджи можно было увидеть далёкое манящее море, южный берег Крыма от мыса Меганом на востоке до Медведь-горы на западе и даже, кажется, край света. Лялька стояла, поражённо глядя вокруг. Игорь встал рядом, взял её за руку, легонько сжал пальцы. Ляльке показалось, что этим он хотел поддержать жену и просил у неё прощения за вчерашнее. «Конечно, она всё ему прощает. Он ведь не виноват, что всё так нелепо получилось, он и сам волновался не меньше, чем она, и у него всё это было тоже в первый раз…» Оправдывая мужа, Лялька ощущала, как с каждой секундой теплеет в груди. Обида прошла, а на смену ей пришло то удивительное чувство удовлетворения и умиротворения, которое хоть раз в жизни испытывает каждая женщина, добровольно жертвуя собой ради любимого человека. И в этот вечер Игорь целовал её особенно страстно. Трехдневная щетина ободрала в кровь кожу на шее и щеках. Желание у неё снова не возникло, и снова было больно, когда Игорь вошёл и делал своё дело. Она лежала, закусив губу, и думала, что всё это просто временно, что надо немного потерпеть, пока она привыкнет, пока всё заживёт, пока…
На пятый день, после обеда Игорь сказал, что ему плохо: тошнит и болит голова. Лялька ухаживала за мужем, как могла. Попросила у инструктора таблетку, поила Игоря несладким чаем, даже стояла за валуном, когда он рвал и помогала умываться. Парень стонал и поминутно жаловался, но идти дальше всё равно было надо. Когда группа после привала снова отправилась по маршруту, Ляльке буквально силой приходилось тащить за собой Игоря.
- Ну, соберись же ты! Ну, прошу тебя, Игорёк! – умоляла она.
Но парень шёл медленно, часто останавливался и садился. Лялька взвалила на себя и его рюкзак, но это мало чем помогло.
- Соберись! Ты же мужчина, - сердилась Лялька, помогая ему встать.
- Не могу, мне плохо, - стонал Игорь.
Лялька металась между ушедшей вперёд группой и больным мужем. Страх заблудиться в горах или даже заночевать в самом безлюдном месте полуострова на плато Караби-яйла, где, как рассказывал инструктор, даже в самое жаркое лето ночью бывают заморозки, пугал её невероятно. Кроме того, Лялька боялась до обморока местных змей, о которых тоже была наслышана за время похода. Темнеет в горах быстро…
В конце концов, она усадила мужа на один из валунов, оставила рядом с ним рюкзаки и бегом бросилась догонять группу. Когда с высоты стало видно, что ребята уже начали спускаться к месту стоянки в урочище Чигенитра, и дорога туда вела только одна, так что заблудиться вряд ли было возможно, Лялька немного успокоилась и вернулась назад. Надо было видеть лицо Игоря! Пока Лялька пыталась ему растолковать, что она просто бегала посмотреть дорогу, он молчал, обиженно поджав губы, а когда она устала оправдываться, стал обвинять её в предательстве. От усталости и обиды Ляльке хотелось расплакаться, но она стиснула зубы, снова взвалила на себя оба рюкзака и прорычала:
- Или ты сейчас же встанешь и пойдёшь за мной, или я, действительно, брошу тебя здесь.
Решительный вид жены, её сверкающие от возмущения глаза и слова, которые она произнесла, возымели действие, Рахимов встал и поплёлся за Лялькой. До стоянки они добрались, когда красное солнце уже нырнуло в море.