Прогноз погоды от дождевого червя
Неудачный прыжок
Полёт над землёй
Я разгадала свой сон
Баня
Прощальный ужин
Ночь с грозою
Обратная дорога оказалась намного труднее, так как теперь тропа шла в гору. В некоторых местах подъём был настолько крут, что приходилось склоняться почти до самой земли. В одном из таких мест Василина подняла с земли дождевого червя.
-Валентин, если не завтра, то послезавтра будет большое ненастье. Вам бы лучше переждать его.
-Откуда у вас такой прогноз?
-Вот от этого червячка. Дождевые черви, поэтому их так и называют, что чувствуют приближение непогоды за двое суток и выползают на поверхность земли для принятия душа. Такова у них естественная потребность. И я не помню случая, чтобы они ошиблись.
-Нет, Василина, не могу. Мне бы только открытый скальный участок преодолеть, а там – в тайге дождь мне не страшен.
День разгулялся, и идти было жарко. Василина сняла свою телогрейку и платок, предоставив мне возможность любоваться со стороны спины, её девичьей фигурой и волнами золотистых волос. Мы спешили, так как нужно было, помимо сборов, перед дорогой помыться в бане и посидеть за прощальным ужином. Уже оставалось пройти до избы с километр, когда нам пришлось переходить небольшой ручей.
Ручей бежал меж больших валунов. И по этим, веками обкатанным камням, нам предстояло его перейти. Василина поторопилась и прыгнула на покатый валун, покрытый влажным мхом. А это было равносильно прыжку на сырую глину. Нога Василины скользнула по поверхности камня, содрав мох, провалилась в щель между валунами.
Падая, Василина успела смягчить удар о камни руками, ободрав их до крови. Я сбросил с себя рюкзак и бросился ей на помощь. С большим трудом мне удалось высвободить её ногу из каменной расщелины. Василина попыталась встать на ноги и тут же, вскрикнув от боли, чуть было не упала. Я успел подхватить её здоровой рукой. Заставив её обхватить мою шею и поджать ноги, в таком висячем положении я вынес её на тропу. Стараясь как можно осторожней, что мне плохо удавалось, я всё же стянул с Василины сапог. Слава Богу, перелома мы не обнаружили, но нога в месте взъёма сильно распухла и покраснела. Я достал из рюкзака аптечку и подал Василине таблетку анальгина, приказав сейчас же выпить, а сам стал осторожно втирать в распухшее место камфарное масло, а после наложил повязку. Дик – умница, поняв, что с его хозяйкой случилась беда, тихонько поскуливал и несколько раз лизнул её в лицо.
-Милые вы мои, - сквозь слёзы говорила Василина, гладя пса, но слова явно были обращены ко мне. Чем же я с вами буду рассчитываться за вашу доброту и участие? У меня же нет шоколадок, - сказала она, и в глазах её сверкнули лукавые огоньки.
-Василина, я во всём виноват и вы же меня будете благодарить? Это я должен у вас на коленях просить прощения. Давайте-ка, попытаемся встать. Я помог ей подняться. Василина осторожно перенесла тяжесть тела на повреждённую ногу тут же со стоном присела.
-Ну, всё, ходить не можем, значит, полетим по воздуху, - сказал я и, отбросив в сторону вещи Василины, поднял её на руки. Острая боль пронзила моё раненое плечо, вызвав лёгкий стон.
-Валентин, отпустите меня сейчас же – у вас же рана! – запротестовала Василина.
-А коли рана, то обхватите руками мою шею, чтобы мне было легче, - в тоне приказа сказал я.
Василина, чувствуя, что спорить бесполезно, повиновалась. Загорелые руки кольцом обвились вокруг моей шеи, а её упругая грудь оказалась прижатой к моей, что вызвало во мне бурю волнений. И это, видимо, и помогало мне нести её. И я нёс, делая короткие передышки, превозмогая боль и быстро накапливающуюся усталость.
Неловкость своего положения и близость мужского тела волновало и Василину. Всё лицо её было залито румянцем, а над бровями блестели капельки пота. Когда до избы было уже совсем недалеко, я остановился, чтобы сделать последнюю передышку. Она, как-то по особенному посмотрела на меня и, прижавшись ко мне всей грудью, взволнованно и торопливо заговорила:
-Валентин, я разгадала свой сон: у меня будет ребёнок, и его отцом будете вы! Этот сон – зов судьбы, веление Бога!
От неожиданности я опустился вместе с нею на землю. А она, валясь на спину, увлекла меня за собой, продолжая страстно говорить:
-Я прошу вас, Валентин! Пожалуйста! Мне нужен ребёнок! Вы мне посланы Богом! Не бойтесь, я не буду вам обузой, не буду вас искать и требовать с вас помощь на воспитание ребенка. Я его воспитаю сама без вашей помощи. Я прошу вас! Пожалуйста!
На её глазах показались слёзы. Дик, внимательно наблюдавший за нами, видимо, поняв своим собачьим умом, что причиной слёз являюсь я, лежащий сверху на его хозяйке, залаял, вцепился в пятку моего сапога и стал с яростью стаскивать меня с Василины. Не знаю, что было бы с моим сапогом, если бы она не закричала на него. И Дик, повинуясь хозяйке, подошёл к ней и стал слизывать с лица слёзы. А Василина, звонко смеясь, обхватила шею Дика руками и повалила его на землю. Дик вырвался из её объятий и, радостно лая, помчался к избе.
-Что, полетим дальше? – спросил я Василину.
Она, опустив глаза, молча обхватила мою шею. Я поднял её и поцеловал, разряжая создавшуюся ситуацию. В ответ она посмотрела на меня и прижалась ко мне всей грудью. Я не шёл, а плыл в каком-то тумане, вдыхая аромат её золотистых волос. Так мы добрались до крыльца избы. Оставив Василину, я отправился за, оставленными на тропе, рюкзаком и телогрейкой.
Когда я вернулся, вовсю уже дымила баня, и горел костёр, возле которого Василина чистила картошку. Всё, что произошло час назад, как бы разрушило между мною и Василиной невидимую стену. Теперь я смотрел на неё совершенно другими глазами и воспринимал сидящую возле костра женщину ни как случайную попутчицу, а как близкое родное существо. Я подошёл к ней и сел рядом.
-Как же ты передвигалась без меня? И смутился, спохватившись, что назвал её на «Ты» Она поняла причину моего смущения и пришла на помощь:
-Без тебя мы передвигались вот с этим другом, – указывая на шест, сказала она и улыбнулась.
-Тебе чем-нибудь помочь? – спросил я.
-Да. Пожалуйста, достань рыбу из рюкзака, почисти, нарежь кусками, посоли и поставь жариться на угли. После принеси с озера воды в котелке и повесь над огнём. В подогретой воде разведём сухое молоко, а после вскипятим, а то чай уже надоел. Что бы ты ещё хотел на прощальный ужин?
-Василина, что за прощальный вечер без спиртного и мяса? Спиртное у нас есть, а мясное блюдо – сделаем макароны с тушёнкой и столько, чтоб и Дику хватило.
-Согласна. Только ужин, я думаю, будем делать после бани.
-Конечно.
-Тогда сейчас всё приготовим. А после, когда ты помоешься, а я попарю свою ногу, быстренько всё разогреем, и будем делать прощальный ужин.
Я выполнил всё, что от меня требовалось, и пошёл мыться. После поездов и таёжных похождений я испытывал ни с чем не сравнимое наслаждение, хотя русская баня всегда была праздником души. Но сейчас... это было что-то божественное. Я мылся и чувствовал, что вокруг меня царит какой-то особенный таинственный мир со своими звуками и ароматом, и я был весь в его власти. Здесь же в бане я впервые побрился за все прошедшие со времени отъезда дни. Облачившись в спортивный костюм, отмытый, посвежевший, помолодевший я вышел к Василине, которая уже заканчивала свои хлопоты у костра. Василина смотрела на меня широко открытыми глазами.
-Валентин, да ты совсем ещё молод, а говорил мне о каком-то старике.
-Нет, Василина, я говорил тебе правду. Просто я хорошо сохранился: много занимался спортом, много путешествовал, ничем не злоупотреблял.
-Ну тогда с лёгким паром, добрый молодец!
-Спасибо, Василинушка!
-Проводи меня, пожалуйста, добрый молодец до хаты – мне кое-что для баньки взять надо, - попросила она.
Я помог ей добраться до избы, а после и до бани.
-А сейчас принеси, пожалуйста, с озера ведро холодной воды.
Когда я вошёл в баню с ведром холодной воды, Василина стояла ко мне спиной, уже переодетая в халатик.
-Помоги мне, - тихо попросила она и повернулась ко мне лицом. Её халатик, скользя по загорелому телу, медленно сползал на пол, обнажая налитое молодостью, силой и женственностью красивое тело. Василина смотрела на меня, а в глазах её было столько страдания и мольбы... Толи от напряжения, толи от потери равновесия она вдруг покачнулась. Я подхватил её и прижал к себе. Василина издала тихий стон, и по телу её пробежала лёгкая дрожь. А может, это была моя дрожь, не помню, так как прихлынувшая к голове кровь, затмила моё сознание. Дрожащими руками я помог ей подняться на полок. Василина снова издала лёгкий стон и, увлекая меня за собой, легла на нагретые доски настила.
Ужин наш давно остыл. Пришлось снова разжигать костёр и всё разогревать. Когда садились за стол, с запада потянул холодный ветер, и над вершинами хребта показалось тёмное облачко.
-Я же говорила, что червяк не обманывает: вот она – непогода, уже на горизонте, - весело осведомила меня Василина. А это значит, что я тебя завтра никуда не отпущу, и мы ещё один день побудем вместе.
Мы сели за стол друг против друга. Я взял свою пластиковую бутылку с настойкой, собираясь налить себе и Василине, но она прикрыла свой бокал ладонью:
-Мне нельзя, Валентин, во мне зарождается новая жизнь, и отравлять её с первых же минут – преступление! Лучше ты выпей двойную порцию за себя и за меня, чтобы родился здоровенький, крепенький ребёночек.
И, немного помолчав, спросила:
-Кого ты хотел бы – мальчика, или девочку?
-Я хотел бы девочку, - ответил я. И чтобы она обязательно походила на тебя, Василина. Но боюсь, что будет мальчик.
-Почему?
-Да потому, что у нас в породе у мужчин рождаются только мальчики, а у женщин – только девочки.
-О, как хорошо, что у меня будет сын. Я только и мечтала об этом.
Быстро темнело. Над Жемчужиной появились первые тучи. Я занялся уборкой и мытьём посуды, время от времени посматривая на Василину, которая стояла около нар и, по видимому, не знала как ей быть. Уже пора было стелить постель, а как? Стелить вместе или порознь? И не жена, и не невеста, и не любовница, и в то же время уже была и не чужая. Как?
-Василина, если можно, полежи со мною хотя бы немножко, - пришёл ей на выручку я.
Василина тепло посмотрела на меня и начала стелить.
Я сводил Дика на улицу, а когда вернулся, Василина стояла возле нар, не решаясь первой лечь в приготовленную постель. Я подошёл к ней, и в это время над крышею избы загрохотал первый раскат грома пришедшей грозы.
-Ох, Валентин, как небо гневается! Я тебе, наверное, принесла несчастье, сказала Василина и прижалась ко мне.
-Что же нам теперь делать, Василина, если мы во власти судьбы?
Она ничего не ответила, лишь приподняла голову и прильнула к моим губам. Василина уже не боялась моего осуждения и не пыталась противостоять мощному зову природы. Она дала волю своим чувствам, словно хотела, вызревшую в её сознании и молодом сильном теле любовь, испить за одну отпущенную ей ночь. Нет! Это было не распутство! Это пробил её час любви, подаренной судьбою. Я же, понимая её состояние, старался улавливать и удовлетворять её желания.
А над избою полыхали молнии и со страшным грохотом разбивались о скалы. И при каждом их ударе Василина прижималась ко мне, шаловливо крича: «Ой, страшно! Ой, боюсь!»
Продолжение следует.