НА СНИМКЕ: Иосиф Моисеевич Злотоябко ("дядя Ёня") - муж старшей папиной сестры Сони (он в центре) с сыном Михаилом (Милей) и с первой Милиной женой Тамарой. Вскоре после возвращения Мили с фронта. Дядя Ёня - один из нескольких родных братьев - помню их по именам: Саша, Илюша, Гриша, Боря... О Боре Злотоябко - речь в этой главке.
* * *
Дядя Боря Злотоябко – «Голопупенко», как звал его Миля в Шишаках, типичный местечковый еврей, далёкий от всякой политики, сел по обвинению в сионизме.
В камере к дяде Боре кинулся с плачем знакомый еврей.
- Простите, простите меня : это я виноват в том, что вы здесь, - говорил он, рыдая. – Меня истязали, и я не мог выдержать…
Накануне своего ареста этот человек встретил дядю Борю – своего случайного знакомого, – на улице. Бедняга вспомнил об этой встрече в тот страшный миг, когда ему, избитому, униженному, перепуганному жестокостью истязателей, кричали: «Кто? Кто? Назови!» Чтобы избавиться от кошмара пытки, но не нанести ущерб своим друзьям и знакомым, он назвал имя первого встречного. Близких предавать, видно, труднее…
Кого же предал дядя Боря? Ему ведь тоже предложили назвать имена сообщников. И, представьте, он назвал, не задумываясь: одного, другого, третьего…
На другой день оказалось, что он сообщил имена всех своих знакомых покойников: и близких, и дальних.
Дядю Борю стали бить. Он изловчился и ударил одного из палачей ногой в пах. Это очень больно и вызывает шок – но, к несчастью, лишь у того, кому нанесён удар. Остальные навалились на Борю и стали ему наносить удары куда придётся, в том числе и по ушам. У него лопнула барабанная перепонка, дядя Боря потерял слух, но протокола так и не подписал и «сообщников» не выдал.
Через несколько месяцев его освободили (1) . . .
УВАЖАЕМЫЙ ЧИТАТЕЛЬ! В ГРАФЕ "РЕЦЕНЗИИ" НАПИШИ НЕСКОЛЬКО СТРОК О ПРОЧИТАННОМ: МНЕ ВАЖНО ЗНАТЬ ТВОЁ МНЕНИЕ И ЗАМЕЧАНИЯ! Спасибо.
-----------------------
(1) Возможно, освобождение Бори Злотоябко объяснялось тем, что он подпал под «малый реабилитанс», как в шутку – по аналогии с Ренессансом – в «послекультовые«» времена стали называть прошедшее в 1938 году, после расстрела Ежова и воцарения в НКГБ Берии, освобождение большой группы репрессированных». «Большим Реабилитансом» назвали период хрущёвской «оттепели».