Кружили голуби над Сенной. Огромной стаей парили. И снижались,
и снова поднимались. Отражались в зеркальном фасаде торгового
центра. Обрамляли карнизы окружающих зданий.
Поглядывают, воркуют. И вдруг, как по команде, взмоют в небо
и,ну,петлять стаей стремительно. Снова пролетая отражаются. И кто-то
поднимет голову, прервёт свой бег. Осмотрит себя. Потому как грязь
сопутствует красоте... А взгляд - полёту...
За вестибюлем метро, у часовенки, девушка стояла.
Фотографировала, желая выхватить небо. И как часто хочется лететь,
проследовать за взглядом. И пусть стая, пусть не свобода, но полёт...
И девушке хотелось...
Фотографировала она, на часики поглядывала. Посмотрит вокруг,
заправит прядь за ушко, и снова "ловит полёт".
Однако припекало, а в тени обзор - не тот. И не приноровится,
сколько не не пытайся, к погоде этой. Зонт, плащ... А тут, вдруг, -
извольте, лето. И холодный ветер, а солнце - припекает. Время бежит.
Снимок не выходит. Кавалер задерживается. Может быть спешит, но на
двадцать минут опаздывает. А голуби так летают, так летают... "Уж
хоть бы не приходила так рано! Пришла, - и вот..."
Уже не возможно было ждать. И не присесть нигде. И ближе
подходила, и возвращалась. И все-таки ждала, поскольку жизнь - конечно,
сказка... Потому-то сказочного ждешь... А кавалер звонил уже. С работы
едет. Едет...
""Они должны приходить непременно вовремя, даже если это
тридцатая в этом месяце встреча. Они должны... Будь готов быть
счастливым, даже если..." Откуда это звучит?... Кто это так?... Кого это
так?... "Она должна быть двух метров ростом... Должна понимать,
удивлять, восхищаться?..." Должны, должны, должны... А если нет?...
Придёт-ли он с цветами, на вертолёте подлетит, - пусть у него будут
теплые руки... И пусть он хоть немного будет открыт. Приоткрыт...
Даже если тридцатая... И пусть будет так, словно первая, первая... и
единственная. Та, к которой хочется спешить..."
А он действительно спешил. Походка уверенная. Простой какой-то.
Такой, какими бывают взрослые. Не кривляется, не строит из себя. Сразу
осмотрелся и шагнул на встречу. "Надя?..." "А я сразу тебя узнала..."
- проговорила девушка, но схватила за руку, и они уже вместе так
уверенно пошли к каналу. Будто бы дело решенное, будто бы знали куда
идут... "А рука у него большая, теплая... Родная, почему-то..." Без цветов,
конечно, но как будто и цветы, и экипаж... "Продавил" неловкость, и
пошли молча... Будто бы всегда друг друга знали.
Потом ещё переписывались. Он, правда, занятой, Юра этот. Работа
и дочь. У кого нет детей - тот не поймёт. Самостоятельный такой.
Успевает привести себя в порядок. И порядок этот его, - не пунктик.
Удобно, во-первых... Но иногда казалось, что за порядком, как за щитом
укрывалось его сердце. А в сердце - горечь... Не получилось, не удалось...
Горечь... Ясно, жизнь - не сказка... Убери щит, и обмякнет... Потому как
никто не может долго спасаться делами, заботой, когда вечером в
постели ерзаешь, и почти привыкаешь, что никого под рукой... Когда на
кухне один. И везде - один. "А дочка?..." "О. это другое..." А дочь,
подрастает, по утру иногда заберется в постель, сопит. И ведь ей одиноко,
и боязно так, когда папа один, когда выбрит, и тёплый, но... "скучный".
Такой скучный "папочка". И один, совсем один...
"Кажется, у папы кто-то есть... Опять бабушка забрала..." В
пятницу Юра встречал, свою "кто-то", свою Надю. А Надя оказалась
человеком науки, и вот была у неё там, на Василеостровской встреча,
встреча "научников". Но Надя не осталась после. "После скучно -
насмотрюсь ещё..." Был небольшой фуршет, и вот она выскочила. "Ну и
как ему ждать?..."
"Ждет и всё. Спокоен. Глаза прояснились немного. А то ведь..."
В первую встречу глаза его... Взгляда его не уловить, не вынести, -
такие глаза. Что он там пережил, что в себе носил?... Не спрятал, не смог,
но не жаловался. Взрослый. А Надя - жаловалась и не понимала...
Взрослая. А у самой Нади-то глаза такие были... "Что же с вами
случилось?..."
Бывает, сколько ни живи - ребёнок. А Юра - нет. "При дочери иначе
не возможно. Или?..." Один тянет, справляется. "А была бы жена?..." Не
успел узнать. Одни комплименты и подарки для дочери... Подарки... "Где
была ты раньше?..." Просилась вернуться, обвила шею руками... "Буквально,
физическая тошнота..." Конфеты оставил... "Пусть..."
Гуляли не спеша, держались за руки. Так за руки держались, будто
некто набегут и разлучат. Будто бы боялись потеряться. А весь мир смотрел
за ними... И тянули шеи. "Эй, смотри, смотри!... Пошли..." Смотрел за ними
мир, не отпускал. Вывесками, взглядами зазывал: "Пойдем, пойдем..." Но им
всего хватало.
На Малой Конюшенной голуби... И у Казанского моста... "И как они
могут здесь жить? А что же им не жить?! Небо им повсюду..."
А солнце всё не садилось... Стояли у моста, смотрели вдоль канала
Юра с Надей. Полночь близилась... И так на миг прижались, и как птицы
разлетелись... И - "Дела, дела..." А так стоять... У Юры дочь одна... А Наде
утром рано на работу... Разлетелись. Надя может не хотела быть теперь
одна, - "И пусть работа..." Только Юра схлопнулся, закрылся... Только поцелуя
ощущение осталось... "Ладно..."
И Юра не рвался, совсем он не рвался приблизится. "Милый, где же ты?
Давай... погуляем?" И что то между ними, словно бы читали по бумажке...
"Надя..." И все же писали друг другу. Много коротеньких строчек, слагающих
историю. Летели письма, туда-сюда летели... Как листья осенние, как стая на
Сенной... Сорвались и парят... Много-много коротеньких строчек, слагающих
историю... "А что же им?... Небо повсюду..."