Расплата

               
               

               
Трое молодчиков, избалованные богатством и роскошью  родителей, услаждали свою похоть всю ночь. Жертвой была несчастная Анна, случайно оказавшаяся в этот день у них на дороге.   
   Она на своей "Девятке"  спешила к Глебу, чтобы сказать, что согласна выйти за него замуж.
   На повороте её обогнала "Бугатти", такую недавно рекламировали по телевизору: очень красивая и  дорогая машина, говорили, что в России их несколько  штук.  Вдруг эта роскошная машина, притормозила, и Анна, стараясь вывернуть, всё же задела этой красавице крыло. Из «Бугатти» вышло трое парней.
    Они не суетились и даже не были раздражены. Один, длинношеей и очень высокий, но тощий с пышной шевелюрой, он походил на поганку с большой шляпкой на тонкой ножке, окинув её взглядом, парень довольно сплюнул сквозь редкие зубы и, скривив неприятно рот, ехидно произнёс:
   – Ну, и что будем делать?
   – Ребята, вы же сами… – от отчаяния и испуга Анна не знала, что сказать.
   – А нам кошка дорогу перебежала! – ухмыльнулся другой, полная противоположность первого: невысокий коренастый с короткими ногами, толстой шеей и пышным задом.
   – Что молчишь? – напирал он на испуганную Анну.
   Третий спокойно наблюдал за происходящим. Он был красив и ухожен. Его мышцам было тесно, и они, показывая свою мощь и силу, натягивали одежду так, что, казалось, ещё одно движение, и на красавчике всё лопнет по швам. Он смотрел на бедную девушку, как удав на кролика, нагло и ехидно улыбаясь.
   Откуда ей было знать, что всё они спланировали заранее. Просто,  сынки высокопоставленных отцов устали от разгула и разврата с «девочками по вызову».  Со своими подружками так не оторвёшься. Им захотелось новых ощущений. Один тот, что коренастый и с пышным задом, предложил банальный план: осторожно подставить машину, давно уже с поцарапанным крылом, смазливой девчонке, та от испуга готова будет делать всё, что ей предложат. «Вот с ней мы и позабавимся».
   – Может, решим всё полюбовно?
   – Как это -полю- полюбовно? – голос Анны дрожал.
   – А это значит, что ты с нами... проведёшь ночь. Если нам понравится, то мы простим тебе до-рож-но-тран-спорт-ное происшествие, – длинный, похожий на поганку, снова сплюнул сквозь редкие зубы, ехидно улыбнулся и добавил,– молчание – знак  согласия.  Красавчик  кивнул и Анну подтолкнули в «Бугатти».
   Ехали через лес по ровной, как зеркало,  дороге.
   Добрались до правительственной дачи, окружённой высоким бревенчатым забором.
   Анну ввели в просторную залу, где всё было готово для приёма гостей. Показался человек в ливрее и заискивающе произнёс:
   – А Данила Леонидыч? Что не -  приехал?
   Данил Леонидович – четвёртый друг этой компании. Кстати, именно его отец был самым высокопоставленным и значимым из всей четвёрки.   
   – Он же звонил, чтобы ты нас обслужил. Гостей ведь из Кремля не ждёшь –              Красавчик полез в карман.
   – Сегодня и завтра не жду, – человек склонил голову в ожидании. Парень положил деньги ему в карман.
   Все стали раздеваться, а человек на согнутых ногах пошёл к выходу и услышал:
   – Будь умницей, расслабься, – сказал длинный.
   – Тебе понравится, – ехидно добавил с толстым задом.
   – Без групповухи, – предупредил красавчик.
  Аркадий Васильевич был старожил этой дачи и знал, как умеют развлекаться "слуги народа" и  их детки.
   Видел, как длинношеей с татуировкой на плече  со звериным нетерпением стал стаскивать одежду с Анны  и первым хотел расслабиться, но красавчик сильными руками подтянул девушку к себе. Анна пыталась вырваться, она била парня по спине, хватала за волосы, но это ещё больше распыляло того. Он придавил её  всем телом, запрокинул руки за голову, чтобы она не исцарапала ему лицо. Кажется, он и накачивал мышцы, чтобы потом, как мясник, блеснув мускулами, расправляясь с беззащитной девчонкой. В это время Анна была похожа на человека, распятого на столе, она плакала от бессилия, обиды и унижения.   
   Потом с ней расслаблялся длинный с татуировкой и пугающим взглядом. Он долго мучил её тело, не мог добиться своего, ударил кулаком в лицо, выругался и, покачиваясь, пошёл в парилку. Коренастый овладел Анной прямо на подоконнике, с которого та хотела выпрыгнуть из этого кошмара.         
   Почему? Почему это произошло  именно с ней? Как с этим жить? Что делать?  Анне казалось, этот ужас никогда не кончится. Тело и сознание не смогли находиться вместе. Они уже существовали порознь.
     Очнувшись, она поняла, что сидит в своей «Девятке» за городом. В голове эхом отдавалась  навязчивая мелодия, которая, как заезженная пластинка, повторялась и повторялась. Она пошарила рукой за сиденьем и наткнулась на предмет, который издавал эти звуки, нажала кнопку и услышала голос Глеба: «Алло! Алло, Аннушка,  говори же!» И перед глазами всплыло всё происшедшее с ней этой ночью... Как рассказать ему такое, где взять слова, чтобы описать, как жестоко надругались над её телом. Она отключила мобильный,   повернула ключ зажигания и поспешила уехать. «Забыть! Забыть! Забыть! Вырвать из сердца! Стереть из памяти!» – мысли вихрем проносились одна за другой. Набирая скорость, машина увозила её из страшной ночи.
   Утро ещё не наступило, а только проснулось и взялось за каждодневную работу – тушить звёзды. Оно постоянно боролось с ночью, которая гасила дневной свет, зажигала звёзды и хозяйничала, делая свою чёрную работу. А утро  заглядывало в окна, посылая солнечных зайчиков, и звало к свету и добру. Но сегодняшнее утро было ненастным и угрюмым.
   Рассекая туман, машина уже не ехала, а летела.
   – Свернуть и… в кювет. Покончить одним махом! – стучало сердце.
   – Это не выход! – уверенно говорило сознание.
   – Грех! – шепнула душа.
   – А как жить с этим? – подумала Анна, сбавляя скорость.   
   Робкий лучик солнца, прорвавшись сквозь туман, улыбнулся ей, погладил по щеке.
   Анна разрыдалась и нажала на тормоз. Плакала долго. Гулкое, надрывное что-то вырывалось из глубины души… Ей так захотелось в детство, туда, где с ней рядом всегда была старшая сестра, которая защищала её от всех бед и невзгод.

   Анечка родилась слабенькой, закричала не сразу, её выхаживали в специальной барокамере.
   Мать  день и ночь была занята  Аней, а отец взял всю заботу о старшей Галочке на себя
   Сёстры росли дружными, разница в год позволила пойти им вместе в первый класс. Галка сразу стала лидером. Она взяла под защиту младшую сестрёнку.  Анну никто не трогал и не дразнил «ботаником», не отбирал завтраки, не пачкал ноты, её просто обходили стороной, боясь иметь дело со старшей сестрой. Галка дралась с мальчишками, а потом с ними же гоняла на скейте. Одежда на ней горела, как на огне. За её спиной Анечке было спокойно и уютно.
   Галка бросила музыку, ей было скучно тыкать пальцами по клавишам, писать на полосках кружочки с палочками, считать доли. Она занялась стендовой стрельбой.  Здесь добилась больших результатов.
   Жалея младшенькую, Галина убирала квартиру, ходила по магазинам, вечерами встречала Анну из консерватории. Она так любила свою беспомощную сестру, что готова была за неё в огонь и в воду.
   Уезжая на сборы или на соревнования, постоянно звонила:
   – Алло, Анюта,  что так долго не подходила к телефону?
   – Я была в ванной.
   – Почему мобильник не работает?
   – Отключила. Была на концерте «Виртуозы Москвы», – Анна мечтательно улыбнулась, –  знаешь Владимир Спиваков…
   – Наверное, опять деньги на цветы потратила? Я же тебе оставляю на фрукты.
   – Галчонок, тебе не понять.
   – Куда уж мне.
   – Да, к тебе приходил такой высокий парень. Сказал, что его зовут Дан..
   – Знаю, Данила звонил. Забыла предупредить, что уезжаю.
   – А Спиваков мне улыбнулся, когда я подарила ему белые розы.
   – Ух, Анютка, накажу я тебя! Жди. Завтра прилетаю.
   – Галчонок, так ты же стала чемпионкой…
   Но на другом конце уже отключились. Друзья старшей сестры терпеливо ждали, когда она в очередной раз даст наставления своей «малышке», которой уже двадцать. Они знали, какие у Анечки глаза, как она улыбается во сне, как по–особенному  прижимает скрипку, когда стоит на сцене,  как плавно движется смычок. А как быстро бегают пальчики по клавишам, когда та играет на фортепиано.
   – Галина, нас ждут на пресс-конференции, – взяв её за локоть, сказал тренер, невысокого роста мужчина.
   – Ох, уж мне эти вопросы–ответы. Легче на соревнованиях, чем на собраниях.
   –  Мы сегодня поужинаем?– тренер с надеждой посмотрел на неё.
   – Пётр Игнатьевич, я же сказала, что замуж не собираюсь. А ужинаю я с девчатами, приходите, – она улыбнулась.
   – Вот брошу  тебя.
   – Тренеров много… – шепнула Галина, входя в зал, там уже сидели её две подруги, с которыми она в этом году установила мировой рекорд.
   Журналисты, папарацци оживились, захлопали. Пётр Игнатьевич понимал, что аплодировали не ему.
   – Галина, моё предложение остаётся в силе. Подумай.– Тренер коснулся её руки под столом.
   – И не подумаю! У меня в Москве есть жених.
      
   Жениха звали Данила Леонидович и отдыхать он любил на даче, куда однажды пригласил и Галину. Ехали долго. Затем свернули в лес. Остановились. Прямо посреди леса возвышался забор, бревна были подобраны одно к одному. Тяжело отворились ворота, и машина въехала во двор. Это оказалась правительственная загородная дача, каких много построено в нашей необъятной стране, для отдыха «особо важных людей».
   Галина вошла  в большую гостиную, где находился длинный деревянный стол, окружённый красивыми кожаными креслами, прямо в стенную нишу был встроен мангал, бочонок пива красовался на подставке возле стола,  вокруг него стояли высокие  кувшины с кружками. Она подумала, за какие такие заслуги, избалованные, самодовольные детки  «больших людей»  пользуются правительственными дачами? Почему «избранникам» всё лучшее, а народу, что останется от них?  Одни царствуют, другие бедствуют. Одни жируют – другие голодают. Почему одним всё позволено, а другим – дырка от бублика?
   Открылась боковая дверь, и показался высокий моложавый мужчина. Он подошёл на согнутых коленях к  парню и сказал:
   – Данила Леонидыч, я боюсь, что может приехать ваш отец.
   – Не боись, Аркаша, – парень снисходительно похлопал его по плечу, – предок сегодня пострелять собрался.
   – А, вдруг ещё кто-нибудь из Кремля погреться захочет? – не унимался Аркадий Васильевич, – ведь завтра выходной.
     – Все «высокопоставленные», которых ты так боишься, будут угождать моему папаше.  Он любит, когда возле него много «лакеев» крутится. Мы ночью уедем, не беспокойся. Ты меня знаешь, если я сказал,  считай, что   сделал.
С этими словами он что-то протянул ему, тот кивнул:
   – Отдыхайте, Данила Леонидыч.
   – Сейчас приедут мои друзья, впусти.
   Подкатила компания на  "Бугатти".   
   Данил был высоким молодым человеком.  Говорил мало, но каждое его слово воспринималось как приказ к действию.   
   Парни выпили пива, потом еще пива и еще… Пошли  «жариться» в сауну, потом развлекались в  бассейне и специальных комнатах с девочками по вызову…
   Галине сразу не понравились друзья Данила.  Они называли друг друга нелепыми кличками –  Дан, Вит, Дин, Пан.
   Дин, с неприятной улыбкой и вечно плюющий сквозь редкие зубы, хотел показать свою важность, говорил спокойно, делал всё без суеты, но светлые волосы, брови и ресницы придавали его внешности невыразительность и безликость. Когда он нервничал, то на лице появлялся какой–то кривой оскал ни то улыбка, ни то нервный тик.
   Другой   показался ей   неуклюжим. Пил мало, но опьянел быстро, много и громко говорил, нарывался на ссору, но на него не обращали внимание. Он был коренаст с толстым задом. Человек с таким хищным взглядом исподлобья мог спокойно убить. Называли его Вит.
   Пан  был красавчиком, но самоуверенность, вседозволенность и безнаказанность сделали его наглым, резким и нетерпимым.
   Галина усмехнулась, когда произнесла – Дан, Дин, Вит, Пан. В голове сразу зазвучало: «Наф-Наф, Нуф-Нуф и  Ниф-Ниф»,– клички  поросят из сказки.
   – Данила, отвези меня домой, сказала она.
   – Галчонок, ну отдохни ты, забудь про всё, наслаждайся свободой, –  он обнял её за талию и хотел поцеловать.
   – Отвези, – она оттолкнула его и направилась к двери, – ты меня знаешь, пешком уйду.
   Недовольная компания возвращалась в Москву. Больше Галина там никогда не была. Она не любила  дружков и окружение  Данила.

   А у окна Галину ждала любимая сестрёнка. Анна не ложилась спать,  отхлёбывала маленькими глоточками уже остывший чай  и смотрела на окна. Одни загорались, другие гасли. Анне казалось, что они перекликаются –  до, ре, ми, фа... Ноты стали складываться в мелодию – это было начало пьесы «Старшая сестра».               
   Анна в семье была долгожданным ребёнком и не знала, что Галина ей неродная. У родителей долго не было детей. Они, потеряв надежду завести собственного ребенка,  удочерили младенца из роддома. Отец хотел непременно девочку, потому что рос без матери, которая умерла во время родов. Он был настоящим мужчиной, каких редко встретишь в наше время.  Перевелись.
  Когда  принесли двухмесячную малышку домой, счастью родителей не было предела. Мать прижимала Галчонка, такое имя девочке дали за черные глаза и темные волосы, к своей груди и шептала: «Доченька моя». Отец обнимал их обеих и ласково говори: «Мои ненаглядные девочки». Он дня не мог прожить без них, с работы спешил домой и первое, что произносил:
   – Как я соскучился!
   – Вот и скучай, крепче любить будешь.
   – Куда ещё крепче, я вас больше жизни люблю.
С этими словами он целовал жену, запускал руки в её густые волосы и наслаждался любимым запахом своей единственной женщины.
   Мужчина окружил своих «девочек» заботой и вниманием.
   Родители уехали из Москвы, чтобы «доброжелатели» не шепнули приёмной дочке, как она оказалась в их семье. С появлением Галчонка,  их отношения стали ещё нежнее и крепче.
   А через месяц жена почувствовала, что носит под сердцем собственного ребёнка, но мужу решила не говорить, хотела удостовериться наверняка. И вот настал день, когда она призналась, что у них скоро будет ещё ребёнок. Муж от счастья не знал, что делать. Он оберегал её от всяких неприятностей, но в глубине души боялся, зная, что от родов умерла его мать. Но всё произошло нормально и в срок.
   Сёстры росли дружными.
   Шло время, девочки взрослели, и у Галины появились друзья, в основном это были парни. Она часто уезжала на соревнования, а когда возвращалась, то по вечерам пропадала куда-то. А однажды привезла новенькую «Девятку» и со словами: «Пользуйся, сестричка», – вручила Анне на двадцатилетие ключи от машины.
   Первый раз самостоятельно Анна поехала навестить родителей, которые жили в Подмосковье недалеко от Щербинки.
   За окном мелькали деревья, казалось, что березки кружатся в вальсе, а ели водят хороводы,  лил теплый весенний дождь. Природа просыпалась после зимы. Просыпались и чувства.
   На обочине Анна заметила машину, возле которой суетились люди в черном. Один стоял в стороне, и когда её «Девятка» почти поравнялась с ним, он поднял руку. Если бы не дождь, она никогда не остановилась.
   – Извините, вы случайно не в Щербинку? – спросил мужчина с надеждой в голосе.
   – Случайно в Щербинку, – Анна улыбнулась.

   Некоторое время ехали молча. Анна, недавно получившая права,  внимательно смотрела на дорогу, дождь заливал лобовое стекло, и это еще больше мешало ей управлять машиной. Она уже пожалела, что взяла пассажира, но попутчик всё понял.
   – Извините, как ваше имя?
   – Анна,  близкие зовут Аннушка, сестра Анютой.
   – Я – Глеб. Не волнуйтесь, хотите, я сяду за руль?   
   Впереди на повороте показалась машина. Анна растерялась…
   – Убери ногу с газа, жми на тормоз, – испугано крикнул Глеб.
Машина резко остановилась, и он стукнулся головой о лобовое стекло.
   – Простите, – неловко извинилась Анна.   
   – Вы забыли выжать сцепление, –  заметил он.
   – Я поняла это, – смущаясь и краснея, вздохнула она.
   Машина не заводилась.
   – Ну вот, когда спешишь, всегда так получается, – с неподдельным огорчением вздохнул Глеб. – Свечи теперь надо чистить…
   – Не переживайте, – Анна взглянула в зеркало,– ваши нас догоняют.
Рядом остановилась  машина, из которой выбежали люди, и седой человек сердито сказал:
   – Глеб Степанович! Что за ребячество! Без охраны!
В это время «Девятка» завелась, Анна  осторожно тронулась, оставляя на дороге Глеба со свитой. Он на машине догнал её, и Анна услышала:
   – Мы ещё встретимся!
Дождь кончился, проглянуло солнце, у Анны стало так чисто и спокойно на душе.      
   Глеб, как и обещал, разыскал её. Уже через четыре месяца сделал ей предложение, но она попросила время подумать. И  сегодня  должна была дать  ответ.
   Теперь Анна сидела в машине, а из трубки доносился голос Глеба: «Алло, алло! Аннушка, где ты, что случилось? Ну, говори же! Ты раздумала?».  Анна не отвечала.  Она снова выехала на дорогу и, набирая скорость, решила:
   – Теперь меня ничто не остановит. Теперь точно в кювет.
   – А мать? А отец? А Галчонок? –  стучало сердце.
   – Грех, – шепнула душа.
   – Что же делать? – терзалось сознание.
   Дома Анна долго с усердием оттирала свое тело. Ей казалось, что вот сейчас она отмоется от грязи, от  кошмара и ей станет легче, но легче не становилось. Мысли о том, что с этим  придётся теперь жить, сверлили  голову, проникали в мозг, заражали каждую клеточку. Она легла на кровать, закрыла глаза, и сон стремительно сковал руки, ноги, тело, отнял голос. Ей казалось, что кто-то сдавил её, она пыталась бороться с этим,  но тело не слушалось, ноги не двигались. Анна закричала, но голоса не услышала. Потом она увидела своих насильников, вместо лиц у них были звериные морды, они промчались на «Бугатти», обогнали машину Глеба, но из-за поворота вывернула её «Девятка». Похожий на поганку  с животным страхом закричал:
   – Тормози, врежемся!
   – Поздно! – с оскалом гиены огрызнулся с толстым задом.
   – Мамочка! – вырвалось у красавчика, и под ним стало расползаться мокрое пятно, которое оставляет зверь от жуткого испуга.
   Анна проснулась в поту. День только начинался. Значит,  всё это был всего лишь кошмарный сон. «Приснится же такое», – подумала она и с большим облегчением набрала номер Глеба.
  – Привет…– не успела ничего сказать, как услышала:
  – Аннушка, где ты была? Я звонил всю ночь! Я уже в пути к тебе! Не молчи, скажи что-нибудь. Ты передумала?
   – Да…– Выдохнула она.
   – Что, да? – уже кричал Глеб, но его никто не слышал.
«Значит всё правда! Всё было! И это не сон». Анна упала на кровать и снова слёзы полились градом.
   Послышался шум за дверью. Галина прощалась с Даниилом. Затем, пытаясь не шуметь, хотела пройти в свою комнату. Сёстры жили в Москве и снимали квартиру. Услышав плач младшей сестры, Галина почти закричала:
   – Что случилось? Откуда на лице синяк? Кто посмел обидеть тебя?
   – Звери по прозвищу Пан, Ден, Вит, – билась в истерике Анна.
   – Что они с тобой сделали?
Галина подхватила сестру, как ребёнка на руки, прижала  и  стала целовать лицо, руки. Она боялась услышать что-то страшное…
   Анна, ища защиту у  сестры, стала рассказывать всё, что произошло с ней этой ночью. Она говорила отрешённо, не скрывая подробностей. Воспалённый мозг восстанавливал картины  издевательства подонков, не упустив, как насиловали её на бильярдном столе, на полу, в бассейне, под душем, в парилке.  Как в кино, кадр за кадром прокручивала весь ужас, который случился с ней.
   Галина сжимала кулаки и мысленно расстреливала каждого насильника сначала в пах, потом в грудь и  голову. Она не промахнётся, она – мастер, чемпионка, надежда страны.  Аня, посмотрев в глаза Галине, которые наливались ненавистью и злобой, тихо сказала:
   – Сестрёнка,  я  хочу умереть...
   – Пусть умрут они! Ты должна это видеть. Собирайся.
   – Галчонок, оставь меня… Я не знаю туда дорогу.
   – Собирайся! Я знаю!      
   Галина села за руль, и они поехали туда, где провела страшную ночь одна из них. Машина набирала скорость. «Только бы успеть, только бы не упустить», – думала Галина, сворачивая в лес.
      Вскоре показалась знакомая машина. «Бугатти» ехала им навстречу, в ней трое довольных молодчиков курили и смеялись.
   – Это они! – испуганно закричала Анна и закрыла глаза ладонями.   
   – Я знаю…
   Анне становилось страшно.
   «Что делать? Что делать?» – судорожно решала Галина.
   – Выходи, – она  почти вытолкнула сестру.
Машина с подонками быстро приближалась.
«Не успею», –  промелькнуло в голове. Время не оставило ей выбора… Нажав на газ и прокричав: «Будь счастлива, родная!», – она  направила машину лоб в лоб…
     Последнее, что увидела Анна – перекошенные от ужаса звериные лица её обидчиков. Лоб в лоб… Взрыв и оглушительный  крик Анны потрясли лес:
   –  Галчонок! Сестричка! Что ты надеееееелала?
   – Покарала, – подняв голову, сказало сознание.
   – Грех, – вздохнула  душа.
   – А что делать? – шепнула совесть…
   Возле Анны, сжигая шины, остановилась машина Глеба, который всю дорогу пытался догнать их «Девятку». Он подхватил свою любимую и заметил, как у неё стали появляться седые волосы, она шептала:
   – Галчонок… родная моя... сестричка ...
   – Будь счастлива... – донесло слабое эхо.