Я никогда не сидела на диетах, даже тогда, когда вдруг меня что-то не устраивало в моей фигуре. Ну не могу я себя в чем-нибудь ущемлять. Я же вижу, как мучаются мои подруги: не ешь то, не пей это. Одни страдания от этих диет, а результатов нет! И ведь каждая диета самая лучшая, самая модная. Пытаясь отговорить своих страдалиц-подруг от очередной суперэффективной диеты, я рассказываю им историю про своего хомяка.
Однажды, дочери подарили на день рождения маленького хомячка, чем привели меня в неописуемый ужас. Всю ночь я не спала, казалось вот сейчас он выкарабкается из своей трехлитровой банки и обязательно покусает меня. Понадобилась целая неделя, чтобы привыкнуть к нему. Хомячок был сплошное очарование: беленький, пушистенький и очень ласковый. «Как я могла его бояться?» — удивлялась я потом, тиская этот пушистый комочек.
Мы приобрели Хомке большой аквариум. Дочь заботилась о своем питомце, но, как обычно, в таких случаях бывает, через некоторое время вся забота о скотинке плавно перешла на меня. Каждый день приходилось мыть аквариум, рвать целую гору газет, а по вечерам по настоянию мужа, мы еще и выгуливали хомяка. Закрыв дверь в гостиной, мы выпускали Хомку из аквариума, и он бегал по комнате. Потом зверёк забирался по нашим ногам на колени, ему нравилось, когда ему почесывали за ушком, от удовольствия он щурил свои маленькие глазки-бусинки. Потом он снова бегал, как заводная игрушка по комнате, временами пытаясь открывать лапками дверцы шкафов. Я всегда зорко следила за ним, грызун все-таки. Но если за хомяком следил муж, я старалась почаще заглядывать в комнату с вопросом:
— Где он у тебя? Смотри лучше, сгрызет какой-нибудь шнур, или заберется на штору и свалится.
Муж, отставив в сторону книгу, смеялся:
— Нет, он у нас мужичок аккуратный, не сгрызет.
— Саша, ты же знаешь какой он аккуратный! Кто вчера книгу погрыз?
Но хомяка такая жизнь явно устраивала, и я ни разу не видела, чтобы он набивал себе щеки. До поры до времени...
По выходным, посадив своего питомца в банку, наше дружное семейство выезжало на дачу. Там для Хомки мы выделили огромное корыто, в нем наш забавный мужичок всегда был чем-то занят: то он шустро перебирал своими маленькими лапками бумагу, то перетаскивал ее с одного конца корыта на другой, то спал, зарывшись в эти бумажки. А по вечерам мы ходили гулять по дороге вдоль леса. Дойдя до поворота, мы останавливались и любовались закатом. Возвращаясь назад, всегда отпускали хомяка на землю, и он, как колобок, катился с горки по дороге, никуда не сворачивая. Красота! И сами погуляли и хомяка не обидели.
Вскоре мужу показалось, что гулять хомяку один раз в день мало. Он стал выгуливать его днем вдоль грядок. Я, обычно, была против: «Ну потеряешь ведь его в траве!» Ну и сглазила, видно.
— Я только на секунду задумался, а он исчез где-то в помидорах, — оправдывался муж.
Полдня мы искали нашего красавца, и когда уже смирились с потерей, я подумала: «А не упал ли он в старый погреб?» Какова же была наша радость, когда муж вылез из погреба с насмерть перепуганным, и продрогшим хомяком. Мы посадили Хомку в его корыто и пока жалостливо ворковали глядя на него, бедный страдалец спешно набивал себе щеки. Он успокоился только тогда, когда они раздулись до невероятных размеров, а острые уголки кусочков печенья торчали так, что было страшно смотреть. В таком потешном виде он просидел часа два. Наконец, придя в себя, он смешно перебирая лапками, стал освобождать свои щеки. Потом, видимо, успокоившись Хомка подкрепился, и уснул беспокойным сном, зарывшись в бумажках, издавая временами какой-то жалобный писк.
К чему я это все? Ах да, я же про диету заводила речь.
— Так вот, — говорю я своим подругам, — наш организм во время диеты, как хомяк получает большой стресс от запретов, а потом когда мы разрешаем себе есть все, что хотим, он начинает запасать впрок, на тот случай, если мы вздумаем вновь мучить его диетами. Да и прав мой муж — зачем русским женщинам нужны эти диеты, пусть француженки мучаются!