...тварь ли я дрожащая, или ПРАВО ИМЕЮ?
Вокруг этой темы - психическая норма и отклонения от нее - я хожу долго, очень долго. На эту тему написаны тысячи обзоров людьми, без сомнения, умнее и образованнее меня. Но все же попробую добавить свои три копейки.
Живого маньяка лично я видела один единственный раз, в суде, будучи адвокатом потерпевшего. На воле, так сказать, «в миру», он преподавал экономику в достаточно известном вузе Москвы. (Надо сказать, когда ректор узнал. КТО ИМЕННО у него работал, ректор слег с сердечным приступом). Говорят, неплохой был преподаватель. Так вот, вежливый, тихий преподаватель экономики проживал в квартире с престарелой мамой, ни в чем предосудительном замечен не был — иногда к нему в квартиру проскальзывали тихие мальчики (но никогда - девочки). Иногда виделся с друзьями. Все его окружение единогласно характеризовало его как незаметного, обычного, скользящего-по-жизни человека.
Во второй своей, настоящей, жизни скромный застенчивый преподаватель экономики растлевал и насиловал мальчишек. Очень нравился ему именно процесс влезания к пацану в душу, в старшие друзья и советчики, и затем, непременно - насилие. Если угодно, насилие как процедура. Смаковал.
На суде он, кстати, вел себя отвратительно. Желая любой ценой оттянуть дату переезда в колонию (в следственном изоляторе Преподаватель сидел отдельно), на каждом заседании суда разыгрывал сердечные приступы, а однажды прямо в клетке в зале суда наглотался колпачков от шариковых ручек.
Что интересно — он осознавал себя правым, жертвой обстоятельств, несправедливости властей, непонимания общественности, но не понимал и не принимал для себя той простой истины, что насильственная педофилия — это плохо. Упорно давил на то, что мальчики сами хотели и добивались интимной близости. Хотя имел прекрасного адвоката, который не уставал растолковывать ему, что, даже если ребенок сам придет и скажет «дядя, растли меня!» - делать этого ни в каком случае нельзя, потому что ребенка трогать нельзя и все, ибо это уже сфера Уголовного Кодекса, а не любви с эротикой.
Он слышал слова адвоката — и они отскакивали от него, как горох от стенки. В его реальности после акта насилия жертва — влюбляется в насильника. Он звонил пацанам, назначал им встречи, устраивал сцены ревности. Он говорил суду о том, что любит потерпевшего, и что потерпевший любит его. И он в это верил. Я смотрела на него день за днем сквозь прутья клетки — нет, он не играл, так играть нельзя. В его голове, в его реальности — все так и было.
Сумасшедший? Напомню — этот человек много лет проработал доцентом столичного вуза. Он кандидат экономических наук. Его коллеги, его студенты - взрослые, вменяемые люди - видели его и общались с ним ежедневно. Никто, ничего...Нормальнейший человек. Препод как препод.
Мне было остро интересно, как он стал таким. Почему. Почему человек сформировался — так. С такими установками, а не какими-то другими. Как, когда, в какой момент человек не просто разрешил себе такой образ жизни — но отдался ему всецело, до конца.
Как человек разрешает себе — переступить грань?
И я вспомнила свою куклу.
В детстве у меня была фарфоровая кукла. Кто, как я, 70-х годов рождения, тот помнит наши страшненькие игрушки. Но у меня была настоящая фарфоровая потрясающе красивая кукла, в ярком длинном розовом платье, шитом золотыми нитями, с белым батистовым шарфом, с диадемой на голове. Я дышала на нее, это была любимая кукла. Играла в нее — и наиграться не могла.
И вот однажды, стоя с любимой куклой на балконе (а было мне лет 10-11), я вдруг подумала: что, если бросить ее вниз? Ведь она разобьется...И мне так захотелось увидеть, как разбивается, разлетается об асфальт моя любимая красавица кукла...
Я была очень хорошей, послушной девочкой. Я любила свою куклу, вот именно эту куклу.
Я осознавала, что желание увидеть, как умирает, разбивается кукла - это ПЛОХОЕ желание.
СУМАСШЕДШЕЕ ЖЕЛАНИЕ СДЕЛАТЬ...
У меня заколотилось сердце, что-то сжалось внизу живота, и появилось такое сладкое, тянущее предвкушение...
Я занесла куклу над пропастью. Замерла. Предвкушение усилилось.
Схватила куклу в охапку, убежала в комнату. Потом медленно-медленно вернулась, еще раз занесла руку над пропастью — и бросила куклу вниз! И высунулась из балконного окна, чтобы ничего не упустить!
Обалденное ощущение! Она летела, летела, сверкая розовым-с-золотом платьем — БАХ!-и разбилась!
(У нее отлетела нога.
В первый раз - нога...)
Я ее в тот день три раза бросала с балкона. Помню, мне было ее безумно жалко. Я плакала. Подбирала разбитую куклу с асфальта - и плакала над страшными увечьями.Но бросала трижды.
Я любила ее. Для десятилетнего ребенка кукла - она живая.
Я убила ее.
Я - смогла убить. Потому что - мне так захотелось.
Что чувствует человек, переступая грань? Восторг. Упоение.