Глава 6. Пьянки разные бывают.. http://www.proza.ru/2012/01/17/1854
Еще в марте в часть, где работала Аня, был направлен солдат Лапшин из какой-то российской части. На вид Лапшин казался маленьким, хлипким, но был наглым и болтливым. Он подходил к Марии Дмитриевне и Аньке, если они сидели на лавочке, и развлекал их своими рассказами. Первое время Мария Дмитриевна задавала ему много вопросов, а он отвечал.
– Откуда ты такой смелый?
– С России.
– Вроде тебя здесь твои сослуживцы уважают.
– Еще бы. Я к армии готовился, карате занимался. Я – невысокий и знал, что проблемы мне обеспечены. Вот и готовился. Там куда попал, тоже были ребята подготовленные и были злобные «деды». Один на один я всегда мог дать каждому отпор, но позже они объединились и стали меня использовать, как боксерскую грушу. Я же сделал всё, как муж моей тётки мне сказал: если достанут – бежать только домой. И первым делом регистрировать побои, затем с родителями идти к прокурору, а потом и в военкомат. Ну, вот меня сюда и перевели.
– Ты же знаешь, что таких беглецов и ябедников нигде не уважают, – сказала Мария Дмитриевна.
– Было и такое. Когда приехал сюда, меня тоже пытались здесь проучить.
– В нашей части? – спросила Анька.
– А где ещё? Здесь. Выждали время и решили мне темную устроить. Ночью разбудили и отправили в подсобку, за кружкой. Я зашел туда, не успел свет включить, пошла махаловка, всё с полок попадало. Гремело – класс!
– А где дежурный прапорщик или офицер был? – удивленно спросила Анна.
– В это время никого из офицеров в части не было, а может и был кто, не знаю. Теперь меня уважают, не трогают. Они же не думали, что я хоть и не большой, но очень серьезно занимался карате и могу за себя постоять.
– А чем ты, кроме карате, до армии занимался?
– Я был спортсменом и всё везде успевал. Еще до армии, летом, подрабатывал в спасательной службе у себя в городе на пляже.
– Многих спас? – спросила Мария.
– Да было,– уклончиво ответил Лапшин.
– И утопленники были?– спросила Анна.
– Были. Вытаскивал. Только мужиков-утопленников лучше вытаскивать.
– Почему лучше? – спросила Мария.
– Так. Дело-то ясное. От всех утонувших баб со всех мест вода льется, – откровенничал солдат.
Чем больше он рассказывал, тем больше, слушая его, появлялись сомнения у Марии Дмитриевны и Ани. Когда кто-то появлялся из прапорщиков или офицеров части, он, не дожидаясь особого приглашения, быстро отходил от Марии и Аньки.
Вот через этого Лапшина Анна и продала свою гитару, которую забрала у родителей Ярослава.
Тётя Вера с Анжелой и Татьяна с Олегом уехали в Ленинград. Приехал Валерка. Анька уходила днём на работу, а вечером готовила ужин или что-то варила на завтра, дядя Витя поливал огород.
Валерка дня два просто маялся, не знал, куда себя деть и чем заняться. Утром он уезжал к Юрию, вечером возвращался обратно. Потом решил немного помочь Виктору, стены класть в летней кухне, дела у них продвигались неплохо. Виктор Матвеевич воодушевлённо говорил ему:
– Нужно торопиться, чтобы к зиме закончить стены и крышу справить, а то вдруг вы здесь останетесь.
– Да не, Моаня говорит, что у отца на работе будет место для неё и комната в общежитии, а я – сварщик и тракторист, для меня место везде найдется.
Почему они решили ехать в посёлок к Аниным родителям, они, наверное, и сами не могли ответить. Зачем нужно было куда-то ехать, когда работа у Аньки есть. Теперь она могла и комнату в общежитии у начальника спросить. Но почему-то всё закружилось, завертелось и Анька с Валерием были настроены на смену места жительства.
У Ириши тоже были изменения, но она никому ничего не говорила, старалась никакого вида не показывать. В часть-склад, где работала Анна, в апреле был принят на работу новый прапорщик. Он был родственником прапорщика Бориса Дмитриевича – заведующего одного из складов. Василий был высок, не меньше Дмитрия Большакова, и трудно сказать, кто из них был симпатичнее. Ириша встречалась с ним, но они делали вид, что не общаются.
Прапорщика Назарова в их части после проверки осудил трибунал по статье «Воровство в особо крупных размерах», сроком не менее 7 лет. Назаров или по ошибке, или по малодушию выполнял все приказы любого военного, кто был старше по званию. К нему могли прийти на склад со всего городка и требовать: «Мне нужна вот эта вещь, вот этот комбинезон, эта танковая куртка» и он выполнял эти требования. Что-то под такой шумок и сам подворовывал, но скрыть это не умел.
Борис Дмитриевич был ниже среднего роста, щуплый мужичок, но очень умный. В этом Анька давно убедилась. Он мог защитить себя и отстоять свои интересы.
Кто бы к Борису Дмитриевичу не приходил – он требовал расписку по полной программе: я такой-то, проживающий там-то, в звании таком, служу там, взял у такого-то, в этом складе следующее, дата, подпись. В случаи проверки у Бориса Дмитриевича всегда были нужные бумаги, которые он хранил не в тумбочке, а в несгораемом сейфе.
Однажды пришли к нему в склад военный высокого чина в сопровождении начальника склада Виктора Викторовича, Владислав Николаевич и еще несколько человек. Военный высокого звания хотел меховую куртку по высшему разряду без надлежащих бумаг. Но Борис Дмитриевич не растерялся и уверенно сказал:
– Конечно, я Вам дам то, что Вы требуете, но сначала напишите расписку по такой форме, – он подал бумагу с формой, как и что писать, и добавил: – вот Вам бумага и ручка.
– Да ты что? Сдурел? Выполняй приказ, – кричал на него Виктор Викторович, начальник склада.
– Конечно, выполню, после подписания бумаг.
– Ты что, не видишь, кто перед тобой стоит? – спросил его Владислав Николаевич.
– Почему не вижу? Вижу. И знаю, кто он и кто я. Только в тюрьму я не желаю загреметь и покрывать недостачу из своего кармана тоже за кого-то, неизвестно для чего, не собираюсь.
Бориса Дмитриевича уважали и ничего с него не требовали. На место осужденного прапорщика и был принят Василий. Борис Дмитриевич всё объяснил своему родственнику популярно и наглядно. И предупредил: если кому-нибудь пойдешь на маленькую уступку и выдашь хоть один раз, то к тебе будут приходить бесконечно.
Отпуск Зои Михайловны и Александра Александровича был, как всегда, насыщенным. Зоя руководила основной работой. В купленном Ольгой и Николаем маленьком старом домике было много дел. То в доме пол перестилали, то в летней кухне печь перекладывали, то шифер на крыше переделывали, то в сарае работа, то в огороде трава. И так изо дня в день.
– Сынок, а где папа и деда? – спросила вошедшего в летнюю кухню сына Ольга.
– Там, – показал в сторону рукой малыш.
– Где там? – уточнила Зоя Михайловна.
– Они вдвоем? Что делают? – расспрашивала Оля.
– Зубки лечат, – произнёс ребенок, взял со стола свою детскую эмалированную кружку и вышел с довольно серьёзным видом из кухни.
– Куда он? – спросила свою дочь Зоя.
– Наверное, воду хочет с ведра зачерпнуть.
– Да нет, он мимо ведер прошёл. Надо посмотреть.
Зять с тестем хорошо расположились в тени огорода возле фляги с брагой и из железных эмалированных кружек делали почти синхронно маленькие глотки. Подошел Саша и протянул свою кружку.
– Ты что хочешь? – спросил Сан Саныч внука.
– Дай, – чётко произнёс малыш.
– Саша, сынок. Тебе нельзя. Это невкусно. Мы зубки лечим, – пояснил сыну Николай.
– Дай. Дай. Хочу, – уже кричал Саша.
– Ладно. Не кричи. Не плачь. Вот, смотри, тебе чуть-чуть я налью. Это невкусно, – успокаивал сына Николай.
Мальчонка заглянул в свою кружку, посмотрел по очереди на деда и отца, потом принялся пить. С полным недоумением Сан Саныч с Николаем смотрели на действия трехлетнего ребенка и надеялись, что он сейчас всё выплюнет и бросит кружку. Ребёнок сделал несколько глотков, его лицо постепенно краснело, наконец, детская рука протянула к изумленным деду и отцу кружечку и малыш с покрасневшими глазами твёрдо, требовательно произнес:
– Дай.
– Саша, сынок, нельзя это пить. Ты маленький.
– Это – отрава. Заболеешь. Иди, посмотри, какие у тебя красные глаза, –предложил дед внуку.
– Дай. Дай, – спокойные просьбы ребенка перешли в крики с плачем.
Сан Саныч быстро сообразил, как в данном случае нужно действовать. Николай с тестем несли флягу на улицу, следом шёл плачущий ребенок. На плач ребенка прибежали его мать и бабушка. Опрокидывая флягу и выливая содержимое в канаву, Александр Александрович приговаривал:
– Смотри Саша, как льется эта отрава и никогда в жизни её не пей. Я это пить не буду, отец твой тоже пить больше это не будет.
Глава 8. Работа в лес не убежит. http://www.proza.ru/2012/01/19/1827