Роясь в старом окаменевшем (с) - нет, не в том, о чём вы подумали. Просто копаясь в старых записях своего блога, я наткнулся на пост о странном сне, который мне когда-то приснился. Давно я не видел таких цельных, отчётливых снов. Всё какие-то полубредовые обрывки.
Мне снилось, будто я гуляю по улице, на которой живу, и в её противоположном конце прохожу мимо хорошо мне знакомого низкого и длинного одноэтажного дома. В нём всегда располагается что-то казённое: то какая-то контора, то какие-то профессиональные курсы. Впрочем, дом снаружи симпатичный, в палисаднике цветы, а фасад увит разноцветной бугенвиллеей. На этот раз я вижу над входом небольшую скромную вывеску:
ВСЁ ДЛЯ ПОЖИЛЫХ ЛЮДЕЙ
последние услуги
Вхожу. Длинный коридор, вдоль левой стены удобные диванчики, рядом с ними журнальные столики с разложенными на них глянцевыми журналами. Мягкий ковёр, тихая приятная музыка. Что-то подобное я видел в поликлинике богатой больничной кассы "Маккаби". Но там на диванчиках всегда сидят десятка полтора пергаментных старушек, а тут никого.
Вдоль правой стены расположены двери кабинетов с табличками. На первой написано "Юридическая служба". Вхожу. За столом сидит суровый дядька с выражением лица "оставь надежду всяк сюда входящий". Не отвечая на моё приветствие, спрашивает: "Завещание принесли?" Нет, о завещании я не подумал. Он кладёт передо мной бланк завещания, большой пустой конверт, и говорит: "В этой графе напишете, кому и сколько завещаете. Фамилию, имя и отчество полностью, сумма цифрами и прописью. Ниже распишитесь. Потом положите бланк в конверт, и сами заклейте. Конверт будет вскрыт в присутствии ваших наследников и понятых." Я подумал, и крупно написал:
НИКОМУ НИ Х@Я
Положил завещание в конверт, заклеил, и отдал дядьке. Он написал мою фамилию на конверте, сунул его в какую-то папку, и углубился в свои бумаги. Я понял, что приём окончен, и вышел в коридор.
На следующей двери написано "Ритуальные услуги". Вхожу. Два жизнерадостных толстячка бросаются мне навстречу, будто с нетерпением ждали меня всю жизнь. Усадили в удобное кресло, и весело спрашивают: "По какому обычаю, ха-ха, будем вас хоронить, ха-ха-ха?! По иудейскому, христианскому или мусульманскому, ха-ха-ха? Вы какой веры, ха-ха-ха?" Я отвечаю, что никакой. Хороните по какой вам удобно. Они посовещались, и сказали: "У нас недовыполнение плана по буддизму. Давайте мы вас похороним по ламаистскому обычаю. На костре сожжём, ха-ха-ха! Правда, по этому обычаю к умирающему должен быть приглашён лама для совершения обряда напутствия "зурдайн-судур". А у нас с ламами напряжёнка, ха-ха-ха. Вы согласны без ламы?" Я согласился. Они сказали: "Распишитесь здесь!", и с хохотом проводили до двери.
На следующей двери написано "Последние радости". Вхожу. Интимный полумрак, на широком диване сидит не слишком одетая девица. Вполне из себя ничего, с брульянтом в носу. В меру татуирована. На правой ноге вытатуирована надпись, которую хочется прочитать до конца, но он уходит под мини-юбочку. Против дивана телевизор с большим плоским экраном показывает что-то эротическое. Девица обворожительно улыбается, и манит пальчиком присесть рядом. Сажусь. Предлагает выпить что-нибудь на выбор: водка, коньяк, шампанское. Я говорю "Денег нет", а она отвечает: "Так ведь халява!" Нет, всё равно не хочется. Тогда она предлагает мне посмотреть какое-нибудь моё любимое кино, но я отвечаю, что все мои любимые фильмы мне давно надоели. Она спрашивает: "Может быть девушку? Меня не хотите? Это тоже халява." Я посмотрел на соблазнительную надпись на её ноге, и спросил: "А после этого я смогу уйти домой?" Она сказала, что нет, для такого рода услуг есть другие заведения, но они платные. Она может дать телефон. Я вздохнул, и отказался. Тогда она сказала "Распишитесь здесь", и приветливо помахала мне вслед.
На следующей (и последней) двери висит табличка "Процедурный кабинет". Вхожу. Совершенно пустая комната с голыми стенами. У стены напротив двери стоит простая больничная кушетка, обитая дермантином, местами потёртым добела. И никого нет. Я присел на кушетку, потом сообразил, что надо лечь. Принял нужную позу. Через пару минут в кабинет вошёл доктор в белом халате, руки в резиновых перчатках, в одной из них осторожно держит полный шприц. Увидев меня, разочарованно сказал: "Э-э, батенька, что же вы не разделись? Кто ваш труп раздевать будет? У нас такую штатную единицу сократили на прошлой неделе!"
На этом я проснулся, и сон до конца не досмотрел.