Часть 98 (окончание)
23 марта. Москва.
Весны все нет. Холодно, неприятно. Профессор С. Ф. Фёдоров, после награждения его орденом и принятия в члены-корреспонденты Академии Наук, ещё больше загордился и еще небрежнее стал относится к студентам. Консультации не дает, но получает за них деньги. Он говорит всем: напечатайте дипломный проект, и тогда я проверю. Да на кой черт тогда его проверять?! Я не могу равнодушно относится к Фёдорову, этому болвану и бахвалу со званием академика. И явно вижу, что он это чувствует. Сазонов перед ним расплывается, хвалит его, поздравляет – это очень нравится Фёдорову. А я так не могу. Фёдоров, сам подхалим, любит только подхалимов. Геологическая часть дипломного проекта в основном закончена. Первую половину отдал перепечатать. Приступил к составлению технической части дипломного проекта. Петрографическую часть решил не делать, так как не успею. Защищать буду числа 10-15 апреля.
С Туймазами пока дело не решено. А ехать туда ни в коем случае не хочется. С Варюшей встречаемся ежедневно. Все вечера я просиживаю у неё за составлением дипломного проекта, а она за приготовлением уроков. Иногда прогуливаемся, бываем в кино.
29 марта. Москва.
Сегодня первая защита наших студентов. Защищали пять человек: Григорьев, Цитенко, Кучапин, Талдыкин и Козлов. Все на «отлично». Председатель комиссии — Сенюков. Скоро и до меня дойдет очередь. В институт зашла Варюша и пошли с ней в кино.
2 апреля. Москва.
Траурный день. Четыре месяца со дня смерти Гали. Собрались её друзья, родные…
8 апреля. Москва.
Сегодня Лёша Михайлов защищал свой дипломный проект на тему о нефтеносности соляных куполов Кемпендойского (???) района Якутской АССР. Получил звание инженера-геолога. Председательствовал Сенюков. Он назначен недавно Л. Кагановичем начальником Главного Геологического Управления Наркомтопа.
Скоро и я защищаю. Дипломный проект готов. Слегка подкачали чертежи.
15 апреля. Москва.
Сегодня знаменательная дата моей жизни — защита дипломного проекта. С утра в институте. Л. В. Пустовалов дал хорошую оценку проекта. С. Фёдоров — также приличную, но указал на недостаточно хорошее оформление чертежей. По совету и с помощью Л. В. Пустовалова у него в кабинете кое-что подправили. Он многим мне помог.
Шесть часов вечера. Приехал В. Н. Сенюков, пришли Сулин, Фёдоров, Пустовалов, Жданов, Чарыгин, Рощин, Шацов и другие. Зал набился слушателями. Начал свой доклад. Чарыгин часто перебивал, не давал много говорить, хотел уложить доклад в 20 минут. Но разве можно почти годичную работу с шестилетней подготовкой в институте изложить в 20 минутах? Хотелось дать больше, обстоятельнее. Затем — выступления. Пустовалов похвалил. Чарыгин также похвалил. Рощин оценил техническую часть проекта хорошей. Затем выступил С. Фёдоров. За час до защиты я с ним как-то грубо обошёлся — не поздоровался и на его какой-то вопрос ответил обрывочно: было не до этого, хотелось собраться с мыслями о докладе. Он же любит подхалимов. Затаив злобу, он выступил. Против ожидания, своё хорошее заключение отложил в сторону и сказал в таком роде, что дипломный проект едва заслуживает удовлетворительной оценки. На него шикали с мест, разводили руками и так далее. А он, дрожащий от гнева, обиды, изливался в красноречии. Но экзаменационная комиссия не посчиталась с Фёдоровым и вынесла общую оценку хорошей. Под аплодисменты члены комиссии пожали мне руки. Итак, с 15 апреля 1939 года я получил звание ИНЖЕНЕРА-ГЕОЛОГА по разведкам и поискам нефтяных и газовых месторождений.
Такого гада, как Фёдоров, встретить можно не так уж часто.
Сразу же после защиты поехал с Варей к ней домой. Дома её мама, Нюра и Вася. Вызвали по телефону мою маму. Сидели, разговаривали о хорошем и о плохом. Больше о плохом, ибо несчастье сейчас превалирует. Насколько радостнее было бы мне защищать диплом, если бы об этом знала моя сестра и вместе со мной радовалась бы. А я знаю, что она об этом радовалась бы больше всех.
23 апреля 1939 года. Москва.
С 15 апреля по 15 мая у меня отпуск. А затем ехать на работу. Куда? В Туймазы на промысле совершенно не хочется. Что делать? Теперь я всё свободное время опять посвящаю научно-исследовательской работе по петрографии. Начал ходить по учреждениям в поисках более удачной работы. Хочется выехать на полевую работу, на лето взять Варю к себе.
Сегодня в ночь на 24-е были с Варей на ночном концерте и балу в зале Консерватории. Танцевали. Варюшка ночевала у меня.
26 апреля. Москва.
Лёша решил ехать в Новосибирск. Устроился через Сенюкова. Сегодня были с Варей у Лёши. По-видимому, он женится на Вере Стукаловой. У неё появился ребёнок, черноволосая девочка Иринка. Умер академик И. М. Губкин — великий человек и геолог. Жаль. Ведь около полугода назад он приезжал к нам в Усолье, и я с ним разговаривал.
30 апреля. Москва.
Ходили с Варюшей в Третьяковскую галерею на выставку исторической живописи. Замечательная выставка! Ночевал у Вари: завтра на демонстрацию решили идти с её пединститутом.
1 мая. Москва.
Демонстрация. Солнечная весенняя погода. Показалась на бульварах зелёная травка, распустились деревья. Слегка прохладный воздух и тёплое солнце. Варюшка должна быть моей женой. Надо окончательно договориться и установить срок нашей свадьбы.
Вечером небольшая вечеринка. Завтра с Надей и Володей едем на канал Москва-Волга.
2 мая. Канал Москва-Волга.
Хорошая вчерашняя погода внезапно изменилась. Утро пасмурное и дождливое. Льёт равномерный сильный дождь. Нет нигде просвета. Но ехать надо: может быть, прояснится. Взял фотоаппарат. Пока добрался до Киевского вокзала (здесь посадка на пароход «Карл Маркс»), весь промок. Галош нет, а ботинки текут. Здесь встретил Варю и Володю с Надей. На пароходе мокро, холодно. Набил ботинки газетой. Сначала слушали лекцию о канале. В 8 часов утра пароход отчалил. Сильный ветер. Температура упала до +5. Сошли в нижнюю каюту. Дорогой я интересовался архитектурой канала, быстротой работы насосов шлюзов. Однообразие и плохая погода быстро приелись. С Володей взяли пива, бутербродов. Шутили, немного злились и на погоду и на себя. К двум часам приехали в Химкинский речной вокзал. Ввиду того, что погода становится всё хуже, решили троллейбусом возвратиться домой, что и сделали. Так и не доехали до Клязьминского водохранилища.
4 мая. Москва.
С сильным опозданием диплом защищал Сазонов. Насколько Фёдоров любит, чтобы ему подхалимничали, настолько и сам подхалимничает. Его выступление носило характер прославления самого себя и заодно Сазонова. Он сделала вывод, что за всё время существования Горной академии и Нефтяного института наиболее крупными геологами вышли четверо: Чарыгин, затем он, Фёдоров (здесь он целый час хвалил свою персону), Сенюков и, наконец, Сазонов. Все сгорали от стыда, слушая это беззастенчивое враньё, это подхалимство высшей марки. Сазонов защищал хорошо. Но ведь все знают, что он стоял ниже половины окончивших студентов нашей группы.
7 мая. Москва.
Приближается конец моего отпуска. Где работать? Советовался у многих. Флоренский советует ехать в Туймазы — это ему выгодно по его петрографической обработке материалов. Пустовалов советует не перечить начальству. Пошёл к Сенюкову. Он сразу же предложил ехать на Украину. Я согласился. Написал заявление. Обещал мне переделать путёвку с Туймазов на Украину. Но потом я узнал, что у меня путёвка в Якутию (оказывается, Федька Алексеев с Кутуковым, не получив окончательного моего согласия, через Сенюкова и зам. Наркома переписали путёвку на Якутию). Сенюков сказал: «Бери путёвку и приходи ко мне. Тогда поговорим». Взял я путёвку. Но ехать сейчас от Вари в Якутию и от мамы, когда она в очень тяжёлом положении, мне не хочется. Пришёл к Сенюкову. Он начал так: «Путёвку получил? Ну, вот и хорошо. Я ж тебе говорил! Где хочешь работать? На Украине? А в Москве квартира есть? Так что ж сразу не скажешь? Давай путёвку. БУДЕШЬ РАБОТАТЬ В ГЛАВКЕ, В МОСКВЕ. Мне геологи здесь очень нужны. Согласен? Ну вот, по рукам. А потом пошлю тебя в Сибирь. Оформляй. Приходи работать. Я всё устрою. Ставка 800 рублей».
10 мая 1939 года. Москва.
8, 9 и 10-го мая идёт снег. Паршивая погода, что-то осеннее, нехорошее. Поговорили с Варей. Она очень рада, что я остался в Москве. Договорились с Варюшей летом РАСПИСАТЬСЯ, а после окончания ею пединститута, ехать в Сибирь на работу(1).
*****
(1) На этом «Дневниковые записи» прерываются. Следующая запись обозначена датой 2 апреля 1944 года. Именно с этой даты все тетради помечены или как «Путевые заметки геолога», или как «Путешествия» и «Поездки» в тот или иной регион СССР. О личной и семейной жизни никаких записей в них практически нет. Все записи на 99,9% состоят из описаний погоды, природы, а также производственной деятельности, связанной с геологоразведкой. Дальнейшая целесообразность перепечатывания этих материалов в настоящее время пока под вопросом.
*****
Конец