Часть 90
ГЕОЛОГИЧЕСКАЯ ПОЛЕВАЯ ПРАКТИКА. Лето 1938 года. Продолжение. (Начало записи о практике с Части 83).
21 июля 1938 года. Тарасовка — Москва.
Утром встали вместе с Варюшей. Умылись, немного поели и пошли на станцию. Варюша вышла в Мытищах, чтобы ехать в Валентиновку, а я поехал в Москву за билетами в Куйбышев. Договорились, что я выезжаю 25 июля. Сегодня вечером с Варюшей пойдём в кино. Приехал в Москву — и сразу на вокзал. У касс предварительной продажи творится что-то невообразимое. Стоят по несколько сотен человек. Делать нечего, придётся завтра с 6 часов утра становиться в очередь за билетами. Хочу попросить Варюшу помочь мне.
Купил на вечерний сеанс (на 11 часов вечера) билеты в кинотеатр «Востоккино» на картину «Детство Горького», купил фруктов, разной мелочи и скорее поехал в Валентиновку, где меня уже ждала Варюша. Пошли с ней на пляж (она рыжих близнецов уложила спать), где я снимал её в купальном костюме. Вместе купались в Клязьме. Затем катались на лодке; хотел Варю немного научить грести, но пока ничего не вышло. Снимались в лодке. К вечеру поехали в Москву в «Востоккино». Сначала заехали к Вариной подруге — Любе Кондратьевой, но её не застали. В магазинчике купил закусок и пошли в кино. Сеанс кончился в час ночи. Варюшу я решил устроить ночевать в пустой отдельной комнате тётки Нюты. Поужинали. Варюша за сегодняшний день сильно устала. Хотел было пойти устраивать ей постель, но она мне говорит: «Я боюсь спать одна, я лягу здесь». Это ещё лучше. Постелил ей в комнате сестры на кровати, а сам устроился на полу в большой комнате. Но как тут уснуть? Наверно полночи провёл с Варюшечкой в горячих поцелуях и объятиях. Разве это не высшее счастье? Варюшечка стала родной, доверчивой хорошей. Как же это она не боялась остаться вдвоём со мной ночевать? И благодаря её беззаветной доверчивости я был полностью разоружён. Ведь это верх доверчивости и надежды. Разве можно после этого сомневаться в искренности и любви Варюшечки?! Вторая ночь рядом с Варюшечкой... Во всём, в душе... буквально во всём Варюшечка моя, но когда она будет полностью моя? Я не могу быть нечестным по отношению к таким честным хорошим людям. Варюшечка же к тому моя единственная любимая девушка. Какое счастье, что я приехал в Москву!
22 июля. Москва — Валентиновка.
Варюшечка разбудила меня в 6 часов утра. На улице уже светит жаркое солнце. В Москве давно не было хорошего дождя. За билетами поехали на Казанский вокзал, заняли две очереди. Стоять томительно и долго. Но с Варюшечкой хорошо и весело. Жаль только, что она сильно устала. Стояли с 7 до 12 часов. Взял билет на поезд № 15 на 27 июля. Отправление в 12 часов дня. Я оттянул отъезд ещё на два дня.
С Казанского вокзала Варюшечка поехала прямо домой, а я заехал к себе взять заснятые фотопластинки и ванночки. Хотели проявить у Варюшечки, но ничего не вышло: её брат разобрал фотолабораторию в ванне, и красный фонарь увёз с собой в деревню. Варюшечка передала мне книгу Обручева «Геология Сибири», том 3, ею купленную по своей инициативе. Я просил, чтобы книгу купила мама, а Варя узнала и купила сама. Поехали ко мне.
Договорился с Володей (мужем Нади Черкасовой, он спец по патефонам), что в 5 часов дня все пойдём выбирать мне патефон, вернее, патефон нам с Варюшечкой, ибо без Варюши мне патефон не нужен; патефон — дополнение к огромному моему счастью, а без этого счастья (без Варюшечки) он — лишняя тяжесть. В поисках патефона обошли пол-Москвы, и пришли ни с чем: патефоны стали дефицитным товаром.
Дома Варюшечка помогла мне разобрать и составить список образцов кернов для шлифов (по скважине № 12 Яблонового оврага). С её помощью дело шло очень быстро.
Пришёл пьяный отец и испортил всё дело. Он позвал меня в другую комнату и стал просить денег на посылку деду. Конечно, денег я ему дал, но для чего просить в такое время и в другой комнате? Варюша же подумала, что отец говорит что-либо плохое по поводу её присутствия, и у меня с ней получился неприятный конфликт. К тому же на Варюше сильно отразилась усталость от большой помощи мне (билеты, поиски патефона, образцы) и бессонная ночь (мы с ней спали не больше трёх часов). Я поехал проводить Варю домой, но она со мной не хочет разговаривать и даже слушать. Зашёл поговорить с её мамой; вскоре наступило перемирие. И разве могло быть иначе?
Варя поехала в Валентиновку в двенадцатом часу ночи. Сначала хотел проводить её до вокзала, но получилось так, что проводил её до самого дома в Валентиновке. Варя устроила меня ночевать на полу в передней (сейчас у хозяев дачка маленькая — сдают). Жалко, что не пришлось посидеть с Варюшечкой где-либо ночью: она опять близкая и родная.
23 июля. Валентиновка — Москва — Тарасовка.
Благодаря Варюше сегодня выспался. С утра поехал в Москву, отвёз в институт образцы, получил там некоторые деловые бумажки. Кое-что сделал дома и опять — скорее к Варюше в Валентиновку. Долго катались на лодке по Клязьме, фотографировал Варю в лодке. Научил её грести, и к концу прогулки она уже довольно прилично владела вёслами.
Изводят её ребятишки, надо скоре Варюше выбираться из Валентиновки. Всё время приглашаю Варюшу приехать в Усолье, но она не верит в осуществление этого. К вечеру решили поехать в Тарасовку. Доехали до Болшева на поезде, а от Болшева до Тарасовки пошли пешком через железнодорожный мост и лес. Всю дорогу пели, шутили... Но в Тарасовке нас встретили плохо. Мама сказала, что мало места и Варе надо ночевать у Кадомцевых с Галей и Клавой (приехала сегодня), но куда-то ушедших. Пошли с Варюшей на берег Клязьмы и под соснами просидели до самой ночи. Варюша ведь теперь почти моя... Пошли спать. Подошли к окну Гали: она говорит, что у них ночевать негде. А раньше мать сказала, что в избушке тесно. Варя обиделась и сказала, что поедет в Москву. Я её вполне понял и был возмущён таким поступком (родных). Пошёл за сумочкой и своими вещами, но, оказывается, Варе уже постелили в избушке. Но Варюшу теперь не склонить. Она и на меня теперь в обиде. Что мне делать? Варюшу я не отпущу. Предложил ей вдвоём ехать в Москву или переночевать в лесу. Хотел, если действительно дома устроили такое свинство, порвать с родителями и больше к ним никогда не являться, не ездить в Тарасовку. Я бы так и сделал. После долгого неприятного разговора Варя начала склоняться в сторону благоразумия. Ночевали всё же в избушке. Но это последний раз. Оскорбить честь Варюши — это гораздо больше, чем оскорбить меня, и я это никому не позволю, тем более своим же родичам.
24 июля. Тарасовка — Москва.
Утром проснулся поздно и Варюшу уже не застал в постели. Говорят, что она ушла в лес. Нашёл Варюшу спящей в лесу.
После завтрака собирали малину. Купались и загорали. На Клязьме во время купания, когда Варя отплыла далеко от нас, какой-то парень схватил её. Она почти не сопротивлялась, и поэтому я не имел причины ей помочь — из-за этого позже вышла ссора. Варя обиделась, сказала, что она не бросается первому попавшему на шею и что она не имеет дело с теми, кто ей не верит и «не хотел помешать» (это ко мне). Я виновен, это верно, но и Варя будет в будущем другой. Я же, раз Варюша такая преданная, буду защищать её без её просьбы ценою своей жизни.
Обед, потом «сон» на ковре в лесу с Варюшей, Галей и Клавой. Но я с Варюшей почти не спали — нам было не до этого. К вечеру пошли в дом отдыха. Там-то и произошла ссора... Но на станции по пути в Москву состоялось перемирие, и это перемирие награждает всегда очень многим. В поезде Варюша предложила проявить сегодня фотографии, и она останется у меня ночевать. Так и решили. Но попали домой только в первом часу ночи, в виду ремонта, не мог найти фонарь с красными стёклами. Ночь провели почти не спавши в горячих крепких объятиях и поцелуях. Хотелось бы никогда не расставаться с Врюшей ни на один час. Варюша должна быть моей. Она сегодня сказала:
— Ты, наверное, после этого совсем плохо обо мне думаешь?
— Нет, как раз наоборот.
— А, по-моему, если крепко любишь, можно всё...
Варюша это «всё» подразумевает кроме последнего шага, и она совершенно права. Значит, Варюшечка действительно любит. А сегодняшняя ссора, в сущности, только укрепила нашу дружбу и любовь. Уже стало светать, когда мы на несколько часов расстались с Варюшей, и я пошёл в свою комнату. Это уже подряд четвёртая ночь, проведённая вместе с Варюшей. Эти четыре дня мы не расставались ни днем, ни ночью.
25 июля. Москва — Валентиновка — Москва.
Утром Варя меня разбудила, сказала, что поедет домой. Днём в Мосторге я сумел купить патефон за 325 рублей. Поехал к Варе проявлять фотографии (её брат Василий привёз красный фонарь), и захватил патефон. Варя не в настроении — ссора с матерью. Своё зло вымещает на мне. Это не совсем приятно. Мать вообще невыносимо изводит её, и надо скорее нам с Варюшей вместе отдельно обосноваться. Как Варюша потом сказала, мать заметила у неё на шее следы от вчерашних поцелуев, и с этого пошла... Но долго ссора такого сорта продолжаться не может. Через час всё уладилось. Проявили все снимки, получились хорошо. Изводит и раздражает меня сосед «Коська» своим торчанием в комнате, а Варя с ним любезно ещё разговаривает... Немного танцевали с Варей под патефон.
После всех дел пошёл проводить Варю до Валентиновки. Но по дороге ушли в парк им. Горького (ЦПКиО), катались на лодке по Москве-реке, причём Варюша немного гребла, а остальную дорогу пела. Ели мороженое. Я с неохотой вспоминал, что с Варюшечкой остаётся мне провести ещё только один вечер.
Поздно вечером проводил Варюшу до дома в Валентиновке и возвратился обратно в Москву. По дороге Варюшу сильно клонило ко сну, и она дремала у меня на плече. Какая она близкая и родная! Сегодня первая ночь без Вари.
*****
Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2012/01/17/2008