Часть 88
ГЕОЛОГИЧЕСКАЯ ПОЛЕВАЯ ПРАКТИКА. Лето 1938 года. Продолжение. (Начало записи о практике с Части 83).
3 июля 1938 года. Куйбышев.
С утра пошёл в трест, затем склад. Получил кровати, кайла, молоток, гвозди, ватные тужурки. Затем разговаривал с главным геологом Пантелеевым. Он интересуется Усольской структурой, и о ней долго говорили. Хочет приехать к нам числа 15 июля.
Уехать сегодня не удастся. Необходимо ещё узнать расписание самолётов на Москву, так как на поезд билет достать очень трудно и долго. Я всё же надеюсь, что поеду в Москву и увижу Варюшу. В поисках аэропорта исходил все справочные бюро. Он находится на станции Безымянка в 12 километрах к востоку от города. Самолет отходит в 5 часов дня, стоимость билета 110 рублей (поездом — 65-70 рублей).
Затем выполнил разные поручения Козленко, Сазонова... Накупил для коллекции марок. Жара невероятная. У киосков с водой огромные очереди. В городе всё гораздо дороже, чем в деревне.
В общежитие приехал рано. В чужом городе чувствуешь себя как дома. Опять не вытерпел, написал Варюше ещё одно письмо. Так легче, а то я по ней начинаю всё больше тосковать. Завтра приеду в Усолье, будет ли мне письмо?
4 июля. Куйбышев.
С утра пошёл на Волжский порт за билетом на пароход... и билета не достал. Форменное безобразие. Сильно разозлился. Приехал в общежитие, почитал стихи А. Толстого. Думы и тоска по Варе изведут меня... Болит сердце. Если Варюша ответит на письмо от 26.06, то я должен получить ответ завтра. А если нет, то письмо можно ожидать 7 или 8 июля. А если не придёт? Тогда не знаю, что будет дальше. Ведь решается вся моя дальнейшая судьба и планы текущего июля. От одного Варюшиного письма зависит вся моя дальнейшая жизнь — разве не будешь волноваться? Теперь, когда я смог думать о Варюше спокойно, я понял всю её тяжёлую жизнь, её очень тяжёлое душевное состояние. И нет ничего удивительного в том, что она в минуты крайнего горя вымещает его на ком-нибудь близком, в частности, на мне. Если это так, то я очень рад. Но если не так, если действительно всё кончено? О дальнейшем я стараюсь не думать, так как становится слишком тяжело. Неужели Варюша обманывала меня в своей любви? Нет, она не лгунья, она не «хозяйка гостиницы» (по К. Гольдони). Скорее приходило бы письмо, только хорошее письмо!
5 июля. Куйбышев — по Волге.
В 6 часов утра поехал в порт за билетом. Очередь. Всё же достал. Немного отдохнул в городском саду на берегу Волги. Купил открытки с видами Жигулей. Нервозное состояние от ожидающей меня судьбы усиливается. Всё же я надеюсь, что мне придёт письмо от Варюши.
К вечеру, забрав тяжёлые вещи из камеры хранения, я сел на пароход «Волгострой», вскоре Куйбышев остался позади. На пароходе познакомился с одной простой умной дивчиной Лизой Маяновой. На вид ей 22-23 года. Она только что сдала государственные экзамены в педагогический институт в Куйбышеве (на ул. М. Горького) на факультет русского языка. Она едет через Ульяновск в Мелекесский район домой. Разговаривали на палубе о разных пустяках и смотрели на Жигули. На пароходе в буфете оказалось только пиво, и от нечего делать я его пил: сегодня не обедал, а есть хочется, пиво утоляет аппетит. За разговорами ночь пролетела быстро.
6 июля. Климовка — Усолье.
Опять Климовка. Мытарства закончены. На станции меня уже дожидался возчик с лошадью. Наконец, я в Усолье.
Думы о Варе: что будет? Варюша всё же прислала письмо. Но оно меня почти что не обрадовало. Варя пишет нехотя, с пренебрежением... Но всё же написала длинное письмо. Письмо нейтральное: ни да, ни нет. Пишет, что историю сдала на «отлично», сейчас хорошо отдыхает, веселится, танцует. Этому я рад, хотя кое-что неприятно отзывается в сердце. Надо ожидать следующего письма, оно должно быть более определённым.
Купались на Даниловом озере, выстирали своё бельё, катались на лодке.
Ястребёнок, которого я однажды нашёл в лесу, сильно вырос, показались перья крыльев и хвоста, стал темнеть. Хорошо приручился, стал брать еду из рук и бегать за кормящим его, прося пищу криком. Практикант Митя недавно поймал молодого, но уже огромного, очень красивого филина. Так что у нас скоро будет целый зоопарк.
Вечером писал письмо Варюше.
7 июля. Усолье.
После командировки в Куйбышев опять наступили рабочие дни. Сегодня обследовал весь Гришкин овраг и склон Берёзовой гряды до Груниной горы, где везде выходят фузулиновые известняки. Затем поехал на реку Усу, где в кварцевом песке обнаружил ракушечник.
Сегодня очень жаркий день Солнце печёт немилосердно, к тому же совершенно нет ветерка. Приехал домой поздно.
8 июля. Усолье.
Заканчивал обследование Берёзовской гряды в лесной её части. Жара ещё больше. Почва раскалилась. Трава по склонам и в лесу высохла. Земляника и клубника отошли. И отцвела уже липа.
В Берёзовке, куда заехал выпить молока, пересел на лошадь Тихона Сазонова, а свою отправил за рабочими. Только вернулись в Усолье, как на машине М-1 из Куйбышева приехал Иванчук (главный геолог треста Востокнефть).
Получил два замечательных письма от Варюшечки. Нет, я не ошибся в Варюше. Настроение сразу поднялось. Скоро надо ехать в Москву — дело сейчас очень сложное, но ехать надо обязательно. Очень жалко, что Варюша плохо переносит жару — в Москве сейчас тоже очень сильная жара.
Кое-как успел прочитать письма, как надо ехать с гостями по району. Я больше всех изъездил места и знаю их лучше других. Поехали Иванчук, Орешников (тоже из треста), Сазонов и я. Обед пришлось отложить на ночь.
Сначала поехали в Муранский лес, где я показал карстовую воронку и обломки серых пермских крупнокристаллических известняков. Затем показал поле кварцевого песка. В одном месте убили змею-медянку. Машина быстро доставляет до нужных объектов. Солнце уже стало заходить, когда полезли на гору Светёлку. На её макушке шёл разговор о дальнейшем. Иванчук сообщил, что через 1-2 месяца необходимо в Усолье начать глубокое бурение и поэтому усилить полевую разведку для определения точек заложения скважин. Дело это очень серьёзное. Надо заложить скважину так, чтобы уже первая дала нефть. Домой приехали уже поздно, и я не успел написать письмо Варюше.
9 июля 1938 года. Усолье.
С раннего утра с Петром Фёдоровичем Салтыковым поехали наносить на планшет все обнажения от деревни Берёзовки до Шоркина оврага. Погода немного изменилась, стало прохладнее, подул ветерок. Выехали на работу в 5 часов утра и приехали только в 8 вечера. Успели пройти только до Шоркина оврага — точек я дал очень много с хорошим падением по азимуту 320-340 градусов. Сильно устали. Тихон Сазонов сейчас несколько изменился. Начальство его подгоняет, и он нашёл метод показать свою «деятельность». Каждое утро он приходит в 5 часов утра и с видом папаши будит нас и корит: «Что это вы так поздно спите?». Но он не замечает (старается не замечать), что он приезжает с работы в 3-4 часа дня и ложится спать, а мы приезжаем в 7-9 часов и потом берёмся за обработку образцов и записей. Но это ничего, хорошо, что Тихон стал раскачиваться. Утром он опережает нас для того, чтобы не быть во всём позади своих подчинённых. Иначе было бы некрасиво.
Написал Варюшечке длинное письмо. Практикант Митька кормит филина молодыми воробьями. Пытались ночью филина отпустить, но он не умеет летать. А по размерам он превосходит большого петуха.
10 июля. Усолье.
Сегодня Салтыков наносил на мензулу(1) точки вокруг Светёлки (с Сазоновым и Козленко), а я в это время описывал обнажения на протоке, которые не успел описать вчера. Затем, в ожидании Салтыкова, учился запрягать лошадь. Салтыков приехал поздно, и с ним сегодня успели сделать мало. Погода для работы стала лучше. Комаров мало, многие болота высохли. Через несколько дней начнётся уборка ржи. Сенокос в самом разгаре.
Наша 17-летняя практикантка Шура Парнышкова оказалась очень грубой деревенской дивчиной. Ругается она хлеще любого из нас, но в отношении ребят держит себя очень прилично. Только это в ней удачно, вообще же она мне безразлична, когда же она начинает с кем-либо ругаться, становится неприятно.
Вечером наметили дальнейший план работы. 13 и 14 июля я заканчиваю съёмку Шоркина оврага, 15-17 июля еду на Яблоновый овраг за своими образцами. Затем 19 июля заканчиваю с Салтыковым съёмку Уркина оврага, и числа 20-21 думаю выехать в Куйбышев. А 22 июля самолётом полечу в Москву.
Ястребёнок подох от голода: давно у нас нет мяса, а он без него жить не может. Митя отдал ястребёнка филину, и тот его слопал. А завтра хочет выпустить филина в лес, а то и тот подохнет. Жаль.
11 июля. Усолье.
Сегодня у меня пеший маршрут по северной просеке от Шоркина до Кабацкого оврага. Красивый густой лес, горы. Крутизна некоторых склонов достигает 45 градусов. На месте горелого леса поляна поросла многочисленными цветами. Над цветами вьются многочисленные бабочки. Над головой парит орёл.
Мой поход был удачным, я обнаружил интересные вещи. В устье Кабацкого оврага и в нём самом — развалины кирпичей — здесь, говорят, был кабачок, куда заглядывали крестьяне, рыбаки и приезжие за солью. Отсюда пошло и название Кабацкого оврага. А место выбрано очень удачное: красивое, живописное.
Получил письмо от мамы и Вари. Мама всё пишет о «взбунтовавшихся пчёлах». А Варюшино письмо очень хорошее, меня очень обрадовало. Такие письма я всегда бы хотел от неё получать. Надо как можно скорее отсюда выезжать, а это будет сейчас зависеть от темпов нашей работы. Я уже третий день подряд пишу Варюше письма. Да и как не писать, когда ко мне возвратилось прежнее счастье.
*****
(1) Мензула (от лат. mensula — столик), полевой чертежный столик, состоящий из планшета, штатива и скрепляющей их подставки.
*****
Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2012/01/17/1957