С мастером Майей мы знакомы не только по минутам пересменок. Летом, когда я только - только устроился в колхоз, сразу же попал под ее руководство. Работники отделения в большинстве своем ушли в коллективный отпуск и по колхозным доморощенным правилам, все, кто не имел права на этот отпуск, собирались в ударную ремонтную бригаду. Бригадой руководила Майя. Проблемной сия бригада была по простой отечественной причине. В нее попали все те, кто пытался неудачно сочетать лично приятное, то есть, винопитие, с полезным колхозу ( работой). Много было в отделении таковых, ибо ломовая грязная работа, тяжелая и непрестижная испокон веку длительно послушна лишь тем труженикам, кто снимает физическую усталость "приемом на грудь".
За умеренное вино-, а точнее, водко-питие из колхоза не увольняли. Составляли акт и даже не отстраняли от работы. Зато летом, когда рыбозавод останавливался, акты о нахождении на рабочем месте в нетрезвом состоянии позволяли колхозному правлению оставлять без отпуска выпивох-любителей. На вопли о нарушении КЗОТа, председатель - чекист напоминал, что союзный КЗОТ с высокого согласия подправлен колхозным уставом. И лишались бедолаги не только отпуска, но и многочисленных мелких льгот: бесплатных лекарств, талонов на дефицитные мясопродукты,изготовленные в самом колхозе, пошива костюма в колхозном ателье и санаторно-курортного лечения в колхозной здравнице. Наказывать нарушителей колхозу было выгодно: льготы, хоть и не ахти какие, составляли некий довесок к зарплате колхозника, а отобранные у множества нарушителей, были изрядной статьей экономии и источником премий колхозной элите, многочисленно наполнявшей огромное здание "пентагона" в показательной части колхоза.
Эта супердешевая рабочая сила, наличие которой продуманно поддерживалось на нужном уровне,каждое лето лениво и сонливо чистила емкости очистных сооружений, красила, белила, выполняла работу грузчиков и дворников. Не всякий мастер добром согласился бы возглавить в теплом июле, расслабленную бормотушкой и водочкой, получающую всего-то шесть рублей в день, озлобленную по трезвости бригаду.
Эти ребята и в разгар разделочно-консервной страды не очень были довольны своей участью. Майя умела находить общий язык со всеми. Она сквозь пальцы взирала на ленивые действа работничков, на плавно розовеющий нос капитана первого ранга -пенсионера Пчелкина, на его нередкие исчезновения после обеда в развалах ящиков для рыбы. Она прощала резко веселеющего после обеда Павлика, с утра хмурого и неразговорчивого. Она прощала всех алконавтов.
То, что каралось в обычных трудовых условиях посредством составления зловещих актов, Майя в этой бригаде не замечала. Впрочем, поговаривали, что и в другое время мастер Майя всячески избегала карать нарушителей. Тихо спроваживала явных злодеев на должности, где только в пьяном состоянии и можно было работать, а если и это не помогало, умела без шума уволить конченного забулдыгу.
В то утро море было ласково-зеркальным. Солидные колхозные чайки лениво грелись на камнях, переваривая дармовую океанскую пищу, добытую из раскисших на солнце стропов на эстакаде с замороженной скумбрией, ставридой и сардинеллой.
Несколько женщин в "предбаннике" - тамбуре чистили сардинеллу, все в бордовой рыбьей крови и в обильно летящей во всех направлениях шелухе.
Одновременно в цехе шла странная покраска, объяснимая лишь для человека, знающего, что звонкая колхозная вывеска ничуть не исключает антисанитарию, нарушения технологии и многое другое, чего, казалось бы, в показательном колхозе не должно быть в принципе.
Краскопульты выплевывали вонючую серость краски на облупившийся свод цеха, мельчайшая красящая пыль оседала на дефростеры и транспортеры, на пол и окна цеха. Огромные стекла окон никто никогда не мыл, никто не чистил их после ремонта. Стоило солнышку спрятаться, в цеху включали освещение. Это, вероятно, было дешевле, чем скоблить десятки квадратных метров стекол двойных рам.
У противоположной, наружной стены тамбура меняли огромные транспортные ворота. Работу выполняли командированные работяги из центра. Показательный центр находился в восьмидесяти километрах от нашего опорного отделения, в пригороде стольного града помнящей о славных временах независимости прибалтийской республики.Страны, не ведавшей в те времена о колхозах, пусть даже показательных.
И уж коли речь зашла о показательном колхозном центре, оставим на время смену ворот цеха и рассказ про мастера Майю.