О романе Сэлинджера

               

                О РОМАНЕ  ДЖ. Д. СЭЛИНДЖЕРА         
     Этот писатель, столь любимый в Америке, в России и, вероятно, во многих других странах (мне кажется, он должен быть любим везде, где переведен),  - прямой наследник Марка Твена в своем творчестве, но наследник не всех Твеновских произведений, а исключительно одного: «Приключения Гекльберри Финна». Кстати, эта «наследственность» и проявляется у Сэлинджера только в одном произведении: «Над пропастью во ржи». В «Выше стопила, плотники» и в рассказах мы видим уже совсем другой стиль. И еще «Над пропастью во ржи» перекликается с «Дэвидом Копперфилдом» Диккенса, невзирая на нелюбовь главного героя к «дэвидкоппервилдовской мути».
     Роман «Над пропастью во ржи» заслуженно прославил Сэлинджера. Написанное от лица шестнадцатилетнего Холдена Колфилда, произведение представляет собой настоящую «вечную» исповедь подростка. Вечную, потому что времен`ые рамки в романе почти отсутствуют – черта, присущая классике. Создается впечатление, что исповедь Холдена написана вчера, и с трудом верится, что речь идет о сороковых годах двадцатого века. Если мы сравним Ирвина Шоу («Богач, бедняк») с Сэлинджером, то увидим огромную разницу. Произведение Шоу отражает время. «Над пропастью во ржи» выше времени, вернее, все времена «впору» этому роману. Холден и по сей день живет среди нас, и будет жить, пока стоит мир.
     Хотелось бы сказать несколько слов об этом романе. Во многих статьях упоминалось одиночество главного героя, его стремление к естественности и красоте в людях и событиях, внутренний протест против пошлости, грубости, искажения чистых истин. Холден стремится видеть мир «идеальным». Тот мир, который вокруг него, его душа не принимает, но ему ясно: «вылечить» мир нельзя. Можно только удалиться из него, что буквально исполнил сам Сэлинджер. Стяжав себе славу романом, которому сам он не придавал большого значения, Сэлинджер удалился вместе со своей семьей туда, куда не было допуска никому или почти никому. Его дом оставался закрытым, загадочно непроницаемым для подавляющего большинства людей до самой кончины писателя.  Возможно, и теперь жизнь этого дома скрыта от любопытных глаз и не доступна сплетням.
      В своей исповеди Холден более откровенен, чем Гекльберри Финн. Он говорит с читателем, как с добрым знакомым, но при этом не обходит  «опасных» тем. Для него таких тем вообще не существует. Он говорит обо всём, что его волнует. Не принимая законов окружающего мира, Холден, тем не менее, живо интересуется людьми. Он не мизантроп; напротив, очень общителен. Ему по душе искренние личности, даже если они вспыльчивы (например, шофер Горвиц). Но подлость, обман, глупость, пошлость выводят его из себя. Он самокритичен: очень часто сам собой недоволен, осуждает себя за многие «невольные прегрешения», которые нечаянно  допускает в силу своего возраста. Строгий и взыскательный по отношению к окружающим, он не менее строг и взыскателен в отношении самого себя. Анализируя те или иные поступки, манеры, привычки отдельных людей, Холден часто, как многие подростки, бывает категоричным максималистом, и в то же время в нем живет постоянно стремление понять людей; он склонен жалеть их и помогать им.
      Холден Колфилд исследует мир машинально, без радости, как бы против воли. И как всякий человек, делает выводы, задает вопросы самому себе или другим. По живости, впечатлительности своей натуры, он замечает многие мелочи в повседневных явлениях и не может, не умеет, как и все мы, не давать этим мелочам какой-либо оценки. Многое остается для него загадкой, многое ему неприятно, задевает, даже оскорбляет его. Но его поддерживает любовь: в основном, к своей семье, особенно к младшей сестренке Фиби и к памяти умершего брата Алли. Вообще Холден любит детей и предпочитает их общество обществу взрослых. Его мечты о будущей профессии связаны с детьми. Ему хочется спасать их, играющих «над пропастью во ржи», как ему это представляется, – спасать от этой самой пропасти, не позволять им гибнуть, точнее, не позволять миру губить их, ибо сам он уже убедился, что мир беспощаден, и каждый человек в нем по сути своей одинок.
     Мне приходилось слышать мнение, что Холден Колфилд злой, что он не ценит добра, которое ему делают окружающие, и обо всех думает плохо. На это можно многое возразить. Во-первых, я не заметила, чтобы окружающие часто и от души делали ему добро, во-вторых, мысли – это одно, а отношение к людям – другое. Если Холден и думал «непочтительно» о своем учителе, «старике Спенсере», то ведь он ничего не высказал учителю вслух, чтобы (прежде всего) не обидеть его. Он же не сказал ему: «Ты, старый тощий болван с безволосыми ногами!» или что-нибудь в этом роде. Злой человек непременно тем или иным образом проявил бы свою злость. Но кто из нас свободен от мыслей? Если герой произведения искренен, если он активно мыслящий человек, это значит, что он – живой, яркий образ. Может ли писатель желать большего! А раз герой «живой», значит, он похож на всех нас, т.е. меры добра на меру зла в нем, в общем, поровну. Холден еще добрее многих из нас. За его желанием буквально НИКОГО не обидеть бесспорно стоит доброе чувство, присущее далеко не каждому. Стредлейтер и Экли, соседи Холдена по школьному общежитию, куда меньше с ним «церемонятся», чем он с ними. Не их вина, что они не так чувствительны и восприимчивы, как он, не так склонны к «правдоискательству», гораздо менее романтичны по своей природе и, главное, не столь умны, духовно развиты. И не вина Холдена, что он слишком раним, к тому же, действительно умеет любить. Он любит Джейн Галлахер, и на протяжении всего романа порывается позвонить ей и с ней поговорить, но мечта остается мечтой, что, быть может, к лучшему. Испуг Холдена, когда он просыпается оттого, что его бывший учитель мистер Антолини, приютивший его на ночь, гладит его по голове, вполне понятен, как и подозрительность Холдена. И эти эмоции говорят не о злости, а о юношеской импульсивности и осторожности, для которой в этом мире – увы – есть все основания. Мистер Антолини явно не испытывал тех чувств, в которых спросонок заподозрил его Холден, но он МОГ их испытывать. К тому же, его поступок действительно необычен. Тут уж виноват только сам мистер Антолини, который под влиянием слишком большого количества выпитого вина решил приласкать (с отеческим чувством) спящего подростка. И реакция большинства ребят была бы в таком случае такой же, как у Холдена, если не хуже. Мистеру Антолини могло бы сильно достаться, окажись Холден действительно злым, агрессивным человеком. Но Холден не злой, к тому же, застигнут врасплох, поэтому он просто убегает: ночевать на вокзал. И, разумеется, очень плохо там высыпается.
     В сущности, Холден Колфилд стремится к постижению Бога, но, подобно многим людям, сам об этом не подозревает. В нем живет так называемая «жажда Бога» или, другими словами, жажда Любви, ибо только в высшей Любви обретается абсолютная гармония духа. От этого и его желание уйти от дисгармоничного, полного фальши, суеты и пустоты, мира, жить в «чистом» месте (в лесу) и как можно меньше разговаривать даже с собственной женой (будущей).
     Холден задумывается о Боге и апостолах. Он не ходит в церковь, и это понятно (в Америке и Европе множество вероисповеданий, поди разберись, какое из них верное), он плохо знаком со Священным Писанием (а у каждого вероисповедания оно свое). Поэтому его рассуждения о Христе, апостолах, Иуде довольно-таки незрелы и невежественны, если рассуждать с христианской точки зрения (рассуждать же иначе не имеет смысла).  Апостолов Холден ругает, считая их жестокими (интересно, на чем основано такое его убеждение) и полагает, что Христос выбрал себе учеников СЛУЧАЙНО. Но считать так – значит, не видеть в Христе Бога, а признавать в нем только человека, личность (что делал, кстати, и Оскар Уайльд).  Иначе было бы ясно, что случайностей у Бога нет. Ведь если Бог, то Бог во всём, и малейшие случайности здесь исключены. Что же касается Иуды, Холден очень жалеет его (новое доказательство его доброты!) и говорит, что Христос никогда не отправил бы Иуду в ад; зато апостолы это непременно сделали бы. Но они на то и апостолы, чтобы не говорить и не поступать иначе, чем поступал и говорил бы их Учитель. К тому же, апостолы – лишь ходатаи за людей, и не решают, кому пребывать в аду, а кому в Раю. Это решает по божественному соизволению сам человек, действуя сообразно данной ему Богом свободной воле. Иуда оказался в аду не потому что предал Бога, а потому что перестал верить в силу Его милосердия, которое и раскаявшегося предателя может спасти! А неверие произошло из-за полного отсутствия любви в душе Иуды. Но если нет любви, стало быть, есть нелюбовь, каковая и является адом. Нелюбовь не принимает Рая. Как же ей обитать в Раю, который есть порождение Любви?
      Но главный герой «Над пропастью во ржи» еще не постиг этой истины в своем сердце; ему всего шестнадцать лет, и теологии его никто не обучал. Однако он любит людей и любит Христа. Право, этого достаточно, чтобы попасть в Рай!
     В своем знаменитом романе Сэлинджер достиг великой цели, хотя, может, вовсе не стремился достичь ее. Он показал нам не только одинокого, уязвимого мальчика с его размышлениями, сомнениями, желаниями, протестами. Он показал нам нас самих, ибо в каждом из нас так или иначе живет Холден Колфилд – обыкновенный и вместе с тем уникальный человек со своими заблуждениями, достоинствами и недостатками, с выводами, сделанными на основе жизненного опыта, со всей вселенной мыслей и чувств, присущих человеку, с жаждой любви, с мечтами, страхами, надеждами. Холден Колфилд – это наше зеркало. И когда мы читаем его исповедь, наш внутренний мир улыбается своему отражению и писателю Сэлинджеру, создавшему поистине бессмертное произведение.