Он говорит:
- Ребята на пейнтбол зовут, поедешь с нами?
Она отвечает:
- Нет, наверно… да ну…
- Боишься, синяки останутся? Скажешь, это я тебя хватал. Крепко. Да и кто, кроме меня увидит, а-а-а? – добавляет он игриво.
Она не расположена к шуткам. Думает: «Разве непонятно, что я хочу поехать, хочу? Хоть на пейтбол, хоть на скачки, хоть на регби. Куда-нибудь, пусть к черту на рога, лишь бы из дома. Подальше. Новые впечатления, перемена обстановки, блеск в глазах… Сколько можно вариться в одном и том же… Как он может не видеть этого? Настолько меня не чувствовать? Да осталось ли что-то между нами, если вот так…».
- Точно не хочешь? – спрашивает он, не слишком понимая, что вкладывает в эту фразу – надежду или сомнение. Он точно знает, что хочет развлечься, и может быть, действительно, не стоит тащить ее с собой. Придется всему учить.
Она отвечает «нет», ее губы сжаты. Он видит, что она обижена, но не понимает почему. Ведь он предложил отправиться вместе? А мог бы поставить перед фактом («едем с ребятами стрелять») или наврать что-нибудь красивое, никогда не проверишь.
А может быть… его осеняет – она хочет, чтобы он уехал. Один. Почему? Что за тайные планы? Хочет с кем-нибудь встретиться, пока он там бегает, в мыле? С кем? Поклонник из социальных сетей? Коллега по работе? Тот, новый, про которого она (подозрительно) так скупо говорит. Мол, слишком плохо его еще знаю, нечего и сказать… Она, которая умеет придумать целую историю про попутчиков в вагоне метро и рассказать до того едко и смешно, что сгибаешься пополам, привлекая взгляды пассажиров, всегда недовольные… Радуется человек, забавно ему – когда жизнь такая тяжелая!
- Тогда я тоже никуда не поеду, - решает он. И плюхается рядом на диван, как будто собрался провести остаток дней не просто с ней, а с ней на этом диване.
- Нет, ты езжай. Езжай, - она старается контролировать голос, чтобы не сорваться на крик. Это было бы слишком просто – подсказка для детей дошкольного возраста. Истерика, слезы – и он поймет, что что-то не так, начнет расспрашивать и… она сама все выложит. Объяснит, расскажет. Как трудно крутиться в колесе рутины – будильник, поставленный на один и тот же час, нелюбимая, но хорошо оплачиваемая работа, проблемы с родителями, которые разделяют их уже сто лет и с каждым годом только хуже, традиционное кино по пятницам, секс по субботам, напиться с подружками раз в месяц, слетать на море раз в год… проклятая повседневность! Как если застрять в барабане стиральной машины, из него же не выберешься, пока не закончится программа, только успевай хватать воздух, когда вывозит на поверхность.
Ей очень себя жалко. Голос получается слишком ровным, и он, конечно, слышит это и замечает неладное.
- Не хочу радоваться один, без тебя. Это несправедливо, - и улыбается.
Это хорошая фраза, то, что требуется. Слезы все-таки выступают на глазах. Но это совсем другие слезы – радостные, мирные. Безоружные.
- Ну что ты, зайка, - он берет ее за руки. – Как захочешь, так и будет.
Теперь можно и согласиться. Или, как обычно, сходить в кино. «Шерлок Холмс» вторую неделю идет, скоро закончится, а пейнтбол никуда не денется.
Весной, пожалуй, даже лучше.