Окно было инкрустировано сгустками грязной ваты, из которых торчали бурые сосули. Я медитировала на них уже битый час, пытаясь заснуть под аккомпанемент хлопающей двери, при открытии которой каждый раз меня накрывало волной сигаретного вонючего дыма. Поезд Казань – Новосибирск несся сквозь заснеженные дали, отчаянно вихляя хвостовым вагоном, в котором верхней полке покачивалась я. Всю ночь я отчаянно ловила сноуборд, который грозился свалиться на соседей при каждом наклоне, поэтому под утро я запихнула его под бок, и, прилипнув волосами к заснеженному окну, уснула. Горная шория была моей мечтой уже год. Покататься там, после невысоких холмов Татарстана было для меня главной целью на ту зиму. Ради этого я претерпела все неудобства полуторадневного переезда в Новосиб и ночного бдения в тесном автобусе, наполненном пьяными райдерами. В пять утра я вытащила доску из автобуса и ослепла. Такого количества снега я никогда не видела. Пока мы ехали в горе, я вертела головой, восхищаясь трехметровыми заборами из снега, нависшими над дорогой как застывшие волны. Прыгая от нетерпения около фуникулера, я ждала пока друзья купят билеты. Гора казалось нереальной. Я хрюкала от восторга и пыталась спрыгнуть с кресла, пока мы поднимались к вершине. Почти никто из друзей ранее не катался на сноуборде. Стаж катания у меня тоже был небольшим, но побольше вашего, лузеры!- весело орала я им, застегивая крепления. Попрыгав на месте, я подмигнула им, и с визгом, лихо съехала вниз метров на пять. Они нерешительно топтались наверху и размахивали руками, пытаясь поймать равновесие. Я вздохнула и села на снег. Они медленно, покачиваясь, начали движение, тут же попадали как подкошенные, встали, упали, снова встали и, взмахнув руками, окончательно рухнули в снег. Пока я безуспешно пыталась допрыгать до них, чтобы преподать хотя бы базовый урок стояния на доске, они угрюмо курили, мешая остальным начинать движение. Я плюнула и покатилась вниз. Гору я не знала, поэтому начала осторожно, елочкой. Но трасса была замечательная, широкая, где то было накатано, где – то припорошил снежок. Я уверенно направила доску вперед. Ветер свистел, щеки приятно щипал морозец. Иихх! – вдыхала я свежий воздух, и рот наполнялся вкусными снежинками. Фшшшт! Наглый райдер подрезал меня и обдал волной снега. На секунду я потеряла равновесие, сноуборд воткнулся в снег и я кубарем покатилась вниз. Как в замедленном кино видела я проезжающие мимо лыжи и на долю секунды увидела толпившийся около фуникулера народ. Я практически спустилась вниз, радостно подумала я. Очнулась я, стоя на коленях. Левая рука была нереально вывернула и не шевелилась. Орать я начала раньше, чем поняла, что случилось. Приехавшие сиюминутно спасатели уложили меня в сани. Рука невероятно болела, на меня накатывала волна слабости.
- Спать хочу, - заявила я спасателям и сложила ручку под голову.
-Куда, ненене! - спасатели похлопали меня по щекам и сквозь колготки сделали какой-то укол.
Я захныкала. Боль усиливалась. Через минуту меня принимали в местной больнице. Сестры заботливо разрезали на мне свитер, и я повалилась в обморок, когда увидела вместо руки фиолетово-красную синусоиду. Пока одна мне тыкала в нос нашатыркой, другая обкалывала руку обезболивающим. На рентгене доктор пыталась положить руку более или менее прямо, чтобы сделать нормальный снимок. Рука упрямо выворачивалась в крендель и торчала ладонью вбок. Здесь я сделала еще одну попытку упасть в обморок. Мне казалось, что умереть - это лучший способ не чувствовать адской боли. К сожалению, здесь нужно хирургическое вмешательство, – докторша внимательно смотрела на снимок, - кости сломаны и сильно смещены. Пока меня рвало от количества принятых и введенных в меня лекарств в ведерко рядом с койкой, добрая медсестра, придерживая меня за лобик, успокаивала, что ниче страшного еще, тут одни с Питера приезжали, так им сноубордом бошку срезало. Насмерть, нравоучительно указывала она пальцем в небо. Я, счастливая избранница судьбы, благодарно плакала в здоровую правую руку. Левая в гипсе грустно торчала ладонью вбок.