Россия - щедрая душа или Нельзя, но можно...
Ты кричишь, что я твой изувер,
и, от ненависти хорошея,
изгибаешь, как дерзкая зверь,
голубой позвоночник и шею…
….Но тебя я боготворю.
И тебе стать другой не позволю….
А. Вознесенский
Я люблю себя. А отчего же нет? Высокая, стройная и плюс – натуральная блондинка. Кстати, все чаще меня посещают мысли перекраситься. Странное какое-то отношение к нам, к блондинкам. А, в общем, я себе нравлюсь. Но что-то в последнее время толпа поклонников поредела: кто-то женился, а кто-то просто исчез из моей жизни. "Королевам так нужны кумиры, рейтинги чтоб повысить…"
Мои рейтинги немного подупали.
Может, стоит обратить внимание на мужа? Свекровь считает, что из-за врожденной близорукости я никак не могу разглядеть, какое же счастье мне досталось. Я же, наоборот, считаю, что не разглядела внутри него вредного червячка еще до свадьбы. После, конечно, глаза открылись. Жаль?.. Не знаю. Я долго думала, стоит ли выходить замуж. А живот, точнее плод внутри него, стремительно рос и набирал вес. В общем, мы поженились. Все неплохо, мы всегда были друзьями. И остались ими. Ведь дружбу сексом не испортишь. У меня родилась прекрасная девочка, рыженькая, полненькая и в рубашке. Это здорово, иметь такого ребенка!
Но через время радости материнства меня подутомили. Я сдала Маньку в садик – пусть моя девочка радует еще и воспитателей, а сама вышла на работу. На охоту. Но ведь на работе охотиться не положено, и ностальгия с желанием побродить по родной провинции одолела (мы с мужем сейчас живем в городе, областном центре, модно именуемом мегаполисом). Рванула на день рождения к сестре, а заодно и на встречу выпускников должна была попасть. Планы были грандиозные.
А вот именно со дня рождения все пошло не так. Сбой в системе. Мы гуляли в кафе.… И тут я увидела Его. Может, от скуки, может, от упавших рейтингов, но я загорелась. Понравился мне мужик. И все тут! И он тоже обратил на меня внимание. (Еще бы – такая звезда!) И даже додумался пригласить меня на танец, и не один. Я таяла в его руках, чувствовала себя маленькой и хрупкой. Я чуток выше своего мужа, а этот даже по моим меркам, был высоким, большим, с огромными сильными руками. В общем, отдаться я ему была готова сразу, но надо же соблюдать приличия.
- Я Павел.
- Анна, - и улыбнулась. Я знаю, что улыбка у меня чарующая и сражающая наповал. И он был сражен. Наверное, поэтому спросил:
- Ты замужем?
- Да, и ребенок есть – девочка. А ты?
- Я тоже женат. У меня две девочки. Младшей всего годик.
Еще немного пообщавшись, мы узнали очень много друг о друге. Например, что он из России, здесь он был в командировке, что он старше. Я сказала "всего на 10 лет", а он напустил в голос грусти, в глаза тоски и сообщил "на целых 10 лет". Обязательно взял у меня номер телефона, я с готовностью подсунула еще и электронный адрес, на всякий случай. Но его координат брать не стала.
Договорились встретиться на следующий день. Потом я возвращалась в лоно семейной жизни. Стыдно признаться, а мужу я еще не изменяла,… но все же сделала эпиляцию и освежила интимную прическу.
В безумной красоте и ожидании прошел день. Вечером, так и не дождавшись его звонка, я побрела на встречу выпускников. Все-таки лучше, чем тосковать у телефона. А он так и не позвонил. Я по этому поводу напилась и перецеловалась с половиной одноклассников. Есть у меня такая слабость – очень люблю целоваться, да и детство заиграло…
Потом я уехала, а он так и не позвонил. Ну и ладно. Зато муж был счастлив, что я вся такая приведенная в порядок. "Для кого старалась, скажи?" "Для тебя же, дурачок". Мне было неприятно его обманывать, но ему надо было это слышать. И я жертвовала собой на благо семьи, возложив свое роскошное тело на ложе любви. Думая в этот момент, конечно, совсем о другом.
Беда одна – о Пашке я думала постоянно. Во мне проснулся великий следователь по особо важным делам. Леди Марпл. Я все изводила себя мыслью, почему же он тогда не позвонил, хотя желание встретиться было обоюдным. Я с остервенением лазила по Интернету, искала хоть какую-то зацепку. И, надо признать, не безуспешно. Теперь я много знала о соседнем государстве (отчаянная любовь к географии!), о фирме, где он работал, о его компаньонах, и даже примерно его электронный адрес, и дату его рождения. Но писать послания первая себе не позволила, хотя наглости мне не занимать и позволяла я себе многое. А пока на память о нем у меня была фотография кусочка его спины и затылка. Поражающая романтика! На самом деле, фотографировались мы своей компанией, а он местами попал в кадр и мило выглядывал из-за колонны на заднем плане. И пока оставалось любоваться только этим, но благо, у меня хорошая фантазия.
И вдруг проверочное сообщение "Привет". Так легко и просто, и сердце забилось. И совсем незнакомый оператор. Я сразу поняла, - он (не зря ведь во мне проснулся следователь, - пора менять профессию). Я кинулась набирать ответ – не выходит. Опять сообщение: "У нас холодно". Еще бы, начало весны. Правда, не знаю как, там у них, но мене было жарко и кнопки вдруг стали жутко горячие, не прикоснуться. От нервов и восторга, - дождалась! - я немного подпортила свое здоровье парочкой сигарет. Ну и толку?! С трудом, дождавшись конца рабочего дня, я, как спринтер, рванула в ближайший салон мобильной связи. Мило улыбнувшись и пообещав, что с ними буду жить, пока мой телефон не сможет вести диалоги с Россией, я – влюбленная и прекрасная – уселась в кресло. Но, видимо, у них там не было свободных мест для ночлега или они не знали, какого счастья лишали себя, и телефон мой заработал через пару часов. Ему, Павлу – огромному и непобедимому – я смогла, наконец, ответить почти взаимностью: "А у нас нормальная погода, тепло". Ответа не последовало, у него ведь тоже уже закончился рабочий день – вдруг жена заругает. Я бы заругала, это уж точно. Не отказалась бы я от такого мужа. Немного помаявшись и помечтав, я поплелась домой.
Дома Манька устраивала скандалы, по ей только известному поводу и сценарию – вот баба растет! Гроза! Но вникнуть в них мне не удалось, потому что в электронном ящике меня дожидалось письмецо. Оттуда. Он писал, что не может дозвониться, извелся просто, бедняжечка. Писал, что вспоминает постоянно (еще бы, такую чудную девочку), мечтает и ждет возможности приехать еще. Моей безумной радости не было предела и, если бы у меня был хвост, то я бы им обязательно повиляла. Я не стала его больше мучить и сразу написала ответ, что были странности с телефоном и еще что-то несущественное о работе, о погоде,… Конечно же, весь вечер, я думала о Пашке, не отвлекаясь на мелочи, а ночью отдавалась мужу с особой страстью. Он, наверное, решил, что у нас снова начался медовый месяц или, если быть точнее, - ночь.
И с того времени у меня началась новая жизнь с постоянным ожиданием его писем и сообщений. Мы общались почти каждый день. И с каждым разом он становился все смелее и смелее, обзывал меня "моя девочка" - я балдела, и как-то мелькнуло "любимая". И, конечно же, скучал. Понятное дело, что все-таки немного преувеличивал. Но это не мешало мне тоже скучать, очень-очень, и с особой нежностью я хранить его послания в телефоне. И, что естественно, я мечтала о встрече и о ее последствиях. В мыслях своих я мужу изменила неоднократно, оставалось воплотить желания в жизнь.
Весна набирала обороты, и становилось все теплее и теплее. Девушки оголяли ноги, становясь еще более манящими. А интересно, на кого приманивается мой почти иностранный друг? Теперь мы знали друг о друге почти все. И наша встреча становилась все реальнее. Приближалась Пасха. А такой светлый праздник, понятное дело, празднуют в семье. И я, конечно же, засобиралась к маме, - еще один вид зова крови; Пашка должен был приехать во вторник, т.е. через два дня после праздника. Я звала мужа с собой, и даже честно хотела бы его видеть в этот день, надо же как-то время скоротать до долгожданной встречи, но он отказался и даже на вокзал нас с Манькой не проводил. Обидно до слез. Но зачем плакать, если с работы отпустили без проблем, и впереди меня ждала прекрасная неделя. Целая неделя. А от этой недели я ожидала многого…
Уже в воскресенье он стал меня подготавливать к нашей встрече, - знал бы он, что я готова к ней больше, чем он может даже представить. Но это была как бы игра в прелюдию и я не мешала ему наслаждаться, даже помогала.
Пашка спрашивал, что мне привезти. Я отвечала: "Себя". Но ему хотелось что-то посерьезнее, и он спрашивал: "Может привезти тебе конфет. Какие ты любишь?" Что мне хотелось ответить ему, я ответить не могла и просто писала: "Шоколадные". "А твоей дочке я купил медведя".
Он мне писал и когда сел в поезд. Дорога долгая, почти двое суток – часто останавливались около водопоя и меняли коней на переправах. К его приезду я была готова на подвиги и с нетерпением ждала вечерней встречи. И даже вопрос с Манькой был решен однозначно в мою пользу с молчаливого и всепонимающего маминого согласия.
Я с трудом дождалась. Правда, в нервном порыве ожидания сделала кучу полезных вещей, но меня это никак не радовало, потому что время шло очень, ну просто очень медленно. «Момент настал – прими Гастал». Мы обошлись без лекарств. И это даже не была встреча Штирлица с женой. "Привет – привет" и, совершенно прозаично, может, где-то пошло, помчались в номер, почти обгоняя друг друга. Наспех закрыв дверь и срывая одежду, мы кинулись в омут. Без особых прелюдий и ласк. Закончилось все достаточно быстро. И мы наконец-то смогли сознательно и спокойно поздороваться. Как он скучал, как ждал встречи. И опять мы – два юных акробата – бросались друг на друга со страстью оголодавшихся животных. Но все заканчивается и пришло утро. Очень, конечно, приятно засыпать и просыпаться с ним, чувствовать тепло его огромного тела. И под моей ладонью бъется его сердце, в моих руках весь мир. Так здорово мне было.
Я, как порядочная девушка, домой возвращалась очень рано, в прямом смысле – часов в семь утра: маме на работу, а мне проводить день с любимой дочкой и с ее новым другом – медведем, который ей очень понравился. А как он нравился мне!.. Жаль, что Пашка не может быть со мной днем, ведь моя Манька настоящий шпион и до мужа бы мое знакомство дошло очень быстро. Но зато, когда она вырастет и влюбится, я обязательно ее пойму. Ведь моя мама и слова не сказала и не спросила, где я была. Приятная молчаливая поддержка.
Я целый день ходила как сомнамбула, как будто во сне. Гуляла с ребенком, что-то делала и все с мыслями о предстоящем вечере. Кто бы мог подумать, что я такая развратная? Хотелось чем-то поразить мужчину своей мечты. И я придумала. Встреча произошла в условленном месте.
- Привет, может в кафе? Покушаем, кофейку попьем, – очень свежее предложение выдвинул Паша, как будто я для кушанья с ним встречаюсь.
- Нет, я не одета. – и потупила глазки, скромница.
Я поймала на себе его удивленный взгляд: вроде бы все на месте – плащик, шарфик, колготки, туфли. Но он согласился, и мы пошли в нашу на этот период избу. Зашли – сняли верхнюю одежду. А я, сняв плащик, так и осталась в шарфике, чулочках и нижнем белье. И, глядя на Пашкино ошарашенное лицо, я чувствовала себя женщиной – вамп (хотя, что там таить, таковой я и являюсь). Конечно, своего мужчину, я сразила наповал. Эта ночь была лучше прошедшей: я удивлялась своей гуттаперчивости, а он – моей незакомплексованности. Он все время пугал меня «очень глубоким наказанием» и я с упоением мазохиста требовала этого самого «очень глубокого», и, конечно же, балдела. А, просыпаясь рядом с ним утром, я чувствовала, что пропадаю. Возможно, даже влюбляюсь. Не знаю, что мной руководило, но скучала я о нем с каждым днем все сильнее. В каждом прохожем видела его и никак не могла дождаться вечера. Я полюбила ночи. Бессонные ночи. И пять – это так ничтожно мало. У нас было всего пять ночей в распоряжении. Нам было интересно и хорошо вместе. «Сто часов счастья - разве этого мало…»
На следующую ночь я удивляла его карточными играми на раздевание, и мы оба очень-очень хотели проиграть. Короче, получились какие-то "поддавки". Мы много разговаривали. Мне все было интересно, почему же он не позвонил тогда, ведь столько времени потеряно, но я сдерживалась и не спрашивала. Сам расскажет, и рассказал.
- Знаешь, почему я не позвонил, когда мы только познакомились?
- Нет, думала сначала, что передумал, – немного блефа.
- Что ты? Я весь вечер названивал, а мне отвечали – неправильно набран номер – и я поначалу думал, что это ты меня обманула. А потом оказалось, что я пропускал одну цифру. Жалко, правда?
- Да, ничего не скажешь, - в самом деле, как по глупому мы потеряли столько времени.
- Ань, я хочу у тебя спросить, почему ты сразу пошла со мной, ведь мы так мало знакомы?
- Я понимаю, что ты имеешь в виду. Нет, я не всегда себя так веду. Просто у нас жутко мало времени. Можно было бы покривляться, изображая из себя непонятно что. А зачем? Когда мы увидимся еще - никто из нас не знает, так зачем терять время и столько приятных ощущений. Ты жалеешь?
- Нет, что ты. Я счастлив, что мы познакомились, что мы вместе. Пусть даже так мало… Время. Ненавижу это слово.
И целовал меня, как осужденный перед пыткой. Я не противилась. Ведь, что бы я не говорила о том, что «о наших чувствах» – это запретная тема, но себя-то не обманешь. Он становился все дороже и нужнее мне с каждым днем, и о днях, когда мы будем не вместе, думать не хотелось, потому что тяжело. И ничего нельзя изменить.
В другой раз мы ходили, наконец-то нашли время, в кафе с его другом и его любовницей. (Какая пошлость, я ведь тоже получаюсь – любовница, а может и не пошлость, - просто любимая). Пили самбуку, танцевали, и развязывался язык и руки. Он сказал: "Я тебя люблю". "Нет, Паш, нам нельзя об этом. Все скоро закончится". А в ответ только поцелуи, горячие, нежные и безумно родные. Выпил парень. А все-таки интересно, это он на самом деле чувствует или под влиянием горячительных напитков? Потом была сауна и никакого стеснения и смущения, плескались в бассейне голяком две пары счастливых людей. Счастливых, на этот короткий промежуток времени. Меня начинали одолевать жуткие депрессии, ведь скоро мы должны расстаться. И в нашу последнюю ночь я безумно любила Таню Буланову, и тоже хотелось петь: "не плачь, еще одна осталась ночь у нас с тобой". Тьфу, сплошные сопли. Я старалась чем-то себя радовать и не думать о предстоящей разлуке. Мы хотели подкинуть идею рекламной компании телефонов Nokia, которая "соединяет людей". Нас-то эта самая Nokia неплохо соединила в сладкую парочку, мы даже сняли небольшой рекламный ролик, но, боюсь, что цензура бы его не пропустила и рекламировать себя мы бы смогли только в Интернете. И только в определенных, платных сайтах, поэтому мы отбросили эту идею. И даже ролик пришлось потом стереть, иначе наши вторые половины могли бы быть недовольны. Я была бы не рада. А вообще, я бы хотела себе такого мужа, как Пашка. И никуда бы его не отпускала, делала бы все возможное, чтоб он желал быть со мной.
- Знаешь, Аня, я не верю, что мы больше не увидимся или расстаемся надолго. Я постараюсь очень скоро приехать, я буду очень стараться. Я буду скучать. Я не представляю, как буду дальше жить.
- Пашка, ты же знаешь, что нам нельзя об этом. Нельзя ни говорить, ни думать.
- Так интересно, никто и никогда не звал меня «Пашка». Мне нравится. И ты мне нравишься. И все равно, я не верю в долгую разлуку.
- Я тоже. А может, разумнее было бы отказаться и жить, как раньше, перестать общаться? Может, лучше не звони мне больше?
- Нет! Я никогда от тебя не откажусь. Может, все и бессмысленно, но я не могу отказаться, а тем более, забыть и делать вид, что ничего не было.
«Скорей сними мою усталось, сегодня долго не уснем… ты не спеши, пусть нам осталось всего лишь сто часов вдвоем…». В нашем распоряжении времени было гараздо меньше. Наши сто часов истекли…
И мы любили друг друга, может, и в последний раз. Мы прощались. Не спали всю ночь. И уже ближе к утру я слушала его дыхание и любовалась, стараясь запомнить каждый момент, каждое движение, каждую черточку и морщинку на его лице. Я впитывала его в себя. Ведь понятно, что больше не увидимся и так же понятно, что меня накрыло по-взрослому и надолго. Не знаю, как с его стороны, а со своей – я уверена. Он за пять дней, - простите, ночей - стал мне роднее, ближе и дороже, чем благоверный за пять лет совместной жизни. Да и что кривить душой, к мужу я никогда не испытывала ничего даже отдаленно похожего на то, что испытываю к Пашке.
А потом мы прощались. Целовались около моего подъезда, и я сдалась. "Я люблю тебя, Пашка". Честно говоря, я первый раз сказала такое кому-то, кроме своей дочки. И убежала, а когда я поднялась домой и выглянула в окно, он еще стоял. Видимо, просто был в шоке.
Я уезжала, но знала, что теперь я – не я. Я очень поменялась за эти пять дней, точнее, ночей. И мой благоверный тоже это почувствовал, ну, конечно – голова чешется, рога растут. Звонил. Говорил, что скучает, и намекал на секс. Я не смогла ему сказать, что у меня этого добра было валом, и мне бы отдохнуть. Но супружеский долг, - дело обязательное, и я отвечала, что тоже жду встречи. Такая я стала обманщица. По пути домой, я увлеклась поэзией, в голове - обрывки стихов, аутотренинг.
"И вечером сердце сожмется от мысли, что мог бы быть с ней,
а утром совесть проснется – о прошлом забудь поскорей.
Впредь сердце тревожить не стану и пошлость свою удержу,
на благо семьи и Державы я жизнь свою положу".
Так я себя уговаривала, пока не позвонил Пашка. И я снова растаяла. Он уже скучал, а я отвечала, что нельзя нам об этом. Нельзя! И всю дальнейшую дорогу я пыталась отогнать от себя мысли и воспоминания о нем и подготовить себя к встрече с мужем. Он нас встретил (?!), что было совершенно не свойственно, был жутко рад нашему с Манькой приезду. Приехали домой, уложили ребенка спать и он – со своей нежностью. А мне не хочется, но так и быть, - закрываю глаза и вспоминаю Пашку. Итог, все довольны.
У меня есть чудная подруга, которая все обо мне знает. Любительница спрашивать: "а совесть не мучает?" конечно же, не удержалась от каверзного вопросика. А о какой совести идет речь, если я влюбилась, начала дышать во всю грудь, мечтать. Такое состояние у меня было еще на первом курсе института. И с тех пор…о возрасте не будем, в общем, много времени прошло с тех пор, а этого чувства я больше так и не испытывала. Мне приятно любить Пашку. Приятно думать о нем. Только небольшой дискомфорт, вдруг он позвонит или напишет, а муженек со своими предчувствиями схватит телефон. Но все обходилось. И проводив мужа на работу, я получала сообщения типа: "Доброе утро, любимая. Скучаю". И день начинался хорошо. Мы много общались по Интернету. Я все страдала, слушала печальные песни, не могла найти себе места. "Я видумую, видумую. Happy end, історію твою і мою..." Мечтала. А он совсем не понимал моего языка. Я иногда его наказывала и говорила на украинском. Так смешно проводил параллели, искал общие слова и понятия. Первое время я вообще не могла прийти в себя, и до меня медленно доходило, что все поменялось. Что мне уже не положено ждать вечера, что мы сейчас в разных местах
Видимо, у него было похожее состояние, и он созрел и признался мне в любви. По-настоящему. По телефону. И от радости я чуть не уронила счастливое и нужное средство связи. Ведь соединяет-то людей.… Ух! "Нет, Паш, нам нельзя об этом".
Но я не всегда могла себя сдерживать, кроме него, я никого не видела. Все мужики казались какими-то мелкими, страшными. И я давала волю чувствам. "Паш, знаешь, хожу по городу и думаю, какие мужчины несимпатичные. Одного тебя вижу кругом". Он не отставал: "Я тоже думаю и вижу то же самое. Скучаю. Жду встречи".
А еще, я сильно его ревновала поначалу. Удивительно, но я даже не знала, что мне свойственно такое глупое чувство. Многого, оказывается, я еще о себе не знаю. Что же еще в себе можно открыть? И я радовала его своими ревностными посланиями: "Вот начинается лето, девчонки раздеваются, а мне хочется бежать за тобой, закрывая тебе глаза ладонями, чтоб ты ни на кого не смотрел". А он радовал меня своими ответами: "Я и так никого не вижу, не замечаю, скучаю и не могу перестать думать о тебе".
Так я жила двумя жизнями: одна – с любимым, другая – с мужем. Там все было сложней. Может и внешне, и в моем поведении произошли изменения. Он становился агрессивным, злым. Увлекался и предлагал мне уйти. Обозвал гадким словом, я дала пощечину, а он… ответил. Больно и обидно.
- Что же теперь делать, может мне, в самом деле, уйти? – этот вопрос часто возникал у меня. И так сухо и зло бросил:
- Как хочешь. Уходи.
Я развернулась, собрала необходимые вещи для себя и Маньки, и ушла. А он даже не попытался удержать. Только выглянул, и дальше к телевизору. Хорошо, что есть хорошие люди, которые могут приютить. Подружка Светка приняла меня, не сказав ни слова. Живи, сколько надо. Уложив Маньку, мы долго беседовали на ее маленькой, уютной кухоньке. А жизнь-то продолжается: утром – садик, работа. Пришлось только зайти домой, взять еще вещей. Там я наткнулась на удивленный взгляд свекрови: зачем ушла? Я собирала барахлишко и меня прорывало, я рассказала ей все: как он обижал меня на протяжении этих совместно прожитых лет, как унижал. Ее глаза делались похожими на блюдца, - конечно, не ожидала что в ее сыночке столько плохого. Но я ее успокоила, что если она хочет общаться с ребенком, никто не будет ей мешать. Где я сейчас живу, я не говорила. А вечером я разревелась, Светка, молодец, отвлекала Маньку, чтоб я могла спокойно поплакать. Мне было жалко времени, потраченного на него, жалко, что ничего не складывается, что у него никакой любви к ребенку, это ледяное хамство. Вложить бы его для улучшения работы холодильников. И жалко, что Пашка никогда не будет моим. Никогда…
Только он был рад моей неудаче. Пашка. Он как будто успокаивал меня, но радости по поводу моего разрыва скрыть не мог, активно поддерживал: "ах, как нехорошо с тобой поступают, нельзя возвращаться, имей достоинство" и все в таком ключе. Я не могла не улыбаться. Он так смешно верил, что мы все-таки будем вместе, вот я, например, уже свободна. А он по - прежнему мечтает о встрече, скучает по соседнему государству, и обо мне. Он радовал меня своей непосредственностью. Через пару дней я успокоилась, привыкла к своему новому состоянию. И к Пашкиной забавной радости. А через неделю или чуть больше пришел муженек, немного осунувшийся:
- Пойдем домой, хватит ребенка мучить и жить с ней, где попало. Собирайся, дома поговорим. – Оказывается, не только женщины давят с помощью детей, а и мужики тоже. Интересное наблюдение. Я посмотрела на Маньку, она тулится к нему, скучает. Он помог мне собраться, и мы поехали. Дома мы долго беседовали, мирились, предъявляли претензии, выставляли счета. И, что самое интересное и неожиданное, он, в самом деле, начал лучше ко мне относиться. Мы перестали ругаться, он начал обращать на меня внимание, что было, конечно, приятно. Пашке о своих изменениях я пока не могла сказать, мы общались, он продолжал меня жалеть. Потом я созналась, он не смог скрыть грусти и совершенно несчастным голосом говорил: "Я очень рад за тебя, тем более, если малая скучает". Я старалась учиться жить без воспоминаний, и даже получалось, хоть и плохо: меньше тянуло к Пашке, я понемногу отвыкала, да и с мужем все было как будто нормально. Он пригласил меня на свидание. Я собиралась, для него, и это доставляло мне радость, на улице он лез мне под юбку, как во времена наших первых встреч. И все вместе это было кусочком счастья. Именно кусочком… Настолько непривычного. Мы пошли в кафе, пили самбуку, и я опять затосковала. Вспомнила Пашку и коктейль с ним, а потом сауну и все остальное… расстроилась и искренне радостного настроения в тот вечер я вернуть себе так и не смогла. Пришлось пользоваться своими артистическими способностями. Муж ничего не заметил, (великая актриса пропадает!) и мы продолжали производить впечатление показательной супружеской пары.
Только с тех пор, как я вернулась домой, Пашка начал все чаще рассказывать мне о своей жене: как она его обижает, как не понимает, как она покупала стиральную машинку, как заставляет его выполнять домашнюю работу и еще много всего в таком роде. Ну, зачем мне это надо? Зачем мне знать, как ее зовут? Видимо, хотел напомнить, что он тоже не один, что у него тоже семья и обязанности, хоть он и очень-очень скучает. Как будто бы я сама не помнила об этой особенности. О его и своей семьях. А мой муж успокоился, все возвращалось на круги своя, хоть грубо обижать меня перестал. Не ревновал меня, что бы я ни делала. Внимания уделял мало. Ревновал меня только один человек, причем, очень упорно – Паша, изводился и мучился. Я никак не могла понять смысла такой отчаянной и сильной ревности. Все рассказывал, что порвал с прошлой любовницей (оказывается, увлекался, а строил из себя такого скромнягу), да и жена вообще перестала его интересовать. Я не очень-то верила. Как же он справляется, ведь совершенно здоровый мужик – уж я-то знаю! – с нормальными потребностями.
Все так сложно. Между нами были не только дети, семьи, но и сотни километров. Я частенько думала, но так и не решила, смогла бы я все бросить и уехать настолько далеко. Я редко живу порывами, и действия, как правило, обдуманные, но решить для себя так и не смогла. А, может, и не надо? А в это время Пашка развивал бурную деятельность, стараясь выбить себе командировку. Но пока у него ничего не получалось, это, конечно, расстраивало нас обоих.
Мы жили очень интересно. Я поздравляла его с днем рождения, он обязательно рассказывал, как он готовил, сколько было людей, как он праздновал. В ожидании чуда и встречи прошло лето. Мы пересылали друг другу фотографии. И вот я уже почти побывала в России, а он – на Украине. Ему нравился мой город. Я полюбила его родину. Почему бы нет, если там есть такое счастье, как Пашка. Мне все было очень интересно, вспомнит ли он о моем дне рождения. И, конечно, порадовал, что вспомнил и нажелал много – премного хорошего. Приятно, конечно, иначе пришлось бы прекращать отношения. Зачем все, если человек не помнит о моем празднике? Но не пришлось. И я рада. Правда. Вот, наконец, он прислал свою фотографию. Но это совсем не то. Просто каким-то не таким я его запомнила. Мы долго не виделись, и я воспринимала его по письмам и голосу. А его реальный образ не очень-то вязался с тем, каким я его помнила. Да, он большой и сильный, но уже собирается стареть, лицо немного измученное, морщины, мешки под глазами - совершенно обыкновенный, если не слышать его голоса, не чувствовать прикосновения его рук, не ощущать его поцелуев. Магия испарялась. Нельзя любить человека с картинки. Я не воспринимала его. Я помнила и, наверное, все-таки любила, его в целом. И где-то в глубине своей маленькой, но очень нежной и отзывчивой души, я хотела быть с ним. Но…
Время шло. Мы по-прежнему переписывались, перезванивались, скучали и хотели быть вместе. Но ничего не менялось. Пашкины послания становились все более томными, нежными и печальными. Честно говоря, он пугал меня. Хуже дурака и жлоба может быть только безумно влюбленный, который грозится то-ли перерезать вены, то-ли броситься с окна. Если бы я была рядом, я обязательно бы вызвала скорую, а так как я далеко, то не знала, чего от него ожидать, кто же может помочь, не жена – это уж точно. И, конечно же, я беспокоилась. А потом он написал, что его бросила жена. Собрала вещи, детей и ушла. Без долгих объяснений, легко и просто "я встретила любовь своей жизни, а ты и все, что с тобой связано было ошибкой". Не знаю, переживал ли он по этому поводу, но не жаловался – он ведь настоящий мужчина. А старшая дочка захотела остаться жить с ним. Я успокаивала и говорила, что все еще образуется, она одумается и вернется. Но Пашка бы непреклонен: "Нет, не вернется, да я и не пушу ее обратно. Не хочу. Я свободен и хозяин своей судьбы".
А потом он перестал писать, сначала сообщения на телефон становились все реже и реже, а потом и вовсе прекратились. Я поначалу нервничала, чем причиняла массу ущерба своему драгоценному здоровью, курила, но мой мозг, работающий обычно в щадящем режиме, напрягся и дал мне понять, что все нормально, что, скорее всего, Пашка помирился с женой, и все у них наладилось. А чего плакать-то? Я же сама неоднократно говорила, что разумнее прекратить бесперспективные отношения. Чего плакать-то?.. Но все равно было печально, хотя… может, где-то в глубине души, я и рада за него. Да, плакать незачем…
Я постепенно перестала ждать весточки от него (ну, прямо как в войну от пропавших без вести). Время бежало, я становилась старше и разумнее, прекратила смотреть на его фотографию. А он взял и позвонил… Я не узнала его сразу. Незнакомый номер, совсем не российский. Он поздоровался, сказал, что скучает, что боится, что я его забыла. И начал говорить о переменах в его жизни. Быстро, торопливо, хоть я и не перебивала – я просто не могла разговаривать, а это совсем не свойственно мне, я была в шоке, - он рассказал, что открыли филиал его фирмы на Украине, сколько труда он вложил, чтобы его сделали тут директором, и как он здесь обживался.
"И как будто не было разлуки,
я войду в твой опустелый дом.
Ты узнаешь, ты протянешь руки
и поймешь, что врозь мы не умрем".
Он позвал меня к себе. Такая чудесная семейка с тремя прекрасными девочками. "Паш, давай позже поговорим, я сейчас немного занята". Конечно, надо отдышаться, отойти, выпить (можно, и не только воды), перекурить, в конце концов. Я схватила Светку в курилку и выпалила последние новости. Она была очень рада за меня:
- Анька, дерзай!
- Куда ж дерзать? Страшно как-то, Светка!
- Чего страшного, разве не об этом ты думала. Не ты ли радовалась, что он теперь без жены? Не ты ли мечтала о таком муже? – как всегда, меня бьют моим оружием, еще и говорят моими словами – приятно быть популярной, пора бы раздавать автографы.
- Ну да, мечтала. Но я отвыкла, привыкла, что его нет в моей жизни.
- А вот и нечего чесать. Звони и назначай встречу, главное, не начинай кидаться на него прямо на дороге.
- Ну вот, еще чего, я вообще не буду на него кидаться.
- Посмотрим, - ненавижу вот эти ехидные ухмылочки, будто она знает что-то лучше меня. Не выношу конкуренции.
Так и быть, встречусь. Ведь Манька у бабушки, муж умчал в далекую Италию к брату. Я совсем одна, можно и встретиться. Просто от скуки. И все! Он звонил мне еще и еще, и, наконец, я сдалась и мы договорились о встрече. Как я собиралась! Пытаясь убедить себя, что это не свидание, а просто дружеские посиделки, я подпортила здоровье и дыхание не одной парой сигарет, вывернула весь гардероб, в поисках "чего-то подходящего". И вот я была готова. Мой внешний вид совсем не соответствовал моему внутреннему состоянию. Из зеркала смотрела роскошная и уверенная в себе женщина. Это, конечно, не могло не порадовать. Еще сигаретка и в путь. И не бежать, главное, не бежать! Можно не торопиться, королевы не опаздывают, они задерживаются. Мне удалось задержаться. Потом я увидела его …с цветами, такого близкого. И конечно, я вспомнила Светку "не кинься прямо на дороге" и еле удержалась. Не кинуться, не кинуться!.. Он поцеловал меня, я не смогла отказать, хоть и настраивала себя на отказ от любой близости. Подарил цветы и мы пошли в кафе, "посидим-поговорим". Я еще раз услышала историю о подлой жене, о переезде и предложение жить вместе.
- Паш, это серьезный шаг, я должна подумать.
- Что здесь думать, Анечка, надо соглашаться. Вот моя бывшая метнулась на сторону и разрешения не спрашивала. Я хочу быть с тобой, - почти на распев промычал он. Прекрасная песня, кстати, одна из моих любимых.
Мы еще долго беседовали. Он неоднократно уговаривал меня переселиться, но я была непреклонна. Все равно надо дождаться мужа, хоть в проекте и бывшего. Мы целовались около подъезда, и он сказал: "Знаешь, Анька, что бы ты ни говорила и ни делала, я все равно тебя уже не отпущу". И ушел, не дав мне вставить ни согласия, ни возражения.
Звонил каждый день, признавался в любви, говорил, что скучает, но больше мы не виделись. Я не давала согласия ни на встречу, ни на переезд к нему. Вернулся муж, почти итальянский мачо, отдохнувший, посвежевший и, как всегда, немного чужой. Я сначала ничего не говорила о Пашке, смотрела на его поведение. Он не менялся: внимания на меня не обращал, продолжал встречаться со своими друзьями (а может и подругами) без меня, Манька тоже не получала нежности от папы.
- Антон, может, нам не стоит больше жить вместе? Мы, я вижу, совсем тебе не нужны.
-Ой, да перестань ты. Все время одно и тоже. Я на работе устаю, не могу я с вами сюсюкаться. По ночам-то у нас все нормально, - и я чуть не убила его, увидев эту мерзкую сальную улыбочку, точнее, оскальчик. Знал бы ты, дорогой, о ком я думаю по ночам.
- Ночи, это не все.
- Да ты уже уходила один раз, и что? - пожалела. Как ты без меня? Все бабы держаться за деньги. Перестань, Аня, и ты без меня никуда. Хотя, можешь попробовать. Но я уверен, - вернешься.
- Нет, не вернусь, вот увидишь.
- Вали, я и держать не буду, приползешь, – и в компьютер, с четкой уверенностью в моей неполноценности.
А через пятнадцать минут за нами с Манькой пришла машина, я еще собирала вещи. Я уходила, а Антон опять даже не выглянул, слишком самоуверенный тип. В машине с цветами и шампанским ждал Пашка, даже не пытаясь скрыть своей щенячьей радости. Мы приехали. Поднялись на этаж. Дверь открыла его дочка:
- Здравствуйте. Наконец-то, папа так переживал и ждал. Я Алиса, - такая милая девочка, похожая на Пашку.
- Давай на «ты»? Это Маша, - если девочки теперь сестры, то контакт надо налаживать с первых минут.
- Привет, Маша. Проходите, ведь это теперь ваш дом.
Она помогла Маньке раздеться, та сразу начала рассказывать, как она ходит в садик, какие у нее подружки и еще о многих ее маленьких детских радостях. Пашка не мог налюбоваться, мы зашли. И я поняла, что здесь я надолго, потому что это, в самом деле, мой дом. Здесь живет мой любимый мужчина, его дочка, здесь тепло и уютно. И самое главное: здесь меня любят и ждут!