Он не был моим дедом. Просто называли его все так на работе: дед Малёшка. Он с моим отцом работал. Отец заведующим тарным складом, а дед Малёшка плотником. Он на самом деле даже столяром был, любил на это тонкое различие указывать, но деньги ему отец всё равно платитл как плотнику, потому что дед Малёшка ящики на скаладе чинил, а то и новые ладил, если не хватало.
Золотые руки у него были, не то, что у моего отца. Тот к физическому труду не был особенно предрасположен. Ему в детстве даже и шнурки бона до девяти лет завязывала. Не очень хорошая координация была, но не страшно, бона-то зачем. Починками в нашем доме тоже отец не занимался. На то был всегда готов дед Малёшка. И брал он не дорого: маленьку бутылку водки – малёшку. Потому и прозвали его так.
Я в детстве очень гордилась закомством с дедом. Не потому, что был он искуссным работником. Нет. Он был ветераном Гражданской войны. Его чествовали в нашей школе всегда на 7 ноября, красный день календаря. Сейчас уже не чествуют героев Гражданской войны. И не потому, что заслуги победителей изрядно потускнели в кровавой тени открывшихся знаний о великой революции, последовавшем братоубийстве и терроре. Причина проще и грустней: некого уже чествовать, вымерли они.
А мои детские воспоминания полны этими праздниками. Пионерская линейка. Мы нарядные, в белых фартуках, пышных бантах, мальчишки намытые и причесанные, на себя не похожие. Галстуки красные, ленточки у старших, барабаны, горн срывает голос. И дед Малёшка, - сухенький, гордый, кривоногий, - со старшей пионервожатой и учительницей пения. И я краснею, и громко шепчу соседке Наташке, но чтобы слышал Славик: я знаю его, это дед Малёшка, он у нас был вчера.
И это правда. Он был вчера. Чинил стулья, а потом мама кормила нас всех обедом, и налила, конечно, деду водочки. Всегда для него был припас. И с собой малёшку, но и к столу, конечно. Дед разогрелся, размяк и пустился вспоминать. Жизнь большая была позади, было что вспомнить. Говорит: «В гражданку было. Сыдымо как-то в стэпу, костёр жгём. А тут красни, как налэтять! Ото було!» Папа расхохотался. У мамы рука дернулась и прикрыла рот. А я ещё несколько лет думала, что дед оговорился.
2.02.2009