На сцене установлен экран. К нему подходит артист, одетый по моде начала 20 века – в сюртуке, цилиндре, белых перчатках, на лице – усы и небольшая бородка клинышком.
- Вы меня узнаете? Конечно, нет… А ведь плодом моей жизни пользуетесь каждый день… Ладно, представлюсь – Владимир Козьмич Зворыкин. Говорит о чем-нибудь? Загуглите! И вам будет ответ – «изобретатель телевидения». Теперь ясно? И сейчас я расскажу вам, для чего я придумал телевизор.
На экране появляется лаборатория конца 19 века. Множество физических приборов, искрит электрическая дуга. На стене – доска, на ней какой-то профессор чертит замысловатые формулы.
- Так все начиналось. Вам не передать, кем в те времена был ученый, священник новой веры, веры во всесилие разума. Даже если ты ничего не открыл и не изобрел, а всю жизнь провел среди лабораторного люда, в толпе, заполняющей каждое научное место, все равно сладостное слово УЧЕНЫЙ как нимб окружало твою голову. Как тут не вспомнить христианских подвижников, чьи подвиги спасают не только их, но еще множество люда, быть может, на наш взгляд и недостойного! Смотрите же на те времена, погружайтесь в них!
Экран бороздят первые автомобили, паровозы и пароходы, по небу летят дирижабли. Показываются громадины линкоров.
- Так все начиналось! А что было потом… Сами, конечно, знаете, но я еще раз напомню!
По экрану движутся толпы с красными флагами. Мелькают красные солдаты и матросы. Происходит штурм Зимнего дворца. Несутся массы конницы, броневики и бронепоезда. Солдат (непонятно, красный или белый) идет с голыми руками на пулемет, кулаками избивает пулеметную команду, разворачивает пулемет, и принимается стрелять.
- Конечно, я там был. В армии известного вам адмирала Колчака. Почему я выбрал ее? Да потому, что не выбирал, а просто в ней оказался. Как и множество людей, составлявших что ее, что все остальные белые и красные армии. Поверьте, часто выбор бывает роскошью, по хлещи бриллиантов, но чаще всего его и вообще не бывает. Только у потомков при воспоминаниях о предках иногда бывают фантазии насчет того, что они будто бы имели выбор…
Крупным планом всадники, опять несется конная масса. Луч соскальзывает с экрана, всадники несутся по всей сцене, по самому Зворыкину.
- Сибирь… Это слово – как песня. Сколько вер и сколько богов встретилось в тех краях за их жизнь! И ни к чему там воевать, где земли и так на всех хватит! Там бывало армии по месяцу искали друг друга, чтоб сразиться, да не находили, и расходились обратно! А вековые деревья, которых не касались ни пила, ни топор, о чем-то шептались над головами людей, готовых убивать друг друга не за землю, а за то, что жгло их головы и сердца! Вот что такое – Сибирь!
Во весь экран шагает огромный медведь.
- Вот он, истинный хозяин Сибири! – кричит Зворыкин, - Он знает о ней куда больше, чем все обитавшие в ней народы, ибо они для Сибири временны, а он, Хозяин – вечный!
На экране видно море, пароход, толпа людей с чемоданами.
- В гражданской войне проигравший всегда спешит за море. Ведь оно большое, в нем человека не найти, и неясно, жив он или мертв. За ним можно поискать себе спасения, а тот, кто будет стоять на берегу и смотреть нам вслед, может нас похоронить. Даже табличку с эпитафией на набережной повесить… Потому мы и ушли за море. Вернее, я ушел чуть раньше, меня туда отправили в командировку, из которой я уже не вернулся. Что же, добирался до другого берега я без толчеи, да еще надежду на возвращение в сердце мог держать, потому и половину багажа с собой не взял, в Сибири оставил. У кого-нибудь на чердаке, быть может, и сейчас под грудой пыли валяются мои старые очки или мой золотой портсигар. Обратно эти предметы меня не привели, и растерялись где-то на русских просторах. Кто теперь их сыщет?!
Экран показывает сверкающий неоном Бродвей, снующих американцев, улыбчивых девушек легкого поведения. Камера со всех сторон показывает небоскреб.
- Так я и оказался там. Знаете, зачем нужны небоскребы? Мне тоже когда-то говорили, что – чтоб землю экономить. Позвольте, разве Америка – Голландия какая-нибудь или Дания? Что, в ней землицы мало?! Нет, конечно, ее – полно! А небоскребы – вот для чего!
На экране – крыша небоскреба. По ней идет человек с покрытым серой пудрой лицом. Останавливается у края, долго смотрит вниз, потом – вверх. Крупным планом камера показывает, как он плотно сжимает глаза, потом – как он чуть-чуть приседает, выпрямляется и прыгает вниз. Снова – общий план небоскреба, на фоне которого одна за другой сверху вниз летят черные точки.
- Небоскреб, братцы мои – это жертвенник американской веры. По ней тот, кто лишился денег – уже не человек, причем даже не важно, остаются у него деньги на жизнь или нет. Потеря денег, даже их малой части – знак, что он проклят ихним, американским богом, и жить ему уже незачем. А самоубийство через прыжок – хороший символ проклятия и падения в самые глубины ада! Вот затем и строят небоскребы, чтоб можно было так убиться. В них, кстати, и помещаются деловые конторы, где крутятся, появляются и пропадают денежные цифры. Так что и ходить далеко не надо, а на крышу быстро привезет скоростной лифт! Я все это знаю, потому что там поселился. Хоть американской веры и не принял… Я все-таки – русский, потому чту Волю Божью…
На экране – кабриолет с посмеивающимся американским миллионером, сжимающим в зубах сигару.
- Я задумался о своей судьбе и о мироздании, в ящике которого она прошла. Но я – человек технический, потому и думал о нем на языке технике. Был бы художником, писателем, поэтом или философом – и размышлял бы иначе!
Зворыкин достает из карманов проволоку, плоскогубцы, вольтметр, амперметр.
- Я взялся сотворить модель самого Бытия, в котором живут такие непредсказуемые, непонятные для самих их носителей судьбы!
Кинопроектор гаснет. Загораются огни рампы. Зворыкин что-то устанавливает на сцене. У правой кулисы он ставит трубку, у левой натягивает еще один экран. Потом протягивает множество проводов. Пробует все приборами.
- Ну, примерно так. Вроде, готово!
Из трубки вылетает подвижный световой луч и чертит на экране (у левой кулисы) движущуюся фигуру самого Зворыкина, перешагивающего через пни и коряги.
- Видите, мир ткется лучом, как нитью небесной прялки. Причем фигурка на экране не знает, что с нею случится в следующее мгновение. Это известно лишь самой трубке, из которой вылетает луч. Вот – модель всего мира, который ткется каждое мгновение. Его состояние подвластно лишь центру, из которого исходит луч, но воля трубки неведома для картинки на экране, не познаваема ею. Вот, смотрите!
Фигурка Зворыкина, вычерченная лучом, неожиданно падает, после чего поднимается, потирая ушибленное место. Поворачивается на месте, после чего идет дальше.
- Все мы – такие же фигуры, и рисует нас луч Мировой Трубки, то есть – Центра всех миров, который на Руси именуется Господом. В этой модели – вся моя жизнь, она – своего рода рассказ о ней, переведенный на язык техники. Вернее, это рассказ о жизни нас всех, переведенный на технический язык!
Экрана снова касается луч проектора, и на нем показываются зрители. Сначала – общим планом, потом увеличенные лица некоторых (для этого в зале установлены видеокамеры). Внезапно на экране появляется человек с лицом, покрытым серой пудрой. Тот же, что совершил прыжок с крыши небоскреба.
- Да, для того, чтоб воплотить мою идею, и рассказать людям о тайне Мироздания через язык техники, мне понадобилась помощь… Материальная… Сказать прямо – деньги понадобились мне. Пришлось просить (указывает на экран). И у меня появилась своя лаборатория, появились помощники. Несколько лет чудовищной работы – и действующая модель оказалась в моих руках. Только смотреть через нее было не на что, нужна была камера, с помощью которой картину мира можно наоборот – сворачивать, и обращать в поток радиоволн, которые в телевизоре снова сделаются картинкой… И вот все готово. Вот…
Он уходит за кулисы, и приносит одну коробку, из которой достает телевизор. Затем другую, из нее извлекает видеокамеру. Включает видеокамеру и принимается снимать зрителей, изображение которых тут же оказывается на экране. Затем кладет камеру на сцену.
- Я все сделал! Теперь можно и умирать. Все, что я должен сказать, я – сказал!!!
«Сказал!!! Сказал!!!», эхом несется по залу.
Зворыкин уходит.
На сцену входит человек с лицом, покрытым серой пудрой. Тот самый, что сделал шаг с крыши небоскреба.
Он поворачивается к зрителям.
- Нет! Тот который прыгал – это не я! Он – другой! А я – другой! Ведь я нашел удивительную вещь, которую он не нашел!
Рассматривает телевизор, показывает на него пальцем:
- Ведь скоро все поверите, что мир – это лишь то, что есть там! А более ничего нет! И вас самих тоже нет, ведь вас нет там! Там поселятся все ваши надежды и мечты, их можно будет изготавливать так же, как печатный станок готовит купюры! Я это сделаю, и мне не придется бросаться с крыши! Не придется!
Он удаляется за кулисы, приносит еще один телевизор, и ставит его напротив первого. Включает, обратив его экран к экрану первого телевизора.
- Вот и все! Вот он, ваш мир! И где в нем Центр, о котором говорил наивный старик, изобретатель?!
Лазерный луч покрывает его тело рядами светящихся цифр.
ЗАНАВЕС
Андрей Емельянов-Хальген
2012 год