Часть 59
15 апреля 1937 года. Москва.
В выходной день (12 апреля) смотрели с Варей кинокартину «Депутат Балтики» (памяти К. А. Тимирязева, эпоха революции). Затем далеко за полночь гуляли по бульварам и улицам Москвы. Я увлёкся Варей порядочно, тем более, что она девушка замечательная. Во дворе перед прощанием долго целовались, не хотелось уходить. Вчера (14.04) с Лёшей поехали к Любе, куда нас пригласила Варя танцевать. Вначале танцевали, но затем я с Варей забрались в укромный уголок целоваться, и где Варя мило сопротивлялась. Видеть часто Варю может стать потребностью: мне этого хочется, но и не хочется, так как это отвлекает от занятий.
Сегодня с Лёшей гуляли в ЦПКиО. Парк открыт в этом году очень рано, с 12 апреля. А позже, до начала занятий на курсах, прогуливался с Варей. Последнее время мы встречаемся почти каждый день.
20 апреля. Москва.
Стоит сухая солнечная погода. Сегодня тяжёлый день: сдавал «бурение» профессору Сорокину. Лёшка сдачу завалил.
В прошлый выходной (18.04) я с Варей гуляли в ЦПКиО; был тёплый вечер. Начала расти трава. Вытянулись серёжки осины. Сильно набухли почки берёзы, ясеня. Но лес ещё голый и не даёт укрыться от посторонних глаз. А влюблённые парочки разбросаны по всему лесопарку. У набережной на асфальте — танцы под репродуктор радио. В лесу, у молодого деревца, целовались. Что поделаешь, — молодость...
Сегодня на научном кружке МНИ(1) состоялся доклад Н. М. Страхова на тему «Накопление органических веществ в современных морских бассейнах». Но так как я сдавал «бурение», то на лекцию опоздал. Посидели немного с Сашкой Кучапиным и решили: идём домой, зря времени терять нет смысла, так как с середины всё равно ничего не понять. А доклад должен был быть интересным. Позвонил Ане Егоровой, но она лишь несколько дней назад выехала в Сочи на работу на несколько месяцев.
Недавно умер писатель Илья Ильф. Илья Ильф и Евгений Петров были до сего случая неразлучными «литературными» друзьями. Но их сатирико-юмористические произведения «Двенадцать стульев» и «Золотой телёнок» хоть и создали незабвенного Остапа Бендера, ставшего нарицательным именем всех жуликов, отнюдь не блещут. В этих пухлых произведениях больше половины неинтересной скучной чепухи и бессмыслицы. Но почему-то так уж заведено, что после смерти все грехи прощаются и человек «возвеличивается» печатью в «талантливого замечательного писателя», даже чуть ли не в гения.
Интересную вещь сообщила «Правда» (за 17 апреля 1937 года): «Ташкент, 16 апреля. Ещё вчера город утопал в зелени. В садах цвели груши и вишни. Сегодня они покрыты снегом. Резкое похолодание и снегопад начались ночью и продолжались в течение всего дня. Толщина снежного покрова — 15-20 сантиметров. Температура в Ташкенте ночью была -3. Холод наступил во всём Узбекистане».
29 апреля 1937 года. Москва.
Погода солнечная. Деревья почти распустились. В лесу появились первые весенние цветы. 24 апреля гулял с Варей в парке до поздней ночи.
Прочёл Ф. М. Достоевского «Записки из мёртвого дома». Действительно, заглавие говорит о содержании книги. Написано мастерски, но психологический момент людей в его «Преступлении и наказании» изображён намного глубже, а потому «Записки из мёртвого дома» занимали меня лишь с исторической стороны. Он пишет: «Без какой-нибудь цели и стремления к ней не живёт ни один живой человек. Потеряв цель и надежду, человек с тоски обращается нередко в чудовище... Цель у всех наших была свобода и выход из каторги».
Теперь другое. После действительно исторического пленума ЦК и доклада Сталина о борьбе с троцкистами и другими вредителями, когда подняли борьбу с подхалимами, наши газеты приняли более приличный облик. Я давно возмущался дешёвым никчемным рекламированием гения Сталина газетами; ведь ни одна газета не выпускалась без многословных крикливых рапортов и писем «любящему, родному отцу, дорогому Сталину», без целой гаммы всех существующих ласкательных и высочайших слов и фраз, являющихся по существу лишь фразами. Своим усердием редакторы, как мне кажется, только портили репутацию Сталина. И вот теперь, после пленума, точка. Кончилось судорожное собачье визжание и выражение своего покорного собачьего восхищения, кончилось истеричное «восхваление» Сталина (такое восхваление, которое по существу — унижение). И если теперь появится рапорт или письмо Сталину, то уж действительно деловое письмо, без пустых лишних и громких слов. И письмо или рапорт этот помещают уж не на первой странице с крупными заголовками, а на второй, и обычным газетным шрифтом. Давно надо было бросить издеваться над вождём! Хоть немного утихомирились подхалимы в «Правде» и «Известиях».
Недавно я с Сашей Кучапиным попали на юбилейную выставку картин художника Л. В. Туржанского в выставочном ателье на Кузнецком мосту. Но что это за картины! Прямо скажу — художник слаб. Не создал ничего значительного. Грубые мазки — как будто все его картины есть только эскизы, над которыми только начинали работать и бросали, не закончив полностью эскиза даже в грубых чертах. Техника рисунка очень слаба. По общей же композиции наилучшие картины, которые мне ещё чуть-чуть понравились, это «Вечерняя тишина», «Осень. Пашня» и «Берёзовая роща». Лучше у него получаются маленькие картинки размером 20х25 сантиметров, например, «Осенняя ночь» и «Вечерний эффект» — довольно приличные.
Сегодня последний день занятий в институте. Начинается период экзаменов, и числа с 18 мая — практика.
Вечером в институте первомайский вечер. Я пришёл поздно, пошёл к своим ребятам. Но потом увидел Варю, она заняла место, говорит, что для Любы, но Люба не пришла. Вечер был очень короткий, понравились мне лишь артисты театра Сатиры с небольшой инсценировкой, изображающей влюблённых мужа и жену, придумывающих друг другу подарки на Новый год и его слова: «Как я люблю твои телячьи мозги!»
Затем танцы. Первое моё испытание на танцах. Первый раз пошёл с Ирой Кок. Затем танцевал с Варей до конца. Танго и бостон у нас выходили прилично, а с фокстротом что-то не клеилось. Танцевали до полчетвёртого ночи. Проводил Варю до дома... Эта ночь, ночь 29 апреля 1937 года, ночь с горячими поцелуями мне запомнится надолго. Начало уже светать, когда я пошёл домой пешком, а дома был, когда первые лучи солнца скользнули по крышам домов, и защебетали разноголосым хором воробьи.
1 мая 1937 года. Москва.
Весёлый солнечный день! Демонстрация. Институтская колонна. Хочется дурачиться, веселиться... Рядом в колонне Рива, Нина, Тамара... Самая весёлая демонстрация. Даже как-то странно кажется.
Летит масса самолётов нового типа — скоростные мощные двухмоторные бомбардировщики. Их скорость равна скорости истребителя. С громадной быстротой они проносятся над головой. В прошлом году осенью их на параде было только три. Сейчас — несколько сотен. Четырёхмоторные неуклюжие бомбардировщики со сравнительно малой скоростью уже устарели.
Идут казачьи сводные части в казачьей цветной форме. Красивые наездники из национальных районов Кавказа. Казаки на параде — это тоже новости.
Когорта старых большевиков сильно поредела. Появляется много портретов неизвестных личностей — надо популяризировать смену.
При возвращении шёл с хорошенькими попутчицами Алей и Тамарой, обе студентки. Можно было бы с ними договориться на какой-нибудь вечер, но... на сегодняшний вечер я договорился с Варей. Предыдущий опыт показал, что непостоянство — хуже.
С Варей встретился в 7 часов вечера. Пошли в ЦПКиО. Гуляли под деревьями Нескучного сада, затем под оркестр танцевали на набережной. Народу — тьма. Фейерверки и т. д. Витрины Кузнецкого моста «украшены» проектами будущей Москвы. Я смотрю и вижу: от старой Москвы остаётся лишь Кремль. Всё остальное сносится, и Москва строится вновь. На месте старой Москвы — новая Москва. Такой план был давно, но его раньше отвергли как вредительский, непригодный. Осуществляли комбинированный план выравнивания, обновления старой Москвы. А сейчас опять к отвергнутому плану?
6 мая 1937 года. Москва.
Холодный ветреный день. Вечером поехал к Варе. Она сказала, что взяла билеты в кино ЦПКиО на картину «Крылатый маляр». Я не против такого внимания со стороны Вари. Пошли. Картина грузинской кинофабрики агитирует за обучение молодёжи лётному делу без отрыва от производства — военному воздушному флоту нужны кадры. Картина имеет удачные комические моменты. Но больше всего мне понравилось то, что в картине показали Тифлис и некоторые виды Сванетии. Очень приятно, смотря картину, вспоминать прекрасные моменты путешествия по Военно-Грузинской дороге.
Затем долго гуляли с Варей по парку. Я уже знаком с Варей порядочное время, с марта месяца, причём надо учесть, что встречались мы с ней очень часто, не менее трёх раз в шестидневку. И всё же я Варю не понимаю, не знаю. Она часто противоречит сама себе. Сравнительно слабоинициативная; довольно покорная, но иной раз и упрямая. Она всегда рада нашим свиданиям (она как-то вскользь созналась в этом), но в то же время она хочет показать вид холодной равнодушной девушки.
12 мая. Москва — пл. Загорянская.
Уже давно я договорился с Варюшей и Любой ехать за город гулять, и только сегодня удалось этот план осуществить. Погода — прекрасная. С нами поехал и Лёша. Сначала думали ехать до Зеленоградской (Северная ж.д.), но туда поезда ходят редко, и тогда решили ехать в первое попавшее место — платформа Загорянская (по Болшевской ветке). Пошли не к реке (т. к. нам нужен был кооператив с вином), а в противоположную сторону — в лес. Устроились на лужайке. Место довольно неудачное, сырое. Во многих местах — вода. Цветёт козья ива, фиалки... Цветёт Варя и Люба, да и мы с Лёшей тоже ничего... Майские жуки... Нет стаканов — смастерили из берёзовой коры и по очереди пили. Дальше этой полянки и не ходили. Варюша — она всё такая же противоречивая. Хочет целоваться, но не показывает вида... Её очень трудно вывести из состояния, чтобы она была сама собой. Варя вообще очень простая правдивая девушка, но она слишком сдержана в своих желаниях. Возвращались поздно.
*****
(1) МНИ — Московский нефтяной институт, ныне носит имя академика И. М. Губкина (1871-1939).
*****
Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2012/01/15/1991