Лилия Небессная
(Асмандиярова)
«Белый Кролик»
Очередной трехдневный забег по просторам моего воображения в толпах разбуженных мною воспоминаний.
Январь 2012
Тюмень;
Не следуй за Белым Кроликом
Свет. Теплый мягкий свет качал в воздухе взбудораженные пылинки. Утро пахло корицей с цитрусами. Пушистый вишнёвый плед обнажал румяные ступни разбуженных ног и облаком окутывал сонное тело. Кудри смеялись, будто замышляя что-то невероятно запутанное, и бежали по подушке вниз, проскальзывая меж тонких бледных пальцев, на которых ягодами горели ногти, окрашенные в алый цвет. Глаза еще были сомкнуты томной и сладостной негой, но они вот-вот собирались разомкнуться, гонимые жалобами ушей на непонятный стук в оконное стекло.
Сорвав с себя и бросив в сторону плед, она вскочила и едва успев открыть глаза, оказалась у окна. Мальчишка кидал камешки в стекло. Он знал, что она обязательно подойдет и посмотрит. Завидев ее, он тут же бросился бежать куда подальше, обронив при этом что-то из кармана.
«Дурацкие волосы!» - думала она, пытаясь расчесать спутавшиеся локоны большой деревянной массажной расческой. Сонные глаза моргали лениво, ступни замерзли от прикосновений к ледяному полу. «Где этот наглый трусливый носок!» - недовольно проговорила она. А носок, и правда, куда-то задевался. Может, забился под кровать обиженный на своего соседа или был напуган вчерашней встречей с мокрым полом. За окнами была зима, мало какому носку понравится зимой познакомиться с чем-то мокрым, особенно если это что-то промокло от растаявшего снега. А снег зимой особенно холодный, и носок знал это не понаслышке.
Бегая по комнате, Химмель заглядывала то здесь, то там в поисках беглеца, но не найдя его, стянула с ноги его напарника, и влезла в зеленые мохнатые тапки из потертого плюша.
Шаркая подошвами по полу, она вышла на заснеженный двор, подошла к тому месту, где стоял мальчишка, и увидела воткнутую в снег записку. «Не следуй за Белым Кроликом» - гласила она.
- Вот бред! – швырнула она записку на стол, - Сказочками повеяло! «не следуй за белым кроликом»! Неужели это все Зайцев: подослал мальчишку, да еще и в семь утра! Ну, как не стыдно!
Мальчишка бежал со всех ног. Со всех двух, как его и учили. Морозный синеватый воздух на лету врезался в горло, проходя через открытый рот и посвистывая между передними зубами мальчишки. Глаза краснели, замерзая от ветра, щеки горели. Он бежал по спящей улице, спотыкался, поскальзывался, будто за ним была устроена погоня, не оглядываясь. Так продолжалось до тех пор, пока он не оказался в переулке у крыльца, с кривыми каменными ступенями и скрипящей ручкой в виде кроличьей головы на темно серой двери.
За дверью никого не было, только синий полумрак. Мальчишка снял с себя кроличью шапку и аккуратно повесил ее на железную вешалку, стоящую у двери. Он подошел к большому круглому столу, влез на табурет и старательно вывел в тетради слова: «Морковка брошена». Потом глянул на часы и добавил: «в пять в кроличьей норе». «В кроличьей норе… в норе…» - эхом разлеталось по комнате.
***
Скрипя шагами по снежной дорожке и волоча со свистом за собой поводок, мимо той самой скамьи бежала собака, рыжая боксёрша Брэнда. А за ней, крича ее имя, быстрым шагом направлялась ее хозяйка, Химмель. «Брэнда!» - кричала она раздраженно и устало. «стой, ко мне!» - повторяла она команды, на которые собака неизменно из года в год тот час же не оказывала никакой реакции. Это была собака, которая отзывалась только на несколько фраз, среди которых: «гулять, кушать и зайка», но никак не «ко мне, рядом и нельзя». Но ни смотря на все эти неудобства, Брэнда была замечательнейшим питомцем, который делал жизнь Химмель ярче и насыщеннее разного рода событиями. Так и сейчас, она продолжала нести яркое в жизнь Химмель, этим холодным ветреным зимним утром.
«Давай, иди, только возвращайся! Брэнда!» - Химмель остановилась у скамьи, смахнула снег с холодных досок и села, глядя, как рыжая бестия прыгает по сугробам, снуя между ржавыми соснами.
Утро было уныло и прекрасно. Как и большинство воскресных зимних утр. Кругом только сосны, снег и оледенелый пруд, где по вечерам устраивают катание на коньках местные ребятишки.
Химмель положила руку рядом с собой на скамью, когда почувствовала под ней что-то твердое и прямоугольное. Да, это была та самая книга. «Нет» - прошептала Химмель, глаза её загорелись – «не может быть!». Она стряхнула снег с обложки. «Белый кролик» - прочитала она, - «Писатель! Ты как всегда превзошел все ожидания!». Она спешно открыла книгу, пролистала странички, затем взглянула на разворот и расплылась в счастливой улыбке.
- Да!.. – и словно опомнившись, - где это рыжее чудовище? Брэнда!
Собака как раз пробегала мимо, и Химмель успела-таки схватить за поводок. И держа в одной руке книгу, а в другой останавливая ход развеселившейся собаки, она побрела к выходу из парка, домой.
Придя домой, Химмель собиралась сесть за книгу, оставленную Писателем.
«Никогда не знаешь, откуда выпрыгнет этот белый кролик, и куда он позовет тебя, на сей раз, в какие дебри ты пустишься за ним, и как долго продлится твоё путешествие. Но, что самое удивительное, ты никогда не можешь ему отказать. Ты бросаешь всё: дом, работу, друзей, любимых – и бежишь за ним, подчиняясь его безумным словам и тому времени, по которому он живет. Это может быть утро или ночь, зима или лето, не важно, ты бросишь всё и уйдешь за ним, как за последней ниточкой, последним лучиком надежды. Так было и будет всегда».
Тут раздался телефонный звонок, который взывал покинуть дом и отправиться в город совершать свои воскресные дела. Это было первое воскресенье месяца, а значит пришло время для открытия снежральской книжной ярмарки. Химмель взяла приготовленную стопку книг, сложила их в сумки, погрузила на сани и отправилась вверх по улице. Брэнда, чихая от мокрых снежинок, бежала рядом, она любила выходить в город с хозяйкой, особенно по воскресеньям.
Площадь кипела пестрыми вывесками и яркими лотками. Многие желали приобрести или обменять новые книги на свои. Однако большинству такие ярмарки были по душе лишь потому, что они не могли упустить возможность поделиться свежими сплетнями и получить их же в замен.
- Алиса в Зазеркалье? Продаешь? – Спросил Зайцев, скромный такой молодой человек со смеющимися карими глазами.
- Да, решила, что пора обменять ее на что-то посвежее. А ты, смотрю, тоже уже перешагнул на новую ступень развития? Что тут у тебя: Колобок, Репка… взрослеешь, – улыбнулась Химмель в ответ.
- Остришь. Ты неисправима, – подмигивал Зайцев.
- Да, а чего бы, не острить? Специи не десерт конечно, но и я не сладость, чтоб сластить.
Собака, наклоняя голову то влево, то вправо, словно часы в шахматном поединке вела счет в этой нелепой беседе двух упрямцев.
- Кстати, еще не говорила, помнишь, я рассказывала тебе про Писателя? Он в годе! Мы встретимся в субботу. Я начала читать его новую книгу, «Белый Кролик», слышал о такой?
- Здорово! Рад за тебя. Нет, не слышал. Повеяло Керролом, знаешь ли, - улыбнулся Зайцев. Смотри не следуй за Белым кроликом.
- Что ты сказал? Не следуй за Белым кроликом? – удивилась Химмель, - это что предостережение?
- Мало ли куда эта книга тебя поведет. Ты ведь та еще фантазерша, как поведешься на все эти его бредни, так потом ни себе, ни другим жить спокойно не даешь: всё тебе мерещится, что написанное начинает сбываться и преследует тебя по страницам твоей жи-и-изни-и-и-и…у-у-у-у.
-Да ну тебя! Опять ты всё преувеличил, - улыбнулась Химмель, и, сложив последнюю книгу в сумку, взяла собаку на поводок и отправилась домой.
- Еще увидимся!
- Увидимся, Зайцев!
Люди уже разбредались по домам, довольные удачным обменом книгами или полученными новостями. Зайцев еще немного постоял, глядя вслед Химмель и держа в руках забытый ею шарф, а после тоже собрал принесенные книги и ушел.
Зайцев жил в другой части города. С Химмель они познакомились на одной из таких ярмарок пару уже очень давно. Часто они обменивались книгами, и на самом деле очень хорошими книгами. Помнится, одной из первых, взятых у Зайцева, книг была «Дантист Альилов», толстенная такая книга, которую Химмель читала вместо подготовки к экзаменам. Читала в запой. Помимо книг их интересовали одни и те же фильмы, которыми они так же обменивались и музыка. Вообще он был гениален в ее глазах, его находчивости, его эрудированности и умению отстоять свою точку зрения, можно было позавидовать. Он называл ее своим другом, да, именно, другом, причем с большой буквы. И сам он был ей очень близок, хоть и находился часто не рядом. С ним всегда и обо всём можно было поговорить. И очень много можно было наобещать друг другу, а потом не выполнить обещанное и не тревожась о не содеянном спокойно жить дальше. Без всяких угрызений совести. Так было их летними катаниями на велосипедах, поездками на рыбалку и пробежками по тому самому парку, где Химмель встречалась порой с Писателем.
***
Высокий худощавый человек в длинном черном пальто и смешной цилиндрической шляпе, каких уже давно не носят в Новом городе, сидел на скамье в парке и писал что-то на обороте книжной обложки. Это была маленькая книжица, в зеленом переплете из замшевой ткани и с красной атласной лентой вместо закладки. А писал он следующее: «И вот, спустя сто с лишним лет, в руках ты держишь мой рассказ, и я прошу тебя в ответ прийти в кафе «Павлиний глаз». Суббота 8 снежраля, 17:00, Чайный переулок, д.6/10». Он был полон надежд, что именно она будет держать в руках эту книгу, именно это выражали его глаза и уголки губ пляшущие то вверх то вниз при мысли, что она может не получить эту книгу. До субботы была еще целая неделя, да и он помнил, что каждое воскресное утро она приходила в этот парк, поэтому шансы того, что книга дойдет до адресата, возрастали в разы. Человек положил книгу на скамью и медленно направился в сторону выхода.
Писатель редко появлялся в городе в последнее время. Неизвестно где он пропадал. Химмель иногда бралась за его старые произведения, перечитывала их и ей, снова, казалось, что всё написанное рассказывает о ней. Иногда после тихих и полных ностальгии вечеров с книгой в руке, Писатель вновь объявлялся. А бывало и такое, что он возникал ни с того, ни с сего, даже в самый неподходящий момент. Однако визиты его становись всё более редкими, с каждым годом.
Он много путешествовал. Побывал в самых разных мирах, много писал и делал зарисовки. Ему очень хотелось, чтобы и Химмель узнала о увиденном им, поэтому он писал ей письма или, как в этот раз, сам лично прибыл в Новый город.
«Белого кролика» он написал второпях, вдохновленный столь редким, но метким присутствием его Музы. Это была история о загадочном городе под названием Нора (с ударением на «о»), в котором время текло иначе, чем в каком либо из других городов. Этот город являлся своеобразной дырой во времени, оно там попросту отсутствовало. И населяли тот город мальчишки. Да, как в истории про Питера Пена. Только это были не сиротки, а обычные мальчишки, бодрые такие мальчишки, у которых были и мамы, и папы, как по отдельности, так и вместе. И что же делали эти мальчишки – они предостерегали своих подопечных от разного рода опасностей, глупостей, ошибок, хотя сами только так попадали во всякие передряги.
Город Нора существовал в Мире с незапамятных времен, параллельно со всеми остальными городами: и со Старым городом, и с Новым, и с остальными. Именно поэтому в нем всегда было полно мальчиков, у которых хватало забот о предотвращении неправильных шагов жителей параллельных городов. Вы спросите, каким образом они предостерегали людей? Самыми различными образами: от личного сообщения, до предоставления всяческих знаков и посланий. А вход в параллельный город у каждого мальчишки был свой, но неизменно было одно – серая дверь с ручкой в виде кроличьей головы.
Так вот, теперь подробнее о самом Белом Кролике. Это был один из мальчишек, невысокий такой, очень быстрый и меткий, с белыми, как пух, волосами и глазами орехового света. Он назначен был охранять девушку, юную фантазершу, мечтательницу, которая любила свои выдумки и ждала встречи с другом, которого не видела, наверно, лет сто, не меньше. А друг этот был путешественником, странствовал по разным мирам и собирал свой опыт в тетради, писал рассказы и коротенькие истории, а потом делился с ней, с той юной особой, которую охранял Кролик.
Так, в очередной раз Путешественник собрался поделиться с Особой своими мыслями, запечатлёнными в его творениях и назначил ей встречу, не много ни мало в «Кроличьей норе», в кафе, где время течет иначе, нежели за его окнами. Там он предложил ей отправиться в путешествие по загадочным, неизвестным ей до селе Мирам, в обмен на время. То самое время, по которому жила она каждый день с самого своего рождения и до того момента, как переступила порог «Кроличьей норы». А вместе со временем, выменянным на возможность познать все загадки Миров и своими глазами увидеть то, чего никто больше не увидит, Особа должна была отказаться и от всего того, что к этому времени было привязано: от воспоминаний, от людей, от дома и даже от собственной собаки! Особа согласилась на сделку с Путешественником и оказалась в городе Нора, где встретилась с Белым Кроликом, который не сумел ее предостеречь, поскольку она не обращала внимания на его знаки, и даже при личной встрече не послушала его слов, так уж сильно ей хотелось отправиться с Путешественником.
Белый Кролик был в отчаянии, он готов был сделать всё что угодно, только бы вернуть время вспять, но время теперь было у Путешественника. Тогда Кролик похитил время и вернулся в город где жила Особа. Он единственный знал, что должно произойти, и каким образом станет действовать Путешественник. Теперь Кролик должен был сделать всё, чтобы тот не передал Особе своё послание, в котором назначал ей встречу, но не успел. Книга, написанная Путешественником, попала в руки к Особе, и она с нетерпением ждала назначенного часа.
***
Придя домой Химмель спустила собаку с поводка и уселась на диване, собравшись прочесть книгу. «Белый кролик» - еще раз прочла она название на обложке. «Что ж, господин Белый кролик, которому невозможно отказать, может, теперь я поближе с вами познакомлюсь» - проговорила Химмель.
«Самое невероятное было то, что он в любом облике мог предстать перед тобой, а ты даже и не заметишь. Но всё равно сделаешь так, как он пожелает. Такова его натура. А потом он исчезнет, но будет иногда посылать тебе весточки. А ты будешь так наивна и доверчива, что станешь ждать их от него и думать, что он где-то рядом. Да, и продолжать поддаваться его влиянию, не смотря на то, что сама будешь считать его своим рабом, а не наоборот. И ты будешь цепляться за каждое его слово, только бы видеться с ним снова и снова. А он обманет тебя и опять исчезнет в своей кроличьей норе…».
Время неслось незаметно, за окнами темнело. Собака бродила по комнате в поисках приключений, а Химмель листала страницы, погрузившись полностью в новое творение Писателя.
Кукушка на часах сообщала, что пора собираться в город, где нашу героиню ждала Агнес. Это была школьная подруга Химмель, маленькая белокурая девушка с потрясающими серыми глазами, которые она подводила черной подводкой, отчего они казались еще более серыми и светящимися, как фонарики.
Они собирались сходить в кафе и поболтать там за чашечкой чего-нибудь горячего, но не горячительного.
По пути к месту встречи Химмель практически без остановки продолжала читать «Кролика», читала, стоя в очереди за проездным, в трамвае и даже за столиком возле привокзального кафе, ожидая там подругу, которая по обыкновению своему задерживалась.
- Какие новости? – защебетала неожиданно возникшая рядом Агнес.
- Ты не поверишь, кто в городе! – ликовала Химмель, на что Агнес вытаращивала свои обведенные серые глаза, вопросительно глядя на нее, - Пи-са-тель!
-Ого! Каким ветром его занесло, он же тут лет сто не был, ей Богу!
- Уж точно. Я нашла его книгу в воскресенье утром, он оставил ее для меня в парке на нашей скамейке. Помнишь, я тебе рассказывала, мы там встречались те далекие сто лет тому назад.
- Как романтично, Химмель! Как думаешь, на этот раз он на долго? Думаешь. Он останется?
- Не знаю... Я читала его книгу: история о мальчишке, который должен был спасти свою
подопечную от опасной сделки с давним другом, путешестввенником, но у него ничего не вышло, и этот мальчик похитил время у путешественника и решил все переиграть. Меня зацепило то, что Писатель написал, как этот путешественник назначил встречу подруге, пригласив ее в кафе, где время переставало существовать! И он пригласил ее отправиться с ним, познавать новые таинственные миры! Вот только в обмен на память о прожитом, и на время...
- А может, это намек, может Писатель хочет забрать тебя с собой? – с энтузиазмом говорила Агнес, мечтающая чтоб и ее поскорее кто-нибудь забрал, желательно замуж и по любви.
- Да ладно, не выдумывай, - смеялась Химмель, - ни за что не поверю! А знаешь, что еще: меня всю неделю преследовал Зайцев. И как ему это удавалось, подстраивал мои встречи со словами «не следуй за белым кроликом».
- А может не Зайцев? Может правда знаки судьбы? – ошарашенно произнесла подруга.
- Ну, в таком случае, придется признать, что Зайцев – моя судьба!
- Ну, просто книга, оставленная Писателем, приглашение на обороте.. а называется книга, как ты говоришь, «Белый кролик». Может правда не стоит следовать этому приглашению?
- Эх, Агнес, да ты еще большая выдумщица, чем я сама, - говорила Химмель, но сама поддавалась сомнениям и ее бурная фантазия рисовала в голове картины исполнения книжного сценария и его воплощения на страницах ее жизни, как говорил Зайцев.
- Ты на всякий случай будь осторожна. Ведь представь, это кто угодно может быть и, кто знает, может не тебя вовсе ждет. Ой, ну всё, я уже пошла, меня еще в гости ждут! – И Агнес чмокнула подружку в щечку, помахала маленькой ручкой и побежала, быстро перебирая ногами в сапожках тридцать пятого размера.
«Кроличья нора»
Химмель посмотрела на часы, почти полдень. Чайник зазывно свистел на плите. Он так кричал, что Химмель, как всегда, поддавшись чувствам, отключила огонь и переставила чайник на стол, на деревянную подставку. Этим вечером ей предстояла встреча с её давним другом, которого она не видела вот уже сто лет, как ей казалось. Когда-то они любили вместе приходить в один старый парк, недалеко от её дома. Он был писателем. Писал какие-то рассказы, запутанные, немного сумбурные, иногда грустные, иногда смешные. И он читал их Химмель при встрече. И ей всегда казалось, что он писал про неё, так всё написанное было близко ей. Да, его так и звали, Писатель. Она когда-то любила его, возможно и сейчас его любит. Но это не важно, важно то, что сегодня они наконец-то увидятся, после столетней разлуки.
Зазвонил телефон. Химмель было подумала, что это Писатель, насторожилась, но на той стороне телефонной трубки раздался голос Зайцева.
- Ну чего тебе? – спросила Химмель торопливо, - я спешу.
- Ты всё-таки пойдешь в «Павлиний глаз»? – интересовался Зайцев.
- Да, и тебе не удастся запугать меня своими глупыми записками, - смеялась она. – «Не следуй за Белым кроликом» - очень умно! Фраза, которая преследовала меня всю неделю. И, да, мальчика подкупить любой сможет.
- Какого мальчика? – не понимал Зайцев.
- Ой, ну всё, не прикидывайся! Пока, пока! – и повесила трубку.
Химмель надела свое самое красивое платье (как она считала), из темно-синего бархата, коричневое пальто с меховым воротом, красный берет и сапоги. Она очень хотела понравиться Писателю, хоть и знала, что и так ему нравится, но, все-таки, сто лет прошло: мало ли, много ли, что изменилось.
Мальчишка вертелся возле перекрестка, где стояло маленькое кафе с большим окном в перьях, светящихся зелено-бирюзовым светом. Он то и дело поправлял свою кроличью шапку и нервно потопывал о ледяную дорожку. Было уже темно, вечера в Новом городе в это время года всегда погружены в темноту.
Химмель спешила. Время на ее отстающих часиках уже говорило о том, что пора бы входить в
кафе. В темноте было совсем плохо видно дорогу, только яркая бирюзовая вывеска манила в «Павлиний глаз». Химмель уже почти подошла к углу дома 6/10, как вдруг кто-то, неразличимый в темноте и невысокого роста выхватил у нее из рук книгу, подаренную Писателем, и бросился бежать за угол, в темный переулок.
- Постой, куда ты! – наивно кричала Химмель вслед вора-невидимки, пытаясь его догнать.
Еще одно сливающееся с темнотой тело бросилось бежать за воришкой. Химмель не отставала, стуча каблуками по мерзлой скользкой брусчатке. Пробежав наверно целый квартал, она остановилась под фонарем, где к ней подошел Зайцев, с книгой.
- Зайцев?! А ты здесь какими судьбами?
- Мимо проходил. Пойдём, уже половина шестого, ты опаздываешь.
- Но кто это был?
- Мальчишка.
- Мальчишка в кроличьей шапке, - смеялась Химмель.
- Ага. Он самый, ты видела?
- Что, серьезно? Нет не видела. Писатель писал о таком. Вот в этой книге, - удивлялась она, - какое совпадение.
Они всё шли и шли, по темной улочке. Мимо закрытых ставень, сквозь которые пробивался свет от лампад. Мимо старого магазинчика, подмигивающего случайному посетителю, Мимо крыльца, с кривыми каменными ступенями и скрипящей ручкой в виде кроличьей головы на темно серой двери. «Кроличья нора» - подмигивала разбитыми лампами вывеска.
- Как в книге, Зайцев! – воскликнула Химмель, - заглянем?
- Может не стоит? – хотел было остановить он подругу, но было уже поздно.
Они вошли в синий полумрак. Железная вешалка стояла у двери, маленькие круглые столики с клетчатыми скатертями были хаотично расставлены вокруг большого круглого стола с высокими табуретами. Играл тихий блюз в исполнении неизвестного ансамбля, состоящего из темноволосой голубоглазой девушки с густой челкой, невысокого, похожего на сказочного персонажа, мужчины в круглых темных очках и двух девушек на одно лицо, которые играли на бубне и фортепьяно и подпевали девушке с челкой. За стойкой, вторя певице, посвистывал молодой человек в черном жилете, а за столиками сидели небольшие компании, говорящие полушепотом и посмеивающиеся между собой.
- Ну, всё? Ты довольна? – спросил Зайцев, взяв Химмель под руку и пытаясь вывести из заведения.
- Погоди! Ведь точь-в-точь как в книге! Смотри, - она стала лихорадочно перелистывать страницы, - «Кроличья нора была окутана синим полумраком, столики небрежно были разбросаны по всему залу, а посетители всегда говорили тихо, чтоб не помешать никому внимать пение голубоглазой девушки с черной челкой и ее спутника, человека со сказочными чертами лица и в черных очках, как у кота Базилио». Дальше – «Молодой бармен, в черном жилете, насвистывал что-то себе под нос, словно вторя пению выступающих, глядя пристально на голубоглазую красавицу, стараясь зацепить ее взглядом». А? Что скажешь? Нечего сказать.
- Химмель, это всего лишь совпадение, пойдем, и он вывел ее на улицу, в морозную темноту.
- Я все равно уже не успею, - огорченно призналась Химмель. – Думаешь, он станет меня
ждать?
- Наверно, это же Писатель… он вроде человек слова, - обнадеживал Зайцев.
Молча они дошли до «Павлиньего глаза». Зайцев обнял Химмель и сказал, что подождет ее пять минут и, если она не выйдет (что будет означать присутствие Писателя в этом заведении), уйдет без нее.
Химмель вошла. Улыбающиеся официантки в коротких зеленых юбках и с перышками в волосах поприветствовали ее. Одна из них спросила: «вы заказывали столик?», так же улыбаясь и хлопая широко раскрытыми глазами. И если бы Химмель имела хоть малейшее представление о том, как выглядит глаз павлина, то глаза этой официантки были бы их наилучшим олицетворением.
- Нет. Эм, я… Мне нужен господин Писатель. Он здесь?
- Мне очень жаль, но, боюсь, что он ушел.
- А как давно это было?
- Минут 20 тому назад. У него был при себе чемодан. Быть может, он направился на вокзал?
– официантка оказалась на редкость болтливой.
- Да, спасибо. Всего доброго, - резко оборвала беседу Химмель и выбежала на улицу.
Зайцев стоял возле газетного киоска:
- Ушел?
- Ушел, - вздохнула Химмель, - как жаль, но ушел. Может и к лучшему.
Дверь кафе внезапно открылась, и девушка-официантка с павлиньими глазами выскочила из неё:
- Простите! Я совсем забыла, что он просил передать вам это, - она отдала Химмель конверт с аккуратным прямым почерком. – Вас ведь зовут Химмель, не так ли?
- Да! Конечно, так и есть. Благодарю, - Химмель выхватила конверт и прижала его ко рту, глядя сияющими глазами в лицо уставшего Зайцева.
Химмель тут же стала распечатывать послание, стараясь повернуть его так, чтобы свет от киоска освещал написанные слова.
«Милая Химмель, если вы читаете эти слова, значит, моя книга попала именно в ваши руги, я безгранично рад этому.
Жаль не смог дождаться встречи с вами. Я надеюсь, что у вас все в порядке. Простите, что не дождался вашего визита, утром я должен быть в городе Нора.
Надеюсь, время и на сей раз перестанет существовать для меня, и совсем скоро я вернусь к вам снова. Тогда мы обязательно увидимся. В нашем старом парке.
Всегда ваш, Писатель»
- Ничего не понимаю, - опечаленно глядела Химмель в записку, - и ни строчки о своем адресе или телефоне. А что если я сама захочу к нему приехать, написать или позвонить?
***
- Такие как Писатель не поддаются чужим желаниям, они сами по себе: когда хотят, возникают и, когда вздумается, скрываются из виду. А нам, простым смертным, приходится существовать в перерывах между его визитами, - глядел на нее пыхтящую и вздыхающую всё понимающий Зайцев. – Я ведь просил. Не следуй за Кроликом, он сводит тебя с ума, Химмель! Очнись! Очнись! – не останавливаясь, тормошил её Зайцев, то опрыскивая водой, то поднося нашатырь к носу.
Химмель пыталась открыть глаза, яркий белый свет заполнял зрачки, ничего не было видно Химмель попыталась сесть, голова, отчего-то, ужасно болела.
- Ну неужели! Я чуть не свихнулся, думал ты всё, того.
- Чего того? – не понимала Химмель.
- Ну, того: умерла.
- А от чего я должна была умереть?- еще более недоумевала она.
- А от того, что я тебя нашел в парке, возле пруда. Лежала там себе на травке и не реагировала на мои слова. И черт знает, сколько времени ты там пробыла! Видимо перегрелась…
- Постой-ка, чего ты такого несешь? Какой пруд, как перегрелась?! Зима же, снежраль на дворе…
- Мда…. «снежраль»… Перегрелась, и сильно. Химмель, сейчас лето, самый разгар. Вот, это тебе.
- Что это? Кепка? Постой, а как же Писатель, Кролик, за которым не следует следовать…
- Ах, вот, держи. Я всё подобрал, не волнуйся, ничего не потерялось. Кстати, много ты написала, наверно с утра там сидела? Когда планируешь завершить? Только кепку надевай ладно, черт, не хочу опять тебя приводить в чувства…
Он говорил много и долго. А я всё больше понимала, что не только перегрелась, но и переусердствовала, сочиняя свой рассказ о городе Нора, где живут мальчики, оберегающие жителей параллельных городов. Переусердствовала на столько, что получила тепловой удар, там возле пруда в парке, где я так часто встречалась со своим вдохновением. С вдохновением, так похожим на Белого Кролика, который появляется неожиданно, незвано, не понятно - откуда, и всегда увлекает за собой. С вдохновением, возникающим в разных обличьях и в любое время дня и ночи. С тем самым, которое не поддается чужим желаниям, само по себе: когда хочет, возникает и, как вздумается, скрывается из виду. А мы, простые смертные всего лишь существуем в перерывах между его визитами, но очень, очень надеемся на скорую встречу с ним.
Я держала в руках зеленую тетрадь, с красной лентой вместо закладки, и листала страницы, на полях которых красовались белые кролики, и думала о том, как всё-таки хорошо, что этот писатель живет внутри меня, что не нужно ждать его визитов, что всегда можно к нему обратиться. Главное, не переусердствовать, следуя за Белым Кроликом.