Кто-то заметил, что в «смутные времена» наш народ начинает проявлять особый интерес к людям со сверхъестественными способностями.
Ушедшие, к счастью, в историю «лихие девяностые» как раз и были тем временем, когда по всей России не сходили с телевизионных экранов Кашпировский, Чумак и разные специалисты по «народной медицине».
Похоже, влияние Кашпировского распространялось и на меня. Когда я поздно вечером приходил после службы домой, преодолев по сопкам пять километров, и ложился на диван перед телевизором, по которому транслировали его сеансы, то неизменно погружался в сон.
Именно на девяностые годы пришёлся последний этап моей службы - в штабе флотилии подводных лодок. Я стал там начальником нового, только что созданного, отделения с длинным, несуразным названием и поначалу весьма неясным кругом задач.
Саша, мой заместитель, при получении со склада мебели и разного оборудования подобрал себе подходящее, по его мнению, кресло. Не понимаю, чем оно ему так приглянулось - уже совсем не новое, с грязной, потёртой, засаленной обивкой и продавленным сиденьем. Трудно было даже предположить, что пережило это кресло за все долгие годы своей предыдущей жизни.
Саша не напрасно слыл основательным и хозяйственным мужиком - он своими руками реставрировал и сиденье, и обивку. Вот только со стальными ножками кресла, прихваченными к каркасу точечной сваркой (кто знает, что это такое, тот поймёт), он ничего не стал делать.
К службе на берегу душа у меня совсем не лежала. Тем не менее, служил я в штабе, в общем-то, неплохо. По крайней мере, и я, и мои офицеры успешно выполняли как свои прямые обязанности, так и множество других, дополнительно переданных нам.
За время штабной службы у меня дважды была возможность продвижения на более высокие должности. Тем не менее, когда дело уже почти доходило до подписания представления, туда вместо меня оба раза назначали моих заместителей - сначала Сашу, а потом - сменившего его Вадима.
Пожалуй, случиться по-другому могло бы лишь в том случае, если бы мои начальники проявили просто необычайное благородство. В чём тут дело?
Думаю, всё было очень просто. «Элементарно, Ватсон...»
Если в море, во время службы на подводных лодках, я никогда не допускал опасного маневрирования, то правила «маневрирования на паркете» я нарушал неоднократно и грубо. Иногда - из-за незнания всех многочисленных тонкостей, а иногда - совершенно преднамеренно, когда противно было следовать этим правилам. Кстати, говорят, именно поэтому информация о том, что я назвал кого-нибудь из начальства «земляным червяком», выглядела правдоподобной...
Я не винил ни Сашу, ни Вадима за то, что они невольно перешли мне дорогу, и расстались мы по-доброму, как друзья.
А потом (с небольшой разницей по времени) произошло два неприятных события. Сначала был сбит машиной Саша - у него оказались сломанными кости обеих ног. Несколько позже Вадим упал средь бела дня почти на ровном месте и тоже получил перелом ноги.
Напрасно мужики утверждают, что самые болтливые люди на свете - это женщины. Они ведь и сами, когда есть время и появляется какая-то более или менее занятная тема для обсуждения, с большим удовольствием занимаются трёпом (на флоте для этого приятного занятия даже специальный термин есть - «военно-морская травля»).
Однажды в кабинет, где размещалось всё моё отделение, зашли поболтать несколько наших приятелей из других подразделений. Тему для «травли» долго не искали - стоило лишь одному из гостей взглянуть проницательным оком на старое кресло, которое несколько лет назад было отремонтировано Сашей. После Саши туда сел Вадим, а потом кресло «по наследству» перешло к моему очередному заместителю - Валере.
Гость чуть подумал, сопоставил факты и спросил меня:
- А вот скажи-ка, Борисыч, почему у того, кто садится в это кресло, потом обязательно ломаются ноги?
Другой с упоением подхватил мысль и развил её:
- А что тут неясного - Борисыч у нас, наверное, просто колдун! Наверняка ведь взял да заколдовал втихаря это кресло!
Вступил в разговор и мой новый заместитель. Он охотно поддержал шутку и, сделав тревожное лицо, заявил:
- А вот я не хочу ломать себе ноги! Давай-ка, Борисыч, расколдовывай побыстрее это кресло!
Ну, шутить - так шутить!
Я благосклонно кивнул в знак согласия, а потом, глядя на злосчастное кресло, скроил зловещее лицо, округлил глаза, сделал руками несколько пассов и произнёс замогильным голосом:
- Кресло-кресло! Я тебя РАСКОЛДОВЫВАЮ!!!
В наступившей тишине совершенно неожиданно для всех хрустнул металл, и от кресла отвалилась ножка…
Шутники переглянулись и вышли за дверь в полном молчании.