Глава 13
- Теперь всё вывернуто наизнанку! – Биолог с трудом трусил рядом с Беловым. – Я видел, как ваша девушка протаранила машины. Думаете, она добро сотворила? Ерунда!
- Ты о чем?
Белов, освобождая путь, расталкивал в разные стороны бредущих по шоссе пешеходов. Те даже не огрызались. Шли молча. Серою колонной.
- Так бы всё это автомобильное железо упало вниз! Соорудило бы очередной завал! Хотя бы на время тяга прекратилась!
Белов усмехнулся абсурдности ситуации.
- Да ты – фашист. Ученые всегда такими категориями мыслят?
Биолог обиженно зашмыгал носом:
- Надо правде смотреть в лицо. А не заниматься липовым гуманизмом.
- Может, горло тебе перерезать? Прямо сейчас. Я ведь не гуманист…
Вопрос Белова заставил пьяного остановиться. Но крепкая рука сильным тычком в спину ускорила его приближение к «краю».
- Я ж ведь не об этом… - Игорь Викторович засеменил на своих тонких ходулях к очередному изгибу дороги.
- Да все мы не об этом, пока собственной шкуры не коснется. Научились мыслить, суки, глобально. Масштабно. Уроды недоделанные! Из своих кабинетов - людей пачками в расход. А как собственной шкуры коснется, так весь мир продадут не за грош!
Белов почувствовал очередной прилив ненависти и выместил его на попавшемся под ноги прохожем, длинноногом парне лет двадцати. Тот от толчка в спину резко ушел в сторону и упал на колени.
- Думаешь, я ему плохо сделал? – Белов осклабился, сильно хлопнул биолога по худой спине. – Ни хрена подобного! Он всего лишь задержался в пути. Больше проживет! Вот твоя хреновая сраная логика!
- Так и есть, - в ответ вздохнул Игорь Викторович. – Чем хуже, тем лучше.
За изгибом дороги людей поджидало необычное зрелище. По обочинам стояла военная техника. Два новеньких танка и БТР.
- Я их уже видел, - прохрипел биолог: он явно начинал уставать. Еле переставлял ноги. – Солярка кончилась. Военные бросили технику и погнали колонну дальше. Надо в них противогазы поискать. Может, еще чего найдем!
- Газы, говоришь, на «краю»? – Белову всё больше нравился ход мыслей ученого.
Технику военные бросили с открытыми люками: видимо, очень торопились.
Один противогаз Белов нашел в танке, под сиденьем механика. Там же лежали консервы: гречка с мясом. «Трофеи» оказались к месту. Жрать хотелось до одурения. Ели прямо в БТР, чтобы не раздражать своим видом прохожих. Вдруг кто сдуру бросится! И сдохнет задарма, за кусок хлеба!
- Зачем мы возвращаемся? – Биолог позволил себе вопрос после того, как Белов протянул ему остатки холодной каши.
- Да я задолжал кое-кому.
Олег не хотел рассуждать на эту тему.
- Сейчас вся эта взаимовыручка ни к чему! С её помощью люди оказываются в трещине. Вот как мы сейчас! - Игорь Викторович снова с опаской посмотрел на жующего черствый хлеб Белова. – Там спастись невозможно! Мне уже трудно говорить. Я трезветь начинаю.
- Ни к чему, говоришь, взаимовыручка?
Белов согласно кивнул, подмигнул левым глазом и вырвал из рук биолога кашу.
Игорь Викторович насупился, он не успел даже одной ложки съесть.
- Да я ж не об этом!
- А я именно об этом. Что-то ваша теория всегда с практикой расходится.
Банка с кашей вновь оказалась в руках Игоря Викторовича. На этот раз он ел торопливо и без сопроводительных речей.
Последняя бутылка «Игристого» через полминуты рассталась с пробкой. Биолог пил сам, давился пеной и всё время вытирал небритый подбородок.
Наконец он осоловел.
- Жить не хочется! Все ж бессмысленно. Все в пустую! Вот… как, если бы сказали, что через час погаснет солнце. Дай мне пистолет! Чего зря мучиться?!
Неожиданно на лице Игоря Викторовича появилось решительное выражение. Его протянутая ладонь не дрожала.
Белов искоса взглянул на учёного. Тот, конечно, мало чем мог понравиться, но рука за оружием тянуться не хотела.
- Обойдешься, пьянь горькая. Патроны ещё на тебя тратить.
Такой спутник мог доставить кучу неприятностей. Белов больше ждать не мог. Ученый только задерживал погоню.
- Извини. Сам говорил: чем хуже, тем лучше.
Олег без размаху врезал по треугольному подбородку биолога. Тот, громко икнув, упал навзничь.
Белов скрутил худые руки проводом и захлопнул за собою дверцы-люки бронемашины.
- Посиди там, чудик, пока снова жить не захочется. На обратной дороге заберу.
Почему-то Белов был уверен, что он должен спасти своих попутчиц. Такую задачу ему напоследок поставила затухающая биологическая жизнь планеты. Задача казалась невыполнимой. Но именно это и заставляло Белова ускорять шаг.
Да и испуганное лицо Катерины стояло перед глазами. А в голове постоянно вертелся её вопрос: « Когда я стану такой же, ты меня тоже убьешь?».
«Такой же» девушка уже стала.
***
Далеко идти не пришлось. За следующим поворотом показалась старенькая «Нива». Она съехала в кювет перпендикулярно шоссе.
Вокруг всё так же возвышался лес. Сосновый бор. Чистый душистый воздух сам проникал в легкие. А солнце светило так ярко и радостно, что Белов на мгновенье забыл о том, куда все бредут.
Раньше как-то было не до того, не до окружающих красот: Олега никогда не интересовала природа. А после разговора с ученым появились неожиданные мысли на этот счет…
За стеклом, на заднем кресле «Нивы», сидела девушка. По силуэту Белов узнал Ларису. До машины - метров сто. И пока еще трудно было разобраться, почему люди обходят транспортное средство стороной.
Белов ускорился. Загадка решилась просто. Видимо, Катерина вынужденно бросила «Ниву» на произвол судьбы: она спасалась от той, что сидела на заднем сиденье. Лариса протрезвела.
Она и сейчас при виде приближающегося человека кинулась на стекло, как собака. Память у девушки отключилась, поэтому не смогла даже открыть дверь. Хотя для этого надо было лишь откинуть сиденье и потянуть рычажок. Но для животного - это слишком сложная манипуляция.
Белов какое-то время следил за тем, как девушка изнутри царапает ногтями обшивку салона. Смотрел на бессмысленно жестокое выражение её лица. Вот почему люди обходили машину стороной: её охраняла злая «собака»!
- Сиди здесь. Я вернусь, - Белов понимал, что эти слова ничего не значат, но надо было хотя бы попытаться.
Реакции на слова не последовало. Только тихое злобное урчание.
«Всё, что ни делается, всё к лучшему», - вспомнились слова мамы, которые она произносила, когда дела совсем не ладились.
По крайне мере, догнать Катерину теперь не составит труда. Белов никогда не дружил с таким понятием, как «надежда». Всегда оперировал голыми фактами. Шансы выжить у Катерины всё-таки оставались.
Этим единственным шансом стало то, что Белова больше не тянуло к «краю». Вообще!
Чем такое можно заслужить? И заслуга ли это? Почему всё живое и дышащее мчалось на помощь планете. А он, Олег Белов, больше не ощущал никаких позывов.
На самом деле молодой еще мужчина давно уже не хотел жить. И «край» ему не был страшен. Ему ничего не было страшно. И лишь холодный рассудок по утрам, когда только открывались глаза, говорил о том, что в той беспросветной темноте вечности, куда попадают все мертвые, наверное, еще меньше смысла, чем в этой привычной реальности.
В этом земном, обыденном мире Белов с некоторых пор превратился в холодного, бесстрастного наблюдателя.
Сказанное тоже не было до конца правдой. Катерина оказалась тем единственным звеном, что связывало мир реальный и сознание Белова.
В нем, в Белове, она нуждалась даже тогда, когда он не мог ничего дать. Такого с одиноким мужчиной никогда не случалось. Поэтому он бежал вперед к «краю», а не назад. Катерина смогла пошатнуть его представление об устройстве мира. Заставила усомниться…
Сердце отбивало идеальный ритм.
Дорога впереди растянулась километров на тридцать. Ровная… идеально ровная до самого горизонта…
***
Белову показалось, что впереди, в толпе бредущих, мелькнул её голубой плащ. Девушка терялась среди чужих понурых спин и снова показывалась.
Неожиданно вспомнились слова ученого: «Там сплошные иллюзии! Газы прут из-под земли!».
Земля-матушка проводила анестезию. Чтобы всему живому не было так больно расставаться с собственной жизнью. Земля спасала себя и все живое. Жизненный парадокс. Чтобы жить, надо кому-то умереть.
Белов привык оперировать фактами…
Поэтому он внезапно остановился. Противогаз оказался слегка маловат. Но это лучше, чем когда он велик.
Белов протер запотевшие стекла и усмехнулся: тот, кто дружит со смертью, умирает последним. Сто километров до «края» тоже оказались обманом!
Километрах в двух от Белова зияла пустота грандиозного обрыва. Огромное, идеально ровное, выгоревшее, безлесное пространство простиралось во все стороны. Никакой дороги. Люди шли к пропасти, спускаясь с огромной пологой высоты. Противоположной стороны обрыва не видно. Лишь белоснежные облака стелятся на уровне глаз, будто ты стоишь на вершине высоченной скалы.
Черные стаи птиц пикировали в темную бездну, откуда столбами поднимался сероватый дым.
Белов сорвался с места и помчался к знакомой спине. До «края» Катерине оставалось метров пятьсот.
Никто и не говорил, что Белов должен спасать человечество, с недавних пор ему ненавистное. А вот эта девчонка должна была остаться с ним.
Она оказалась тем единственным лучиком света, благодаря которому Белов снова научился засыпать и перестал почти ежеминутно думать о смерти.
Два километра - для мужчины, и пятьсот метров - для девушки.
Бежать под откос легче. За три минуты Белов мог одолеть километр. За шесть минут - два километра вряд ли. Пятьсот метров пешком одолеваются тоже примерно за шесть минут. Жесткий расклад между жизнью и смертью.
Попытаться стоило. Потому что жизнь дала маленькую фору: бежать надо было под откос.
Бег в противогазе фору мог отобрать. Белов сорвал с себя маску и сунул за отворот куртки. Впереди - снова идеально ровная дорога до горизонта. Никакого обрыва. Никаких пикирующих птиц. Солнце слепит глаза.
Но так бежать уже можно. И все-таки до этого момента Белов все делал верно. Он высыпался и неплохо ел. Силы в себе чувствовал. Поэтому ноги легко справлялись с бешеной нагрузкой.
А смерть ему с недавних пор казалась подружкой. Она ведь тоже часть жизни. И именно к ней несся изо всех сил Белов.
Ноги перестали четко реагировать на команды из мозга примерно на четвертой минуте. Людские ссутуленные спины, попадавшиеся навстречу, мешали бежать, но они же и задерживали Екатерину в пути.
Теперь ей в спину уже бесполезно кричать: на «краю» никто не слышит.
Еще минуту Белов напрягался, как мог, но бег превратился в бесполезное расталкивание бредущих людей. Собственное дыхание грозило порвать легкие.
Надо было взглянуть правде в глаза - на бегу Белов натянул противогаз. Спина Катерины уже маячила на краю. Метров двадцать ей осталось. Идущие перед нею люди спокойно падали вниз, в бездну. Страшный конвейер ни на секунду не останавливался. Может, ученый оказался прав: надо было им всем ехать на машинах.
Белов не успевал. Но он знал жестокие правила: чем хуже, тем лучше. Он мог мыслить даже сейчас, потому что ничего не боялся.
Оставался последний нечеловеческий шанс…
Мужчина выскочил из густого потока людей, сорвал противогаз и выхватил пистолет. Руки ходили ходуном. Но его когда-то учили стрелять и не в таких условиях.
Худенькая спина девушки иногда мелькала среди попутчиков. Сколько шагов оставалось до бездны, Белов не знал.
Он задержал клокочущее дыхание, сжал зубы и надавил на спусковой крючок. И еще раз… и еще… Пока знакомая спина не покачнулась, и маленький, единственно близкий Белову человек не упал вниз лицом.
Конец второй части.