"ЕВАНГЕЛИЕ", НЕДОСТОЙНОЕ ПРИНЯТИЯ
Георг Элла
О книге Э.Фуллера "Евангелие, достойное принятия" (1785)
http://www.evangelica.de/An_Unworthy_Gospel.htm
XVIII век называют веком разума. Это действительно так, потому, что ньютонианские ученые и философы, такие, как Локк, учили, что все, что мы знаем о мире, как постигаемое нами, так и известное лишь Богу – может быть доказано посредством логического вывода. Такие люди, как Битти и Блер в Шотландии, Лессинг в Германии, учили, что путь логики есть следование Богу. Лессинг пошел настолько далеко, что заявил, что Христос имел право использовать разум, когда Он обещал приход Святого Духа. В своем «Просвещении человеческого рода» Лессинг отмечал, что использование разума позволяет прийти к совершенству и даже достичь состояния, подобного Христу. Многие верующие приняли эту философию, утверждая, что если ее воспринимают многие практикующие христиане, то она не может быть ошибочной. Другие, как поэт Уильям Каупер, увидели здесь нарушение логики. Если разум делает из людей богов, утверждал он, то Бог является совершенно излишним. Несомненно, Каупер осуждал такую систему. Для него это были умозаключения погибших людей, а не постижение Бога, как Он открылся в Писании.
XVIII век принес с собой сильное стремление к реформе общественных нравов. Провидение не могло терпеть долго так называемый период Реставрации, вознесший подростка на престол и опустивший литературу и язык до уровня кабака. Такие писатели, как Аддисон и Янг, начали очищение английского языка и англиканской церкви с популярной книги «Обязанности человека, вытекающие из необходимости достойного поведения и уважения к жизни». Высокие моральные принципы были выдвинуты здесь как признак богоугодной жизни, но на основе не Евангелия, а скорее, хорошо прикрытого учения об оправдании делами. Нравственный закон, а не разум, подчеркивался как мера всех вещей. Этот акцент на значение нравственного, а не Моисеева закона пришел с всплеском неономианства и амиральдизма. Искреннее подчинение нравственным заповедям стало новым Евангелием.
Именно тогда Бог в Своей милости излил Свой Дух в Европе, на Британских островах и американских колониях, и поднял таких людей, как Шпенер, Франк и Унтерейк на континенте, Харви, Джил, Брайн, Топлэди, Ромэйн и Хантингтон в Великобритании, Фрейлингусен и Уайтфилд в Америке, которые несли Слово Божие по обе стороны Атлантики, куда бы они ни пришли. Эти люди, будучи прекрасно образованными и высоконравственными, нашли нечто большее. Они уверовали в проповедь праведности Христовой, вмененной избранным грешникам через свободную благодать Божию, через искупительную и заместительную смерть Спасителя за Его Церковь.
Церковная статистика показывает, что с 1700 по 1785 гг. протестантские Церкви Германии выросли более чем в 4 раза. В Англии сотни священников и пасторов-диссентеров проповедовали Христа как исполнение Закона для избранных. Американские колонии были буквально зажжены Евангелием. Тем не менее, в Церкви этого времени оставалось множество людей, занявших страусиную позицию – людей, которые не могли согласиться с кальвинистскими убеждениями лидеров Великого Пробуждения. Эти люди заблудились в пустыне лжеучений и не заметили начавшейся великой работы Божией.
1785 год стал для этих людей знаковым. Это год издания книги пастора Эндрю Фуллера, названной «Евангелие, достойное принятия». По словам последователей Фуллера, пробуждения среди баптистов XVIII века не было до появления этой книги, которая должна была сыграть в Англии ту же роль, что и Лютер в Германии. Эти люди со страусиной позицией также утверждали, что нет никаких признаков, свидетельствующих о духовной жизни вне баптистской церкви, и смотрели на лидеров англиканского возрождения, таких, как Джеймс Херви, как на еретиков, только потому, что они учили, что вера есть дар Божий, а не ответ на предложение Евангелия.
Несмотря на огромные масштабы пробуждения в XVIII веке, фуллеристы хвастались, что ничего не произошло, пока мир не услышал духовный гром послания Эндрю Фуллера, английского частного баптиста». Биографы Фуллера утверждали, что система доктрин, которые до него преобладали среди верующих, была во многом «карикатурой на кальвинизм», придававшей некоторым его формам оскорбительное и душепагубное звучание. Это было как раз мнение Фуллера, который постоянно подчеркивал, что вся теология, существовавшая до него, была «навозной кучей», начисто дискредитирующей христианскую веру. Фуллер был особенно заинтересован в том, чтобы бросить вызов сложным богословским построениям отцов его веры, таких, как Джил и Брайн, которых он обвинял в «гиперкальвинизме» и проповеди ложных представлений о Законе, Евангелии и искуплении. На самом деле, когда Фуллер открыл яростный огонь по своим братьям-баптистам, не забыв евангельских англикан и пресвитериан, он не оставил в покое ни одного сторонника твердых евангельских взглядов – зато обрел множество собственных последователей.
1785 год был горестным для истины, для глубокого смысла Евангелия и нравственной целостности богословия. В этом эссе мы попытаемся показать, как Эндрю Фуллер отбросил по меньшей мере 80 лет развития истинно библейского учения и покинул столбовую дорогу веры святых, оправданных и освященных свободной благодатью, решив вернуться к рациональной доктрине моральных обязанностей и праведности по делам, существовавшей до Пробуждения. Мы покажем, что Фуллер проповедовал ложь о человеке, ложь о Боге, ложь о Законе, ложь о Евангелии, ложь об искуплении и ложь о Церкви Христовой. Указать на ложь в богословии Фуллера – нелегкая задача, прежде всего потому, что он наслаждался собственным метаязыком, использованным для перетолкования традиционных богословских понятий. Каждое слово, старательно используемое Фуллером, неизбежно теряет свой смысл, временно или окончательно.
Многое в сочинениях Фуллера – это попытки очиститься от той липкой грязи, в которую он попал, оставив скалу библейского кальвинизма и ясные учения Писания. Он обвиняет своих многочисленных критиков в непонимании и приписывании ему концепций, от которых он далек. Он полагает, однако, что доказательством неправоты его критиков, которые суть «гиперкальвинисты» и «антиномисты», является то, что именно его доводы ясны как день. Он, кажется, никогда не подозревал, что наличие стольких недоумений со стороны людей святой жизни есть явный признак того, что чего-то не так с его собственными аргументами.
Кроме того, Фуллер оказывается вполне в своей стихии, когда придает словам их «надлежащее значение», которое, как он считает, вполне согласуемо со светским словоупотреблением. Это нередко лишает его концепции вообще всякого богословского содержания. Такая ситуация ясна как нигде, когда Фуллер занимается проблемой греха и искупления.
Привычка Фуллера, способная вызвать разочарование – заявлять, что такие слова, как вина, наказание, долг и грех, или совершить грех, используются метафорически или неправильно, и только он использует их правильно – правда, в некоторых случаях он сам потом отрицал содержание, которое сюда вкладывал. Он часто осуждает доводы своих оппонентов, а затем как будто свидетельствует против себя. Часто он переопределяет термин, придав ему иной смысл, а затем использует его с уже совершенно иным значением в другом месте. Не ограничиваясь этим, Фуллер разворачивает критику «неправильного» словоупотребления – и при этом сам начинает использовать традиционные значения слов. Нет других примеров, когда подобный шалтай-болтай заявляет, что слова означают только то, что он хочет иметь в виду!
Мировоззрение Фуллера наиболее полно изложено в упомянутой книге «Евангелие, достойное принятия». Эта работа представляет собой трактат с парадоксальной аргументацией, утверждающий, что, с одной стороны, Христос умер за всех людей, которые хотели бы извлечь из этого пользу. С другой стороны, поскольку Отец заранее видел, что никто не примет Христа по Своей воле, Он изменил Свое первоначальное намерение универсального искупления и гарантировал, что спасение грешников несомненно вытекает из их внутреннего чувства обязанности покаяться и верить. Несмотря на это изменение Божия замысла, Христос умер за всех людей, но тем не менее Отец ограничил спасение немногими избранными. Это странное смешение идей фуллеристы провозгласили истинным «евангелическим кальвинизмом», а учение, что Христос умер, чтобы спасти Своих овец, и даровал им полное спасение, объявили ложным «гиперкальвинизмом». Однако, когда Фуллер развивает свою теорию, он склонен пренебречь тем фактом, что только остаток спасется, и подчеркивает, что каждый человек имеет внутреннюю осведомленность о Евангелии и чувствует внутренний долг принять его, если он того пожелает. В отличие от Кальвина, который верил в проповедь об избрании, Фуллер считал, что избрание есть внутренняя тайна Церкви и не должно открыто проповедоваться.
Сегодняшние фуллеристы убежденно настаивают на мнении своего лидера о том, что греховный человек знает истину и обязан принять Евангелие. Они говорят, что Бог обязывает человека принять Его – хотя это двусмысленность. Обязать означает, что это должно с точки зрения Бога, а не то, что это возможно для человека! Фуллер, однако, утверждает, что как бы человек не пал, он может принять Евангелие. Проблема заключается в том, что он этого не делает. Это привело Хантингтона к обоснованному выводу, что Фуллер учит о Боге, Который пришел к выводу, что люди не уверуют, и тем не менее требует от них верить.
Отвергая тех, кто убежден, что падший человек не может принять Евангелие, Фуллер соединил подделку под кальвинизм с ложным представлением о человеке. Он утверждает, что Бог никогда не будет требовать от человека то, что он не может делать и что Бог призывает человека к покаянию и считает, что человек способен покаяться. Это, по-видимому, будет прямым опровержением 1 Кор. 2:14 "Но естественный человек не принимает того, что от Духа Божия… ибо об этом надо судить духовно» (ЕМВ). Но Фуллер опирается не на мнение Писания о человеке, а на естественное откровение. Его аргумент состоит в том, что естественный человек не видит славу Божию в творении, которая и есть любовь Божия. Однако, когда Бог являет Себя ему, человек обретает и Его любовь, и тем самым постигает и духовные вещи. Читая все это, протрем глаза и спросим себя: почему же эта вера в человека называет себя кальвинизмом, а не цитирует напрямую Томаса Пейна и другие авторитеты эпохи разума?
Писание ясно говорит о том, что Христос и Его ученики призывают слушателей к покаянию, чтобы они приняли Евангелие, ибо иначе погибнут. Павел также призывает своих слушателей покаяться, и предупреждает их о последствиях, которые ожидают их, если они этого не сделают. Есть, однако, разница между заповедями, невыполнение которых приведет к проклятию вне зависимости от возможностей человека, и призывом к действиям, которые находятся в пределах этих возможностей. В первом случае все соответствует библейскому учению о том, что рабы не есть истинные сыны, которые отвечают на Отчий голос. Овцы Христовы слушаются Его; другие этого не делают. Второе учение ставит тех и других на один уровень. И сыновья и рабы, овцы и козлы, имеют одни и те же обязанности по отношению к Отцу Небесному. Это и есть учение Фуллера о «Евангелии, достойном принятия». Когда верные прочли его книги, они сразу опротестовали учение Фуллера, как не проводящее различий между рабами и сынами. В свою защиту Фуллер принял эту критику в качестве доказательства истинности его идей. Кто не знает, вопрошает он слушателей, детей, у которых нет чувства долга к своим родителям? Как и все дети имеют чувство долга к своим родителям, поэтому все грешники обязаны иметь чувство долга по отношению к их Творцу. Но это явный отказ от Галл.4 и учения Павла, что Святой Дух есть Дух усыновления, дарованный сынам, чтобы они знали, кто они есть, и о своих отношениях с Отцом. Утверждения Фуллера суть отказ от библейского откровения в пользу теории естественной религии и естественного откровения. Не один Фуллер учит, что человек пал. Фуллер, однако, считает, что он пал не слишком сильно. Аргумент Фуллера относительно падения означает, что «полная неспособность поверить во Христа» есть неспособность «не во всех отношениях».
Доктрина вмененной праведности Христовой была для Уэсли красной тряпкой для быка. Он говорил, что это «вмененная бессмыслица», и «ради Христа, не упоминайте об этом!». Уэсли понял именно то, что имел в виду Джеймс Херви, когда использовал такие же формулировки в отношении него самого. У человека нет своей собственной праведности, и только совершенная праведность Христова может спасти его. Христос тем самым – наша праведность для нас. У Фуллера также были серьезные трудности с этой доктриной. Вместо опровержения, он частично признает Уэсли с учетом его отдельных ошибок. Для него праведность, которую Авраам получил верой, не есть праведность Христова, через которую истинные сыны обретают дар веры и оправдания. Утверждая, что понятие вменения в Рим.4 используется неправильно и «образно», Фуллер объясняет, что основной смысл этого понятия исключает какое-либо фактическое вменение греха или же праведности Христовой избранным. Все это большая игра в слова и метафоры, и в итоге Фуллерова разъяснения того, что есть вменение, это слово может означать все – или ничего.
Манипуляции продолжаются, когда Фуллер берется за искупление. Он полностью отвергает любой его «коммерческий» или «уголовный» смысл. Нет ни фактической оплаты долга, ни фактического наказания греха. Утверждая, что то, что Христос стал грехом, не следует понимать буквально, он говорит: «Грех есть долг лишь в метафорическом смысле; собственно говоря, это преступление, и его удовлетворение должно быть не коммерческим лишь, а нравственным принципом». Фуллер наносит удар по замещению и ответственности. Нет ничего небиблейского или нелогичного в вере, что Христос выплатил на Кресте наш долг. Фуллер, однако, детеологизирует грех, считая, что это просто преступление, и утверждает, что было бы неправильно говорить, что Христос взял на Себя наши преступления. Но этой бессмыслицы никто, кроме Фуллера, и не утверждает. Если бы Фуллер смог согласиться с тем, что мы действительно искуплены высшей ценой Крови Иисуса, он не затруднился бы далее, но его глупость – в желании быть чересчур умным, пересматривая богословскую нагрузку понятий и налагая на себя огромные трудности. Неудивительно, что Бут и Гритед обвиняли Фуллера в попытках перетолковать библейский язык и понятия в языческих терминах вместо использования простого языка Библии.
Фуллер считает, что Христос не был наказан за грешников, а просто страдал за них. Его доказательства столь же любопытны, сколь и неубедительны. Если солдат потерял руку из-за неповиновения офицеру, то он наказан; если же он ранен в бою, то это страдание. Фуллер сравнивает заместительные страдания Христа с последним примером. Можем ли мы верить, что Христос пострадал только в моральной битве против греха? Это сделало бы его лишь моралистом и мучеником, но не Спасителем. Безусловно, искупление есть нечто большее, чем это. Если бы в этом примере другой человек добровольно принял на себя наказание, положенное за неповиновение, то это было бы ближе к Писанию. Странно, однако, что хотя в Библии есть множество историй о страдании праведных за неправедных (в том числе страдающий Слуга Ис.53), Фуллер прибегает к иллюстрации, совершенно чуждой этой теме. Для Фуллера такие иллюстрации не являются посторонними, ибо он стремится очистить доктрину искупления от ложных «уголовных» и заместительных значений, и считает, что ее реальный смысл – лишь в нравственной победе. Вот поэтому Фуллер и утверждает, что нравственность и право как таковое содержит все, что требует от грешника верить Евангелию. Для него Евангелие – это вообще не богословская тема, это просто вопрос морали.
Продолжая изучать теорию Фуллера, мы, если будем внимательны, увидим, что для Фуллера функции Закона и Евангелия взаимозаменяемы. Грешник спасается, приняв предложение Евангелия, верующий же живет в соответствии с указаниями Закона. Но, строго говоря, закона Моисея в системе Фуллера нет. Именно поэтому он почти всегда апеллирует к нравственному закону, а не к Моисееву. По его словам, последний никогда не существовал в качестве образа жизни. Он никогда не был частью завета дел, предполагавшего: сделай это или умри. «Так поступай и будешь жить» Христа (Лк.10.28) -Фуллер, кажется, вырезал из Библии или забыл. Фуллеру не известно, когда был упразднен завет дел, но, как представляется, он утратил значение для Бога с грехом Адама. Существует, таким образом, не закон осуждающий или заповедующий, как в Ветхом Завете, а просто моральный кодекс, который указывает грешнику его обязанности любить Бога как он может. Задаешься вопросом, почему Бог позволил Христу умереть под проклятием закона, если закон не есть проклятие.
Фуллер видит очень мало различий в деле Божием в Законе и в Евангелии. Конечно, они являются частями цельного Божия замысла и соответственно должны рассматриваться совместно, но тот факт, что Бог не счел нужным разделить свой план спасения на две отдельные части, упускается Фуллером. Ясно, что концепция Евангелия у Фуллера сильно ориентирована на Ветхий Завет. Это четко видно из его аргументов против деистов, где Фуллер подчеркивает необходимость святости. Но его понятие святости не является ни христианским, ни еврейским, и его аргументы, хотя и являются библейско-теистическими, по сути не христианские. Это происходит потому, что Фуллерово ошибочное мнение о вмененной праведности и заместительном искуплении не позволяет Христу пребывать с верующим. «Святой» для Фуллера – это тот, кто по-прежнему следует изменившемуся закону, поскольку это единственный путь обрести и сохранить спасающую веру.
Уильям Хантингтон, современник Фуллера, указал, что если фуллеристский Ветхий Завет есть все, что необходимо верующему для хождения с Богом, то Новый Завет вообще без надобности. Фуллер не воспринял никаких замечаний Хантингтона, наградив его оскорбительными кличками и заявив, что в его учении нет ничего христианского. Но любой знакомый с работами Хантингтона знает, сколь много для него значит учение о Христе, живущем в верующем, о новом человеке во Христе, уповании славы в нас, о новом законе, написанном Духом Святым в сердцах верных. Тщательно читая сотни страниц произведений Фуллера, не найдешь в них ничего обо всем этом! Тем не менее это учение есть сердце Евангелия. Фуллер, однако, снова и снова отрицает какую-либо причастность верующего правде Христовой и любое перенесение природы Христа в верующих. Что Фуллер скажет о Галл. 2.20: «Я сораспялся Христу, и уже не я живу, но живет во мне Христос, а что живу во плоти, то живу верой в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня»? Ясно, что для него умирание со Христом и жизнь во Христе есть лишь метафорический способ сказать, что Христос совершил моральную победу над нашими преступлениями.
Обращение Фуллера к Ветхому Завету и к замыслу Божию о евреях – это, по-видимому, одна из причин его двусмысленного взгляда на искупление. Он убежден в том, что в Ветхом Завете евреям как нации было предложено верить в свою греховность. В «Евангелии, достойном принятия» он цитирует Пс.2.12: «Почтите Сына, чтобы не прогневался» - чтобы доказать, что «необращенным грешникам повелевается верить во Христа ко спасению, и верить есть их обязанность». Затем он обращается к Ис.55.1-7 для дополнительного обоснования своей теории о том, что это неограниченное приглашение. Подобные утверждения Фуллера игнорируют важнейший аспект богословия. Евреи вступили в Завет с Богом, как Его избранный народ и прототип истинного Израиля, призываемого в будущем. Фуллер, однако, заявляет относительно грешников той эпохи, что ни они не были в завете с Богом, ни Он – с ними; при этом он также считает, что в настоящее время завет дел не существует. Но при этом он рассматривает грешников таким же образом, как избранный народ Божий в Ветхом Завете.
Это относится и к ссылкам Фуллера на закон как на единственное правило веры. Он подчеркивает, что если герои Ветхого Завета делали нечто – то это должны делать и мы. Опять-таки, Фуллер забывает важнейшие богословские различия. Давид возлюбил не тот закон, о котором пишет Фуллер. Для Давида закон Моисея – это заповедь, а не предложение и не приглашение. Он несет проклятие и смерть ослушникам и награду – повинующимся. Фуллер отрицает то, что является очевидным из Втор.6.24-25 и что Христос, как мы видели, лишь усилил. «И заповедал нам Господь исполнять все постановления сии, чтобы мы боялись Господа, Бога нашего, дабы хорошо было нам во все дни, дабы сохранить нашу жизнь, как и теперь;
и в сем будет наша праведность, если мы будем стараться исполнять все сии заповеди пред лицем Господа, Бога нашего, как Он заповедал нам". Фуллер, однако, снижает Божии стандарты. Моисеев Закон смертелен для Фуллера и для его морального закона, отделенного от богословских понятий и от власти заповедовать и проклинать. Это ставит теологию Фуллера на один уровень с древними греками, которые также учили о верности нравственному закону в качестве средства достижения идеала. Теперь получается, что нарушение закона – это не грех, а просто моральное падение или преступление. Это резко контрастирует со словами Христа в Матфея 5:18, где Он говорит: доколе не прейдет небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все. Это и есть исполнение во Христе правды, которая вечна и неизменна. Христос, однако, пребывает в верующем и дает ему святые и вечные стандарты Своей праведности. Ветхий человек умирает, а новый – поднимается в новой жизни в праведности Христовой. Это единственный путь к подлинной святости. Фуллерово «благовестие» измененного закона как единственного средства жить во Христе – это лжеевангелие, не достойное никакого принятия. Оно не дает мира с Богом, поскольку лишает Его святости и справедливости и предает Его замысел спасения, и это не достойно верующего, ибо не дает ему пути лучшего, чем путь мира сего.
Является ли Фуллер архиеретиком? Более половины его работ – это защита своей «ортодоксальности» или нападки на тех, кто, по его мнению, не ортодоксален. Что бы он ни говорил и ни писал, все, по его мнению, понималось не так. Он всегда утверждал, что его взгляды не были такими, как пришли к его читателям. Мы должны, по его мнению, довериться ему в братской любви. Тот факт, что он действительно учил ереси, понял ли он это или нет, не может подвергаться сомнению. Есть, однако, некий отблеск света, который может вызвать слабую надежду, что Фуллер в глубине души остался кальвинистом, хотя и исповедовал ересь. Через некоторое время после публикации его книги он напечатал серию писем, подписанных «Агностос» и направленных против арминианина Дэна Тэйлора из Йоркшира. Агностос пишет, призывая мужей любить своих жен, как Христос возлюбил Церковь: «Я не спорю, что Еф.5.25-26 представляет смерть Христа как результат Его любви к Церкви, как характер мужа, который должен быть, тем самым, различительным – то есть, что Церковь не может здесь означать фактических верующих, поскольку они рассматриваются как неосвященные, и Он умер, чтобы освятить их; что Христос не умирает за всех верующих как таковых, Он полагает Свою жизнь за врагов Своих, что должно означать всех избранных Богом, всех, кто в конечном итоге спасется». Далее Агностос утверждает, что Христова Жертва была принесена за грехи тех и только тех, от чьего имени она была предложена» - то есть свидетельствует, что искупление принесено не за все человечество, но только за Его Невесту, за избранных.
Что же случилось с Фуллером? В рекламе его писем д-р Джон Райленд информировал читателей, что «Агностос» - это фиктивный псевдоним Фуллера, адресовавший эти письма самому себе! Он поясняет, что если бы Фуллер выступил под своей фамилией, то получил бы проблемы. Как будто, это Фуллер, писавший как кальвинист, а не как неономианин или амиральдист. Но если Агностос – это действительно Фуллер, то какова же его вера? Были ли Фуллер действительно верующим в своем сердце? Есть надежда на дополнительную информацию, которая могла бы пролить свет на эти 13 писем. Райленд говорит, что эти письма написаны самим Фуллером, кроме 2 страниц. Есть ли это те самые страницы, что подтверждают библейскую веру в искупление? Возможно, мы так и не узнаем об этом по эту сторону вечности.
перевод (c) Inquisitor Eisenhorn