Джозеф Беллами и его ересь

ДЖОЗЕФ БЕЛЛАМИ И ЕГО "ИСТИННАЯ РЕЛИГИЯ"
Георг Элла

оригинал http://www.evangelica.de/Joseph_Bellamy.htm

Около века назад Бенджамин Уорфилд охарактеризовал богословские новшества после Эдвардса, у Сэмюэла Хопкинса и Джозефа Беллами, как причину поражений. Он считал, что именно тогда кальвинизм был подменен пелагианством, оставившим далеко позади себя основные направления арминианства. Он сделал вывод, что евангелические ривайвелистские движения извратили Евангелие своим неприятием удовлетворения во Христе и доктрины вменения, и исказили проведенное Эдвардсом различие между естественной и нравственной несостоятельностью человека. Уорфилд считал, что единственным результатом всего этого было возникновение хаоса в Церкви.
Сегодня возникло новое увлечение этой школой, прежде всего из-за ее исторически возникших ассоциаций с Эдвардсом-младшим. В частности, речь идет о книге Джозефа Беллами «Истинная религия, возрожденная сегодня», которая, как это снова признано, повлияла на частных баптистов XVIII в. столь радикально, что сделала их второй по влиянию силой в евангелическом мире. Как заявил Эндрю Фуллер, он был во многом обязан идеям Беллами в своей работе «Евангелие, достойное принятия», и считал, что его книга есть «чудодейственное лекарство для возрождения в наш век» и «призыв ко всему миру перейти в духовное наступление». Мы должны изучить сей источник, которым воспользовался Фуллер. Действительно, если последний отдавал первенство в своей системе Беллами, то именно Беллами предоставил тот кредит, который Фуллер использовал весьма широко – принимая, с поправкой на особенности своей системы, именно терминологию Беллами.
Беллами родился в Нью-Чешире, Коннектикут, США в 1719 г., и умер там же в 1790 г. Даже в раннем детстве, он проявил глубокую любовь и способности к учебе, поступив в 16 лет в Йельский университет. Тогда же он познакомился с Джонатаном Эдвардсом. Около 1737 г. Беллами вступил в Нью-Хейвенскую ассоциацию в качестве евангельского служителя и в 1740 г. был рукоположен как пастор. В период Великого пробуждения он находился на разъездной работе и в течение двух последующих лет посетил несколько сот приходов, проповедуя почти ежедневно. Вскоре он был сравним с Уайтфилдом по красноречию и просветительской деятельности. Он был признан блестящим оратором, отличающимся прекрасным слогом, и вместе с тем имеющим глубокую веру, твердое понимание Писания и рвение к истине. Он, однако, был склонен к требовательному, командному тону и доминированию над слушателями, часть которых, как ему представлялось, не воспринимала его. Беллами был знаком с Эдвардсом и Хопкинсом как ведущими североамериканскими богословами и проповедниками возрождения. В разгар этой славы Беллами остался в пресвитерианской церкви Нью-Йорка, и его ассоциация была вынуждена расстаться с ним.
Вскоре Беллами открыл в своем доме школу для подготовки проповедников и обратил таких людей, как Джонатан Эдвардс-младший, Эфраим Джадсон и Аарон Барр, ставших весьма влиятельными фигурами в американской христианской и политической жизни. Его влияние распространилось и на Англию, когда Фуллер оставил джонсонизм, а Джон Райленд присоединился к учению Джеймса Херви и Джона Джилла. При поддержке д-ра Джона Эрскина Беллами стал популярен и в Шотландии, и усилиями графа Бьюкенена ему была присуждена степень доктора богословия в Абердинском университете.
Нет никаких сомнений в том, что Беллами стал столь любимым, успешным и влиятельным человеком, так что имеет большое значение, обладает ли учение, ассоциируемое с этим человеком, той харизмой, которую сегодня обычно связывают с Джонатаном Эдвардсом и его важнейшими концепциями. Будет сюрпризом для тех, кто знает, насколько высоко Эдвардс ценил этого проповедника, познакомиться с выводом Бенджамина Уорфилда и Эзры Стайлса о том, что Новая Принстонская школа ушла далеко от Церкви.
Многие богословы, одаренные духовно и интеллектуально как проповедники, теряют свое дарование, когда они стремятся в лекторий, чтобы выразить свой религиозный опыт философскими средствами. Филипп Доддридж, например, проповедовал и убедительно защищал единство Бога, но когда он попытался в своих лекциях философски проанализировать Троицу, результатом был сухой модализм. Это касается и Джонатана Эдвардса, который был великолепным проповедником истины, провозгласившим несамодостаточность человека и самодостаточность Бога, однако озадачил святых своими чисто философскими рассуждениями об обстоятельствах падения и Божием плане спасения. Джон Ньютон часто обсуждал Эдвардса с Каупером и признал, что в перспективе философии Эдвардса евангельское служение бессмысленно, и что эта философия – не более чем афинский дух времени, покидающих людей, возрожденных через его проповедь и богословие. Действительно, Новая школа, которая сделала акцент на эдвардсианском различении естественной и нравственной неспособности человека, была отмечена чисто афинским духом, свойственным скорее рационализму, чем Писанию. Трагедия заключается в том, что Эдвардс не заметил, что его ученики стали строить свою веру на его философских идеях, а не на его опыте и проповедях. Он считал, что они на самом деле проявляли большую осторожность по отношению к его философским работам.
Таким образом, когда в 1750 г. Эдвардсу был задан вопрос о книге Беллами, он прочел ее как строго философский труд, «рассуждение, в котором действительная сущность и отличительный характер стойкости в вере выведен из первопринципов Откровения Божия». Любопытно, что Эдвардс считал рационалистическую логику этой работы настолько убедительной, что она «будет понятна даже простым людям». Действительно, Беллами делает большие усилия, чтобы показать, каким образом Писание и логика становятся едины, «сообща» приводя читателя к моменту, когда он может сказать: «Для нас невозможно не видеть, как бесконечная красота самодостаточной и благой Божией природы осуществляется во всем деле нашего искупления и спасения нас, существ бесконечно низких, недостойных и жестоких, ничем не заслуживших любви, и тем не менее измененных этой славной Благостью по ее образу, так что для нас становится естественным любить врагов и прощать обидчиков, и тем уподобляться Богу». Учение ясное. Вы берете любого «простого человека», который является «низким, недостойным и жестоким», и показываете ему, что на самом деле он любит Бога и что он найдет Его, ибо для него вообще не является невозможным любить Бога, то есть, по сути, что к такой любви можно прийти естественным путем. Это не более чем вопрос морального убеждения. Либо среди тех, кого Беллами считал простыми и малообразованными людьми, в его эпоху было больше людей, одаренных философски и лингвистически, либо он совершенно переоценивает своих читателей. При этом, говоря об ужасах ада среди простых людей, возрождения которых он хотел бы достичь, он рассказывает им следующее:
«Наименьший грех может быть бесконечным злом, ибо он содеян пред Бесконечным Другим, и при этом все грехи суть одинаково отвратительные – ибо разница между всеми конечными величинами и Бесконечностью одинакова – я имею в виду, среди вещей, которые являются ограниченной бесконечностью. Оказаться в аду – это бесконечное зло, в отношении его продолжительности, но все проклятые одинаково ничтожны. Некоторым из них может быть в сто раз хуже, чем другим, но страдания всех одинаково ничтожны пред Бесконечностью».
Вопрос, однако, заключается в другом: как Беллами вообще мог прийти к выводу, что без освящающей власти Духа можно возвести человека на Небо? Не стоит и пытаться анализировать его 175 аргументов, которые предназначены для приведения читателя к этой позиции, но если мы извлечем из них несколько основных пунктов, этого будет достаточно, чтобы дать представление о Беллами и его моралистическом взгляде на Евангелие.

Взгляд на Бога

Говоря о Боге, Беллами ограничивается Его характером и властью. Он является суммой всех моральных совершенств и Владыкой Своего творения. Традиционное христианство верит в Бога, правящего миром по Своему внутреннему личному характеру, который является мерой всех вещей. Беллами, однако, как и Гроций и Чандлер, полагает, что те моральные атрибуты, которые мы видим в Боге, являются внешними по отношению к Нему, и Бог есть Бог, поскольку Он усвояет их Себе. Бог, таким образом, зависит, хотя и от вечности, от нравственного закона или закона природы, который есть мера истины и лжи. Если мы будем отрицать это, утверждает, Беллами, мы должны исходить из того, что моральное совершенство Бога есть лишь пустое название, не имеющее реальных внутренних оснований и не делающее Бога, в Его любви или ненависти, моральным агентом. Если нет такого морального закона, который Бог добровольно усвоил бы Себе, то Он просто деспот, который заповедал нам делать то, что Ему нравится, а не то, что правильно. Закон Бога хорош потому, что он основан на том, что является правильным – независимо от Него. Благость Божия состоит в том, что Он желает делать все, что достойно, и отказывается делать то, что неправильно. Если помимо Бога в мире нет ничего правильного или неправильного, то у нас нет никаких причин любить Его, а есть основания даже ненавидеть Его. Бог, знающий характер и суть вещей, дает человеку Закон Моисеев и Евангелие, чтобы помочь ему следовать по Его стопам.

Взгляд на закон

Воля Божия, выраженная в Его законе, есть, таким образом, отражение некоего внешнего закона. Бог знает в Себе, что Он понимает нравственный закон и что совершенства Его характера проистекают из Его несомненного знания того, что с моральной точки зрения целесообразно и достойно. Поэтому Он естественно и логично ждет, что Его творение будет охотно подчиняться Его закону. Абсурдно, но Беллами утверждает, что мы должны любить Бога лишь потому, что Он говорит, что мы должны это делать! Мы любим Бога потому, что мы видим в Нем реальность истинной жизни, того, что по сути своей достойно. Философ делает вывод:
«Все, очевидно, подтверждает, что правильное или неправильное не есть ни простое проявление воли и закона Бога, ни какая-либо тенденция вещей, содействующая или препятствующая счастью Божьих существ. Остается, таким образом, то, что внутреннее моральное достоинство или недостоинство имеют самостоятельный смысл, а именно, то, что мы должны любить Бесконечного Славного Бога, по в природе вещей, является бесконечно целесообразным и правильным; ненавидеть и хулить Его, по самой природе вещей, бесконечно недостойно и неправильно. С другой стороны, наличие каких-либо преимуществ или недостатков, наград и наказаний, как таковое, не зависит от воли или закона Божия. По сути, Бог бесконечно любит человека или бесконечно ненавидит, и Он, как никто другой, бесконечно вознаграждает или наказывает. И, следовательно, Его закон и правление просто являются святыми и достойными, они славны, и в них светит бесконечное величие Божественной природы» (Ис.6.3, Откр.4.8, 19.1-6).
Неудивительно, что Беллами считает закон Божий не чуждым природным возможностям человека. Обязанностью человека является вступление в общение с Богом естественным путем, и это отображается в законе, дающем представление о Божием совершенстве. Согласно Беллами, Бог сотворил мир и управляет им с тем, чтобы явить, что Он есть абсолютный нравственный идеал и жизнь, отражающая характер любви. Беллами не озабочен идеей, что человек не способен любить Бога, ибо он приравнивает исполнение закона к проявлению любви к Нему и с гордостью заявляет читателям о том, что «все человечество находится в состоянии совершенного соответствия закону Божию». Таким образом, если мы отказываемся проявлять нашу природную способность исполнять закон, мы виновны пред Богом и осуждены. Исполняя же закон, мы не следуем Его примеру. «Если грешники не смогли осуществить закон, они стали более грешными, нежели виновными». Кто не согласен с этим, тот, по Беллами, считает, что человек не несет никакой ответственности за свои действия, а следовательно, и не может грешить.
Закон, тем самым, показывает, что он не примиряет Бога и человека лично, но дает человеку возможность, с моральной точки зрения, иметь право участвовать в Божьем правлении в соответствии с абсолютной «природой и сутью вещей». При этом Беллами может сказать:
«Как и все Божии положительные запреты, это призвано содействовать должному нравственному закону. Нравственный же закон изначально основан на разумной сути и природе вещей. Повиновение ему требуется изначально, ибо он существует сам по себе. Грех также запрещен изначально, потому что он зол сам по себе. Внутреннее достоинство вещей утверждается, а недостоинство – запрещается; это изначальный и потому установленный закон».

Взгляд на человека

Хотя Беллами часто говорит о склонности человека ко злу, это ни в коей мере не отражает человеческих возможностей и способностей, а касается лишь наших моральных склонностей. Все возможности, которыми Адам пользовался до падения, находятся в нашем распоряжении до сих пор. По существу, Беллами смотрит на человека почти исключительно как на Адама, который получил второй шанс не грешить. Во вступительном слове к своей книге он пишет:
«Мы призваны Богом, нашим Творцом, к жизни вечной. В эту жизнь мы вступаем лишь на время, и находимся в состоянии, предваряющем бесконечную вечность в другом мире, где в зависимости от наших сегодняшних дел мы можем быть вечно счастливы или же несказанно унижены. Эта жизнь – испытание пред наградой или наказанием. Сейчас мы находимся на суде, и Бог взирает на нас каждое мгновение, и тот образ, который мы явим пред Ним нашими действиями, определит нашу действительную суть и нашу вечную судьбу. В это время Бог дает нам определенные возможности, чтобы наше поведение в любых жизненных обстоятельствах явило, каковы мы действительно есть и что зреет в нас ко дню Суда, когда Он будет судить каждого человека и воздаст ему по делам его. Он не намерен в этой жизни предоставлять нам всякого рода праздность и удовольствия, ибо она предназначена не для этого, но в Своем суде Он ставит людей в сложные условия, чтобы добиться поставленной Им цели; это Его метод, посредством которого Он обращается к людям и знает, что в действительности таится в их сердцах».

Взгляд на дело Христа

Беллами не может в полной мере явить Христа и Святого Духа Писания, хотя его труд изобилует ссылками на Христа, Его смерть и путь Духа, представленными в рациональном свете. В отличие от Фуллера Беллами верит в необходимый, а не произвольный характер искупления, и утверждает, что Христос спасает нас в соответствии с законом и действуя от нашего имени. Однако это спасение включает как избранных, так и неизбранных. Говоря о «вратах милосердия», открывающих Иисуса Христа для греховного мира, Беллами спрашивает, почему, если Христос умер за всех, не все спасаются.. Он отвечает, что Христос приобрел вечную жизнь для всех на условии веры. Относительно вопроса, что если Христос умер за всех, а многие гибнут, то Его смерть напрасна, Беллами говорит: «Смерть Христа явила как моральную власть, так и честь Законодателя, и открыла путь, посредством которого Он мог бы, оставшись верным Себе, примириться с виновным миром и вернуть его Себе через Христа, и использовать средства, которые для этого предназначены. Этого Христос достиг, и потому Его смерть не напрасна».
За этим следует повторение теории «второго шанса» или морального испытания человека, и критика обвинений в проповеди арминианства. Беллами отвергает это обвинение, снова возвращаясь к основному для него понятию нравственного закона. Арминиане, говорит он, верят, что к Богу можно обратиться за счет свободной воли и природной доброты человека. Это ложь. Арминиане показывают тем самым, что они не понимают нравственного закона, «но если они поймут свою ошибку и действительно искренне одобрят и почтят закон как святой, справедливый и добрый, то принцип и источник их заблуждений иссякнет, и прежде всего исчезнет их неправильное понятие об избрании и всеобщем искуплении».

Взгляд на Евангелие

Беллами видит работу Евангелия в стимулировании человека к изменению его склонностей. Это удаление рациональных и моральных препятствий. Как Фуллер, Беллами выступает против заместительной доктрины искупления, или «коммерческого взгляда», как он это называет. Это, считает он, антиномистская доктрина, которая не имеет права на существование. Вера, по Беллами, начинается не с покаяния во грехе, но с «одобрения закона природы». Человек должен знать, что является правильным и неправильным, и понять преимущества правильного выбора, а не заблуждения. Он должен одобрять то, что правильно. Это Беллами приравнивает к «долгу грешников покаяться и обратиться к Богу через Христа». Вера, таким образом, не связана ни с какой вмененной праведностью Христовой, действием Святого Духа в верующем или доверием к заместительному делу Христа, и вообще ни с каким из традиционных определений; это всего лишь «видение сути вещей». Таким образом, строго говоря, нет ничего, что могло бы тормозить принятие Евангелия или изменение им склонностей человека. Беллами может сказать, что вера «не связана с предложением», «имея способность избрать, они лишь теряют свою извращенность». Беллами все еще выступает с кальвинистской точкой зрения на избрание и отвержение. Избранными, однако, являются те, кто научились любить Бога как живой пример морального совершенства в соответствии с сутью вещей. Неизбранные не могут сказать, что они получили шанс на это, ибо искупление «предназначено Богом только для устранения препятствий на их пути, при условии веры». Иными словами, избранные и неизбранные теоретически имеют одинаковые шансы на спасение, однако некоторые из них спасаются, а другие – нет, хотя и во славу Божию.


Взгляд на обращение

Беллами считает, что проповедуя Евангелие, он побуждает всех людей принять совершенство любящего Бога. Это он считает путем к возрождению. Но пробужденный человек не есть еще человек возрожденный. Он может отказаться от понятий о Боге, каковые ему даны. Условие покаяния и веры – это немедленное повиновение, а уже затем оправдание, принятие и переход в жизнь. Вера не есть оправдание, о котором учили Кич, Джил, Оуэн, Кальвин и т.д., но она – его причина и источник. Сохранение веры при этом есть соблюдение Евангелия на основе согласия с законом и соответствия ему. Человек становится тем же, что и Адам до падения. Это своего рода прохождение испытательного срока.

Заключение

Недавние работы показали, насколько сочинения Беллами помогли Фуллеру и его сторонникам уйти от «ложного» кальвинизма, и что Беллами был для Фуллера и даже Райленда любимым чтением наряду с Эдвардсом. Мы также показали, что позиция Фуллера во многом соответствует учению Беллами, изложенному в его «Истинной религии». Хотя мы могли бы лишь радоваться отходу людей от ложного понимания кальвинизма, наш краткий очерк показал, сколь далеки мнения Беллами от безопасного убежища и чем закончили те, кто воспринял эту духовную отраву. Отправная точка Беллами – небиблейская. Адам был нашим представителем, проходившим в качестве такового некий «испытательный срок». Местом этого испытания был Эдем, где пал Адам и все его семя. Взгляд Беллами на возрожденного человека как на восстановленного Адама – небиблейский. Адам не имел природы, которая сохранила бы его в совершенстве, если бы он не согрешил. Верующий призван не вернуться в состояние первозданного Адама, но находиться под духовным господством Христа. Его грядущее вечное духовное наследие на Небе не есть вечное пребывание в природном состоянии на земле. Концепция Бога у Беллами – небиблейская. Только Бог неизменен в вечности, и все вещи существуют в Нем, и Он не является субъектом чего-либо внешнего по отношению к Нему. Грех – это нарушение Его воли, а не некоего внешнего кодекса, извечно существующего наряду с Богом. Такой взгляд лишает Бога Его уникальности, а соответственно – и Его славы. Взгляд Беллами на человека – небиблейский, ибо воля Божия состоит в том, чтобы не рационально, но духовно постичь, что человеку невозможно прийти к Нему. Человек потерял образ Божий не только духовно, но и физически. Падение пронизало и извратило всю его личность. Взгляд Беллами на Христа и Его искупление – небиблейский, поскольку он считает, что Его дело только открыло дверь на Небо, а не обеспечило место для избранных. Взгляд Беллами на возрождение – совершенно небиблейский, поскольку он исходит из того, что человеку дано право использовать свои собственные, внутренне присущие ему возможности, и лишь при этом условии он будет восстановлен в образе Божием. При этом работа Духа рассматривается в качестве лишь поощрения совести, но не внутреннего преображения. Там, где нет подлинного искупления, нет и подлинного возрождения.

перевод (с) Inquisitor Eisenhorn