романа «Опавшие листья».
Россия, Мелитополь, 1907…
Ах, какая уродилась нынче черешня в саду у Зудерманнов! Придет еще время, когда словосочетание "мелитопольская черешня" будет звучать не менее авторитетно, чем "украинское сало" или "кубинская сигара".
С 30-х годов ХХ века в Мелитополе будет работать Институт орошаемого садоводства южных районов Украины (первоначально садстанция). Разработкой новых сортов фруктов займутся известные ученые - М. Т. Оратовский, М. Ф. Сидоренко, Н. И. Туровцев. Благодаря их труду будут районированы в крае новые сорта фруктов, как, например, черешня «Мелитопольская ранняя», «Валерий Чкалов» и многие другие.
А пока безымянная мелитопольская черешня, выведенная безымянными немецкими колонистами, обильно плодоносит в мелитопольских садах, удивляя своими вкусовыми качествами и формой в виде сердечка.
... Все дети Зудерманнов, за исключением самого старшего, Гейнрихса, уже работающего с отцом, собирали в саду черешню. С ними была и Хелена Клаассен, подруга Кати и объект тайных воздыханий Якова и Вилли. Ребята собирали ягоды с лестниц, девятилетний Франц залазил прямо на дерево, девушки - с нижних ветвей. Корзины ссыпали в плетеные ящики. Работник Зудерманнов и вместе с ним Франц на подводе увезли ящики на базар.
Когда работа была закончена, молодые люди расположились в теньке под деревом.
- Смотрите, какую я черешенку нашла! – сказала Лена, раскрыв ладонь.
На одном черенке висели две черешенки, сросшиеся бочками.
- Ха-ха-ха! – засмеялась Аделина. – Это тебе близнецы попались! Значит, когда выйдешь замуж, у тебя родятся близнецы!
- И ты назовешь их Яков и Вилли! – засмеялся Саша.
Лена смутилась. Яков заметил это и сказал:
- Что же здесь смешного? Это здорово, когда у тебя есть брат-близнец. Правда, Вилли?
- Конечно! Это как будто тебя два, и ты живешь двумя жизнями одновременно.
- И ты знаешь, что чувствует брат? – потупив взор, спросила Лена.
- Что он чувствует, может, и не знаю. Но в каком он состоянии находится в данную минуту, ощущаю, - ответил Вилли, глядя на брата.
- А ты, Яков?
Ласковый взгляд Лены зажег румянец на его щеках.
- Думаю, и я знаю, что происходит с Вилли, - ответил Яков.
- Как же вам это удается?
Яков улыбнулся.
- Есть такая осетинская сказка о двух братьях-близнецах. Однажды им пришлось надолго расстаться. Шли они по лесу, и пришли к развилке дорог. Один из братьев вонзил в ствол дерева острый нож, и разошлись братья по разным дорогам: один пошел на запад, другой – на восток.
Много ли мало прошло с той поры времени, и возвращается один из братьев домой. Дошел он до развилки, вытащил воткнутый в ствол дерева нож и увидел: с одной стороны лезвие ножа было гладко, а с другой – покрыто ржавыми пятнами.
Понял он, что брат его в опасности, и тут же отправился на поиски брата, чтобы выручить его из беды.
Яков закончил говорить, а все продолжали сидеть молча, задумавшись.
"Вот какие они, близнецы Зудерманны – двое как один. Как же мне быть, ведь я люблю одного Якова? Вилли тоже, конечно, хороший парень, но он совершенно другой человек. Он совсем не похож на Якова, - думала красавица Лена Клаассен.
"Что будет, если братья полюбят одну девушку? … Кажется, и Яков и Вилли любят Лену. Как они ее поделят? … Понятно, что выбор сделает Лена. Один станет ее мужем. А как быть второму? … Ах, хорошо было бы, если бы у Лены была сестра близнец! Но сестры нет…. Хорошо было бы, чтобы братья полюбили разных девушек! … Всем было бы хорошо", - думала добрая Катя.
- Яков, а не присмотрел ли ты в Германии себе невесту? – произнесла Катя вслух.
Сердце Лены оборвалось и готово было упасть и разбиться, как хрустальный шар. Только ласковый взгляд Якова подхватил его и удержал от падения.
- Что ты такое говоришь, сестренка! Я пока бедный студент: не имею ни профессии, ни работы, ни средств, чтоб содержать семью. Куда уж мне сейчас думать о невесте!
- А Вилли в Санкт-Петербурге уже в кого-нибудь влюбился? – не унималась Катя.
- А зачем мне влюбляться в Санкт-Петербурге? – недовольно спросил Вилли и посмотрел на Лену. – Разве здесь девушек мало?
Сердце Лены сжалось от полыхнувшего пламени.
Катя пыталась предотвратить нежелательное развитие событий, которое сама же спровоцировала.
- Мне почему-то подумалось, что российский государь Николай Второй женат на принцессе Дармштадской, уроженке города, в котором учится Яков. А дядя государя, Великий князь Сергей, женат на ее родной сестре.
- Катя, какая оценка у тебя по логике? Нет ли у тебя проблем с этим предметом? – спросил Саша. - Если я учусь в Одессе, где установлен памятник Ришелье, не означает ли это, согласно твоей логике, что я должен жениться на его дочери?
Все засмеялись. И Катя тоже, не сожалея, о том, что поставила себя в глупое положение: ведь ситуация была спасена.
- Аделина, - обратился Яков к младшей сестре, - пойди в дом, помоги маме. Не следует тебе вникать в разговоры старших.
Послушная Аделина убежала из сада.
- А в каком городе учиться интереснее? Расскажите, что там у вас происходит? – спросила Лена.
- Яков, конечно, опять станет говорить об автомобиле…, - сказала Катя. – Лучше бы его один раз увидеть, чем только слушать о нем.
- Я, кстати, видел автомобиль в Санкт-Петербурге, - заметил Вилли. - Прогресс распространяется по планете, как запах по воздуху. Боюсь, что точно так же распространяются и политические идеи. Вот я расскажу вам страшную историю…
… Зимой 1907 года я в числе прочих горожан присутствовал на освящении новой клиники Петербургского медицинского института. Когда после богослужения все спускались по лестнице, какой-то молодой человек во фраке ринулся к градоначальнику Санкт-Петербурга Владимиру Фёдоровичу фон дер Лауницу и выстрелил ему в затылок из маленького браунинга, а затем выстрелил себе в висок. В это же мгновение он получил удар шашкой по голове и в него дважды выстрелил полицейский.
Лауниц был убит на месте. Стрелявшего опознать не смогли, и его голову, заспиртованную в банке, выставили на всеобщее обозрение.
- Какой ужас! – не сдержалась Лена.
Ужас был на лицах всех молодых людей, сидящих тихим летним днем в мелитопольском саду под черешневыми деревьями. Безмятежный степной ветерок вскоре сдул его, как степную пыль.
- Кто был этот подлый убийца? Не узнали? – спросила Катя.
- Почему же, узнали. Это был некто Евгений Кудрявцев, террорист, член «Боевой организации эсеров», ранее он уже пытался убить Петра Столыпина, - ответил Вилли.
- А зачем? Он душевно больной? Одержим бесами?
- Он – фанатик, одержим идеей терроризма.
- Что такое «терроризм»? – спросила Лена.
- «Террор» по латыни значит «страх», «ужас». Терроризм – это применение в политической борьбе насилия, вплоть до физического уничтожения противника.
- А что, фон дер Лауниц был плохим человеком?
- В политике речь идет не о человеческих качествах, а о политических убеждениях людей. Фон Лауниц был монархистом, сторонником абсолютной власти императора, а Кудрявцев был эсером, сторонником демократических перемен,... которые сейчас так необходимы России, - пояснил Вилли.
- «Эсеры» - это кто? – спросила Катя.
- Члены партии социалистов-революционеров. По первым буквам слов: «эс» - социалисты, «эр» - революционеры.
- Никогда от революционеров добра не было. А ты говоришь об эсерах с какой-то симпатией. Возможно ли, чтобы меннонит одобрил терроризм? – строго спросил Яков.
- Невозможно никогда! – Вилли был тверд. - Привлекательными для народа являются эсеровские идеи демократического социализма и исключительно мирного перехода к нему. «Боевая организация» - это как раз паршивая овца в партии, пятнающая ее честь.
- Надо ли нам, немцам, вникать в дела российского народа? – с осуждением сказал Яков.
- Надо! – резко произнес Саша. – Я тоже могу рассказать страшную историю, которой был свидетелем в Одессе.
Помните еврейский погром, который произошел в Мелитополе 18—19 апреля 1905 года? Тогда отряды самообороны из еврейской и русской молодёжи остановили погромщиков. Жертв удалось избежать.
Толпы пьяных хулиганов тогда стали грабить продовольственные магазины и лавки, независимо от национальностей их владельцев, пока прибывшие войска не прекратили беспорядки.
Немцев это не коснулось, мы отсиделись за заборами.
- Да, к счастью, наш магазин тогда не пострадал, - заметил Вилли.
- А что им было брать в нашем магазине – плуги и сеялки? Они водки хотели и закуски дармовой, - вздохнул Яков.
- Ну да, - согласился Саша. – Но причина погрома гораздо серьезнее. Я видел такой же погром в Одессе, видел убитых и растерзанных толпой людей, детей…. Не стану рассказывать…. Говорят, жертв было больше ста.
- И ты знаешь, в чем причина беспорядков?! – удивилась Катя.
- Не знаю, но имею свое мнение на этот счет.
Не мог тогда знать ученик Одесского коммерческого училища Александр Зудерманн истинных размеров бедствия: данные были засекречены, причины замалчивались, тайна охранялась государством - и истинных причин происходящего.
- Мы готовы тебя выслушать, Саша, - с уважением произнес Вилли.
Саша немного смутился от проявленного к нему внимания. Несмотря на то, что он долго вынашивал эти мысли в голове, озвучивал их перед другими впервые.
- Я считаю, что юдофобия вызвана обособлением евреев от других народов.
В античности, например, представители покорённых народов, переселяясь в метрополию, считались гражданами «второго сорта». Они стремились походить на полноценных граждан метрополии, чтобы избежать дискриминации. Они признавали культурные и религиозные ценности победителей и ассимилировались с ними.
Евреи же ведут себя принципиально иначе. Даже живя за пределами Палестины, они продолжают сохранять свою культурно-религиозную идентичность и резко осуждают ассимиляцию. Они продолжают подчёркивать свою «особость» и даже те, кто завоёвывает тем или иным путём высокое положение в обществе, не стремится походить на коренное население. Это вызывает отрицательное отношение к ним, доходящее время от времени до точки кипения в виде погромов.
- Вот как! – не удержалась Катя. – Ты как будто не про евреев говоришь, а про немцев. Мы ведь тоже держимся своей диаспорой, не ассимилируясь с местным населением. Даже разговариваем между собой по-немецки.
- А на каком же другом языке мы должны между собой говорить, кроме родного? – возразила Лена. – С русскими мы говорим по-русски. В гимназии мы русский изучаем. А вам, Саша, в училище на каком языке преподают?
- На русском. Но меня тревожит как раз то, что мы воспринимаем все русское, как иностранное.
- А почему тревожит? Разве мы можем вдруг стать русскими?
Лена посмотрела на Якова, ища у него поддержки.
- Я понимаю обеспокоенность Саши. Пережить Варфоломеевскую ночь в Одессе под силу не каждому взрослому, а тем более юноше. Не хотелось бы, чтобы нас постигла участь евреев. Мы, как и они, в России пришлые люди. Держимся вместе, чтобы поддержать друг друга. Вместе мы сильнее. Но как бы ни были мы лояльны к окружающим нас русским, мы остаемся для них инородцами. Может ли чужая культура стать родной? Нет у меня такого примера…
- Вот-вот, - подхватил его мысль Саша. – Поэтому у нас есть два пути: либо отказаться от своего народа и ассимилироваться с русскими, либо вернуться на свою историческую родину, в Германию.
- Мы столько труда, сил вложили в эти земли! Превратили степь в цветущий сад, и что – чужды России? Раб сделал свое дело, раб должен уйти? Здесь наша родина! – возмутился Вилли. – Мы приедем в Германию, а там нас ждут? Тоже как рабов?
- Может быть, ты третий путь знаешь? – спросил Саша.
- Думаю, он есть! – ответил Вилли. - Со времени Вавилонского столпотворения история человечества – это история смешения племен и народов. Российское государство тому свежий пример. Здесь могут мирно жить разные народы при условии, что у всех будут равные права.
Сейчас мы, немцы, подчиняемся непосредственно Престолу, а не внутреннему управлению Империи. Целиком зависим от отношения к нам Николая Второго. А он, как известно, поклонник англосаксов, особых симпатий к немцам не питает.
Мы, как и другие национальные меньшинства в России, должны иметь гарантированные демократические права, должны иметь своего представителя в Государственной думе, который мог бы их выражать. За это выступают эсеры. Отсюда и моя симпатия к ним.
- Тише, Вилли, - остановил брата Яков, - мама идет!
К ним подошла приветливая мама Тина.
- Ну что, молодежь, отдохнули после работы? Идемте теперь обедать. А потом я вас чаем угощу со свежим черешневым варением.
- Ты уже успела его сварить? – обрадовалась Катя.
- Конечно, - улыбнулась Тина. – Я без дела не сижу.