Ядовитое марево лишило людей воли. Летняя пыль, перегар выхлопных газов, жар асфальта превратили город в каменную пустыню. Москва погрузилась в блекло-серую мглу. Бесцветные будни уничтожили время.
Возникло желание бежать. Укрыться в иных краях, где Солнце не обращает надежды в пепел. Земля, любуясь небом, тянется к нему вершинами гор и деревьев. А голубая бесконечность, украшенная ватными облаками, одаряет своего антипода утренней росой, очищающими дождями, серебристыми дымками лесных чащоб, дурманящими ароматами болотных трав…
Удивительно, как быстро сбываются Мечты. Стеклянный сосуд с зеленым вином «Квiти (Цветы) Полонини» и небольшой конверт, украшенный казенными печатями, сложились на столе в незатейливый натюрморт. Они не соткались из воздуха. Их принесли. Но когда? Память, обессиленная недостатком кислорода, отказалась восстановить события.
Беспомощный разум всегда готов к компромиссам. Раз нет объяснений, значит, Чудо! Тем более, название напитка удивительным образом перекликалось с предписанием, вложенным в конверт: «Прибыть в расположение Прикарпатского военного округа в наикратчайший срок».
Чтение повестки и дегустация слились в единый процесс. Восприятие сверх естественного требует некоторого проворства, согласованности действий. Кто знает, чем обернется промедление? Я успел. Не в первой...
И пригрезились мне дремлющие леса Волыни, царство сумерек, лунные тени, скользившие по полянам и исчезавшие в густых дубравах. Невидимый скрипач тихо наигрывал стародавние гуцульские мелодии. Страстные, непонятные слова сопровождали его музыку: «Вiн знав, що часом комусь присниться сон i той рушає з Притулку, нестримний аж до одержимостi, нiби ноги йому печуть i слiди куряться димом**». Колдовство? Пророчество? Предостережение?
Понятно Колдовство. Настоящая жизнь не состоит из одних совпадений. Не зря мои следы «курились дымом». Прибыть к месту службы в воскресный день мог лишь одержимый…
Львiв, Лемберг, Львов. Двуглавые костелы. Стрийскiй парк, улицы, устланные тесаным камнем, площадь Ринок, кафейни, кафейни и … девушки неописуемой красоты. Сон, реальность?
Безумный, блуждающий взгляд офицера вызвал в штабе армии беспокойство. Меня решили держать подальше от соблазнов.
«Место службы - город Броды», - значилось в приказе.
Броды! Провинция провинций. Крошечный, обитаемый островок меж лесов и болот Волыни. Незнакомец на улице - событие, тема нескончаемых пересуд. Объект простодушного любопытства и женского внимания.
Вкусы, желания, симпатии неофита неспешной жизни быстро перестают быть тайной. Оркестры баров и ресторанов зазывно исполняют любимые мелодии, стоит ему переступить их порог…
«Пан офицер сегодня грустит один, - учтиво осведомляется официант, поднося традиционную кружку «Черного бархата», и насмешливо добавляет, - пирожные запаздывают».
Шутка! Помнит, подлец, о моих вчерашних переживаниях. Не удержался, закусил одно другим и …О мрак незрячих глазниц, налитых лживыми слезами излишеств… О судороги тела, предсмертный вздох порочных страстей.
Но грех обижаться на бывшего шляхтича. Да, и бывший ли? Воспитание, манеры, осанка. И тростью владеет безукоризненно. «Батман», «флеш», «туше»… камень летит в цель, ветка куста срезана, словно лоза саблей…
Возможно ли такое в Москве, затопленной суетой, толчеей, корыстью. В Москве, где души разъедают равнодушие, интриги и постылые подозрения: ЗАЧЕМ? ПОЧЕМУ? КАКОЕ КОМУ ДЕЛО?…
В Бродах не задают подобных вопросов. Доброта, снисходительность, ирония всегда в избытке…
«Лейтенант, отчего вы игнорировали меня в офицерском собрании?»
Еще одна милая издевка. Богом клянусь, весь вечер не отходил от девушки. Попробуй, прояви невнимание? Украдут, уведут из-под носа. Но без извинений и бокала пива не обойтись. Таков Этикет.
И, конечно, само СОБРАНИЕ. Стареющий майор, глава заведения, предусмотрел ВСЕ. И он когда-то был молодым… гусаром, поручиком польской армии. А потому блистающий танцзал соседствовал с прохладным, темным кинотеатром. Местом выяснения отношений уставших пар.
Кульминация - избрание «Мужчины вечера». Победителю вручали две бутылки закарпатской шипучки. И под аплодисменты, в обществе избранниц провожали наверх, в отдельный кабинет. И я бывал там. В ту пору мне часто везло.
Испытание не оканчивалось посещением заветного этажа. С возвращение счастливца оркестр брал минутную паузу, а затем… следовало танго с «Королевой Бала». Тогда-то и выяснялось, насколько претендент близок к абсолюту. Достоин главного приза. Благосклонности «Ее Величества». Не теряйтесь в догадках. Слова бессильны описать чувства, рожденные безраздельным вниманием Первой Дамы...
Маленькая хитрость. Моя партнерша, примадонна львовского варьете, всегда рядом. «Царица» прозванная друзьями. «Женщина московского лейтенанта» завистниками. «Королевой Бала» всеми. И потому победа, победа и еще раз победа.
Гнусные языки распускали сплетни. Все ложь, ложь… кроме правды, конечно. Правды, о посещениях ее выступлений в ресторане «Высокий замок». Цветов. Шампанского...
Не знаю, что находят люди в этом кислом «лимонаде»? Она была того же мнения. Поэтому в Бродах мы пили темное пиво…
Волынь легка. Чувства зыбки. Воздух и закарпатские вина кружат головы… Глаза открываются шире, шире… И перед вами, уже совсем иной мир… Мир, где властвует полонянка Янина…
Да, читатель, случилось. Мне не удалось сохранить верность подруге. Но, кто бросит камень, в поклонника красоты? Еще никогда каблучки не извлекали из львовских мостовых столь торжественные и призывные мелодии. Ни одна походка, внезапно сменявшаяся взволнованной девичьей рысцой, не обладала такой притягательной грацией.
Спина и плечи парили над нежными изгибами талии, прикрытой, словно мантией, ниспадавшей копной пепельных волос. Насмешливые, малахитовые глаза, подмигивали, застывшим в восхищении облакам и солнцу. Приподнятые в легком удивлении брови, снисходительная, ласковая улыбка, обращали толпу в каменное изваяние.
Воздух становился неподвижным. Дождь и снег не достигали земли там, где шествовало ЧУДО…
Опять Колдовство?! Как же иначе, моя фуражка с голубым околышем оказалась на прелестной головке. Мы и знакомы почти не были. Два коктейля в «Шоколадном баре» не повод для фамильярностей. Лишь искренняя попытка заговорить на ее родном языке подтолкнули к безрассудному предложению посетить столь сомнительное место. Его приняли!
И вот мы рядом. Красота польской речи и мой волапюк. Девушка из иного мира и хмельной лейтенант, одетый не по форме. Африканские джунгли, саванна, населенные хищниками, казались более безопасными местом прогулки, нежели Львов с кровожадными военными патрулями, рыскающими в поисках жертв.
Удача простерла над нами свои крылья. Мы прошли город вдоль и поперек, заглушая уличный шум смехом и выкриками, сменяя легкомысленный фокстрот, чопорным полонезом. Мой краковяк вызвал остановку транспорта. Трамвай сошел с рельс. Но зловещая троица со штыками у пояса так и не встретилась на пути…
Мысль, прокатиться в милые сердцу Броды, пришла сама собой. Даже бездушный поезд, осознав безумие поступка, останавливался при первой возможности и взывал к трезвости рассудка. Но в вагоне ресторане подавали «Kirsch» (вишневое вино).
Семафоры отчаянно размахивали «рукавами», мигали огнями, безуспешно стараясь предотвратить наш визит в офицерское собрание.
Небо затянули тучи. Ангел-хранитель сбился с курса и не долетел до Брод.
На выходе из танцзала меня поджидала «Их Обманутое Величество»…
Последний палач Парижа Клемон Анри Сансон, затачивая нож гильотины, обычно говорил осужденному: «Не смотрите вверх месье – там всего лишь судьба»…
И, он был прав, от судьбы не скроешься. Искры, посыпавшиеся из глаз, (Поверьте моему опыту, не изменяйте балеринам) превратили сумерки в полдень. Отразились в небе столь неожиданным для местного климата Северным сиянием. Мне не доводилось видеть женщин при подобном освещении. Сине-зеленые всполохи, пронизанные огненно-красными молниями, придавали Янине неземной шарм. Зато я, увы, потерял, половину прежнего «великолепия».
«Gdzie diabel nie moze, tam babe pomoze»,- задумчиво произнесла полонянка. И, развернувшись, зашагала к вокзалу…
Провал! Фиаско! “Finito la commedia”!
Припоминаете картину Василия Сурикова «Меньшиков в Березове»? Ну, тогда легче представить и мое положение. Я остался один.
Презрение бывших друзей и радость врагов отравляли жизнь. Изредка до меня доходили слухи о новом избраннике, завладевшим вниманием «Примадонны Высокого Замка». Скупое ничтожество не дарило ей цветы, спорило из-за каждой копейки в поданном счете, не оставляло чаевых. И однажды получило по заслугам. Шляхтич-официант наказал его тростью. Исполнять танго, да и появляться в собрании после такого позора стало невозможно.
Унижение соперника не принесло облегчения. Попытки отыскать Янину закончились неудачей. Она более не снисходила на улицы Львова. Моросящий дождь обратил тоску в отчаяние…
Но ведь я в Бродах! В краю лесов и болот! Краю чудес! В земном Раю, где шумят вековые дубы, поют птицы, где дымки забвения обволакивают и исцеляют израненные души…
И опять в нашей истории появляется загадочная бутылка с зеленым вином. Не спрашивайте откуда. Не знаю. Повторяя по буквам. Нимфа - Ельзбета Зося – Настуся - Агнежка - Юзетта!
Глоток… и по чернильному небосводу рассыпался жемчуг звезд. Народившийся месяц выглянул из-за тающих, уносящихся за горизонт облаков. Земля и корявые пни покрылись дымом туманов. На поляне, в лунном свете, появилась одинокая фигура… Царица, Королева Бала, Их Несравненное Величество…
Невидимый оркестр заиграл польское танго «Nostalgia»:
Танго, панове, танго столицы!
Снова и снова петь, веселиться!
Танго предместий, танго предчувствий,
Спеси и чести, слез и напутствий.
Танго с надрывом, с поздним прозреньем
Наших наивов, наших сомнений.
ПРОЩЕН?!
** «Человеку может присниться сон, под влиянием которого он покидает Убежище в состоянии какой-то одержимости, словно что-то жжет ему ноги». Галина Пагутяк, роман «Писар Західних Воріт Притулку» .