(Из цикла " «Сны наяву» – записки майора Ковалева")
Дверь в квартиру Петрова была приоткрыта, и было видно, что по квартире ходит сам Петров, поэтому Иванов протиснулся в щель и подошел к нему.
Тот долго и задумчиво смотрел на Иванова прежде, чем сказать: - Ты меня напугал. Так от страха и родить можно.
Потом подумал ещё немного и добавил: - Мог бы и позвонить!
- Во что? – спросил Иванов.
- В дверь, - сказал Петров, задумчиво.
- Как это? – спросил Иванов, немного помолчал и добавил - …в дверь?
Петров смотрел на Иванова, и было видно, что он думал не только о двери и о том, как в неё звонить можно, но и о чем-то ещё, о своем и важном, и сказал: - Или на телефон.
- Как это? – спросил Иванов и, не думая, тут же добавил - …на?
- Действительно! – сказал Петров, и было не понятно про что это, вот поэтому Иванов на всякий случай и почему-то сказал: - А первый человек родился в городе Ур.
- Где это? – спросил Петров, почему-то прикрыв рот рукой.
- Где тигр и ефрат, - сказал Иванов.
- Что? – спросил Петров, продолжая думать о чем-то своём и не отнимая руку ото рта.
- Что «что»? – уточнил Иванов.
Петров долго смотрел на Иванова и сказал: - Где тигр и ефрат что?
- Слились, - облегченно сказал Иванов.
- И кто из них? – спросил Петров.
- Что? – ответил Иванов.
Петров опять долго смотрел на Иванова и сказал, убрав руку: - Родил?
- Кого? – приподнял брови Иванов.
- Человека, - очень спокойно сказал Петров, уже не думая о своём, а с интересом, глядя на Иванова.
Иванову было немного неудобно от внимания Петрова, и он сразу сказал, стараясь выглядеть уверенным: - Тигр!
Но, тут же, понял, что сказал глупость, и поправил себя: - Ефрат!
Немного подумал и добавил, почему-то: - И она умерла при родах.
- То-то, - с улыбкой сказал Петров. Посмотрел на потолок, прищурил правый глаз и сказал: - Что-то тут не то!
- Почему? – спросил Иванов.
- Человек не может родиться в городе. Он может родиться только на улице или в доме. Так-то вот!
…Курить будешь?
А, что там ещё в мире?
- Буду.
Фолос завтра упадет на землю, - сказал Иванов, закуривая.
- Может – «фалос»? А то слово какое-то незнакомое, - сказал Петров, пустив густую струю дыма в потолок.
- Может и фалос? Прямо в океан, - сказал Иванов и послал свою струю догонять петровскую.
- А говорил на землю.
…А откуда упадет? – спросил Петров.
- С неба. Чуть ли не с Марса, - сказал Иванов и улыбнулся про себя, вспомнив, что эта железяка называется "автоматическая межпланетная станция "Фобос".
- Про себя улыбаешься? – с ухмылкой спросил Петров, заметив у Иванова слабое движение уголка рта там, где сходятся губы, когда рот открыт, и добавил с иронией: - И откуда же он на небе взялся ни с того, ни с сего?
- Наши подбросили, - сказал Иванов.
- Спиридоновы, что ли? Так Марс дальше Луны вроде. Ой ли?
…А чё не поймали? Спиридонова могла бы, - сказал Петров, почему-то вспомнив о своей простате.
- Да нет. Не они. Мы все вместе, - сказал Иванов.
- Тебя-то как туда занесло от Герасимовой? – хмыкнул Петров.
Иванов подышал немного, поморгал и сказал: - Это все-все, понимаешь? И ты тоже!
Петров внимательно смотрел в глаза Иванова, а Иванов вспоминал тигра.
- Я похож на идиота? Кто-то что-то то катает, то подбрасывает, а как что – «это ты Петров делал!» Если бы я катал, то не подбрасывал бы. А если бы подбрасывал, то ловил бы! Понял!
Приплели, повязали. Как подбрасывать, так без меня, а как падать начал – Петров.
Иванов видел, как в глазах Петрова что-то блеснуло, и понял, чем тигр выкормил первого человека, после смерти последней на земле ефрат.
- Но-о-о-жницы! – вдруг сказал Петров, глядя на потолок, - вспомнил, что я искал. Я искал… ножницы.
Ножницы! Конечно же, всё дело в них.
- Дело внутри у них? Да? – сказал Иванов.
- Снаружи! Сна-ру-жи… Проблема была сна-ру-жи! Вот!
Пока в каждом доме на одном и том же месте лежали ножницы, - все было в мире хорошо. Как не стало – бардак.
…А я их искал, чтоб узнать есть ли они у меня вообще в доме. Понял? – Петров слегка порозовел.
- Голова - ты Петров!- сказал Иванов с восхищением, - Вот я помню у нас на комоде лежали всегда. Папка ещё ими всегда часы чинил. Рукодельный был папка-то у меня…
- Потому, что под рукой всегда были ножницы! Понял? – сказал Петров, и уже в который раз посмотрел на потолок, а вспомнил опять Сидорову.
- Голова - ты Петров! – сказал Иванов и вспомнил, как его порол папка, а вот слеза появилась сама.
- А ты настоящий друг! - сказал Петров, поглядев на слезу, и ободряюще потряс Иванова за плечи.
- Ага! – сказал Иванов и задышал носом.
…А потом они сидели, обнявшись, на полу и смотрели вдаль.
Теперь-то там было уже светлее, конечно!