Август 1944 года. На полигоне химических войск в ожидании неизвестного, грозного, непредсказуемого выстроилась группа офицеров-стажеров.
Стояли жаркие дни, вдалеке что-то горело и ветер разносил гарь. Минимальный запас воды во флягах ограничивал остроту восприятия реальности, с молчаливой решимостью группа внимала инструкциям майора.
- Обкатку ипритом на полигоне прошло более двухсот офицеров химических войск. Все остались живы и не получили поражения, - говорил Нижник Федор Клементьевич, сухощавый человек неопределенного возраста. Именно в его задачу сегодня входила организация комплекса работ в условиях применения «противником» боевых отравляющих веществ, - всё, что мы будем делать, сотни раз проверенно химиками полигона. Основное не суетиться, делать все обстоятельно, спокойно, но не забывать, что малейшая неточность может привести к поражению. Учтите, что в условиях боевых действий и длительной обороны могут появиться десятки непредвиденных обстоятельств, выход из которых на основании теоретических и практических знаний вы должны найти. Пять минут иприт может находится на голой коже, а затем его необходимо нейтрализовать. Вдыхание паров в неисправном и неправильно подобранном противогазе ведет к поражению легких…
Висящие на плечах восковые накидки и громоздкие противогазы в походах многих раздражали, но поскольку во время Первой Мировой от отравляющих веществ погибло более миллиона человек, то выбирать не приходилось.
Испытуемые рассредоточились по позициям. Накидки, под которыми засели офицеры, хорошо просматривались с воздуха и были прекрасными ориентирами для атаки.
Но тут же не заставили себя ждать упомянутые непредвиденные обстоятельства. По техническим причинам «вражеская атака» задерживалась. Прошло около получаса ожидания в духоте и безмолвии, а небо, как на зло, оставалось девственно чистым. Взбурлил в кишечниках съеденный намедни харч. Времени разбираться, в чем причина - плохо прокипяченная вода или несвежая тушенка, не осталось. Последовала команда «оправится на месте!», то есть в ближайшей посадке.
… Когда появился самолет, оказалось, что часть ориентиров смещена в строну насаждений и выполняет распространенный маневр запорожских казаков, когда оные пытались разозлить противника сверкающими пятыми точками и вынудить атаковать замаскированную артиллерию.
«Нас не проведешь на подобные румяна», - решил лётчик и развернулся для атаки.
***
Офицеры с подтянутыми штанами ударились в бега против ветра. Единственное, что оставалось Федору Клементьевичу - уходить последним, убедившись, что в опасной зоне никого не осталось.
«А чтоб тебя…» - мысленно выругал он сердобольного летчика, пересчитывая бегущих.
Бурые аэрозоли мягко и тихо накрыли майора.
***
Майор! Ты храбро сражался за царя и отечество. На твоём штыке побывало с десяток немцев и австрияк. Да. Ты берег пули до рукопашной схватки и это не раз спасало тебе жизнь. Гражданская, красные, два Георгиевских креста, рабфак Политеха, академия Дзержинского. Потом уже твои курсанты стреляли по врагу из тысяч стволов в Отечественную. Пришёл час подводить итоги. Трое детей. Пусть Господь подумает, а пока в морг.
Сознание уходило на разведку в мало обетованные края. Ими оказалось необъятное скопление лучистых коконов, которые перемещались в невесомости и что-то друг другу попискивали. Майор воплотился в сгусток светящейся плазмы и пока прислушивался к чужим мыслительным конструкциям, к нему пристроился кокон святого Онуфрия.
- Ну как майор, навоевались?
- Чего? – кокон майора чуть притух от неожиданности.
- Я имею ввиду, удалось вам передвинуть границу добра и зла?
- Всех спрашиваете?
- Нет, только советских.
Майор (безразлично): товарищ Онуфрий, вы в земных делах лучше меня разбираетесь. Два тысячелетия стрелять из пушек по воробьям да храмы кипами стоить уж точно полезней для продвижений границ добра.
Онуфрий: Ваши нравственные технологии тоже имеют очень низкий КП действия.
Майор: Оставим. У меня трое детей внизу. С кем из ясновидящих тут можно пообщаться на предмет земного будущего?
Онуфрий: Со мной и можно. Я вам скажу приятную новость: Германия будет повержена.
Майор: Ура.
Онуфрий: Но получит несколько миллиардов по плану Маршала и быстро воскреснет.
Майор: Да уж…а мы?
Сталин в пятидесятые свернется в кокон и оставит после себя целую плеяду *гениальных* генсеков.
Ударом итальянского башмака об стол в зале заседания ООН Хрущов начнет строительство Коммунизма.
В зонах рискованного земледелия будет расти кукуруза. Правда, не долго.
Войны на Земле будут бушевать десятилетиями.
Экономика СССР по количеству клюквы и молока догонит Америку, а по валенкам и стали достанет Годнурас.
Демократический централизм выплеснет на поверхность Брежнева, который будет сверкать там пару десятилетий.
Затем последуют лафетные гонки генсеков к стенам Кремля в Москве.
И появится Горбачов, который выпустит Джина из бутылки, а затем не сможет его загнать в нужное место и тот его натянет по самые помидоры. Многие его современники не смогут определить: Был ли он агентом одной из разведок мира?
Майор: Стоп. Я вообще о своих детях спрашивал.
Онуфрий: Мы тут как раз к гибели Союза подошли.
Майор (подумав): Гибель страны. Хм… а страна тоже так вот свернется в кокон?
Онуфрий: Погоди пятьдесят годочков, и ты с ней пообщаешься.
Майор: Печально. Все-же печально. Но продолжай.
КПСС как политическая организация, окажется Родосским колосом. Руководящие посты займет серая бездарная биомасса, воспитавшаяся на теплых унитазах. Настоящий талант должен быть голодным, агрессивным, но и детски наивным.
Империя падет. Ельцин Борис придет и смело пристроится к заднице капитализма, забывая, что для общества и политики нужны свои фундаментальные исследования, идеи, технологии, способные взорвать старые наработки истории для перехода к продуманной, рабочей модели нового общества. Грядет пещерный капитализм. Бури, стрельбы, рвоты, качки. Обвал экономики. Связи, которые устанавливались десятилетиями, рухнут. Спекуляция, инфляция. Многие заводы, фабрики, колхозы будут закрыты.
Майор: Что-то не хочется туда и возвращаться. Скажи, ведь это происки масонов, мирового капитала, Америки?
Если бы кокон Онуфрия умел смотреть, его взгляд не выражал бы ничего, кроме иронии. Будь у него руки, похлопал бы сочувственно по плечу.
Если бы у Майора было сейчас плечо.
Онуфрий: Кстати. Гляди сюда.
Под ними разверзлась лучистая субстанция и стало видно земную картину. Ранняя осень, палисадник перед девятиэтажным домом в неизвестном Майору городе. В окно первого этажа залазит сухопарый мужичок в кепке. Окно закрывается, невесомость вокруг коконов восстанавливает цельность.
Майор: Это как?
Онуфрий: Ты про детей спрашивал. Это твой младший сын.
Майор: Миша? Он что, вор?
Онуфрий: Вор.
Майор: (сомневаясь): Как? Почему?
Онуфрий: Поверил? На самом деле квартира его, ключи забыл, а дверь входную захлопнул.
Майор: ?!?
Онуфрий: Отсюда мораль: нельзя верить тому, что говорят, и что показывают. Самому надо думать, а не искать во всем происки злобных масонов (смеется).
Майор: С кем тут еще можно поговорить? Живые тут есть? Великие?
Онуфрий: Все есть. Ты сам-то, поди еще не умер. Зови, спрашивай. Они тебе все скажут.
***
Майор: Сталин?
Сталин: Чего тебе?
Майор: (опешил) Вы тут! Что важнее - народ для идей, или идеи для народа?
Вот интересно всегда ли я на пафос любого любопытствующего отвечать должен? Процессы, которые происходили в Европе и России подчинялись закономерному историческому процессу. Я лишь часть его. Я подводил итоги. Я взял на себя миссию, на которую отважился бы не каждый. В 1917-1922 годах мощные пласты азиатчины встретились на нашей территории с европейскими пластами, ожесточение нации достигло предела, азиатчина взяла на прицел многие социальные процессы. Мой период пребывания в партии большевиков чуть более шестидесяти лет, каждое десятилетие требовало такой концентрации сил и энергии, которое выпадает раз в столетие на долю единиц. Я справляюсь с этим успешно. Бывай здоров, человек.
Ленин: Ангец жертвенный, как послушать. Не вдавайтесь, Майор, кого бы для чего он не гнул, все равно считает себя правым.
Майор: А чтоб его! Владимир Ильич, подслушиваете? Вот Сталин вещь сказал – смешение пластов. А что такое азиатчина?
Ленин: (назидательно – устало) Недоразвитость нации, неграмотность населения, низкая культура труда, стремление к экстремизму, религиозный фанатизм, упоение стихией, разрушениями, готовность идти на пролом.
Майор: Нация воспитуема только сталинскими методами?
Ленин: Спросите у Бердяева, он ближе к вам (наученный опытом Сталина исчезает так же быстро).
Майор: Бердяев! Вы товарищ или господин? В философских трудах вы много статей посвящаете простому человеку и утверждаете, что каждый человек это вселенная, которой необходимо создать на Земле условия для всестороннего развития ... Скажите мне, это миф или реальность?
Бердяев: Человек это действительно Вселенная. Если человек родился, он должен получить всю оправу жизни: семью, воспитание, дом, еду, чистый воздух, работу и т.д. Мифы, мифы, мифы… Для этого необходимо решить в социальной жизни людей уравнение со многими неизвестными, но ни один математик мира не справится с этой задачей. Это никакому государству не под силу, о партиях вообще речи нет. Вот в чем вопрос. Тогда приходят сталинские методы. Метафизический подход к социальным проблемам тормозит развитие человечества.
Майор: Я знаком с метафизическим подходом в медицине: один знает, что такое клизма, другой - куда применить, третий применяет. Это оно?
Бердяев: (долго смеется) Вы же сам серьезно спросили! Но, да! Это оторванность знаний от общего жизненного вектора. Машины рассчитывают очень сложные уравнения и способны предугадать, во сколько раз изменится температура Земли в случае ядерной зимы. Но кому на самом деле это надо?!
Около Майора с Бердяевым собралось с десяток коконов, следящих за диалогом. Некоторые подсвечивались тускло и лениво пульсировали, вероятно думали, что все на свете постигли, и спор смысла не имеет. Иные, как Майор, светились живо и все хотели знать.
Майор: Но почему? В настоящее время масса проблем в государствах решается десятилетиями, хотя массива накопленных знаний хватит не только на решение задач человечества, а и на сооружение новой планеты с разумной жизнью!
Бердяев: А вы подумайте. Сами-то почему тут? Вам дали команду. А самолета нет. Ибо не подвезли вовремя топливо или иприт. Вот и накладка получилась. Не работает обратная связь, это называется. Она применяется во всех автоматических системах и живых организмах Проанализируйте жизнь муравейника, пчелиного улья - на исполнение многих команд отведены считанные минуты. А у нас что? Правительство – парламент – прокуратура – суд – армия. Покуда сигнал дойдет, проблема уже решилась, или усугубилась. Необходимо перерабатывать информацию в десятки тысяч раз быстрее, чем это делается сейчас. Если человечество это осознает, оно сумеет резко повысить качество жизни. Счастливо оставаться, я сюда только в гости заглянул. Надеюсь, Вы, Майор, тоже.
Майор - Онуфрию: Философы умеют мыслить абстрактно, а в жизни на тебя прет танк, и кто кого… Огонь. Огонь. Огонь. А зачем вся эта бюрократия человеческая вообще нужна?
Онуфрий - Майору: Мне думается, что за сотню лет человечество разберётся со своими проблемами и тут и там. Пока же вас ожидает встреча с Главным.
***
У человечества есть понятие воин, который убивает себе подобных в бою, защищая семью, Родину. Это – герой. Трое детей тоже Геройство, учитывая нынешние цены в Союзе. Возвращайся, тебе отпущено шесть месяцев страданий за прошлые прегрешения. Осилишь, живи дальше, нет - плавай коконом на отдаленных созвездиях. Майор! Торопись, путь к Земле не малый, а комиссия на подходе к моргу.
***
Бетонный пол морга не нашептывал философских истин. Глаза майора открылись, взгляд принял осмысленное выражение. Первое отчетливое воспоминание – ноги в рейтузах под бесформенной юбкой и белым подолом халата. Легкая улыбка озарила лицо майора.
«Какая чудесная реакция! – прозвучали слова женщины-врача, - да он будет жить сто лет, в отделение реанимации, срочно!»
Следующие полгода доктора и Федор Клементьевич героически боролись его за жизнь. Выдержало сердце молотобойца. Девятого мая сорок пятого он, как и все, палил из своего личного оружия, ликовал в тысячных стихийных людских демонстрациях. Враг был разбит.
После войны преподавал мат часть артиллерии в горном институте города Днепропетровска. Потерял жену, которую измотали нечеловеческие условия войны и бесконечные переезды. Взял вторую со своими двумя детьми, которых воспитал, как своих. Всем пятерым дал образование, четырем высшее. Жизнь свою строил сам, ни на кого не надеялся. Любил рассказывать внучатам байки, о том как видел Бога, и тот сказал, что жизнь человеческая им не контролируется, так как она есть химический процесс. А руководит он озарениями, интуицией, любовью, ненавистью и прочим. Взрослым уже детям не уставал говорить, что Бог несколько циничен и ему нет необходимости «зависать» над каждым и проявлять реагаж по ничтожным эпизодам, поэтому человек свободен в выборе поступков и сам определяет время и место действия. Он наказал трудиться, действовать и развиваться самим, потому что страна, в которой нарушены причинно-следственные связи, ни о ком не подумает. Еще он считал, что все на свете постигнуть можно, но для этого требуется умереть. Поэтому человечество недальновидно, а история общества - это нагромождение повторяющихся ошибок.
Всего несколько лет Майор не дожил до развала советской империи, в неизбежности которого был твердо уверен.
Киев. Август 2011 Нижник М Ф- сын майора