То дежурство выдалось не очень беспокойным. Было около девяти часов вечера. Время года было тёплое, дождя за окном не предвиделось.
Мы, дежуранты, если не заняты, имеем привычку собираться в основном кабинете приёмного отделения нашей городской больницы номер ___. Приходят «на огонёк» все желающие, от санитарок до врачей. Оно и понятно. За весёлыми разговорами, за воспоминаниями о казусных или грустных случаях из медицинской практики, время пролетает незаметнее.
В тот вечер нас, таких балагуров, набралось семь человек – боевая медсестра (во всех смыслах этого слова) приёмного отделения, можно сказать, его «лицо» Валентина Васильевна (работающая пенсионерка), дежурный хирург по «приёмнику» Евгений Петрович (этакий альфа-самец гориллы в белом халате поверх операционного костюма), дежурные терапевт и невропатолог – молодые девушки Анна Олеговна и Ирина Викторовна (обе весёлые и бойкие), санитарка «приёмника» (пенсионерка, которая когда выпьет на дежурстве, то меньше устаёт и бойчее работает), тихоня-рентгенолог (тоже пенсионерка, но интеллигентная и непьющая) и я – главный человек в лаборатории (не пенсионерка).
Мы слышим как за окном, ко входу подъезжает машина. Судя по звуку, это не «скорая». (Опять охрана пропускает кого попало на территорию!). Уже хорошо, что не «скорая». Мы высказываем вялые предположения относительно того, кто ж это подъехал. Примерно через минуту открывается входная дверь и мы слышим женские стоны (довольно низкого тембра) и женский говор (что-то восточное). Открывается дверь в наш уютный кабинет и в него вваливается компания из трёх восточных женщин и одного восточного мужчины в возрасте (таджики, по нашим предположениям). Две непонятно одетые женщины очень громко галдят, держа под руки третью, одетую во всё мешковатое. Эта третья стонет так, будто ругается. Мужчина молчит.
«Что случилось?» - спрашивает Валентина Васильевна с оттенком иронии в голосе, будучи готовой услышать «душераздирающую» историю якобы страданий, которая будет раздута из микроба в слона. Женщины наперебой, активно жестикулируя свободными от поддержки руками, громко поясняют: «Помогите! У неё живот болит!», указывая на стонущую. Евгений Петрович уныло оживился: «Раз живот, то это ко мне.» «Нет! Нет!», - замахали руками женщины. «Ей нельзя!» «Почему?!» - с лёгким раздражением в голосе спросил Евгений Петрович. «Вы мужчина! Она девушка. Пусть женщина её смотрит. Ей всего шестнадцать лет.» - галдели женщины. Мы дружно переглянулись. Ей шестнадцать?! Мы решили, что минимум двадцать пять.
«У нас сегодня все дежурные хирурги - мужчины. Из женщин только терапевт и невропатолог. Но они могут ошибиться в диагнозе. Будете осматриваться?» - сурово спросил Евгений Петрович. Женщины закивали головами. «Тогда проходите вон туда! Кабинет сто двадцать». «Ну что, коллеги?!», - обратился Евгений Петрович к молодёжи, невропатологу и терапевту. «Будете осматривать?» «Да, конечно. А что?» - девушки радостно закивали головами. Сначала пошла терапевт. Стоны были слышны безостановочно.
Минуты через две она пришла с округлёнными глазами. «Кажется, она беременна…» - выдохнула она. «Да ну?!» - оживились мы. «Ну да. Вроде…», - недоумевала терапевт. «Сейчас я схожу!» - вызвалась невропатолог. Через пару минут сцена повторилась. Плюс к этому стали выдвигаться версии сроков беременности. От четырёх до шести месяцев.
«Евгений Петрович!» - взмолились девчата-врачи. «Надо Вам её осмотреть. Женщины с ней, это её мать и тётя. Говорят, что она девственница. И ей ещё надо замуж выйти в будущем. Отца её они выставили в коридор. Чтобы он наш разговор не слышал. Но они просили не говорить ему о нашем предположении насчёт беременности. Так что, вот так…» «Ладно, пойду поговорю с ними и её отцом» - поднялся из-за стола Евгений Петрович. Низкотембровые стоны не стихали.
Минут через пять вернулся Евгений Петрович с такими же удивлённо-округлёнными глазами. «Ну что?» - радостно накинулись мы на него. «Ничего не понимаю» - пробормотал он. «Вы её осмотрели? Как Вы её осмотрели? Они разрешили?» - закидали мы хирурга вопросами. «Они все стояли рядом со мной, включая отца. Разрешили слегка прикоснуться к животу и всё. Но я почувствовал, что под рукой что-то шевельнулось. А они говорят, что она девушка и что у неё ни с кем не было никаких близких отношений. Но я могу поклясться, что это шевелится ребёнок.» - делился Евгений Петрович. «На Ваш взгляд, какой срок?» - допытывались мы. «Думаю, месяцев пять. В любом случае, надо перенаправить её в дежурную гинекологию. Кто там у нас сегодня дежурит? Пятый роддом? Хорошо. Сейчас отзвонюсь на подстанцию, чтобы её срочно перевезли туда.» - и Евгений Петрович взял телефонную трубку. Стоны не прекращались.
«Ну что…? «Скорая» будет минут через тридцать, не раньше», - сказал хирург, положив трубку на аппарат. «А вдруг она здесь рожать начнёт…?» - выдвигали мы версии. «А что?!» - радостно воскликнул Евгений Петрович. «Помните, взяли мы на операцию беременную, по поводу желчного пузыря? У неё из-за наркоза произошла стимуляция родовой деятельности. Так мы её прямо, не выводя из наркоза, срочно вывозили в роддом. Чуть акушерами не стали!» - воскликнул повеселевший Евгений Петрович. А стоны всё продолжались.
«Скорой» всё не было, стоны перешли в вой. «Может быть, им лучше самим поехать. Быстрее будет. Они же на машине.» - рассуждал вслух Евгений Петрович. «Да, наверное, так быстрее будет», - согласились мы. Евгений Петрович пошёл на переговоры. Через минуту он вернулся. «Они согласны», - произнёс он. «Сейчас позвоню в роддом, чтобы были готовы.»
Мы ещё минут двадцать обсуждали произошедшее, а потом кто-то предложил позвонить в роддом и спросить насчёт диагноза этой девушки-девственницы. «Давайте ещё немного подождём», - предложил Евгений Петрович и мы согласились. Потянулись минуты ожидания. Рожающая девственница! Это же только в Священном Писании встречается. А тут будни обычной городской больницы. Мы ждали.
Минут через сорок пять после отъезда уникальной пациентки с родственниками, Евгений Петрович позвонил в роддом. «Добрый вечер, это дежурный хирург с ___ городской больницы. Мы к вам девушку отправляли. Да, восточную такую. Что…? Да? И что дальше? Надо же. Хорошо. Спасибо. До свидания.» Мы все смотрели на Евгения Петровича. «Ну что? Родила наша девственница. Даже в родзал не успели поднять. Родила прямо на кушетке приёмного отделения.» Мы стали острить. «А папа решил, что дочка девственница. И как замуж теперь будут выдавать? И как появление ребёнка объяснят?» - не унимались мы. «Мне сказали, что от ребёнка они сразу отказались. Прямо в приёмном. Сказали, что девочке ещё замуж надо выходить. Какой может быть ребёнок? Так они сказали…» – пояснил Евгений Петрович.
На территорию заехали сразу две «скорые» с новыми пациентами. Мы пошли по рабочим местам.