День Победы.
Все утро следующего дня капитан запаса Кибисов провел в приятном волнении. К десяти утра он пешком отправился в райвоенкомат на торжественное собрание ветеранов. Войдя в зал, он с огорчением отметил про себя, что ветеранов, обычно сидящих в первых рядах, стало заметно меньше. Михаил Яковлевич поискал взглядом Семена и не найдя того, обратился к председателю совета ветеранов полковнику Чепахину:
- Василий Иванович, Прокопчика не видели?
- Нет, Михаил Яковлевич не видел. А, что с ним?
- Да нет, ничего. Просто приболел он. Я был вчера у него. Думал сегодня полегчает ему, он и придет. Видно не поправился еще, - отыскивая глазами, свободное место произнес Кибисов.
- Садись Михаил рядом, - указал на свободное рядом с собой место председатель совета.
- Так тут же Рогачев всегда рядом с вами сидит, - вспоминая фамилию близкого друга Чепахина, произнес Михаил Яковлевич. Он глянул на дрогнувшее лицо полковника, и все понял. Понял, что уже никогда гвардии полковник запаса Рогачев не придет в этот зал, и не сядет рядом со своим другом, полковником запаса Чепахиным.
Днем, насколько позволяли ему остатки пенсии, он заглянул на Смоленский рынок и прошелся по магазинам. Набрав два пакета продуктов, Михаил Яковлевич с большим удовлетворением думал о том, какой пир они с Семеном закатят завтра после парада. В полупустом трамвае, он неспешно обдумал, что из продуктов можно приготовить своими силами, а что придется прикупить в кулинарии. Отвернувшись лицом к вагонному окну, Михаил Яковлевич улыбался, представляя себе; как завтра, после парада они с Семеном накроют в зале праздничный стол, включат телевизор и будут в записи смотреть московский парад Победы. А, когда из телеприемника раздастся голос диктора о том, что по площади проходят войска под знаменами 1, 2 и 3 Белорусских фронтов, они встанут и, как когда-то в сорок четвертом, выпьют за Победу. За их с Семеном Победу, и за Победу миллионов других, которые так и не успели ее встретить.
Занявшись дома приготовлением винегрета с селедкой, а потом уже салата оливье, он и не заметил, как наступил вечер. И только в десятом часу, утюжа выстиранную утром куртку, он вспомнил о Семене. Набирая знакомый номер друга, он представил, как обрадуется тот известию о выдаче ветеранам материальной помощи. Пусть и небольшая она помощь эта, а все ж приятно. Не забыли, всем поровну выделили. И это правильно. Все воевали одинаково, не зависимо от звания.
Слушая долгие длинные гудки, Михаил Яковлевич нервничал.
- Ну, где этот глухарь старый шляется, - раздраженно произнес он, заслышав в трубке короткие гудки отбоя. Он еще раз набрал номер телефона Семена. Услышав все те же длинные гудки, подумал: - «Наверное, спать лег. Оно конечно правильно. Завтра хоть и праздник великий, а вставать придется рано». С этими мыслями Михаил Яковлевич направился спать.
Утро 9 мая выдалось солнечным и радостным. Михаил Яковлевич встал с дивана и, напевая про себя «День Победы» направился в ванную комнату. Старательно чистя хорошо сохранившиеся зубы, он не переставал мурлыкать любимую мелодию. Утираясь полотенцем быстро, насколько позволял ему возраст, прошел на кухню и поставил на газовую плиту чайник. Радостно улыбаясь, подошел к телефону и набрал номер Семена.
Те же, что и вчера вечером, длинные гудки в телефонной трубке, встревожили его.
- Ну, где же он? – вслух произнес Михаил Яковлевич, и опустил трубку на рычажки аппарата.
- Мог бы и сам мне позвонить, - по привычке громко произнес он, снимая с плиты в кухне закипевший чайник. Наскоро почаевничав, он достал из шкафа выходной костюм с наградами и надел его. Обувшись и поглядев на себя в зеркало, он остался доволен собой. Уже открывая входную дверь, услышал звонок телефона.
«Семен», - однозначно подумал он, и решительно снял трубку. Первой мыслью Михаила Яковлевича была мысль отругать Семена за то, что тот не отвечал на его звонки. Он уже открыл, было рот, чтобы сделать это, как неожиданно чистый детский голос оглушающее выпалил: - Дорогой ветеран войны. Ученики 4б класса 3 средней школы поздравляют Вас с днем Победы. И желают Вам…
Все, что желали ему ученики 4б класса Михаил Яковлевич слушать не стал. Буркнув в ответ: - Большое спасибо, - он положил трубку и вышел за порог.
Сбор ветеранов был назначен на девять утра на площади Ленина. Звуки праздничных маршей он услышал задолго до подъезда к площади. По всей центральной улице были установлены репродукторы, из которых далеко вокруг разносились звуки праздничной музыки. Михаил Яковлевич вышел из автобуса и торопливо направился к памятнику Ленину, где небольшой группой уже собрались ветераны. Одетый в белую парадную форменную рубашку милиционер, со словами: - Ваш пропуск, - остановил его. Михаил Яковлевич порывшись в кармане пиджака достал два приглашения на участие в параде. Одно на свое имя, другое на имя Семена. Показывая их милиционеру, с тоской подумал о том, что Семена не пропустят к месту сбора без пропуска.
Постоянно оглядываясь, он прошел к памятнику и осмотрел присутствующих. Семена среди них не было. Завидев Чепахина, он подошел к нему и, поздоровавшись, спросил: - Прокопчика не было?
Тот, пожав плечами, ответил: - Нет.
И глядя на расстроенное лицо Михаила Яковлевича, сказал: - Подойдет еще твой дружок. Еще Михаил не все наши собрались.
- Так это, вот и пропуск его у меня. Как же он пройдет?
- А, ты подожди его на остановке, - посоветовал председатель совета ветеранов.
Михаил Яковлевич стоял на остановке до тех пор, пока движение по улице Ленина не перекрыли. Проводив взглядом уходящий в отстой последний автобус, он с тяжелым сердцем направился к группе ветеранов. Шустрые, в красно-зеленых галстуках пионеры одарили их цветами, после чего усевшись в армейские открытые «уазики», они медленно поехали к центральной площади города. Неуютно и одиноко чувствовал себя Михаил Яковлевич среди тысяч окружающих его радостных лиц. Он ехал впереди, рядом с молодым водителем в парадной десантной форме, рассеяно глядя перед собой.
Митинг на площади затянулся. Выступавшие от лица города чиновники говорили приободрено долго. Капитан запаса Кибисов их не слушал. Его мысли были заняты Семеном. Он твердо решил, что сразу после митинга поедет к нему.
Наконец митинг закончился. Последний раз строевым шагом прошагала у подножья монумента памятника Победе полурота десантников, унося с собой знамя части. Затихли последние аккорды марша, и Михаил Яковлевич торопливо направился в сторону подземного перехода. Трамваи шли непрерывной чередой. Усевшись в один из них, Михаил Яковлевич быстро добрался до нужной ему остановки. По пути к дому, где проживал Семен, он вновь, как два дня тому назад попал ногой в выбоину на тротуаре.
«Вот же хрен их побери!» - вновь выругался он, имея в виду коммунальщиков. Во дворе дома, где проживал Семен, было тихо. Лишь два незнакомых мужика, лет пятидесяти, негромко переговариваясь, сидели на лавочке у соседнего подъезда.
Подойдя металлической двери, Михаил Яковлевич нажал кнопку с цифрой один на пульте домофона.
Тот, проиграв для него незатейливую электрическую мелодию, замолчал. Михаил Яковлевич повторно нажал на кнопку. Затем еще, и еще. Утешая себя мыслью, что друг спит, он уже без перерыва жал эту злосчастную кнопку, слыша в ответ раздражающую душу механическую мелодию. Он отошел от подъезда, нашел в цветущих белым облаком кустах черемухи палку, и, воротившись к окнам друга, принялся стучать ее по подоконнику. Грохот подоконной жести тревожно и гулко зазвучал во дворе. Мужики сидящие у соседнего подъезда переглянулись и вопросительно посмотрели в его сторону.
- Семен! Слышь Семен! Открывай! – кричал он, глядя на зашторенное окно друга. Затем отбросив в сторону палку, он метнулся к незнакомцам.
- Мужики вы Семена часом не видели? – уже предчувствуя беду, беспомощно обратился он к ним.
- Нет, батя. Мы его не знаем. Мы не местные, - ответил один из них. Михаил Яковлевич вновь подобрав брошенную им палку, бросился к окнам Семена. В этот раз он не успел и разу ударить по подоконнику, как дверь подъезда открылась, и из нее вышел сосед Семена, вечно недовольный жизнью Ляксей.
- Ну чаго ты тарабанишь па вокнам? – неприязненно глядя на Михаила Яковлевича, произнес тот.
- Мне Семен нужен… Я к нему, - запинаясь, произнес он.
- Апаздал. Учора, як помер, - безразлично глядя на него, произнес Ляксей.
Казалось небо потемнело. Михаил Яковлевич покачнулся, и, придерживаясь рукой за стену, чуть слышно спросил: - Как помер?
- Як людзи памирають. Жыу, жыу, да помер.
Все еще придерживаясь рукой за стенку, Михаил Яковлевич развернулся и медленно побрел прочь, опираясь на найденную им во дворе друга черемуховую палку.
Конец.