Балкер «Markella», 1997 год, апрель.
Судно стоит в Дурбане, ЮАР. У всех отличное настроение – сегодня днем мы улетаем домой. Отвратный, тяжелый рейс будет, наконец, закончен.
Я и электромеханик Дима сидим с левого борта на шлюпочной палубе и пьем чай из больших кружек. Над нами чайки насвистывают «Yesterday», а на причале докеры танцуют танго. Светло, солнечно, тепло, 11 дня, чай хорош. Мы молчим, полуприкрыв глаза, наслаждаясь.
Из надстройки выходит дед-севастополец и садится рядом на скамейку. Он не почувствовал момента, а сразу начал свой монолог. Чайки перестали свистеть и удивленно посмотрели в его сторону. Докеры осуждающе покачали головами и вернулись к своим делам.
Дед не мог совладать с тем, что было у него вчера. Он должен был срочно поделиться. Под руку попались мы.
-- Ребята, – начал дед, – вчера мы с капитаном пошли в ресторан, в хороший ресторан. – На зачем нам твой ресторан? Всех чаек разогнал своим криком. – Там к нам подсели отличные девушки, все при них, такие, знаете, ну, хорошие девушки. – Знаем, знаем, тут всю ночь такие шлялись во время бункеровки, и за 20 долларов они готовы были всосать весь пароход. Дед продолжал делиться.
-- И это был хороший ресторан. Там сидели одни белые. А еще там был стриптиз. – Что нам твой стриптиз, мы завтра дома будем. – Вы понимаете, это был такой танец! Я просто чувствовал, как нечто происходит, как нечто зарождается, как оно раскрывалось... и вдруг, вы знаете, я прямо почувствовал, что он… он сейчас взорвется!
-- Он? Вы что, ходили на МУЖСКОЙ стриптиз?
-- Ну да, так получилось. Но танцевал он отлично, мне понравилось. – Мы, конечно, не могли засмеяться, все-таки взрослый человек, да еще и наш начальник. Нужно же проявлять уважение. Мы даже начали прислушиваться к тому, что он говорил. – А потом была чудесная ночь. Мы с ней пришли на судно, и я провел ее в каюту. – Ой-ой-ой, мы уже знаем, что ты сейчас скажешь, неужели ты действительно совершил эту ошибку? – Капитан, кстати, тоже привел свою. Потом я проснулся утром, а моей уже не было. А капитан выгнал свою взашей, сразу же после того… после этого…
-– Сразу после совершения брачного обряда.
-- Да. Ну разве можно так? Посреди ночи? – Конечно, нельзя, нужно было дождаться утра, подать ей завтрак в койку, а затем понести под венец на руках. Мы переглянулись и спросили:
-- А что пропало?
-- Откуда вы знаете? Я ведь никому не рассказывал. – Догадались. – Знаете, она такая была нежная, воздушная, никогда на нее не подумал бы. Добрая. Я ночью, как пришли, так сразу вытащил те двести долларов, что пообещал ей, из конверта в столе, и отдал ей. Она видела, что ящик стола не запирается. А потом туда-сюда, ну, вы понимаете. – Мы понимали. – И вот утром я проснулся, а в каюте ни ее, ни денег. Там оставалась еще тысяча долларов.
Мы закрыли глаза. Штука денег – это была большая сумма. Я за месяц получал столько. Плюс кабак с избранными белыми и мужским стриптизом, плюс двести долларов доброй красавице. Штуки полторы выбросил за ночь.
– Но, вы знаете, я не жалею ни о чем, – улыбаясь навстречу солнцу, сказал дед. – Мне уже 64 года, и это, наверняка, мой последний рейс. Когда я еще так погуляю?
Мы молчали.
Чайки над нашими головами вздохнули, дослушав его рассказ, и начали опять тихонько напевать нам «Yesterday».
А еще через полчаса нас погрузили в автобус, и мы поехали в аэропорт.