Гость

- Желаете виски, мистер… Гриссом? Ну так что? Старый добрый виски? Настоящий. Не то паршивое пойло, которое продает Гриди на углу. Нет? А зря. Я бы вот, пожалуй, выпил. Старина Джерри, упокой господь его душу, помню, часто говорил: «Доведут тебя, Ларри, женщины, виски и табак либо до могилы, либо до рыжей робы». Да! Джерр, подлец, знал, что говорил. А теперь… теперь я и сам не младше него, а ему было… дай только памяти… уж за седьмой десяток, чтоб мне провалиться!
А, мистер Гриссом. Так о чем мы? Как, говорите, Ваша фирма зовется? Слыхал я что-то такое. Говорят, страховка – полезная вещь. Да только мне-то она к чему? Да, правда Ваша, стар я уже, стар, верно. Мне уж и до бара-то дойти одному ой как непросто. А ведь когда-то бегал не хуже Вас. Да-да, улыбайтесь. Молодым людям идет улыбка. Хотите виски? Я ведь в Ваши годы тоже коммивояжером был. Хотя нет, мне тогда поменьше лет было. Тоже впаривал одиноким старушкам разную чепуху. Деньги-то нужны, будь оно неладно. Правда, через год-другой понял, что глупостями занимаюсь. Молодость-то, она проходит. Вы вот, мистер, тоже жизнь свою здесь губите. Не кивайте, не кивайте! Я ж вижу, что не верите. А я правду говорю. Как на духу! Губите Вы себя, губите. А хотите скажу, почему? Эх, мистер, мистер…
А Вы, позвольте полюбопытствовать, женаты? Нет? А отчего ж? Да разве ж Вы слишком молоды? Хотя, впрочем, я и сам никогда женат не был. А ведь женщины были, знаете ли, моей страстью, даром что за душой никогда ни гроша не было. Да и они на меня гроздьями вешались. А теперь… теперь по-другому. Увижу на улице какую-нибудь блондиночку – и тошно становится, аж в холод бросает. А мужчины вокруг нее вьются, вроде Вас! Идиоты. Вот Вы, мистер, не смейтесь, я правду говорю. Такие как Вы за блондиночками бегают, а утром на Тайм-сквер Ваш труп найдут. Да-да! Хотя на Тайм-сквер – вряд ли, Ваша правда. Они, знаете ли, в людных местах мертвяков не бросают, хлопотное это дело. Что Вы так на меня смотрите? Хотите послушать, почему я женщин за милю обхожу? Нет, совсем не потому. Я телевизор смотрю и про «Виагру» слышал. Нет, тут дело другое.
Я-то по молодости тоже коммивояжером был, об этом я, кажется, говорил. Потом, правда, забросил это дело, ну да суть не в том. Денег у меня, конечно, не прибавилось, а те, что зарабатывал, быстро уходили. Да это и не удивительно, если каждый день проводить по полночи в «Пьяном пирате». Слыхали Вы о таком баре, мистер? Нет? Его, верно, теперь уже нет. Препаршивейшее было заведение, но с моими финансами выбирать не приходилось. А вообще-то… Если уж говорить по справедливости, то не так уж там было и плохо, во всяком случае – меня устраивало. Но это так, вода.
Так вот, именно в «Пирате» я ее и встретил в первый раз. Признаться, я уже изрядно принял на грудь. Честно скажу, она почти не выделялась из толпы. Не знаю, почему я ее как-то сразу заприметил. На первый взгляд она ровно ничем не обращала на себя внимание. Только потом я стал  понимать, почему так выходило. Да, она была совсем незаметная. И все-таки было в ней что-то… Если внимательно приглядываться, можно заметить, что она совершенно не вписывалась в обстановку «Пирата». Случалось Вам когда-нибудь видеть человека, который находится не на своем месте? Так-то. Хотя она отлично маскировалась. Понимаете, она должна была оставаться незаметной, чтобы не привлекать внимания. Она мимикрировала, если угодно. Сейчас я думаю, что в тот момент она никого не пыталась подцепить, потому и не выделялась. Я почти уверен, что в тот вечер у нее уже кто-то был…
Вам интересно, а кто она вообще такая? Зависит от того, что Вы под этим понимаете. Если хотите знать, где она работала, в каком университете училась или где жила, то у меня есть ответ – понятия не имею. Не улыбайтесь, я действительно не знаю о ней ничего, что нынче принято называть социальным статусом. Я Вам лучше расскажу, что она из себя представляла, когда я ее впервые увидел. Я уже говорил, что она почти совсем не выделялась из толпы? У нее был простенький такой нарядик. Потертые джинсы в облипочку. Какой-то пастельный топик. Незатейливая коротенькая курточка из чего-то черного и блестящего. Лакированные туфли на до смешного маленьком каблуке. Все совершенно обычное, но сидело на ней, надо сказать, отменно. Да, она отлично знала, как подчеркнуть свое тело. Вижу, Вам становится интересно. Да, понимаю, многие молодцы клевали именно на ее фигурку. Ха! Сейчас такая фигура чуть ли не у каждой второй. Ну, знаете — осиная талия, за которую не ухватиться, бедра правильной формы и обязательно грудь, без этого никуда. Хотя, на мой взгляд, у нее были слишком тощие ключицы. Кстати, ноги у нее не такие уж и длинные, но это так, субъективно. Мордашка тоже под стать фигурке. У нее хорошая кожа. Не сияющая, не бархатная, как говорят сейчас, а просто очень хорошая. И загорелая. Сейчас, знаете ли, в моде такая бронзовая, смуглая или даже шоколадная. А у нее была просто хорошо загоревшая. Я не поэт, да? Нос у нее, кстати, вздернутый — и почему никто этого не замечает? Брови, как водится, выщипанные. И глаза вовсе не голубые. Нынче почему-то все думают, что у роковых красавиц обязательно голубые глаза. А у нее были карие, с каким-то серым оттенком, вроде как поволока в глазах, знаете? А вот губы у нее красные, яркие, четкие, правда, как по мне, так нижняя чуть оттопырена. И никаких сережек. Вообще не проколотые уши. А еще у нее крашеные под блондинку волосы. Откуда я знаю, что обязательно крашеные? У нее всегда выглядывают темные корни волос. Думаю, на самом деле она шатенка, не очень яркая. Как видите, внешность, конечно, привлекательная, но вполне заурядная.
Но меня зацепило. Нет-нет, никаких «меня шарахнуло молнией» и «я застыл, как зачарованный». Просто я ее заметил. Ну и подошел, конечно. Мы поговорили минут десять о всякой чепухе. И я понял, что мне ничего не светит. Нет, она меня не отшила, совсем нет. Но я ясно почувствовал — даром что нетрезвый! - что мне тут ловить нечего. Хотя смотрела она на меня оценивающе. Такой вот парадокс. Кстати, голос у нее был самый обычный, невысокий такой, даже не завораживающий.
Вам еще не надоело, мистер? Я так и думал. Про загадочных женщин все любят слушать. Хотя... не назвал бы я ее загадочной. Но что-то... эдакое... в ней было. Какая-то червоточинка, как маленький магнитик. Но она это скрывала. Наверно, потому что была расслаблена. Да-да, она просто-напросто не охотилась, потому и не особо притягивала. Но что-то было. До конца она не могла это спрятать.
Короче, той ночью я ушел не солоно хлебавши. Настроение было паршивое, я и сам не знал, с чего бы это? Забавно, но я сразу забыл ее лицо. Образ стоял у меня перед глазами, а вот лицо никак не вспомнить!
В общем, в следующий раз я увидел ее только спустя две недели. Она снова зашла в «Пирата». На сей раз она была одета гораздо живее, хотя по-прежнему невызывающе. По сравнению с этим в предыдущий свой визит она выглядела сонной, что ли, блеклой... нет, не так. О ней вообще трудно говорить определенно. Бывало с Вами такое? Тогда Вы меня понимаете. Я, когда ее увидел, почувствовал какую-то... не ненависть, нет. Скорее — злорадство. Сам не знаю, отчего. Но она определенно меня зацепила.
К ней сразу слетелись кавалеры, штук пять, не меньше, честное слово! А потом она ушла с кем-то из них. Мне снова стало паршиво, так что я вышел почти сразу за ними. Они пошли по бульвару, и я быстро потерял ее из виду. Наверно, я почувствовал нечто вроде ревности.
Потом она стала появляться в «Пирате» едва ли не через день. И каждый раз уходила с новым парнем. Меня это то бесило, то вызывало жуткое отвращение. Я почему-то думал, что она одна из тех, что промышляют проституцией. Но постепенно мне стало как-то все равно.
Где-то через месяц мне на глаза попалась статья в том номере «Таймс». Некролог. С фотографией. У Вас, мистер, никогда не случалось дежа вю? Когда смотришь на фотографию — и вдруг холодный пот пробирает? Я все никак не мог вспомнить, где же я видел того парня. Жуткий случай. Ему выпустили кишки. Кажется, его нашли возле какого-то бульвара. Припоминаете? Вы, разумеется, правы. Раз я заговорил об этом, значит, это имеет какое-то отношение к ней. Да-да, Вы все поняли верно. Забегая вперед, скажу, что она действительно убила его. И не только его.
Но давайте все по порядку. Я прочел некролог, но парня так и не вспомнил. Возможно, думал я, он был одним из моих клиентов. Насчет этого я  быстро успокоился, потому что пошел в бар и снова напился. А на следующий день прочел еще один некролог. Я бы и не увидел его, если бы с похмелья не пролил кофе на газету. Дальше мне было уже не до кофе. Этого-то парня я узнал в момент — он накануне вечером неплохо дал мне в глаз, а, согласитесь, сложно забыть человека, вчера разукрасившего Вам пол-лица. А еще я не забыл, что этот громила потом ушел с девчонкой. Верно, именно с ней. Вот тут меня действительно током ударило. Да какой там ток! Это была целая шаровая молния, говорю я Вам!
Естественно, я сорвался и понесся к Си-Джею. Ах да, Вы не знаете Си-Джея. Видали газетенку «Правдивый скандал»? У нее еще такая улыбающаяся шлюшка на обложке, в самом уголке. Бульварный листок. Никогда не верьте ни единому ее слову, мистер, там все сплошная ложь — от первого предлога до последнего многоточия. Ну да, Си-Джей. Так вот, он там работал. Так, писака средней руки, не какой-нибудь выдающийся журналюга. Он, когда выпивал, всегда начинал орать, что он-де скоро напишет репортаж века и его тут же сделают главным редактором «Таймс» и «Вашингтон-пост». Что? Да-да, я отвлекся.
Я примчался к Си-Джею и выложил ему все эту историю про нее. Си-Джей был умным парнем, но в трезвом виде ему частенько недоставало мозгов. В общем, он меня отбрил. «Пойди домой, Ларри, - сказал он мне, - Ты, видно, еще не проспался. Эта твоя девушка не может быть убийцей». Я кричал, я втолковывал, я осыпал его проклятиями, а он знай твердил одно: «Она не может быть убийцей». Я, наконец, вытряс из него то, почему он так считает. Оказывается, это были уже далеко не первые убийства, и, судя по полицейским отчетам, выходило, что этих ребят порешил как минимум шестифутовый громила, но уж никак не щуплая девица. «Если парень ушел с девкой, а утром нашли его труп, это вовсе не означает, что его убила девка», - заключил Си-Джей и вышвырнул меня вон.
Но я не мог успокоиться. Называйте это одержимостью, если хотите. Да, она и вправду была слишком хилой, слабой, коли угодно, чтоб прикончить всех тех ребят. Но у нее мог быть сильный сообщник, если ей отводилась роль приманки. И я твердо решил вывести их на чистую воду.
О, не смейтесь, пожалуйста, мне не вздумалось поиграть в Шерлока и собачку из Баскервиль-холла. Злорадства во мне больше не было. Было чувство смертельной опасности, не страх, нет, гораздо глубже. Я снова пришел в «Пирата». Той ночью ее не было. Наверно, она чувствовала, что на нее началась охота.  Охота. Ха! Знал бы я, дурак, кто за кем охотится, ни в жизнь не пошел бы на это. Уехал бы к чертям в Африку. Или даже в Грецию. Но я не знал. Она появилась на третий день. Все было как обычно. Новая жертва нашлась быстро. Парню было от силы двадцать два, совсем зеленый. Он чуть ли не слюни пускал, когда глядел на нее, а ей это, похоже, льстило. Они скоро ушли, но я пошел за ними. Знаете, я в тот вечер вообще не пил, ну просто ни капли. Я шел за ними до площади, потом через парк. Дальше они свернули в какой-то переулок, я их чуть не упустил. Я искал их пять минут — целых пять минут! - я чуть волосы на себе не рвал. И вдруг в переулке я услышал шорох. Даже не шорох — возню. Я остановился перед поворотом. Знаете, скажу Вам честно, я ведь не собирался спасать парня. Я хотел только убедиться, что это ее рук дело. Ничто больше меня не интересовало.
Вам случалось когда-нибудь видеть кровь, много крови? Скажем, видали Вы жертву дорожной аварии? Так вот, я заглянул за угол. Парень лежал возле мусорного бака, опирался головой на какие-то раздолбанные ящики. Она сидела перед ним на коленях, спиной ко мне. Она шевелилась, но я ничего не мог разобрать. Все казалось совершенно невинным... точнее, непристойным, но ничуть не опасным. Я уже подумал было, что ребятки просто развлекаются, а я застукал их в неподходящее время. Знаете, как это бывает? Ну вот! Только все было по-другому. Она обернулась. Может, почувствовала мой взгляд, может, просто из осторожности, а может, я себя выдал каким-нибудь шорохом. И она обернулась.
Говорят, шок — это глубокое депрессивного свойства состояние... и так далее, как в книжке. Так я скажу: все чушь. Шок — это когда просто не понимаешь, что видишь. Глаза смотрят, а мозги переклинивает. Вот так.
Она держала в руках сердце. Сердце того парня. Я не смеюсь, мистер. У нее в руке было настоящее человеческое сердце, и знаете что? Она его доедала. В самом прямом смысле. У парня была разодрана грудь, от шеи до брюк, а ребра слева отогнуты. На самое удивительное — он был еще жив. Он глядел то на нее, то на меня и все пытался что-то сказать.
Ничего, мистер, все нормально. Ванная справа по коридору. Ничего, я подожду. Вам уже лучше? Это хорошо. Будете виски? Напрасно. Знаете, представлять это страшно. А когда видишь... у меня было такое ощущение, что я кино смотрю. Думаю, она и сама не сразу сообразила, что я все видел, - настолько была занята. Так мы и смотрели друг на друга: я — с отвисшей челюстью, а она — с недоеденным сердцем в руке, а еще у нее по подбородку текла кровь. Наверно, она меня не узнала, хотя сейчас я уже ни в чем не уверен, так-то. Вот только она быстрее очухалась, чем я. Она еще даже не пошевелилась, а я вдруг так четко понял, что мне пришел самый настоящий конец. Это как смотреть в глаза голодному тигру, который готовится на Вас броситься.
Да-да-да, Вы снова правы: раз я сейчас здесь с Вами — значит, я выжил. Хм, не думаю, что это верная фраза. Мне просто повезло. Чертовски, прямо-таки нереально повезло. Вы, верно, думаете, что я схватился с ней и каким-то чудом победил? Вот и нет. И гордиться мне нечем. Нет-нет, я не сбежал, что Вы! У меня просто-напросто ноги к асфальту приросли. Хотите знать, что все-таки меня спасло? Тот самый парнишка. Пока мы с ней в гляделки играли, он подобрал обломок трубы... или не трубы, короче, что-то железное. Да-да, я не ошибся, он действительно мог двигаться! Невероятно, правда? И он этой железякой шарахнул ее по затылку, она аж лицом в асфальт упала, а он ее второй раз — у нее кровь во все стороны брызнула. Но, черт меня дери, она не умерла и даже не вырубилась! Она попыталась отнять у него железку, а он знай ее молотит, даром что из самого кишки валятся. Всю голову ей разбил, но у него сил уже не оставалось, он обратно упал, а она сверху на него грохнулась, да так они вместе лежать и остались. Я в себя только минут через десять пришел. Ох и паршиво мне стало, прямо как Вам давеча. Не помню уже, зачем я это сделал, но я попытался найти у них пульс. Глупо, правда? Мальчик-то мертв был — еще бы, со вспоротым брюхом и без сердца недолго проживешь, это ж как божий день. А знаете, что самое интересное? Она тоже была мертва. Что в этом интересного? Ну, не знаю. Мне почему-то думалось, что она не может умереть. Да, абсурд, да. Короче, мне тут сразу так жутко стало, ну я и дал оттуда деру. О двух трупах «Таймс» написала следующим же утром, а еще через пару дней их хоронили. Я, когда прочел о похоронах, вдруг понял, что просто обязан там присутствовать. Не спрашивайте, с чего я это решил. Меня туда потянуло. Народу было мало, человек шесть от силы. Священник читал какую-то тарабарщину, потом люди что-то говорили. И тут ко мне подошла женщина в черном костюме и коротком пальто. Это была она! Она! Клянусь Вам! Что? О да, я был пьян. Почти в стельку. Но на ногах стоял. А она взяла меня под руку, будто мы старые знакомые, и стала смотреть, как опускают гроб. Ее гроб! И знаете, что она мне сказала? «Тебе везет. Но мы еще увидимся. Надеюсь, ты этого не хочешь». Да-да, именно так. А меня вдруг холодом прошибло до самых пяток. Я знал, что она собирается поквитаться со мной. А еще я понял, она намекала, что мне стоит уехать и, конечно же, не раскрывать рта. Она же так и сказала: «Надеюсь, ты не хочешь, чтоб мы снова увиделись». Хотя сейчас мне думается, что ей не очень-то хотелось, чтобы я уезжал.
О, у меня не все дома, не так ли? Трупы не оживают и уж тем более никому не угрожают расправой? Все верно. Только если мы говорим об обычных людях. А речь сейчас о ней. А она — это нечто абсолютно иное. Какого рода иное? Не спрашивайте меня. Я не знаю. Но она совершенно другая. Возьмите, например, ее убийства. Ах да, я упустил еще кое-что. Си-Джей — Вы еще помните Си-Джея? - раскопал для меня кое-что в полицейских отчетах. У всех жертв были съедены сердца, а еще выпита почти половина крови. Я, мистер, вовсе не шучу. Но самое интересное впереди. У них был чистый мозг. Абсолютно пустой, как у новорожденного младенца. Ну, разумеется, кроме того парня, о котором я узнал в первый раз, тому только брюхо вспороли. Я думаю, ее кто-то спугнул, вот она и бросила его. А так она всегда действовала одинаково: съедала сердце, выпивала кровь и высасывала разум. Да-да, все так, мистер, уж поверьте.  И еще я точно знаю, что вплоть до последнего пункта жертва оставалась живой и в сознании. Откуда знаю? Ну Вы, мистер, прямо как ребенок. Сами посудите. Какой ей смысл жрать мертвечину? Ей же живая энергия нужна. Живое тело — то есть сердце, жизненные соки — кровь, и на десерт — все мысли и воспоминания. Полное поглощение. Поэтому ее и убить нельзя. Точнее, можно. Но она каждый раз оживает. Так-то, мистер. Теперь-то Вы понимаете, почему я от женщин сторонюсь?
Ага, уже поздно, правда Ваша. Не торопитесь уходить. Да-да, Вас ждут, знаю. Но Вы все равно не сможете выйти отсюда. Нет, я имел в виду именно то, что я сказал, не больше и не меньше. О чем я? Просто дверь не откроется. Почему? Думаю, Вы и сами поймете. О, нет-нет, я и пальцем Вас не трону, что Вы! Я слишком стар для этого. Сядьте лучше, мистер, не нервничайте так, еще рано нервничать. Времени, правда, осталось мало, но ничего, надеюсь, я еще успею дорассказать Вам мою историю.
Так вот, я не видел ее целых три месяца. Три долгих месяца, так что я уже стал подумывать, что все это мне привиделось в пьяном бреду. Я ж все это время не просыхал. Но потом она вновь объявилась в «Пьяном пирате». Только на сей раз ее волосы были выкрашены в медный цвет. Не знаю, почему ее так не устраивает собственный натуральный цвет. Она меня не заметила. Или сделала вид, что не заметила. Я как сидел со стаканом в руке, так и не поднял его. Она снова ушла с новым парнем. И следующим вечером тоже. И я не выдержал. Я бросился к Си-Джею. Я заставил его сесть и выслушать все от начала и до конца. Должно быть, я и вправду походил на законченного психа. Удивляюсь, что Си-Джей сразу не вызвал мне санитаров со смирительной рубашкой, когда я только появился у него на пороге. Он только спросил, чем я могу все это подтвердить. У меня, конечно, не было доказательств. Тогда я и предложил ему это. План был до глупого прост. Мы должны были лишь повторить мой недавний опыт — проследить за ней, все. Си-Джей как-то сразу согласился. Наверно, ему надоело слушать мои бредни и он решил ткнуть меня носом в мои галлюцинации. В общем, тем вечером мы сидели в его «плимуте» перед «Пиратом» и пялились на вход в бар. Был уже час ночи. О, я не сказал. Она всегда приходит за час до полуночи. А тут, представьте, уже час — а ее нет! Я себе места не находил. Сначала я думал, что она сегодня не придет. Потом — что она меня раскусила. А тут еще Си-Джей стал интересоваться, а где, мол, твоя Джилл Потрошительница. Он-то считал, что она существовала только у меня в голове. Итак, я окончательно вышел из себя. Я кинулся в бар. В конце концов, она ведь могла прийти и раньше, еще до нашего появления. Я облазил весь бар сверху донизу. Ее и следа не было. Надо сказать, у меня конкретно сдали нервы, я решил по-быстренькому пропустить стаканчик в лечебных целях. И вот сижу я, значит, пью свой виски, гляжу на улицу через открытую дверь, и знаете, что вижу? Ее! Собственной, что называется, персоной! Она подошла к Си-Джею — он как раз решил покурить и открыл окно «плимута» - и попросила прикурить. Прикурить! И это притом, что она совершенно не курит! Через секунду она уже сидела рядом с Си-Джеем, а минут через пять они вместе куда-то пошли. Спросите, почему я сразу не вышел и не предупредил Си-Джея? Не знаю. Меня как будто паралич разбил. Просто сижу и тупо смотрю, представляете? Только когда они из машины вылезли и очухался. Рванул, конечно, за ними. Думал, она Си-Джея, как того парня, куда-нибудь подальше поведет, а она — нет, отволокла его до ближайшего переулка. Я когда прибежал, Си-Джей уже остывал. Она ему шею свернула. А сама стоит, меня поджидает. Я-то, дурак, не понял, что она обо всем догадалась, и сунулся. Дурак и есть. Сейчас-то я знаю, что у меня с самого начала не было ни единого шанса ее обыграть. Она бы в любом случае меня обхитрила. Собственно, так и вышло. Я когда в переулок шагнул, сразу Си-Джея увидел. Меня аж пот прошиб. Она на это и рассчитывала — что меня столбняком скрутит. Схватила меня сзади за шею. Она, знаете, хоть с виду и щуплая, кожа да кости, мясо только на груди да на заднице, а силищи в ней — иному штангисту позавидовать. Да что там штангист! Думаю, ей ничего не стоило семифутового парня поднять, как пуховую подушку. Вам не смешно? Вот и правильно.
Ну так вот, схватила она меня, значит, и говорит: «Привет, дружок, я ж тебе говорила, что встретимся мы еще». Тихонько так говорит, вроде и не мне, а я ее слышу так, точно она мне в самое ухо кричит. Все, думаю, точно мне конец пришел. Свернет она мне шею, как бедняге Си-Джею, вот завтра и про нас в «Таймс» чирканут. А она все держит и молчит. Тут-то я смекнул, что она, видать, не только мне бошку открутить хочет. Знаете, какой меня страх пробрал, когда я вспомнил, как она сердце того парня доедала, пока тот с выпущенными кишками валялся? Нет, Вы, мистер, даже представить себе такого не можете. А она подумала чуток и спрашивает, зачем, дескать, я за ней увязался, чего  мне в баре спокойно не сиделось. «Тебе, - говорит, - в первую нашу встречу повезло, дураку, я ж тогда не охотилась — сытая была. А ты, - говорит, - идиот, все никак меня в покое не оставишь, не отвяжешься. Вон и дружка приволок. Писакам про меня рассказать захотел? А может, ты и легавых с собой притащил? Жить тебе, парнишка, надоело?». А я стою ни жив ни мертв, мне даже рта не раскрыть. «Ты что ж, - говорит она, - решил, что меня так просто прикончить можно? И в ящике закопать? От меня, малыш, не отвяжешься». Чую — вроде как потешается надо мной. Хотя юморок, скажу я Вам, у нее такой, что сердце в пятки уходит. Меня аж трясти стало. «Что ты за чудовище?» - спрашиваю, а голос будто и не мой вовсе. Она засмеялась, коротко так, и отвечает: «Я, малыш, прозвища и похуже имела. Ты, - говорит, - все равно не поймешь, кто я такая. Скажем так, я просто другая. Нечто большее, чем ты можешь вообразить». Так она сказала. Кажется, я назвал ее монстром. Или даже Джилл. А она опять посмеялась, будто я байки травлю, и спросила: «Чего ж ты тогда ко мне прицепился? Или не понял, с кем связался? Не понял, что слишком много откусил? А, малыш? Как там тебя... Гарри? Денни?». Я сказал ей, как меня зовут. Думаете, мистер, я просто тянул время, надеясь, что она передумает вспарывать мне живот или что кто-то придет и спасет меня? Ошибаетесь, мистер. Я отлично знал, что теперь никто и ничто мне не поможет. Когда попадаете к ней в руки, то сразу понимаете, что это конец. Причем конец страшный, страшнее, может быть, чем сама смерть. Я не хочу Вас пугать, просто хочу рассказать, что Вас ждет.
Да-да, и не смотрите на меня так. Вы, конечно, не верите, Ваш разум отказывается верить, но, я вижу, Вы поняли, что я имею в виду. Знаете, что она мне сказала? «Ты, Эл, - она всегда называла меня Элом, никогда по имени целиком, - Ты, Эл, влез, куда не стоило. Ты сам сгубил свою жалкую жизнь, своим собственным любопытством». Нет, она не убила меня. Хотя иногда мне хочется именно этого. Лучше бы она свернула мне шею, как сделала это с Си-Джеем. Она обрекла меня на нечто гораздо худшее. Жить с ней. В этой самой квартире мы живем уже пятьдесят лет или, может, даже больше. И, клянусь Вам, за это время она не постарела ни на день. Она вообще не изменилась. Иногда, правда, она носит цветные линзы. Для разнообразия. Или красит волосы. Просто так, от скуки. И почти не меняет своих привычек. И всегда охотится. Правда, я так и не смог понять, по какой системе. Иногда она уходит через день или даже каждый день, а порой сидит в квартире месяцами. Хотите знать, зачем я ей? Не хотите, вижу. Но все равно скажу, чтоб Вы не тешили себя напрасной надеждой. Она использует меня как приманку, чтобы ловить таких, как Вы. Для отвода глаз, если можно так сказать. Ну в самом деле, кому придет в голову ожидать опасности от немощного старика? Наверно, ей иногда надоедает цеплять парней по ночным забегаловкам, вот она и придумала употреблять тех, кто сам идет в руки. Хотя, знаете... скажу Вам по секрету, сейчас мне все чаще кажется, что она стала использовать меня, чтоб проучить. Ну да, чтоб я на своей шкуре понял, что она действительно особенная и не стоило пытаться ей помешать. Да, именно так: она всего лишь хотела преподать мне урок. Наверно, она нашла это забавным. Да, урок... длинной в жизнь. В мою жизнь. Вряд ли она на самом деле это понимает. Она-то будет жить вечно.
О, мистер, даже не надейтесь на это. Вы не сломаете дверь и не разобьете окно. Думаете, Вы первый, кому пришла эта мысль? Она все отлично предусмотрела, сюрпризы она не любит. Не кричите, мистер, это бесполезно. Вас никто не услышит. Хо, я знаю, о чем Вы подумываете! Поверьте, даже если Вы ударите меня этим стулом — да-да, именно тем, на который сейчас смотрите — Вы все равно ничего не добьетесь. Более того, уверяю Вас, Вы только себе навредите. Я говорю это не для того, чтобы Вы пощадили мою никчемную жизнь, знаете, я бы даже хотел этого. Но Вам самому будет легче, если я останусь жив. Видите ли, человеку в ожидании смерти нужен кто-то, с кем можно поговорить, иначе он начинает сходить с ума. Я видел здесь многих несчастных, таких же, как Вы. Видит бог, мне было жаль их — и мне жаль Вас сейчас. Я бы хотел чем-то облегчить Вашу участь, но я ничего не могу сделать. Мне хотелось бы пообещать Вам легкую смерть, но это будет ужасная, долгая и мучительная смерть, и Вы будете оставаться в сознании до самого последнего момента. О, что Вы, не стоит так изводить себя. В конце концов, она поступает достаточно гуманно, позволяет мне говорить с такими, как Вы. Теперь вы, по крайней мере, знаете, что Вас ждет, и я могу скрасить Ваше одиночество в ожидании всех этих кошмаров. Ха-ха, только не думайте, что у нее есть милосердие, раз на так поступает! Поверьте — его нет и в помине. Просто она знает, что я не могу не рассказывать, понимаете? Мне нужно с кем-то делиться тем, что известно мне одному. Жаль только, что этот секрет смертелен.
Я хочу дать Вам совет. Смиритесь. Попытайтесь свыкнуться с тем, что Ваша кончина неизбежна. Понимаю, это трудно. Вы боитесь умирать. Вы не хотите умирать. Никто этого не хочет. Но, поверьте, это легче, когда Вы относитесь к этому равнодушно. Хотите виски? Напрасно, он помогает успокоиться. Некоторые, знаете ли, предпочитают напиваться до беспамятства, чтобы не видеть своей смерти.
Может быть, Вы хотите оставить кому-нибудь послание? Семье, друзьям? Это рискованно, но она иногда позволяет мне передавать послания. Я бы мог отправить телеграмму или даже позвонить. Не хотите?
О, не спрашивайте меня, что она за чудовище. Чудовище. Это просто факт. Лучше сядьте и успокойтесь. Слышите? Да-да, это она. Сегодня она позже почти на полчаса. Она никогда не отличалась особой пунктуальностью, если только она не на охоте. Знаете, я иногда называю ее Мойрой, хотя это, конечно, не ее настоящее имя. И, кстати, сейчас у нее каштановые волосы.
О да, я слышу, это ее ключ в замке. Знаете, мистер Гриссом, Вы хороший слушатель. Может, все-таки хотите виски?
***