Я обычно очень трепетно отношусь к чувствам, эмоциям и свободному времени своих читателей. В приведенной ниже истории я сознательно избежал пространных описаний технических деталей. Тем же, кому таковых атрибутов не хватило для понимания картины произошедших событий, советую смотреть канал «Дискавери». Научной информации там куда как больше. А если и этого окажется недостаточно, то извините, учебник по физике выслать не могу, так как нахожусь далековато...
Итак, в ноябре 2011 года я служил в отряде космонавтов. Конечно же, в дублирующем составе. Иначе вы все давно бы меня знали, и я прослыл бы знаменитостью. А так ничего особенного, работа, как работа. Всё было обычно и обыденно. Да, на первых порах меня завлекала фишка представляться космонавтом в компаниях друзей или перед понравившимися девушками. Но естественно следом звучал встречный вопрос, когда я посещал космос последний раз. И плевать мне было, что в нашей профессиональной среде не принято употреблять слово «последний». И плевать, что его следовало суеверно заменять словом «крайний». Ведь я никуда ещё ни разу не летал. И нечем тут было бравировать…
Всё свободное от теоретических занятий и физической подготовки время я проводил в Центре подготовки. Я ретиво интересовался всем, что включает в себя космическая отрасль. Я водил дружбу и с лейтенантами военно-космических сил, и с генералами, и с конструкторами летательных аппаратов. Даже выходные мои проходили в сборочных ангарах, где мы с техниками чуть ли не дрожащими руками разбирали содержимое привезенных с секретного завода зеленых ящиков. Там по обыкновению находились тщательно упакованные и пронумерованные детали спутников связи. Вплоть до каждой гаечки, завернутой как конфетка, в бумажку. Сборка такого аппарата бригадой инженеров и техников занимала обычно две-три недели. И было почти до слёз обидно, когда по неосторожности на завершающем этапе кто-нибудь из сборщиков ронял в нутро спутника отвертку или даже винтик. Приходилось всё разбирать и затем начинать сборку заново. Даже мелкая небрежность в нашей деликатной отрасли могла легко привести к потере дорогостоящего чуда космической техники, а самих неаккуратных техников – к судам или трибуналам. Впрочем, если спутник был не возвращаемым, ничего не переделывалось. Ведь его по истечении срока работы непременно постараются сжечь в атмосферных слоях или утопить в океане, следовательно, всё будет шито-крыто. А если он вдруг взорвется ещё по пути к орбите, то круг виновных будет слишком широким, и соответственно, никого конкретно не пожурят. В таких ситуациях меня пугало лишь то, что где-то в другом ангаре или на заводе другие такие же техники подобным образом собирали и космические корабли. И что у них получится в очередной раз – дорогостоящий катафалк или всё-таки безопасная колыбель для живых организмов, рискнувших поспорить с силами вселенной, одному богу было известно…
Само собой, я был влюблён в космос. Пока я был совсем ещё молодым человеком, вышеописанные погрешности в расчетах или сборке, во мне, конечно же, рождали страх. И зачастую стоили жизни космонавтов. В тяжелых снах мне не раз приходили видения, что микроскопическая небрежность людей, оставшихся на Земле, губит меня. Я взрываюсь вместе с ракетой за долю секунды, не успев даже осознать, что же произошло. Однако шли годы, я начал свыкаться со своим страхом и становиться фаталистом. Меня больше не беспокоили тревожные сны. Меня больше беспокоило отсутствие моего полёта. Значит, время проходит, лётчики летают, конструкторы конструируют, связисты связывают... А где же мои конкретные результаты труда? Как можно всю жизнь тренироваться, но так и не показать свои умения в реальных условиях? Сколько можно сидеть в барокамерах, жить в ограниченном пространстве, решать бесчисленные тесты и сдавать медицинские анализы? Сколько лет ещё мне предстоит пробыть подопытной крысой для многочисленных врачей и исследователей? Сколько ещё я буду наблюдать сборку серебристых шариков весом около сотни килограммов, которые и то на поверку оказываются счастливее меня, потому что хоть и сгорают дотла, но чаще всего добираются до космоса? А я всё сижу и сижу… Я вдруг почувствовал, что хочу попасть на орбиту любой ценой. Желание достигло своего апогея. Я считал, что лучше неудачно слетать, чем просидеть до пенсии на Земле. Иначе жизнь будет пустой и ненужной. Человек готовился-готовился, выкладывался «по-полной», но так и не пригодился. Такие перспективы были ужасны. И мне всё равно, взорвусь я или нет, лишь бы полететь. И мне всё равно, какой ценой. Даже если для этого потребуется совершить преступление или расстаться с жизнью. Лишь бы не быть вечно запасным. И мне дико надоело ограничивать себя, а также радости жизни в виде алкоголя и женщин, ради мифического полёта, который, к тому же, может и не состояться. Что ж, они сами так долго нас готовили и качественно мотивировали, думал я о группе технических наставников и психологов.
Я себя считал отнюдь не везучим человеком по жизни. И годы моего пребывания на Земле свидетельствовали также об этом. Поэтому моё нереализованное желание и даже некоторая одержимость толкнули меня в последнее время к частому посещению церкви и всевозможных экстрасенсов. И просил я их слёзно не о новой шубе жене, здоровье или квартире, а о вожделенном полёте. И чудо случилось…
Я занял лежачее положение и пристегнулся к креслу в ракете. Наконец я оказался на пороге осуществления своей мечты. И украсть ее у меня никто и ничто уже были не в силах. Центр управления полётами произвёл обратный отсчёт и корабль гулко завибрировав, пошёл ввысь.
- Прощай, матушка Земля! – радостно пропел я.
Вдруг из темноты, с пола, раздался хриплый голос:
- Чё, правда, летим?
Я вздрогнул и глянул туда, откуда шла речь:
- Кто здесь?
- Это я, Сеня, - ответил голос.
- А что ты здесь делаешь? Ракета хоть и двухместная, но лечу я один, остальное пространство решили отвести под полезный груз. Там на международной космической станции дефицит воды и продуктов возник.
- Сплю я здесь, - начал он оправдываться и продолжил всё более удручённо,- а что, домой сегодня не попаду? Жена заругается…
- Ну, да, так ты ещё 179 дней домой не попадешь, черт бы тебя побрал. Как же ты здесь очутился? Корабль-то одноместный, один я в экипаже лететь должен был…на замену.
- Да, я это.., заглушки на двух модулях полез перекручивать, переходники заодно… завозился вот… пока снял… а у тещи вчера день рождения праздновали…
- Стоп, стоп, а что ж это датчики перегруз не загорелись, это ж лишних восемьдесят кило на борту, не знаешь, кто ты там, инженер…или техник?
- Да не-е-е, старший монтажник я. А я ж два переходника к модулям не прикрутил, вот ракета и моего веса не заметила. Раз я полетел, значит они остались… А у тещи вчера я и люля-кебаб, потом заливного карпа, потом мясо по-французски под «коньячелу»…
Опять всё начинало идти наперекосяк. Я начинал выходить из себя, но ещё сдерживался :
- Да, хватит, скажи лучше, что за модули ты не прикрутил?
- Да, не модули, а переходники. Разбираться надо! К шлюзовому и к сательному какому-то.
- Какому-какому???
- Да, сательному какому-то. У нас же секретность, я ж даже жене не говорю, кем работаю. В общем, полназвания было краской замазано, чтоб никто не догадался. Государственная тайна, понимаешь!!!
Я начинал догадываться и дрожащим голосом произнёс:
- Так может, спасательный модуль ты прям перед вылетом раскурочил, черт тебя дери?
- Ну, вот, угадал, только, чур, я тебе не говорил, у нас же секретность, а то на работе узнают, заругаются, что разбалтываю, премии лишат…кстати, а чё, скоро невесомость-то будет?
- Ну вот, как твой карп заливной наружу проситься со всех дырок одинаково будет, так, считай, невесомость наступила, - злобно прошипел я, кривляя его «ну вот».
Ракета разгонялась всё быстрее, и разговаривать приходилось с трудом и почти шепотом. Я всё ещё раздумывал, сообщать ли на Землю о неведомо как попавшем сюда придурке. Тем временем мой неожиданный сопровождающий не унимался. Видимо, сказывался похмельный синдром:
- А чё, еще можно вопрос, что правда, перед полётом вас там всякой гадостью вместо еды пичкают?- и не дождавшись ответа, он продолжил, - а я как чувствовал, после мяса с «коньячелой» еще в столовке с утра супчику горохового с куриным окорочком навернул…
Я не выдержал:
- Да заткнись ты, и так в твоем супчике весь полёт теперь проведём…
- Это как?
- Скоро увидишь, ты переваривай пока, переваривай…кстати, шлюзы ты, надо понимать, тоже угробил, теперь хрен кто к нам попадёт, да и мы не выйдем?
- Чего сразу угробил… старые снял заглушки, за новыми какой-то майор побежал в матчасть.
На несколько минут повисла гробовая тишина. Возможно, в моём собеседнике боролись пьяный ум и трезвые реалии. Способность рассуждать, наконец, вернулась в его телесную оболочку, и он опасливо поинтересовался:
- Так что, если я эти переходники и заглушки не прикрутил, мы это, не приземлимся? – и через паузу, - и на международку не попадём?
- Сам-то знаешь, небось, ответ? – злобно вопрошаю я, - будем как Робинзон Крузо и Пятница. Вечно!!!
Случившееся буквально огорошило меня. Сказать, что я был подавлен, это не сказать ничего. По иронии судьбы и по неаккуратности персонала этот мой единственный полёт получался скомканным и, надо признаться, п о с л е д н и м. Не видать мне теперь международной станции, славы, а также хорошей пенсии, как своих ушей. Я похолодел от ужаса… Проказница-судьба сделала своё дело. Хотел полететь – пожалуйста. Любишь космос больше всего в жизни – пожалуйста, он весь твой, а ты – его. Навеки.
Когда ракета вышла на орбиту, настойчиво зазвонил зуммер связи. Ну да, во время прохождения атмосферы связь обычно никудышная, теперь же все должно быть в порядке. Необходимость разговора вывела меня из оцепенения, и я взял себя в руки. По крайней мере, космос и славу, в отличие от жизни, я терять не собирался:
- «Триста второй» на орбиту вышел, - начал я будничным тоном, - шлюз не исправен, спасательный модуль тоже.
В Центре управления полетами меня явно услышали, и теперь гробовая тишина наступила там.
- Что делать думаете, капитан? – тревожно спросил руководитель полета. Я даже представил в деталях, как десятки диспетчеров сейчас замерли с выпученными глазами, а у руководителя медленно багровеет лицо.
- Ну, крутиться, как белка в колесе вокруг Земли, пока не сдохну, точно не собираюсь. Я уже перевёл корабль на «ручное». На Марс пойду. Хоть польза будет. А то америкашки первые доберутся… Ведь уж тренируются засранцы не первый год. Кстати, отличные снимки обещаю!
- Вы что, капитан Петров? В своём уме? Это же угон корабля! – заорали с Земли начальственно и грозно. Но чем уже они могли меня напугать???
- Что ж, жизнь у меня, считай, отобрали. Пусть моими будут космос и слава. Хоть угонщик, хоть покоритель Марса, всё равно, сами решите. Я люблю космос и люблю славу. Прощайте.
Я отключил связь с Землей, нечего мне мозги промывать попусту. Подсчитал запасы провианта и топлива. А еще через два часа на очередном витке вокруг родной планеты я задействовал маневровые двигатели и ушёл с орбиты. К холодному Марсу. Навсегда!