Всегда терпеть не мог стихи. Эта странная, неестественная и помпезная манера выражать собственные навязчивые мысли и чувства казалась мне просто неуместной. То ли дело сухая, сдержанная проза. А можно ведь и вообще ничего не писать! Как только это не приходит в голову некоторым «авторам-самородкам»? Впрочем, это их дело и ответственность. И вообще, о чем это я? Пусть себе пишут. У всех свои проблемы…
Моей проблемой была излишняя критичность. Она, критичность то бишь, и окружающих так или иначе ранила (хотя, обычно я сдержанно себя веду, ну, мне так кажется) и мою жизнь лишила красок и этих… «радостных трелей» (даже морщусь, кстати, когда подобные выражения вдруг услышу). Так что, когда я наткнулся в сети на объявление, повествующее о том, что некий заезжий эзотерик с нелепым псевдонимом (шарлатан как пить дать), за умеренное вознаграждение исправляет в людях «нечто» - то самое, что больше всего им мешает наслаждаться жизнью и заставляет терять из виду «самое важное», как там было написано… То… думал я недолго. У меня как раз несколько тысяч в портмоне оставалась на подарок самому себе к Новому году. Вот и подарю себе это самое «самое важное», зло подумал я. Все равно мне предстоял очередной одинокий и безрадостный Новый год. Какая разница, куплю я себе очередную электронную безделушку (книгу я на самом деле хотел купить с электронными чернилами, но денег все равно не хватало) или останусь с носом?.. Чем хуже, тем лучше. В общем, на следующий день я сел в старый «муниципальный» автобус и, в указанное приемное время, скептически прищурившись, явился за этим самым «самым важным».
Помещение для сеансов «шарлатан» снимал прямо в жилом доме. Панельной четырехэтажной хрущевке, - в таких домах даже мысли соседей слышно, не то, что телевизор, я знаю о чем говорю, сам в такой живу… На первом этаже подъезда меня ждала жалкая, обтянутая коричневым дерматином дверь с номером 29, цифры, конечно же, были покрыты дурацкой позолотой.
Я потер друг о друга отчего-то вспотевшие ладони и нажал на грязновато-белую пластмассовую кнопку звонка. К моему удивлению, по ту сторону двери что-то тренькнуло и вскоре раздались быстрые шаги. Дверь мне открыл вполне обычный темноволосый парень, мой ровесник, практически. Вот разве что в слишком уж яркой зеленой рубашке и с какими-то сомнительными усиками (не понимаю я мужчин с усиками). Посмотрел на меня, кивнул и, сделав пригласительный жест, отступил в сторону. При этом я заметил на его плавно поднявшейся и опустившейся правой руке, часы. На правой, да еще и золотые. Пошлость ведь... Он отследил мой взгляд и, кажется, чуть усмехнулся себе в усы, впрочем, я толком не разобрал.
- Я по объявлению, - сказал я, вступив в квартиру и откашлявшись (в горле, как это со мной часто бывает, пересохло в самый неподходящий момент).
- Ага, - парень кивнул. – Разувайтесь.
Парень скрылся в квартире, а я аккуратно снял кроссовки, поставил у стены и прошел вслед за этим немногословным типом. Оказалось, что он уже ждал меня, сидя, как ни странно, за самым обычным письменным столом и задумчиво листая какие-то записи. Подняв на меня глаза, он указал рукой на старое кресло советских времен:
- Садитесь. Чувствуйте себя как дома.
Я сел и тут в моей голове что-то щелкнуло:
- Вы и есть этот… мм… - Нелепый псевдоним вылетел у меня из головы.
- Ага. Он самый. – Усмехнулся парень. - Дурацкий у меня псевдоним, сам все время его забываю. Но так уж вышло. - Закончил он, предвосхитив мой следующий вопрос. Я кивнул, хотя про себя отметил, что толком он ничего не объяснил.
- Я, в общем… по объявлению. – Опять повторил я, не зная толком, что еще сказать.
Он усмехнулся, на этот раз вполне открыто.
- Извините, - сказал он. – Вы не смущайтесь, и вообще… ничего страшного не произойдет. Мы, для начала, просто поговорим. Если хотите, можете считать меня шарлатаном, я ведь понимаю… - Тут он ненадолго замолчал. – Просто дело в том, - продолжил он, адресуя мне доверительный взгляд, - что у меня с некоторых пор вроде бы действительно получается… Помогать людям. Сам не знаю, почему это так. А псевдоним у меня дурацкий отчасти потому, что мне все равно… Я ведь, на самом деле, совсем не хотел быть никаким там целителем. Закончил «мехмат» в свое время… Но так уж все обернулось, - неопределенно закончил он и опять махнул рукой с вызывающими у меня инстинктивное недоверие золотыми часами.
- Ага, - сказал я. – Понятно.
- Так в чем бы вы хотели… изменить свою жизнь? – негромко спросил он, перейдя к делу.
- Э… э, - протянул я. – Как бы объяснить, сложно это все…
Он с серьезным видом кивнул и сделал внимательное лицо. Даже на семинариста по ММФ одного молодого стал похож, того, что мне зачет за просто так поставил когда-то. И я пустился в объяснения:
- Понимаете, мне жизнь перестала радость приносить. Как в том анекдоте, про поддельные новогодние игрушки. Они как настоящие, но радости от них нет.
Он опять кивнул.
- А может… Не так надо объяснять… Мне вот… Все вокруг не нравится. Страна наша. Хрущевки эти и злачные маршрутки с блатным радио или Пугачевой этой мерзкой. Голуби на балконе соседском меня с ума своим курлыканьем сводят… Соседи снизу все время «дыц-дыц» слушают, а сбоку - новости без конца смотрят по телевизору. Друзей у меня практически не осталось, про девушек даже говорить не стоит… Я вроде помню, что раньше когда-то… в детстве что ли… мир не таким был. Он каким-то просторным был. Красочным. В нем жить хотелось. А сейчас… Получается, что это не мир изменился, а я. Но это я только умом понимаю… В общем, жизнь стала этаким внутренним адом, что ли… Может, конечно, сильно сказано. Со стороны посмотреть – обычный парень, молодой еще, все впереди, как говорится. А что там впереди? Только хуже все будет, думаю. Только хуже…
И я замолчал.
- Да, я понимаю. - Парень грустно и сочувствующе посмотрел мне в глаза. – Мне это тоже знакомо.
- Да? – переспросил я, без особого энтузиазма. Выдохся я как-то. После того, как все это озвучил, мне еще паршивее стало.
- Конечно. – Это вообще почти всем знакомо. Хандра называется или как-то в этом роде.
- И что эти «все» с этим делают? – мрачно усмехнулся я.
- Ну, к примеру, спортом начинают заниматься, - усмехнулся мой собеседник.
- Спортом? – я действительно удивился.
- Да. Вот когда вы в последний раз ходили в бассейн или хотя бы зарядку утреннюю делали?
- Ну… давно. Не помню.
- Вот и зря. Нужно здоровье беречь. – Сейчас еще скажет, что «в здорово теле, здоровый дух», подумал я. Но парень ничего не сказал, а лишь лукаво посмотрел на меня.
- А как же карма там, растворение внутренних блоков и все такое?..
- А что такое карма? – спросил он вдруг.
- Ну… это… когда все неправильное, что сделал, начинает назад возвращаться, – предположил я не очень-то уверено.
- Значит, надо начинать делать что-то правильно, чтобы ситуация выровнилась?
- Да я пытался, но все равно… тоскливо как-то все, безысходно…
- Ну-ну, не унывайте так. – Парень вдруг легко поднялся со стула и, подойдя ко мне, похлопал по плечу. – Думаю, все у вас будет хорошо. А теперь, извините, у меня назначена встреча.
Я кивнул и растеряно поднялся из кресла.
- Спасибо… Сколько… я вам должен?
- Нисколько, - заговорщически улыбнулся он. Вы у меня сотый посетитель. Юбилейный, так сказать! У меня по этому случаю даже подарок приготовлен. - И он вдруг достал из ящика стола тоненькую бело-красно-черную коробку с ридером «Сони», тем самым, о котором я мечтал…
- Как же так, я как раз такой хотел, – пробормотал я, покраснел даже.
- Не берите в голову, просто когерентность… - Неопределенно объяснил он. - Я там автора одного от себя добавил, Уолта Уитмена, люблю очень его стихи..
Я кивнул и неуверенными руками взял коробочку.
- Спасибо... так неожиданно все вышло.
Он кивнул.
- А насчет того, что вам все вокруг не нравится, - сказал он вдруг посерьезнев, - это хоть и объяснимо, и очень даже понятно, особенно, когда человек все вокруг так тонко чувствует, но все же… не очень справедливо по отношению к миру и людям. В каждом человеке есть что-то очень хорошее… святое даже… Не будь это так, мир давно бы треснул по швам, не выдержав. Разлетелся бы на мелкие осколки. Их еще бозонами Хиггса называют. – Он лукаво посмотрел на меня и обезоруживающе улыбнулся. – Вы попробуйте в течении следующих двух-трех месяцев научиться замечать эти… частички хорошего в людях. Ведь на этом держится мир. Если бы не клей любви, все вокруг бы распалось. А если вдруг не получится… приходите опять. Я из этого города пока никуда не денусь, - добавил он уже задумчивее, даже грустно как-то. Впрочем, мне, скорее всего, показалось. Когда он закрывал за мной дверь, его глаза вновь смеялись.
Я шел к остановке, прижимая к груди коробку с ридером и щурился от солнца. В каждом вокруг есть что-то хорошее, что-то святое. Зачем-то повторял я про себя... Будь это не так, мир бы давно уже развалился на мелкие-мелкие кусочки… Не больше бозона Хиггса...