Глава 11. СТРАННОСТИ ЖИЗНИ
Как это случилось, не знаю сам. Она подняла заплаканное лицо, я легонько поцеловал ее щеки. Потом губы. Очень нежно. И Дашка вдруг обхватила меня за шею, заходясь в рыданиях и отвечая на мои поцелуи.
Это было какое-то сумасшествие. Наши губы требовали друг друга, сердца просили успокоения, душа рвалась от боли на мелкие осколки. В какой-то миг пришло понимание, что все, теперь я окончательно остался один. Раньше можно было в любой момент позвонить в соседскую дверь, и добрая тетя Таня поможет, отругает, если заслужил, ее дом всегда был для меня открыт. Вспомнилась смущенная добрая улыбка на полном лице, заботливые руки, которыми соседка когда-то гладила меня по голове. Это ведь она помогла похоронить маму, пока я пребывал в ступоре от пережитого шока. Теперь все. Окончательно и бесповоротно.
Мысли стремительно проскакивали через мозг и уносились в небытие. Горячие соленые Дашкины губы рождали где-то внутри странное чувство, похожее на свет далекой мерцающей звезды в ночном небе. Я сглатывал горечь, не понимая, что это. Дашка плакала, тихо, отчаянно.
- Сережа… – как безумная, шептала девушка, притягивая меня к себе. – Сережа… пожалуйста, не оставляй меня… Сережа…
- Глупенькая моя девочка… Да разве я могу тебя оставить?.. Ну, иди ко мне…
И как бы нас не ругали те, кто не знает, что так бывает, это все-таки произошло. Не время? Не та ситуация? Наверно. Только нам было все равно. Это не походило на порыв страсти, просто жуткая, беспросветная опустошенность, отчаянная боль одиночества, попытка спрятаться от реальности в мире иллюзий. И надежда, что отдавая свое тепло человеку, которому еще хуже, согреешься сам. Я любил ее так нежно, как только мог, сам не ожидая, что это вообще когда-нибудь произойдет. Даша отдавалась мне, словно использовала секс, как попытку сохранить остатки здравого смысла. И я это понимал. Яростное сплетение тел походило на танец сумасшедших, руки, губы, горьковатые от соли, не хотели расставаться.
Обессиленные, опустошенные, мы уснули, прижавшись друг к другу, как две бездомные собачонки на морозе.
Я не отпускал ее от себя ни на шаг. Мы ездили в магазин похоронных принадлежностей, что-то покупали, заказывали венок. Снова куда-то ездили. А потом бродили в парке, боясь возвращаться в дом. Даша беспомощно смотрела на меня и цеплялась за руку, напоминая маленького испуганного ребенка.
Мы сходили в ее квартиру, собрали вещи. И боялись расстаться хоть на одно мгновение. Казалось – расцепи пальцы, и мы разлетимся песчинками в пространстве вселенной.
После обеда позвонила Вера Петровна – мама Толика.
- Сережа, – ее голос, мягкий и умиротворяющий, лился, как успокоительная микстура. – Я помогу тебе с поминками. Толик заедет, ключи заберет. Не переживай по этому поводу… И… держись там.
Время то неслось стремительными скачками, то начинало нескончаемо тянуться. Дашка сидела беучастно, вдруг вскакивала и начинала метаться по квартире, хватая какие-то вещи. Ставила их на место и снова садилась на диван, поджав ноги и вздрагивая от случайных звуков, выводивших ее на короткое мгновение из ступора. Я поил ее каплями, купленными в аптеке, укладывал спать, подолгу сидел рядом. Когда она просыпалась, мы сливались в безумном сексе отчаявшихся людей. Потом девушка снова проваливалась в небытие, а я лежал возле нее, поглаживая светлые густые волосы и зарываясь в них лицом. Казалось, это единственная нить, связывающая меня с беззаботным детством.
Мы боялись этого дня. Но он пришел. Тугой, как застывшее желе, холодный, как стол в прозекторской . Нас с Дашей трясло обоих. Мы сидели в столовой, беспомощно глядя друг на друга.
- Надо цветы купить, – напомнил я.
- Да! – вскочила она, заметалась по квартире, натыкаясь на мебель, как слепой щенок.
- Даш…
Взяв ее за плечи, прижал к себе. Она замерла на какое-то мгновение, закрыв глаза, высвободилась и снова забегала.
В дверь позвонили. Щелкнув замком, я удивленно посмотрел на Веру Петровну.
- Вот, – протянула она пакет.
- Что это?
- Помянуть твою соседку. Там, на кладбище.
Вера Петровна прижала меня к себе, и я вдруг почувствовал себя тепло.
Вернувшись в комнату, где металась Даша, напомнил:
- Оденься потеплее.
Она почему-то смутилась, покраснела, будто я сказал что-то неприличное.
- Сегодня здорово подморозило. На улице минут двадцать. Не хочу, чтобы ты застудилась, – пояснил я, и Даша кивнула.
До больницы на Елизаровской мы доехали на такси. Всю дорогу я держал девушку за руку, чувствуя, как ее дрожь передается мне.
Поплутав по двору, с трудом отыскали морг. Отстояв очередь, передали пакет с вещами и часть цветов санитару и затем бесцельно бродили по скудно освещенному огромному мрачному помещению.
Мне всегда казалось, что это не то место, где полно народу. Оказалось, ошибался. Люди ходили с места на место, кто-то шептался и пил валерьянку, кто-то деловито общался по телефону. Здесь было странно. Создавалось впечатление, что это особый мир, отделенный от остального незримой стеной людского горя.
Вскоре нас вызвали в зал для прощаний, и, поддерживая Дашу под руку, я шагнул в ужасную большую комнату, которую не забуду никогда в жизни. Санитар подвел нас к одному из гробов, где лежала, как мне показалось, совершенно чужая женщина.
Когда я встречал выражение «маска смерти», особо не задумывался, что оно обозначает. Сейчас понял. Безжизненное лицо, потемневшие губы, странным образом натянувшиеся. Закрытые глаза. И желтая кожа. Я не узнавал в человеке, лежавшем в гробу, обтянутом красной материей, веселую, добрую тетю Таню. Она не могла стать такой всего за 3 дня! Это другой человек! Чужое лицо, все чужое. Только алые гвоздики поверх белой простыни, накрывавшей тело до подбородка, напоминали о том, что все это происходит со мной в реальности.
Кто-то вцепился мне в руку, и я вздрогнул от неожиданности. Прижавшись ко мне, Дашка тряслась.
- Это… она?.. Это… тетя Таня? – спрашивала девушка бесконца и больно сжимала мою ладонь.
- Да, милая. Это она.
- Господи…
Я почти не помнил, что было дальше. Гроб вынесли на улицу и пристроили в катафалке. Я дал санитарам денег. Мы ехали на Южное кладбище, где-то сидели и ждали оформления удостоверения на захоронение, я дал денег.
Катафалк отвез нас к свежевырытой могиле, встал в ожидании на обочине, могильщики закопали гроб. Я дал денег. Потом мы стояли, дрожа от холода и пережитого, пили водку из пластиковых стаканчиков, закусывали солеными огурцами и черным хлебом. Вспомнив слова Веры Петровны, что с кладбища ничего нельзя забирать домой, поправил ленты на венке, собрал в пакет использованную посуду, что-то еще, выбросил в мусорный контейнер по пути. Катафалк отвез нас домой.
Всю дорогу я крепко держал Дашку за руку, боясь, что если отпущу, непременно умру. И меня будут вот также хоронить, и никто не придет проводить в последний путь.
Потом мы сидели за столом в гостиной соседки. Я даже не удивился, когда увидел Толика, который помогал Вере Петровне накрывать на стол. Так и проводили тетю Таню в мир иной. Вчетвером.
- Юлька не смогла придти, - почему-то стала оправдываться шепотом Дашка. - Она в командировку на неделю уехала.
- Ничего, Даш, ничего. Все образуется, - я гладил ее по голове, нес какой-то бред, и мне было все равно, понимает меня Дашка или нет, лишь бы в серо-зеленых заплаканных глазах снова не появился червь безумия.
Закрыв за другом и его матерью дверь, я вернулся на кухню, где за столом с вымытой посудой сидела Дашка. Она накручивала салфетку на палец и вздыхала. Увидев меня, поднялась, подошла так близко, что я почувствовал запах ее волос, прижалась:
- Знаешь, почему-то сейчас мне стало легче. Думала, никогда этого не переживу.
- Маленькая моя, – развернув ладонями ее лицо к себе, я коснулся губами теплых губ. – Я тебя никогда не оставлю. Веришь?
- Верю. Это так здорово – знать, что ты на этом свете не одна.
- Согласен. Вот у меня есть ты. У тебя есть я. Давай поженимся?
- Давай, – опустошенно улыбнулась Даша.
- Чего ты? Я правду говорю! Вот сейчас пойдем и подадим заявление в ЗАГС.
- Сереж, уже поздно, и ЗАГСы закрыты.
- Тогда завтра. Сможешь с работы отпроситься на пару часиков?
- Смогу.
- Значит, решено!
- Решено!
Я увел ее к себе домой. В этот вечер мы лежали рядом на моей огромной кровати. Просто лежали, как измученные общим горем друзья. Нет, мы даже целовались, держась за руки. Но больше ничего не было. Ни у меня, ни у Дашки не осталось сил, чтобы отдать этому миру что-то еще из своих эмоций. Во всяком случае, сегодня.
Недовольно поворчав, что ее лишили привычного места на подушке, Марта вскоре нашла уютное местечко в наших ногах. Но мы этого не видели, потому что крепко спали. Впервые за эти дни. Голова Даши покоилась у меня на груди, и в душе поднималось, укутывая мое сердце, что-то теплое.
Утром я проснулся от запаха свежесваренного кофе и еще чего-то очень вкусного. Удивленно приподнявшись, посмотрел на кровать. Она была пуста. Ни Даши, ни Марты. Накинув махровый халат, вышел на кухню.
- Доброе утро! – улыбнулась Даша. – Я приготовила завтрак.
- Господи! Я уже забыл, что это такое, когда встаешь, а стол накрыт.
Подойдя к девушке, обнял ее, поцеловал в висок. Она тихонько засмеялась, смущенно отстраняясь.
- Сереж, давай умывайся, и будем завтракать. Мне же тоже на работу.
- Понял. Я сейчас!
Контрастный душ обжигал кожу, хотелось петь. Нет, не петь, орать во всю глотку. Никогда не думал, что такие эмоции может вызвать приготовленный кем-то завтрак.
Я наскоро проглотил все, что сделала Даша, почти не разбирая вкуса, выпил кофе.
- Даш, тебя подвезти?
- Нет, не надо.
- Сегодня холодно, а я на машине.
- Помню, – улыбнулась она. – Но все равно не надо.
- Тогда еще один вопрос. Ты помнишь, что мы идем с тобой в ЗАГС?
- Я думала – ты пошутил, – улыбнулась она.
- Разве с этим шутят?
- Ну… не знаю…
- У нас с тобой будет два месяца, чтобы передумать. Идет?
- Ты уверен? – ее взгляд был странным, она словно всматривалась в мою душу и пыталась что-то в ней разглядеть.
- Уверен.
- Может, ты и прав. В конце-концов, действительно, не жениться мы всегда успеем.
Присев на корточки, протянул руку. Марта, довольная вниманием, потянулась, легонько куснула меня за палец, потрясла головой и завалилась пузом кверху.
Из дома мы вышли вместе с Дашей. Я помчался на стоянку, она – к метро. На миг задержавшись у поворота, обернулся. Невысокая фигурка в смешной курточке помахала рукой и скрылась в людском потоке.
На работу я приехал со странным чувством. Мне казалось – все вокруг изменилось вместе со мной. Но кабинет был тот же, те же папки с документами лежали на столе, та же заставка на мониторе – сногсшибательная блондинка в бикини мнет себе обалденные сиськи. Кстати! Порывшись в Интернете, нашел удивительно красивые обои, и вскоре с экрана на меня смотрели огромные желтые глаза черной кошки. Наверно, когда Марта вырастет, будет такой же Багирой. Только в миниатюре.
За навалившимся ворохом дел я ни разу не вспомнил про Леонова. За эти дни он так и не позвонил. Теперь все, что со мной случилось, казалось вовсе не реальным. Черт с ним, с тенями из прошлого! Будем жить настоящим и сейчас! Мне очень хотелось верить, что у меня получится.
- Привет, брательяно! Есть пара минут? – на пороге стоял Толик.
- Заходи. Пара минут есть.
Он сел, пристально уставился мне в лицо.
- Слушай, Серый, хотел тебя спросить.
- Ну?
- А что у тебя с той девахой?
- Какой именно?
- С Дашей.
- А что?
- Классная! Вроде, в ней нет ничего такого, а посмотрит – сердце замирает.
- Ты это, на свою Светлану смотри, – непонятная злость накатила совершенно неожиданно, и Толик это почувствовал.
- Чего завелся? Я просто говорю – хорошая девчонка. Ты бы присмотрелся к ней.
- Тоже мне, окулист выискался.
- Зря психуешь. Я ж просто так сказал. Жалко, что на нее все это свалилось.
- Здесь ты прав. Я тетю Таню любил. Она мне была, как родная. И Дашка мне… не чужая.
- Даже так? Трахнул уже, что ли?
Хотелось вскочить и заехать ему в морду. Кулаки сжались сами собой.
- Ты выражения-то подбирай!
- Упс! Извини, брательяно! Не думал, что тебя это зацепит.
Я пыхтел, не понимая, что со мной происходит. Толик стал рассказывать про возобновление поставок комплектующих, а мне никак не удавалось привести себя в норму.
- … и, короче, французы уже подтвердили отправку.
- А что с грузом на таможне?
- Нормалек. Разрулили. К вечеру будет на складе. Придется, правда, мужиков попросить сверхурочно поработать.
- Давай, займись делом.
- Гонишь?
- Не гоню. Накопилось, – я показал на свой стол.
- Ладно. Обедать где будешь?
- Мне надо по делам отъехать.
- А-а, понятно. Тогда я тебя ждать не буду.
- Все, Толян, двигай, мне еще эту помойку разгребать.
День несся, как заяц в бегах. Я задавал себе только один вопрос. Не передумает ли Дашка?
В конце-концов, почему бы нам не жить вместе? Она одна, у меня тоже никого постоянного нет. Может, что и получится?
Я вспомнил, как соскальзывали с подушки ее волосы, и было приятно пропускать светлые пряди между пальцами. Кожа у нее удивительно гладкая и нежно пахла. Почему-то вспомнилось не заплаканное лицо, а то, веселое, когда она травила байки про студенческую жизнь. Озорные искрящиеся глаза, улыбка и смех. Не наигранный хохот, а искренний, проникающий в душу смех. Она вообще вся была… естественная. В голову пришло сравнение с ландышами. Если вы когда-нибудь видели, как они распускаются под лучами солнца, поймете, что я имею в виду.
Из задумчивости меня вывел звонок мобильника. Взглянув на дисплей, я радостно выпалил:
- Даш, привет! Готова?
- Готова, – удивленно отозвалась она. – Разве ты не передумал?
- Я? Нет. Куда мне подъехать?
- Давай мы с тобой у метро встретимся?
- У метро? Ладно.
Мы перекинулись еще парой фраз, и она отключилась. Эх, знать бы, что творится у нее в душе! Ведь, по сути, я о Дашке не знал ровным счетом ничего. Даже сколько ей лет. И вот так, в омут с головой…
Идиот, наверно. Подумал и улыбнулся. Пусть так. Главное – я теперь буду не один!
Она ждала меня неподалеку от метро, ежась в своей куцей курточке. Выскочив из машины, я подбежал к ней:
- Замерзла?
- Угу. Ветер холодный.
- Да, погодка сегодня знатная. Пошли скорее.
Я взял ее за руку, боясь, что она передумает. Но Дашка шла рядом со мной с такой решимостью, будто ее вели в атаку. Впрочем, так оно и было. В атаку на одиночество.
Салон «Тойоты» обнял нас нежным теплом, и девушка дернула плечами:
- Хорошо как!
- Еще бы! Специально для тебя грел. Пристегивайся.
Потом мы какое-то время ехали, толкаясь в общем потоке машин, заполняли бланк заявления, и Дашка то и дело у меня что-то переспрашивала.
- Ой! – вдруг сказала она шепотом. – У нас не возьмут заявление.
- Почему? – удивился я.
- А пошлина?
- Уже! – я показал ей квитанцию Сбербанка.
- Успел?
- Ага. Так что у тебя нет повода сбежать.
Она хмыкнула и улыбнулась.
Когда ошалевшие от случившегося, мы вышли из районного ЗАГСА, я обнял девушку и поцеловал. Не настойчиво, но прямолинейно демонстрируя свои права на нее.
- Ой, ты чего?
- Так мы теперь официально жених и невеста.
Она прыснула со смеху и уцепилась за мою руку.
- Скажешь тоже!
- Правда! Так, подожди секунду.
- Что?
Открыв багажник, я достал букет цветов.
- Ничего, но раз уж ты теперь моя невеста… вот!
Она ахнула, глаза распахнулись, и мне показалось – в них отражается море. Яркое, бездонное, залитое солнцем… и такое же зеленоватое.
- Белые розы! Мои любимые…
Окунув лицо в трепетные цветы, она сделала глубокий вдох и посмотрела на меня так, что сердце мое екнуло, и что-то защипало в носу.
- Все, давай в машину, а то замерзнешь.
Всю обратную дорогу Даша сидела, замерев и закрыв колдовские глаза. Она то и дело склоняла лицо к цветам и нюхала их.
- Сереж, ты высади меня у метро, – вдруг попросила она.
- Давай до офиса довезу.
- Не надо, тут недалеко.
Мы о чем-то говорили, и я вслушивался в ее голос, краем глаза ловил каждое ее движение. Впервые мне было безразлично, что льется из динамиков. Хотелось, чтобы она говорила, говорила, говорила, бросая на меня озорной взгляд с пронзительной золотисто-зеленой искрой.
Припарковавшись, подождал, пока за Дашкой закроется дверь машины. Я хотел посмотреть, в какую сторону она пойдет, но сзади настойчиво сигналили, пришлось сваливать.
Остаток дня прошел в напряженном ожидании. Я не мог работать и думал только о ней. Вспоминал ее глаза, распахнутые от удивления, чуть приоткрытые губы, которые очень хотелось поцеловать. И дивные волосы, собранные в высокий хвост.
Со мной творилось что-то странное. Я брал договоры, возил по ним линейкой, откладывал обратно и замирал. В общем, вел себя, как полный идиот.
Когда зазвонил мобильник, погладил пальцем экран, на котором высветилось «Даша», прокашлялся, потому что перехватило дыхание, и только потом многозначительно выдохнул:
- Да.
- Сережа, это Даша. Я скоро освобожусь.
- Где тебя ждать?
- Давай возле парка Победы?
Не дожидаясь Толика, слетел по лестнице бизнес-центра, хватанул порцию холодного ноябрьского воздуха и побежал к машине, вытаскивая на ходу ключи. Пока салон грелся, я сидел и тупо наглаживал пассажирское сидение.
Обычно я спокойно относился к привычным питерским пробкам, но сегодня они меня дико злили. Чертыхаясь, делал музыку громче, отстукивая ритм на руле, случайно газанул и чуть не врезался в машину передо мной. Нет, так нельзя, надо взять себя в руки. Но пальцы снова сжимали руль, и я протискивался в любое образовавшееся между машинами окно.
Возле парка Победы увидел свободное место и, не раздумывая, ломанулся туда, вырвав клочок асфальта перед носом зазевавшегося мужика на «Ниссане». Нет, брательяно, мне нужнее! Я Дашку жду!
Припарковавшись, вышел из машины, выглядывая знакомую фигурку. Она почти бежала, с трудом удерживая в руках букет, который сегодня днем я ей подарил.
Мы неторопливо ползли в потоке машин, Даша что-то рассказывала, и я терял ощущение реальности от звука ее голоса.
- Сережа… ты меня слышишь?
- Слышу, конечно!
- Так вот…
Забежав в магазин, купили еды, и от стоянки шли домой, взявшись за руки. Марта, привычно вылезшая из моего тапка навстречу, проигнорировала Дашу и бросилась ко мне.
- Киса моя! – я присел на корточки и подхватил ее на руки.
- Смотрю, у вас полное взаимопонимание? – улыбнулась Дашка, погладила Марту и побежала готовить ужин. – Сережа, тащи свою ненаглядную, я ей еды положила.
Это был потрясающий вечер! Мы ужинали вдвоем, сидели рядом на диване, и я держал девушку за руку. Мне хотелось обнять ее, прижать к себе за плечо, уткнуться лицом в распущенные волосы. Но я боялся. Рассказать об этом Толику – засмеет! Серега Мирошниченко боялся обнять девчонку!! Марта полежала у меня на коленях, но вскоре перебралась в кресло, давая нам свободу в действиях.
- Спасибо тебе, Сережа, – вдруг тихо сказала Даша.
- За что? – искренне удивился я, перебирая ее пальцы.
- За все, – она посмотрела мне в глаза. – Поцелуй меня, пожалуйста…
И круговорот бешеной страсти закружил мне голову.
Я сходил с ума, целуя податливые губы, лаская упругую грудь, сдирал одежду. Дашка, запрокинув голову и запустив руки в мои волосы, притягивала меня к себе все сильнее.
Яростная схватка продолжилась в спальне. Это было нечто! Это был ураган чувств, которые я раньше никогда не испытывал. И меня это пугало. Но развить тему не успел – мозг отключился, предаваясь несказанному удовольствию, которое дарили Дашкины руки и губы.
Когда, утомленные страстью, мы лежали, закрыв глаза, она спросила:
- Тебе не кажется, что все как-то быстро? Я себя неловко чувствую, если честно. Только тетю Таню похоронили, а я уже…
- Думаю, – перебил я ее, – тетя Таня была бы рада, если б знала, что ты под надежной защитой.
- А я под надежной защитой?
- Конечно! Ты сомневаешься?
- Нет, Сережа, в тебе я не сомневаюсь… Ты поставил будильник?
- Поставил. Тебе завтра рано вставать?
- Да. У меня дел на работе много, не успеваю.
- Понятно. Кстати, а где ты работаешь?
- Ну… есть одна компания… – зевая, чуть слышно ответила Даша.
- И как называется?
- «Паритет».
(ПРОДОЛЖЕНИЕ: http://www.proza.ru/2012/01/13/2 )