ИСТОКИ БОГОХУЛЬСТВА
Андрей Штерн
О безупречности Христа, «теории уязвимости» и предопределении
Весной 2001 г. в Петербурге вышел русский перевод появившейся десятью годами ранее книги прославленного американского богослова-кальвиниста (РСА) Роберта Спраула «Слава Христа». Многие из нас, к сожалению, не сразу обратили внимание на некоторые содержащиеся в ней высказывания по христологии, которые нельзя назвать иначе как ложкой дегтя в бочке меда.
«Некоторые настаивают, (здесь и далее выделено нами – А.С.), что, поскольку Бог не способен грешить, а Иисус – воплощенный Бог, то грех для Него просто невозможен, - пишет Спраул. - Здесь все зависит от того, как мы понимаем две природы Христа. Понятно, что Божественная природа Иисуса совершенно чужда греха. Но, рассматривая Его в роли Нового Адама, мы соприкасаемся с Его человеческой природой. В Иисусе Божественная природа находилась в единстве с безгрешной человеческой природой. Это значит, что эта человеческая природа не имела в себе первородного греха и была подобна той, которую имел Адам до грехопадения. Она имела возможность грешить и не грешить. В этой связи можно сказать, что совершение греха для Его человеческой природы не было невозможным. Мы должны с уверенностью заявлять, что человеческая природа Христа имела такую же способность ко греху, как и природа Адама. Однако мы должны также помнить, что она находилась в неразрывном единстве с Божественной природой. Это союз, которого Адам был лишен» (1).
У меня действительно не укладывается в голове, как вообще можно принадлежать к реформатской традиции, быть одним из ее крупнейших популяризаторов на Западе и писать подобные вещи, идущие полностью вразрез с Писанием, Реформацией и любой нормальной верующей совестью.
Подобные высказывания, к сожалению, на Западе не единичны. Так, баптист-диспенсационалист Тимоти С.Мортон заявляет, что извечная связь Христа с Отцом, благодаря которой Он не может грешить – это-де довод «неглубокий и не касающийся всех фактов», потому что Бог не может умереть, а Человек Христос умер. Он продолжает: «Как Иисус мог быть действительно человеком без каких-либо возможностей сделать неправильный выбор или впасть в искушение? Как он мог знать, что человек страдает и переживает, если он не станет в полной мере человеком, и ,будет аналогичным образом страдать?» (2)
Слава Богу, Спраул исправил некоторые недопустимые заявления в следующей книге - "Основных истинах христианской веры". Но показателен сам факт появления этой ереси.
Иаков описывает такого рода искушение, которое порождается нечестивыми желаниями внутри нас. Эти желания греховны уже по природе своей. Если Иисус был искушаем подобно нам, не значит ли это, что и Его одолевали греховные желания? Именно на этот вопрос дает нам ответ упомянутая выше формулировка: «без греха», приведенная в Послании к Евреям. Да, Иисус испытывал желания. Но Его желания не были греховными. Когда Он был искушаем Сатаной, атака велась извне. Это было внешнее искушение. Сатана пытался склонить Иисуса к нарушению поста. Конечно же, Иисус испытывал физический голод, конечно же, Ему хотелось есть. В этом желании нет ничего греховного. При прочих равных условиях это желание можно было бы удовлетворить. Но в том-то и дело, что прочие условия не были равны. Иисус обязан был исполнить волю Отца. Он не желал грешить. Именно полная безгрешность дала Иисусу право быть совершенной жертвой, предназначенной в уплату за наши грехи. Наше спасение требует наличия двух аспектов искупления. Иисусу необходимо было не только стать заместительной жертвой и принять наказание за грехи человечества; Он обязан был совершенным образом выполнить требования Божьего закона, с тем чтобы заслужить награду, обещанную в Божьем завете. Иисус не только умер, будучи существом совершенным и безгрешным, за существ несовершенные и грешные; Он прожил жизнь в совершенном послушании, которое необходимо было для нашего спасения (3).
Сегодня мы уже нередко сталкиваемся с кощунственными представлениями о том, что Христос не был безгрешен – вроде отдающих чистым гностицизмом заявлений Сандея Аделаджа, что Он обладал «Святой Кровью» и «греховной плотью» (4). Это явное кощунство, которое на дух не приемлется в реформатской среде. Но, как мы убеждаемся, существует менее явное, но оттого не менее опасное заблуждение – отрицание Его безупречности, то есть принципиальной неспособности грешить. Христу приписывается свобода выбора, аналогичная свободе Адама до падения, то есть возможность не грешить… или все-таки согрешить?! И вот именно это представление (как мы увидим, в XIX веке) начало проникать в кальвинистское богословие и разлагать его.
Отрицание безупречности Христа с какими бы то ни было аргументами – это такая же серьезная ересь и кощунство, как отрицание Его безгрешности.. Тех, кто защищает такие заявления, необходимо призвать покаяться и изобличить их как ложь. К сожалению, многие церкви и даже деноминации, и на Западе, и на постсоветском пространстве, не осудили эти высказывания и даже никак не прокомментировали их. Тем не менее ясно, что перед нами – фундаментальное извращение Евангелия. Религиозные организации, исповедующие Христа, способного согрешить, отлучили себя от Церкви Христовой, которая омыта драгоценной Кровью Христа, чистого и непорочного Агнца (1 Пет.1.19).
По поводу всех теорий уязвимости американский гиперкальвинист Брэндан Крафт (обличающий еще более кощунственное, хоть и менее грандиозное, заблуждение об «абсолютном замещении», при котором в искупительной Жертве грех не вменяется, а придается Христу) недавно заявил: «Лжеучение, о котором мы говорим, легко опровергнуть всего одним отрывком из Послания к Евреям. Автор пишет, что Христос принес Богу Себя непорочного (Евр.9.14). Кровь, что искупила народ Божий, истекла из праведного Человека, без пятна и порока… Как человек вообще осмеливается заявлять, что Христос не есть Праведник!» (5).
Высказывания сторонников теории уязвимости строятся на непонимании важнейшего библейского факта – различия между свободой воли и свободой выбора, то есть свободой в добре и свободой грешить, на деле являющейся не чем иным, как рабством греху. Образ и подобие Божии– это свобода, но не свобода выбора. Свобода выбора, то есть способность грешить, а не стойкость в добре – это уже не добродетель, а порок (что признает не только библейское христианство, но и современный иудаизм).
Я не отрицаю того, что, будучи Богом, воспринявшим человеческую природу, Христос вполне свободен и имеет полноценную человеческую природу. Но это никак не означает того, что имел в виду Р.Спраул в работе 1990 г. Все Писание и вся христианская традиция настойчиво говорят о безупречности Христа. Его свобода не грешить не есть свобода выбора, но свобода в добре. Подлинная свобода - свобода Бога, святых ангелов и спасенных на небесах — означает невозможность грешить, способность навсегда пребыть в изначально избранном добре. Бог абсолютно свободен. Тем не менее о нем ясно говорится, что Он не может солгать (Евр. 6:18) и не может отречься от Самого Себя (2 Тим. 2:13). Означает ли это, что Он имеет свободу выбора? Конечно же, нет! Потому что утверждать обратное – это кощунственная игра в слова.
У Блаженного Августина мы читаем: «Итак, мы становимся подлинно свободными, когда Бог создает нас, т. е. образовывает и творит не так, чтобы мы были людьми, это Он уже сделал, но чтобы были добрыми людьми, что делает Он теперь Своей благодатью, чтобы мы были новой тварью во Христе Иисусе (Гал. 5:16), сообразно чему сказано “сердце чистое сотвори во мне, Боже” (Пс. 50:12) (Энхиридион, гл. 31).
Жан Кальвин вполне согласен с Августином, когда речь идет о грехе и свободе. «Признается, что человек обладает свободной волей, но не потому, что у него есть свобода выбора между добром и злом, а потому, что он поступает по своей воле, а не по принуждению. Это безусловно верно. Но не глупо ли украшать столь незначительную вещь таким возвышенным именем? Хороша свобода – человека не принуждают служить греху, но он с такой готовностью отдается ему в добровольное рабство, что узы греха накрепко связывают его волю! Мне отвратительны препирательства из-за терминов, которые только попусту сотрясают Церковь… Если человеку приписывают свободную волю, то сколько найдется людей, которые тотчас вообразят, что человек – хозяин своих суждений и своей воли и, следовательно, всегда можно действовать, опираясь только на собственную добродетель»(6)
И даже отец Георгий Флоровский, человек, не склонный к кальвинизму, пишет то, с чем мы никак не можем не согласиться: «Свобода и воля совсем не есть произвол. И свобода выбора не только не принадлежит к совершенству свободы; напротив, естть умаление и искажение свободы. Подлинная свобода есть безраздельное, непоколебимое, целостное устремление и влечение души к Благу. Это есть целостный порыв благоговения и любви. "Выбор" совсем не есть обязательное условие свободы. Бог волит и действует в совершенной свободе, но именно Он не колеблется и не выбирает... Выбор предполагает раздвоение и неясность, т.-е. неполноту и нетвёрдость воли. Колеблется и выбирает только грешная и немощная воля. Падение воли, по мысли преп. Максима Исповедника, именно в том и заключается, что утрачена цельность и непосредственность, что воля из интуитивной становится дискурсивной, что воление развёртывается в очень сложный процесс искания, пробы, выбора... И вот в этом процессе привходит личное, особенное. Так слагаются личные желания... Но мерило совершенства и чистоты воли есть её простота, т.-е. именно цельность и единовидность. И возможно это только чрез: Да будет воля Твоя! Это и есть высшая мера свободы, высшая действительность свободы, приемлющей первотворческую волю Божию, и потому и выражающей подлинные глубины самой себя» (7).
Именно поэтому всемирно известный протестантский комментатор Библии Мэтью Генри (1662–1714) о Христовой праведности писал следующее: «Он обладает личной святостью, и эта святость абсолютно совершенна. Он свят, совершенно свободен от всяких греховных привычек или принципов, не имеет ни малейшей склонности ко греху в Своей природе. В Нём не обитает никакой грех, находящий место даже в самых лучших из христиан. Он не причастен злу, совершенно свободен от всякого действительного преступления. Он не имел такого союза с грешниками, природного или происходящего от объединения с ними, который мог бы приобщить Его к первородному греху. Нам этот грех передаётся в следствии нашего природного союза с первым Адамом в следствии нашего происхождения от него. Но Христос, путём непорочного зачатия от девы, отделил себя от грешников, хотя Он воспринял истинную человеческую природу, тем не менее, сверхъестественный способ Его зачатия отделил Его от всего остального человечества» (8).
Добавим теперь еще несколько ясных свидетельств Нового Завета:
1 Ин.3:5 Он явился для того, чтобы взять грехи наши, и что в Нем нет греха;
2 Кор.5:21 Ибо не знавшего греха Он сделал для нас жертвою за грех, чтобы мы в Нем сделались праведными пред Богом;
Рим.8:3 Бог послал Сына Своего в подобии плоти греховной в жертву за грех;
Евр.4:15 Ибо мы имеем не такого первосвященника, который не может сострадать нам в немощах наших, но Который, подобно нам искушен во всем, кроме греха;
Евр. 7:26 Таков и должен быть у нас Первосвященник: святой, непричастный злу, непорочный, отделенный от грешников и превознесенный выше небес
В истории Церкви было множество христологических ересей, но даже на их родине в Византии, как и в Риме и вообще где бы то ни было, до конца Нового времени никто никогда не учил, что Христос не является безупречным, то есть не способным грешить.
«Наш Педагог, любезные мои, подобен Богу, Своему Отцу, которому Он является Сыном. Он безгрешен, безупречен, Его душа совершенно свободна от страстей.» (Климент Александрийский, Педагог, Книга 1, 2).
V Вселенский собор осудил лжеучение Феодора Мопсуетского, якобы Господь Иисус Христос не был изъят от внутренних искушений и борьбы со страстями и похотями. «Если слово Божие говорит, что Сын Божий пришел "в подобии плоти греховной" (Рим. 8:3), то выражает мысль, что эта плоть была истинной человеческой, но не греховной, а совершенно чистой от всякого греха прародительского, так и от произвольного. Господь в Своей земной жизни был свободен от всяких греховных пожеланий, от всякого внутреннего искушения. Ибо естество Человеческое в Нем не отдельно существует, но соединено ипостасно с Божеством» (9).
Иоанн Дамаскин пишет (Точное изложение православной веры 3.20): «Мы исповедуем также, что Христос воспринял все естественные и безупречные страсти человека. Ибо Он воспринял всего человека и все, свойственное человеку, кроме греха, потому что грех не естественен и не Творцом всеян в нас… Итак, Христос все воспринял, чтобы все освятить. Он подвергся искушению и победил, чтобы нам приготовить победу и дать природе силу побеждать противника, дабы естество, некогда побежденное, победило победившего некогда посредством тех нападений, посредством коих само было побеждено. Лукавый приразился ко Христу совне, и не через помыслы, как и к Адаму, ибо и к тому он приразился не через помыслы, но через змия. Господь же отразил приражение и рассеял, как дым, чтобы страсти, приразившиеся к Нему и побежденные, сделались и для нас легко одолимыми, чтобы (таким образом) новый Адам исцелил ветхого».
В зрелое Средневековье данная проблема не стояла среди христиан вовсе. Этим объясняется скупая формулировка Вестминстерского Исповедания веры: «Будучи святым, невинным, чистым, полным благодати и истины, Он мог быть в совершенстве наделен всем необходимым для исполнения служения Посредника и Поручителя» (ВИВ 8.8). Пуритане мало что писали против теории уязвимости, ибо, за исключением, видимо, скандального лондонского проповедника Т.Криспа (1600-1643), ее и в XVII в. просто не было.
Один из величайших кальвинистов Англии Джон Оуэн писал: «Бог дал Ему эту славу и честь, потому что Его послушание в деле оправдания должно было заменить наше послушание. Его послушание, будучи абсолютно совершенным, показало Божью святость в законе… У Него не было греха, который бы препятствовал послушанию, как это происходит у нас» (10)
Наконец, послушаем уже почти нашего современника (работа 1932 г.) – Артура В.Пинка. «Есть много причин тому, что Воплощенный Сын Божий как Человек должен был подвергнуться искушениям от дьявола, в силу обстоятельств. Одно из них заключается в том, чтобы Ему продемонстрировать свою безупречность. Поднесите факел к бочке с порохом, и она взорвется; бросьте его в бочку с водой, и он погаснет. Это очень хорошо иллюстрирует разницу между искушениями сатаны для нас и для Богочеловека. В нас есть то, что восприимчиво к его огненным стрелам, но Святой Господь может сказать: «Идет князь мира сего, и во мне не имеет ничего» (Иоанн.14.30). Господь Иисус подвергся гораздо более суровым испытаниям, чем первый Адам, чтобы явить Свою могучую силу… Чтобы быть Спасителем своего народа, Христос должен быть силен спасать величием силы Своей (Ис.63.1). Он должен иметь власть преодолеть все искушения, обрушившиеся на Него, чтобы быть в состоянии помочь искушаемым (Евр.2.18). (11)
Все это, видимо, не слишком много значит для множества проповедников, поддерживающих еретическую теорию уязвимости. Но ведь искушенность Христа во всем, кроме греха, также не означает того, о чем говорят такие люди, как Т.С.Мортон.
Мы не будем повторять то, что хорошо известно и не вызывает возражений: приняв нашу грешную природу, Христос принял на Себя последствия греха в виде способности страдать и умереть. Но для Него как Бога это было не наказанием за грех, как для нас, а чем-то противоестественным. Он пережил совершенно чуждый Ему прежде опыт – но чуждый потому, что Его вечная связь с Богом отличается от нашей. Именно поэтому, став Человеком, Он не обрел греховности и наследуемой вины – что и требовалось для того, чтобы победить грех. И теперь свяжем это с тем, о чем сказали: подлинная свобода и образ Божий – это не возможность «выбрать» грех, это чистая, безупречная праведность. Высшая свобода – это не свобода грешить или не грешить, а свобода никогда не грешить! Христос свободен более, чем любая тварь – и именно потому Он безупречен.
Откуда же вообще берется это дикое антибиблейское представление о том, что без свободы выбора человеческая природа не может быть полноценной? С моей точки зрения – из ренессансной мистики и секулярного гуманизма, которые стали внедряться в кальвинизм в эпоху Просвещения. Именно гуманизм считает, что свобода личности и свобода выбора (а также «самореализации») – это одно и то же. Мы, даже будучи наставлены в важнейших христианских истинах, уже столь привыкли к этой порочной идее, что не понимаем, с каким ужасом и болью смотрели на ее внедрение реформаторы и какой масштаб опасности они предвидели! Приведенная нами выше цитата Кальвина направлена непосредственно Эразма Роттердамского, который стал непосредственным предшественником не только арминианства, но и либеральной теологии. Да, но теперь мы твердо знаем, к чему ведет «идеал» автономной личности с ее свободой. Один слабонервный молодой художник из Вены тоже вот решил самореализоваться, объявил себя чуть ли не германским мессией и...
По-видимому, в Америке теорию уязвимости начал активно пропагандировать пресвитерианин Принстонской школы Чарльз Ходж (1797-1878), считавший, что искушения Христа не имели бы всей силы, если бы Он не мог согрешить. Ему возражал догматист У.Г.Т.Шедд, вслед за многими Отцами Церкви проводивший строгое различие между природой и волей, которая применительно ко Христу несомненно безупречна (12). Вполне рационализированная точка зрения Ходжа с конца XIX в. оказала широкое и многообразное влияние не только на классический кальвинизм, но и на различные течения в баптизме, включая диспенсационализм. В некоторых же формально кальвинистских деноминациях США она привилась на фоне уже множества современных искажений Писания, накопившихся в ходе либерального разложения принстонского богословия.
Так, один из лидеров Вестминстерской теологической семинарии (которую оканчивал и Спраул) Джон Мюррей в эссе «Общая благодать» постулировал - ни много ни мало – наличие двух противоречащих воль в Боге и Христе, причем от Отца исходит воля ко спасению избранных, а от Сына – предложение спасения для всех! Это было не только полнейшей вульгаризацией начатого Амстердамской школой спорного учения об общей благодати (сам А.Кайпер не учил ничему подобному!), но и искажением всего общехристианского учения о Троице. Лишь недавно американская Ортодоксальная Пресвитерианская Церковь (ОРС) под давлением растущей критики перестала распространять в Интернете это жутковатое сочинение – что, увы, не гарантирует того, что концепция Мюррея ею вполне оставлена…
Сделаем важнейшие выводы.
1. Господь Иисус Христос не только не грешил, но и не мог грешить. Иначе Он не Искупитель и не Спаситель. Не только греховное существо, но и колеблющееся в добре - спасти никого не сможет. Бог не искушается злом и Сам не искушает никого, но каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственной похотью (Иак.1.13-14).
2. Он не мог впасть в грех как Всеправедный Богочеловек. Ибо идет князь мира сего, и во Мне не имеет ничего (Иоанн.14.30). Божия праведность, сообщенная Его человеческой природе, устойчива. Мифическая «возможность отпасть» ничего не добавляет, а реальная святость Христа – ничего не убавляет от реальности искушений, которые дьявол предпринял, вряд ли зная, что перед ним не просто Праведник, но Воплощенный Владыка Вселенной. Для Него «искушение было реальным… именно потому, что Он не уступил ему» (13). Аргумент от искушений в пустыне, таким образом, не имеет силы.
3. Он не мог впасть в грех, поскольку, став Человеком, Он остается Суверенным Богом. Если Он и Отец Одно, то не может быть так, чтобы Его человеческая воля хоть в чем-то противилась Его воле Божественной, которая едина у всех Трех Лиц Троицы. (Ведь Лица Троицы не имеют личной воли, в противном случае это была бы уже не Троица, а троебожие (14)). Если бы Иисус согрешил как человек, то либо Воплощение не состоялось бы, либо это означало бы, что согрешил Бог, Который свят и не может грешить по определению.
4. Христос никогда не находился в том же неустойчивом состоянии, что первозданный Адам. Его общение с Отцом никогда не прекращалось, оно извечно. Если бы человеческая природа Христа существовала автономно, она не отличалась бы от Адамовой. Слава Богу, это не так! Его Божество и человечество соединены в одной Личности – Второй Ипостаси Троицы, воспринявшей человеческую природу. Спасение и состоит в обретении – вместе со Христом и Его силой, через Духа Святого - устойчивого состояния, при котором повторное грехопадение невозможно. Притом «не следует сомневаться, что постоянство следует рассматривать как незаслуженный дар Бога» (НХВ 2.3.11).
5. То, что Христос не мог согрешить, не говорит о том, что Его человеческая природа в чем-то ущербна. Образ Божий не состоит в способности грешить. Он состоит в праведности, и только в праведности. Более того, ничто иное не дает связи с Богом. Без вменения праведности Христовой никто не спасется – что бы там ни говорили противники «юридического спасения».
Здесь мы сталкиваемся еще с одним крайне неприятным моментом, который, увы, лишает убедительности позицию не только «умеренного кальвинизма», но и большинства исторических церквей. К сожалению, мышление многих современных кальвинистов характеризуется низким пониманием благодати, унаследованным от римско-католической схоластики и вызывающим более чем серьезные возражения в перспективе как Завета (отчасти это осознается и в православии), так и предопределения. Искупление понимается здесь преимущественно как ответ на грехопадение, а не как изначальный замысел Божий. Излишне говорить, что на такой основе невозможно объяснить грехопадение, ибо зло в таком случае мыслится, по сути, могущественнее Бога, ибо оно есть сила, способная корректировать Его замыслы – чего как раз и не понимают православные и другие волюнтаристы!
Но применительно к дурной христологии дело даже не в этом. Проблема в том, что некоторые горе-кальвинисты вроде упомянутого Мюррея, стоящие на инфралапсарианской точке зрения, допускают не абсолютное предопределение (в том числе и падения), а некий эксперимент Бога со свободой человека, поставленный в виде завета дел и т.н. «Адамова правления». С этой точки зрения не благодать Божия, сообщающая дар устойчивости, а послушание Адама должно было гарантировать вечную жизнь для всех, кого он представлял (15). Если же учесть их акцент на то, что Адам представляет все человечество, то из подобного поворота учения о завете дел вполне резонен вывод, что, представляя полноту человеческой природы, Христос принял не абсолютно устойчивую ко греху природу, а природу первозданного Адама, способного пасть.
То же самое по сути касается и амиральдистских теологий. Конечно, не все диспенсационалисты и другие сторонники «4 пунктов» защищают теорию уязвимости или не обращают на нее внимания – среди них есть и ее убежденные противники, например, Джон Ф. Уолвурд в широко известной книге «Господь наш Иисус Христос» (Chicago, 1974). Но сути дела это не меняет, ибо с принятием инфралапсарианской позиции весь строй библейской антропологии, исключающий пребывание Второго Адама в неустойчивом состоянии первого, будет нарушен. Говорить о единстве позиции баптистского и вообще современного протестантского богословия по принципиально важным вещам в этом случае тоже не приходится.
Наконец, совершенно невозможно избежать кощунственных выводов, если не воспринимать все дело Христа в перспективе Вечного Завета любви, в котором Он принимает участие вместе с Отцом и Духом. У многих «умеренных» и даже некоторых строгих кальвинистов дело обстоит так, как будто Жертва Христова приносится только Отцу, а не всей Троице, и при этом все же совершается предвечный завет с Церковью. В результате становится вовсе непонятным, как Отец доверяет Сыну спасение избранных – ибо при некоторых условиях оно могло бы и не состояться…
Вместе с Артуром Пинком, Герхардом Восом и другими строгими кальвинистами ХХ в. будучи вынужденными дать ответ на бредовые идеи, мы должны заключить, что только вера в строгое предопределение позволяет исключить все это кощунственное издевательство над Христом. Его слава не состоит в том, что Он продемонстрировал такое величие человеческой природы, которое посрамило сатану. Его слава – в том, что Он Воплощенный Суверенный Бог. Его праведность непоколебима и потому ей можно и должно доверять во всем. Оправдание и вменение Его праведности не имели бы ни малейшего смысла, если бы Его воля не была безупречной.
Как русский служитель Слова я считаю просто ужасающей ситуацию, при которой я вообще вынужден тратить время и силы и доказывать все это людям, которые провозглашают, что верят в свободу любви Божией и Его суверенную благодать. От православных и католических коллег-историков я слышу примерно следующее: «Вы же талантливы, зачем вы собачитесь с теми, кто с таким апломбом несет полный вздор?». Но я с огромной болью наблюдаю, как бредовая «теория уязвимости» все шире распространяется сегодня даже в кругах, формально исповедующих кальвинизм! Пасторы и «теологи», как вы вообще можете заявлять, что Суверенный Господь Славы стал пусть даже не грешным, но все же «небезупречным» человеком? Это же полная дискредитация всего, что нам столь дорого, и прекрасный повод для пропаганды тем, кто просто утробно ненавидит все западное.
Многие вообще не хотят обсуждать этот вопрос с нами. Люди считают, что это не столь важно. Я встречал публикации западных служителей и даже солидные переводные книги – например, «Основы богословия» диспенсационалиста Чарльза Райри, которые отказываются даже занять твердую позицию по этому вопросу. Дескать, какая разница: гипотетически мог Христос согрешить или нет? Другие просто боятся идти против авторитета мощных деноминаций и структур богословского образования, способных быстро перекрывать кислород своим оппонентам. Но ведь речь идет о важнейшем вопросе веры! Если Христос мог грешить, хотя, по счастью, не грешил – то все Евангелие разрушено как таковое. Вопрос в том, Кому, в сущности, мы поклоняемся и чему верим. Он Бог во плоти, Который по определению не может грешить, или просто совершенный человек наподобие коранического Исы, чье девственное рождение мусульмане не отвергают? Тогда почему бы не перейти в ислам? Там ведь тоже предопределение есть.
Снова послушаем Б.Крафта: «Я согласен, что Евангелие должно быть проповедано и что этого достаточно, чтобы обличить ересь. Но когда ересь проникает в евангельские церкви, а пасторы проповедуют ее и защищают тех, кто распространяет эту ложь, то община обязана начать говорить, встать на ноги и заявить: ХВАТИТ! Сказать, что мы не должны говорить об этом, значит сказать, что мы стали на сторону антихриста. Мартин Лютер вывесил свои 95 тезисов для обсуждения на дверях Виттенбергского университета, и мы знаем, как Ватикан ответил на это».
Все это, к сожалению, в сложившихся условиях имеет еще и политический подтекст. Ой, как хорошо, что все неправославные глумятся над Христом - для сторонников доктрины русского богоизбранничества, которые всех прочих, в том числе и 90% соотечественников, за людей не держат! Как хорошо, что в России всякий, кто не приемлет ложь господствующего вероисповедания, обязан выслушивать заокеанское хамство и его всегда можно поставить на место! Я надеюсь, что хотя бы издатели русского перевода Спраула (как, например, Р.З.Ороховатская) в состоянии понять последствия таких действий?
Мы помним разрушительное влияние либералов в межвоенной Германии. Мы помним, как проникновение в 1930-е гг. сомнительного богословия из США в богословские школы Пхеньяна, и так ослабленные японскими гонениями на верующих, изуродовало молодую корейскую Церковь и ощутимо повредило ее способности противостоять коммунизации. Боюсь, что в нынешней Филадельфии этого просто не помнят. Там нечего сказать в защиту русских верующих, подвергаемых обструкции мессианских евреев в Израиле и многих других.
Властью, Христом Богом им данной, Реформатская Церковь России, Церкви Украины и других славянских стран должны подтвердить анафемы древних Соборов на теорию уязвимости и всех, кто ее проповедует. Они должны призвать американских коллег из Вестминстерской теологической семинарии, других учебных заведений и деноминаций покаяться в этом богохульстве и обличить его как ложь, исходящую от дьявола.
PS. Я благодарен Господу за руководителей деноминации Примитивных баптистов США, а также за пасторов КЕРЦР Максима Фокина, Александра Морозова, пастора Валериана Тена, других русских и корейских служителей и соратников, которые заняли непримиримую позицию по этому вопросу с самого начала. Я призываю евангельских верующих, моих братьев и сестер в Господе, всех встать со мной, встать за Истину, встать за Всевластного Христа Спасителя, Который безупречен, а не по счастью для еретиков, мог бы согрешить, но почему-то не грешил!
(1) Спраул Р. Слава Христа. СПб.,2001. С.52
(2) Morton T.S. The Impeccability of Christ http://www.preservedwords.com/sinned.htm
(3) Спраул Р. Основные истины христианской веры. Одесса,1998 цит. по: http://www.reformed.org.ua/2/336/6/Sproul
(4) См.: Фокин М.Н. «Иисус», которого лучше не знать!
eladzhi/
(5) См.: http://www.pristinegrace.org/media.php?id=421
(6) Кальвин Ж. Наставление в христианской вере. Т.1. М.,1997. С.260
(7) Флоровский Г.В. Восточные Отцы V – VIII вв. (М.,1992) цит. по: http://www.hesychasm.ru/library/max/flor2m.htm. Я умышленно не касаюсь здесь самого учения Максима Исповедника и вопроса о двух волях во Христе, который завел бы нас слишком далеко
(8) Цит. по: Фокин М.Н. Ук. соч.
(9) Помазанский М. Православное догматическое богословие (Рига,1993) цит. по:
(10) Оуэн Д. Слава Христа. Ровно,2002. С.57-58
(11) Pink A.W. The Impeccability of Christ http://home.att.net/~sovereigngrace/impeccability.html
(12) Hodge C. Systematic Theology. V.2. Grand Rapids,1952. P.457; Shedd W. Dogmatic Theology. V.2. N.Y.,1891. P.336. Cопоставляя эти взгляды, современный автор оставляет вопрос без ответа, хотя по контексту он все же склоняется к безупречности Христа (Райри Ч. Основы богословия. М. – СПб.,1997. С.311-312)
(13) Грудем У. Систематическое богословие. СПб.,2004. С.607; см. также: Vos G. Biblical Theology. Grand Rapids,1948. P.339-342
(14) См. важнейшую патристическую работу, которую, однако, портят некоторые тона волюнтаризма: Григорий Нисский св. О том что не три Бога http://mystudies.narod.ru/library/g/greg_nyss/avlali.htm
(15) Murray J. The Adamic Administration http://www.the-highway.com/adamic-admin_Murray.html